Оллвард. Разрушитель судеб

Виктория Авеярд (2022)

Страшный исход уготован Оллварду. Корэйн едва удалось спастить, а участь ее Соратников неизвестна. Враг готов пожертвовать чем угодно, чтобы утолить голод жестокого бога — Того, Кто Ждет. Однако надежда не потеряна: наследнице удалось украсть Веретенный клинок Таристана и помешать тому уничтожить мир. В финальную битву вступают: КОРЭЙН, наследница рода Древнего Кора, скорбит по друзьям, которых считает погибшими, но снова готова рискнуть жизнью ради спасения мира; ДОМАКРИАН, беззаветно преданный Корэйн бессмертный, СИГИЛЛА, охотница за головами… и СОРАСА, убийца-изгой, томятся в темнице, выискивая возможность для побега… ЭНДРИ, бывший оруженосец, ободряет старых союзников и находит новых. ЧАРЛОН, падший жрец и фальсификатор, встречает давнего друга, ВАЛЬТИК, загадочная ведьма, изрекает новые пророчества. Чтобы избежать краха, расколотый союз соратников должен сплотиться в решающем поединке добра со злом. Иначе безжалостная демоническая сущность поглотит Оллвард целиком.

Глава 5

Отложить ветвь

— Корэйн —

Корэйн мгновенно приняла боевую стойку и направила меч в ту сторону, откуда раздался голос. Уроки Сорасы Сарн не прошли даром.

На возвышавшемся над ней берегу собралось множество фигур. Яркое солнце освещало их сзади, размывая силуэты так, что Корэйн пришлось прищуриться, чтобы их разглядеть.

— Мы не желаем вам зла, — повторил один из незнакомцев, медленно шагнув вперед. Он даже не испугался меча, который она держала в руке, каким бы смертельно опасным тот ни был.

Корэйн сомневалась, что хоть кого-то из Древних можно напугать мечом.

«Они все бессмертные». Корэйн сразу поняла это. У них были такие же серьезные лица, как у Домакриана, и они смотрели на мир тем же взглядом — глубоким и отрешенным. Тот, что ближе всех, двигался с какой-то неземной грацией, плавной и стремительной, словно река, в которой стояла Корэйн.

Молочно-белым цветом кожи он походил на Дома, но на этом сходства заканчивались. У этого Древнего были темно-рыжие волосы и золотистые, как у ястреба, глаза. В отличие от грозного широкоплечего Дома, напоминающего вечно хмурую скалу, его можно было сравнить со стройной, высокой ивой. Позади него стояли еще шестеро Древних, таких же рыжеволосых, как и он.

Под их мантиями виднелись кольчуги и кожаные одеяния всех оттенков пурпурного и золотого, как палая листва. Они явно были лесными жителями и выбирали одежду таких цветов, чтобы сливаться с деревьями. Но на фоне пустынных холмов они выглядели совершенно несуразно.

— Вы из Каслвуда, — произнесла Корэйн громким и холодным голосом.

Бессмертный склонил голову и изящным жестом отвел руку назад.

— Из Сиранделя, леди Корэйн.

Корэйн попыталась вспомнить хоть что-нибудь про это поселение Древних, но ничего не приходило в голову. Она знала лишь то, что на поле боя вместе с ее отцом погибли несколько сирандельских воинов. Они сразились с Таристаном и потерпели поражение.

«Захотят ли они сразиться с ним снова?»

— Откуда вам известно мое имя? — спросила Корэйн, приподняв подбородок.

Древний окинул ее внезапно смягчившимся взглядом. Она прочитала в его глазах жалость, и по ее коже поползли мурашки.

— Теперь ваше имя известно в каждом поселении Древних на просторах Варда, — ответил он.

Корэйн спокойно приняла его ответ.

— А кто вы такой?

Бессмертный снова опустил голову, а затем встал на одно колено. Когда-то в прошлой жизни другой Древний так же преклонял перед ней колено. Тогда это произошло неподалеку от ее старого домика, а не в канаве на противоположном конце света.

Корэйн закусила губу, чтобы не закричать.

— Я Кастрин из Сиранделя. Сын Брайвена и Лиранды, рожденный в Глориане.

Кивком Корэйн велела ему встать.

— В этом нет необходимости.

Кастрин тут же вскочил на ноги.

— Прошу прощения, миледи, — произнес он, заламывая руки.

