Cоло

Виктория Александровна Миско

В мире, где главным преступлением считаются чувства, людям всё так же нужно взрослеть, любить, прощать и прощаться. Как это делать, если разговоры с незнакомцами запрещены и очень страшно быть в ответе за эмоции друг друга?Филипп, Надя, Лиза, Саша и Леон Соло будут бороться за свою честность, чтобы однажды встретиться в доме на океане.Что они скажут друг другу?

Саша

В вагоне электрички мужчина опустился на свободное кресло и тронул соседку за плечо.

— Это моё место, прошу прощения, — он крепко держал кожаный дипломат и виновато улыбался.

Девушка поставила плейлист на паузу и окинула взглядом пустой вагон.

— Здесь много свободных мест.

— Я бы хотел сесть здесь. Я часто езжу и не хочу изменять привычке.

— Всегда ездите по ночам?

Мужчина пристально посмотрел на сидящую перед ним девушку. Тёмно-розовое пальто лежит на коленях, кофта с большим капюшоном, широкие чёрные джинсы, белые кроссовки. Он вырастил двух детей, но так и не смог понять эту молодёжную моду. Что они хотят сказать этими несуразными вещами на два размера больше?

Карие глаза смотрели прямо на него.

— Что вы хотите?

Девушка пересела в кресло напротив и показала рукой на свободное сиденье.

— Пожалуйста.

Мужчина не сдвинулся с места.

— Вы сами хотели сесть сюда. Пожалуйста.

Его взгляд стал холодным, отстранённым. Саша оценила это умение справляться со своими эмоциями.

— Я врач, — сказал он. — Если вызывают на дежурство, то приходится ехать ночью. Машины нет. Продал.

Саша нахмурилась.

— Вы неправильно меня поняли. Я ничего такого не хотела.

— Я и без вас знаю, что разговаривать с незнакомцами, особенно, в ночном поезде, запрещено. Не хотел бы, не заговорил.

Он встал и прошёл в конец вагона. Сел возле окна спиной к Саше, открыл дипломат, достал книгу, которую не мог дочитать вот уже который год. Всё не было времени. И настроения.

Саша посмотрела на его седой затылок, напряжённые мышцы шеи, помятый воротник рубашки. Что это поколение хочет сказать тем, что носит такую неудобную одежду, которую нужно гладить, чтобы выглядеть социально приемлемым?

На свободном кресле лежала карточка с изображением большого серого здания с маленькими окнами под крышей. Саша потянулась к ней, когда снова услышала голос попутчика. Мужчина стоял в проходе, прижав дипломат к груди. Коричневые брюки висели на худом теле, ботинки с маленькими трещинками и заломами были идеально начищена, а на безымянном пальце блестело кольцо с инициалами.

— Это моё, — строго сказал он. — Я обязан носить её с собой, чтобы все знали, что мой родственник находится в Суде.

— Но я в порядке, — добавил он после небольшой паузы, и Саша протянула ему карточку.

— Я ничего такого не хотела, — снова повторила она.

Устройство в её рюкзаке подало тихий сигнал, и они оба его расслышали. Быть внимательным стало жизненно необходимыми навыком.

— Но я лучше пойду.

Саша поднялась и стала на голову выше мужчины. Она видела, как он старается спрятать свою тоску за надуманной броской злостью. Его глаза внимательно смотрели сквозь стёкла очков. Он старался. Старался из последних сил, и Саша заторопилась.

— До свидания.

Она вышла в тамбур и вдохнула прохладный ночной воздух. В окне в двери вагона было видно небо: яркая луна выглядывала из-за облаков, соперничала со светом придорожных фонарей.

В темноте было сложно разглядеть местность, по которой ехал электропоезд, но вдали поблёскивала гладь воды, значит, ехать осталось меньше получаса. Саша не представляла, что будет делать в городе посреди ночи, но ехать утром не хотелось. Очень не хотелось, чтобы кто-то её узнал.

Саша достала из кармана джинс карточку с изображением серого здания с маленькими окнами под крышей. Очень не хотелось, чтобы кто-то увидел, как она показывает этот документ на посту охраны.

Саша отлично умела скрывать свои чувства. Это был её профессиональный навык. В университете будущих психологов первостепенно обучали именно этому. Вторым условием было ни при каких обстоятельствах не показывать свою любовь. В идеале, не чувствовать её, чтобы не быть уязвимыми, слабыми и открытыми для манипуляции.

И если с первым Саша ещё как-то научилась справляться, то этой ночью, по дороге домой, не любить было сложнее. Любовь становится осязаемой, когда мы перестаём в неё верить, а потом находим. Это факт.

Саша включила музыку в плеере, который отец сохранил каким-то неведомым образом.

«Keep your head high Cause everybody loves you».

Но пять лет. Спустя пять лет запрещать себе любовь становится привычкой. Она знала это наверняка. У неё получится.