Лавина воспоминаний о Доме с его бесконечными извинениями и бессмысленными высокопарными обращениями едва не сбила ее с ног. Она опустила меч и отвернулась, скрывая лицо от внимательного взгляда бессмертного. Горло сжалось так, что каждый вдох давался ей с трудом, а на глазах выступили обжигающие слезы. Она отчаянно, всем сердцем, хотела, чтобы Дом сейчас был рядом. Чтобы рядом был хоть кто-то из них. Где-то в глубине души она задавалась вопросом: если она вложит в это желание всю свою волю, что заключалась в теле, сможет ли вернуть их?

— Миледи, вы ранены?

Корэйн потребовалось все ее самообладание, чтобы не закричать на Древнего, несмотря на его искреннюю растерянность. Она вспомнила, как вел себя Дом, пока не начал немного разбираться в том, как мыслят смертные. Кастрин был еще хуже.

— Нет, — отрезала она, а затем повернулась к нему спиной и медленно вложила Веретенный клинок в ножны.

Древние следили за ней своими жутковатыми глазами, словно собравшиеся на краю лесной опушки волки. К своему удивлению, Корэйн почувствовала прилив облегчения. Рядом с ними она была в безопасности — насколько это вообще возможно в мире, который распадался на части.

— Наверно, я должна спросить, зачем вы меня искали, — сказала она, прислонившись плечом к лошадиному боку. Ощущать тепло живого существа было приятно. — Но я догадываюсь, в чем дело. Теперь, когда на границе вашего леса полыхает Веретено, ваш правитель наконец-то образумился?

Кастрин поджал губы и перевел взгляд куда-то ей за спину, в направлении Джидаштерна. «Может быть, он видит дым от горящего города или выжженные полосы там, где пронеслись гончие Инфирны? Может быть, ему уже известно о том, что я оставила позади?»

Судя по отвращению, отразившемуся на лице Древнего, ее предположение было верным.

Покачав головой, он снова перевел взгляд на Корэйн.

— Мы просим вас проследовать за нами под надежную сень Сиранделя, где вы будете под защитой нашего правителя. Вальнир желает встретиться с вами.

Корэйн, по-прежнему опираясь на лошадь, скрестила руки на груди.

— Я направляюсь в Айону, — сказала она прежде, чем осознала, что делает. План рождался по мере того, как слова вылетали из ее рта. Ей вдруг показалось, что она поступает правильно. Словно к этому решению ее вела сама судьба. «Других вариантов у меня все равно нет», — подумала она и вслух сказала: — Можете сопроводить меня до вашего поселения и предоставить мне ночлег. Я поговорю с вашим Вальниром, но потом продолжу путь.

Воины Кастрина, стоявшие за его спиной, обменялись удивленными взглядами. Сам Кастрин растерянно моргнул, разделяя их озадаченность. Они явно не ожидали, что получат отпор. Этим Древним, по-видимому, недоставало опыта общения со смертными.

Наконец он поклонился еще раз.

— Да будет так, миледи.

Корэйн поморщилась. Этот титул ощущался так же, как песок на зубах.

— Обращайтесь ко мне по имени, Кастрин.

В ответ Древний покорно склонил голову в очередном поклоне.

— Да будет так, Корэйн.

К ее глазам вновь подступили слезы, но уже не с такой силой, как раньше. Чем больше боли она испытывала, тем менее чувствительной становилась. Все равно что долго стоять на лютом холоде — в какой-то момент просто перестаешь его ощущать.

— Я слышал о ваших соратниках, Корэйн. Они обладают силой и изворотливым умом. Благородные герои, все до одного, — сказал Кастрин, вглядываясь в ее лицо. Корэйн изо всех сил пыталась сохранять спокойствие. — Где же они?

Слова застряли в горле, а губы отказывались шевелиться. Она не могла даже заставить себя произнести эти слова вслух, но Древний не сдавался.

— Домакриан из Айоны? — настойчиво продолжал Кастрин. — Он наш друг.

У Корэйн перехватило дыхание, в ушах застучала кровь. Резко повернувшись к Древним спиной, она вскочила на лошадь.

— Он был и моим другом тоже, — прошептала она.

* * *

Каждая миля, которую Корэйн оставляла позади, каждый прошедший день становились еще одним кирпичиком в стене, окружавшей ее сердце. Она сосредоточилась на ритмичном шаге своей лошади: считать удары копыт было легче, чем вспоминать Соратников и участь, которая их постигла. Но они все равно преследовали ее, снова и снова являясь во снах.

Каслвуд оказался настоящим лабиринтом, состоящим из корней, кустов и ветвей древних деревьев. На первый взгляд все вокруг казалось одинаковым. Повсюду были лишь зимняя серость и зелень сосен, а под ногами стелился бурый ковер из иголок и упавших листьев. Однако Древние знали такие пути, какие не смог бы отыскать ни один из смертных, и уверенно вели коней по туннелям из перевитых веток. Корэйн оставалось лишь следовать за ними. Она чувствовала себя потерянной и не могла отделаться от ощущения, что лесные дебри проглатывают ее заживо. Она потеряла счет дням, пока плелась в хвосте процессии, словно сокрушенный горем призрак.

— Корэйн ан-Амарат. — Голос Кастрина пробился сквозь пелену воспоминаний, окружившую сознание Корэйн.

Остановив лошадь, она обернулась и обнаружила, что бессмертные успели спешиться.

Они смотрели на нее желтыми глазами, словно чего-то ждали. Их взгляды походили на солнечные лучи, мерцающие между деревьями. Кастрин склонился и изящно вытянул руку, являя собой образец придворного джентльмена.

— Мы прибыли, — сообщил он.

Корэйн озадаченно нахмурилась. Лес вокруг оставался неизменным: все те же камни, корни и скованные льдом речушки. Над обнаженными дубами возвышались сосны. Тополя шелестели ветками, с которых еще не облетела золотистая листва. Птицы пели немного громче, а вода билась о камни чуть-чуть мелодичнее, но в остальном все было по-прежнему.

— Я не… — начала она, оглядываясь по сторонам.

В этот момент угол ее зрения изменился, и перед ней расцвел Сирандель.

Два дерева позади Кастрина на самом деле были колоннами, обтесанными столь искусно, что на вид камень не отличался от древесной коры. У них даже имелись корни, уходящие прямо в землю. Оставшиеся листья на гладких ветках оказались стеклянными фигурами невероятно филигранной работы. Красные, золотые и багровые, они отбрасывали на землю мерцающие тени. Искусственные деревья изгибались, образуя арку.

«Точнее, ворота».

— Отсюда пойдем пешком, — пояснил Кастрин, взяв своего коня под уздцы. — Теперь дорогу найти легко, даже для вас.

Корэйн хотелось огрызнуться, но он был прав. В одиночку она бы не добралась до Сиранделя даже за тысячу лет.

Выскользнув из седла, она почувствовала под ногами не лесную почву, а твердый камень. Они стояли на тайной тропе, замаскированной так же, как и колонны ворот. На корнях искусственных деревьев, росших по обе стороны от входа, были вырезаны фигурки лисичек. Казалось, они охраняли ворота, словно пара стражников. Корэйн ощущала на себе взгляд их каменных глаз. Подозревала, что вход в Сирандель стерегут настоящие стражи — искусно спрятавшиеся среди деревьев Древние.

— Поселения Древних похожи на города? — спросила она, из-под прищуренных век рассматривая лес. Ей не удалось заметить ни одного охранника, но каменных деревьев становилось все больше и больше. Их стеклянные листья мерцали так же, как глаза Кастрина.

Кастрин пожал плечами. Его конь следовал за ним сам — видимо, привык безоговорочно подчиняться хозяину, да и путь в Сирандель знал наизусть.

— Когда как, — ответил он. — Некоторые поселения мало чем отличаются от форпостов, другие напоминают деревни или замки. Гишан — это могучая крепость на утесе, жемчужина Снежной короны. Тиракрион — остров. А вот Айона, старейшее из наших поселений, представляет собой настоящий город. Многие из нас, попав в этот мир из Веретена, оказались именно там. Конечно же, теперь в Айоне его нет — оно давным-давно переместилось.

— Переместилось?

— Веретена могут не только открываться или закрываться, миледи. Они меняют положение, — ответил Кастрин. — Но на это уходят столетия. Пройдут многие годы, прежде чем пылающее Веретено Джидаштерна появится в каком-то ином месте.

Глаза Корэйн округлились. Она представила, как золотая нить Веретена пронзает мир то там, то здесь, извергая из себя пламя.

— Я не знала, — произнесла она и закусила губу. — Значит, вы, рожденные в Глориане, попали сюда через Веретено Айоны?

По лицу Кастрина пробежала тень. Корэйн поняла, что в этот раз болезненные вопросы задавала она, в то время как бессмертный пытался уйти от ответов.

— Я пришел в этот мир ребенком, много столетий тому назад, — сухо сказал он. — Нас изгнали из королевства, которое стерлось из моей памяти. Сначала на Перепутье, а потом, да, на земли, впоследствии ставшие Айоной.

«Изгнали». Корэйн мысленно отложила слова Кастрина, словно драгоценные камни, которые ей предстояло перебрать, когда появится время.

— На Перепутье? — переспросила она, изо всех сил изображая невинное любопытство.

— Когда-то мы называли его дверью, которая открывает путь ко всем дверям. — Глаза Кастрина затуманились, и Корэйн пожалела, что не может видеть его воспоминания. — Это мир за пределами всех миров. Там есть Веретена, которые ведут во все существующие земли. Его врата всегда в движении, всегда перемещаются.

От скрытого смысла, стоявшего за этими словами, к горлу Корэйн подступил комок.

— Но ведь Перепутье утрачено так же, как Глориан.

— Верно, — коротко ответил Кастрин. — На данный момент все так.

От Корэйн не укрылось, что взгляд желтых глаз Древнего задержался сперва на ее лице, а затем и на Веретенном клинке. По ее спине пробежался холодок, но она ничем не выдала чувств. Она носила свою старую личность, как маску, прикрываясь образом восторженной и любопытной девушки, словно щитом.

«Когда-то в Айоне находилось Веретено — дверь, открывающая путь ко всем дверям. Путь, по которому Древние могли вернуться домой. Но его больше нет».

Внезапно раздавшийся свист разрубил мысли Корэйн пополам, и она перевела взгляд на Кастрина. Он свистнул еще раз — звук получился тихим и пугающим. Вздрогнув, Корэйн поняла, что Древний идеально воспроизвел крик совы. Из-за деревьев донеслось ответное уханье.

Не прошло и мгновения, как вокруг Корэйн собралось вдвое больше бессмертных. Покинувшие укрытия стражники были облачены в мягкие на вид кожаные одежды пурпурного цвета, украшенные тисненым изображением лисы — символа Сиранделя. У половины из них были такие же рыжие волосы и желтые глаза, как у Кастрина. Остальные отличались друг от друга подобно людям, наводняющим улицы любого портового города. У кого-то была бронзовая кожа, а у кого-то — бледная, словно луна; некоторые были брюнетами, другие — блондинами, а у одного из них волосы и вовсе оказались серыми, как серебро.

Кастрин приподнял руку, повернув ее ладонью к стражникам, выражая дружеские намерения.

— Я привел в Сирандель Корэйн ан-Амарат по приказу самого правителя.

Один из стражников сощурил глаза и настороженно принюхался.

— А еще ты привел сюда гончих Инфирны, Кастрин.

Сердце Корэйн замерло от ужаса.

— Они по-прежнему следуют за нами? — прошипела она и оглянулась в ту сторону, откуда они только что пришли, почти всерьез ожидая увидеть среди деревьев полыхающие тела чудовищ.

Кастрин издал что-то похожее на смешок.

— Они по-прежнему следуют за вами, — сказал он. — Но эта проблема скоро будет решена. Как я и надеялся, лес замедлил их, а в пределах Сиранделя вам ничего не угрожает — даже монстры Пылающего мира.

Корэйн сглотнула комок, понемногу успокаиваясь.

— А как же Каслвуд?

Бессмертный растерянно моргнул.

— Не понимаю, о чем вы.

— Ваш лес. Ваши земли. — Корэйн обвела рукой древнюю чащу, раскинувшуюся на многие мили во всех направлениях. — Разве гончие, пока охотятся за мной, не сжигают все на своем пути?

Кастрин и другие бессмертные озадаченно переглянулись. Их лица ничего не выражали.

— Это не наша забота, — наконец произнес он.

А затем взмахом руки дал понять, что им пора двигаться дальше.

Корэйн склонила голову, испытывая ту же озадаченность, которая отражалась на лице Кастрина, но совсем по другим причинам.

— Это не наш мир, Корэйн. Поэтому мы не обязаны поддерживать в нем порядок, — пояснил Древний, а затем зашагал вперед, вынуждая ее следовать за ним. — Равно как и вы, дочь Древнего Кора.

Корэйн почувствовала во рту кислый привкус. Ее ужас не исчез, лишь изменил форму. Она еще раз окинула взглядом бессмертных, отреченных и отделившихся от Оллварда. Они были словно звезды, застывшие на одиноком небе и обреченные следить за жизнью, но не смея в нее вмешиваться. «Тем не менее эти бессмертные вовсе не обречены. Они сами выбрали не вмешиваться». Корэйн прикусила губу, чтобы не сказать что-нибудь грубое или злое, и снова с горечью подумала о Доме. Когда-то он казался ей нелепым идеалистом, но сейчас она всей душой скучала по его несуразным, но благородным речам.

«По крайней мере, он беспокоился об этом мире».

Она молчала, внимательно наблюдая за каждым шагом Кастрина и других бессмертных.

Тропа тем временем сменилась на полноценную дорогу, а окружавшие их каменные деревья стали выше. Они были настолько безупречно выполнены и расположены, что Корэйн даже не заметила, как оказалась внутри некоего строения. Каменные ветви и живые растения, сплетенные между собой руками бессмертных, образовали у нее над головой арочные свод. Стеклянные листья превратились в окошки, и солнечный свет, проникая сквозь них, дробился на множество разноцветных лучей. Среди ветвей порхали птицы. Опустив взгляд, Корэйн заметила рыжую вспышку — живая лиса пронеслась мимо собратьев, изображенных на каменных корнях.

— Сирандель, — прошептала Корэйн.

Она затруднялась сказать, где именно находится: в городе или же во дворце. Между колоннами сновали Древние, и Корэйн предположила, что оказалась в парадном зале. Бессмертные двигались быстро, но в то же время неторопливо, мелькая то тут, то там подобно рыжей лисичке. Они без труда сливались с окружением. Их одеяние — и стальная броня, и выделанная кожа, и тонкий шелк — было окрашено во все оттенки пурпурного и золотого, напоминая палую листву.

Среди деревьев тянулся арочный свод, от которого то и дело расходились витые лестницы. Некоторые уходили наверх, прямо на сторожевые башни, возвышающиеся над ветвями. Другие ныряли под древесные корни, образуя проход к скрытым ото глаз подземным покоям. Поселение не было защищено стенами — его окружал один лишь лес Каслвуд. Корэйн не назвала бы Сирандель крепостью. Он, скорее, напоминал одинокий, затерянный среди дикой природы храм.

— Ваш дом прекрасен, — тихо сказала Корэйн. Ее слова шли от души.

Кастрин ответил ей искренней улыбкой.

Наконец, они оказались на террасе: она была приподнята над пронизанной корнями землей и выглядела достаточно широкой и плоской, чтобы служить пиршественным залом. «Или тронным», — вдруг осознала Корэйн, сделав резкий вдох.

В дальнем конце зала каменные деревья переплетались, создавая неровную стену, в которой между ветвями виднелось еще больше разноцветных стеклышек. Резные корни изгибались, образуя величественный трон. Подняв голову, Корэйн поняла, что вместо живых деревьев видит каменный потолок. Она даже не заметила, как оказалась в настоящей комнате. Ее окружали стражи в пурпурной броне, выстроившиеся по всему периметру. Они выглядели грозно, но не настолько, как Древний, восседавший на сирандельском троне.

— Ваше Величество, — произнесла Корэйн, и ее голос эхом разнесся по просторному залу с высокими потолками.

Не мешкая ни мгновения, она преклонила колено перед правителем Сиранделя.

Лорд Вальнир, поджав губы, наблюдал за ней со своего трона. Он не двигался, зато взгляд его желтых глаз следовал за пригнувшейся к земле Корэйн.

Внешностью он напоминал Кастрина — такой же высокий и стройный, словно ивовое дерево, с белоснежной, как фарфор, кожей и длинными рыжими волосами с серебристыми прядями. Весь облик бессмертного поражал королевским величием. Каждый его палец украшало кольцо с драгоценным камнем, но короны на голове не было. С его плеч ниспадала мантия, скрепленная застежкой из золота и аметиста. Моргнув желтыми глазами в обрамлении темных ресниц, он осмотрел Корэйн с макушки до пят. В тусклом лесном свете, проникающем через цветное стекло, он создавал странное впечатление. Он казался хищником, диким и хитрым, как лис — символ Сиранделя.

Он медленно наклонился вперед. Теперь на его фигуру падал более яркий свет, и Корэйн заметила на шее шрам, едва различимый под воротом мантии. Розоватый рубец выделялся на фоне бледной кожи и опоясывал его горло, точно цепь.

Правитель не держал при себе оружия — по крайней мере, его видно не было. У него на коленях лежала лишь тополиная ветвь с серебристой корой и золотыми листьями, трепетавшими на иллюзорном ветру.

— Встань, Корэйн ан-Амарат, — произнес он. Его голос звучал мягко, ровно и немного хрипловато. Корэйн задумалась, не связана ли эта хрипота со шрамом на его шее. — И чувствуй себя как дома.

Она подчинилась, усилием воли заставляя себя не дрожать. Хотя ей довелось противостоять Эриде и Таристану, сохранять спокойствие, стоя перед правителем Древних, было почему-то непросто.

— Благодарю вас за радушный прием, — с трудом вымолвила Корэйн. Она отчаянно хотела, чтобы рядом был Эндри. Он бы хорошо знал, как себя вести в тронном зале величественного лорда. — Но, боюсь, я не смогу здесь задержаться.

Вальнир озадаченно нахмурился.

— Вечно вам, смертным, ни на что не хватает времени.

Несколько мгновений Корэйн хранила молчание, а затем поднесла руку ко рту, пытаясь сдержать смех.

Вальнир бросил на Кастрина растерянный взгляд.

Корэйн только сильнее рассмеялась. Это была единственная передышка, которую она могла себе позволить. Короткое бегство от злого рока, нависшего над всеми ними.

— Прошу прощения, Ваше Величество, — сказала она, стараясь успокоиться. — Нечасто я слышу шутки о собственной неминуемой смерти.

Вальнир нахмурил брови.

— Я подразумевал не это.

— Понимаю, — ответила она, а затем добавила более суровым тоном: — Домакриан из Айоны относился ко времени так же.

В зале воцарилось тяжелое, как туча, молчание.

Восседавший на троне Вальнир покачал головой. От его бледного лица отхлынули последние кровинки.

— Значит, он погиб.

— Я не знаю наверняка. — Корэйн подавила надежду, отчаянно сражающуюся за жизнь в душе. — Но только смерть или оковы могли удержать его от того, чтобы последовать за мной.

Из горла правителя вырвалось низкое рычание. Корэйн увидела, как блеснули его зубы, и не удивилась бы, окажись у него во рту звериные клыки.

— Погиб так же, как Роуэнна, как Маригон, как Арберин, — прошипел он, сжимая руку в кулак. Из-под маски бессмертной невозмутимости прорывалась дикая ярость. — Сколько видэрийской крови уже пролилось ради этого дрянного мира, и все понапрасну!

— Его гибель не будет напрасной, пока я жива, Ваше Величество. — Выпрямив спину, Корэйн потянулась к ножнам у нее за спиной. — И пока храню последний оставшийся в Варде Веретенный клинок.

Стражники Вальнира вложили стрелы в луки столь быстро, что смертные глаза Корэйн даже не зафиксировали движения. Готовые выстрелить в любую секунду, Древние наблюдали, как она достает Веретенный клинок и как от его лезвия отражаются разноцветные блики.

Сурово нахмурившись, Вальнир посмотрел на меч долгим, полным ненависти взглядом, а затем пожал плечами и подал стражникам знак опустить оружие.

Корэйн положила меч на каменный пол. Драгоценные камни на рукояти сияли словно раскаленные угли в печи.

— Вижу, вам знаком этот клинок, — произнесла она. — И вы понимаете, что он означает.

Древние умели очень быстро бегать, но внушали гораздо больший ужас, когда решали двигаться неспешно. Именно так и поступал сейчас Вальнир. Он поднялся с трона и медленно направился к Корэйн, сжимая в руке тополиную ветвь, золотистые листья на которой вздрагивали при каждом шаге. Он двигался крадучись, словно длинноногий зверь, и не сводил презрительного взгляда с Веретенного клинка. Из его горла снова вырвалось шипение.

Корэйн пришлось сделать над собой усилие, чтобы побороть желание сбежать. Все инстинкты предостерегали ее: перед бессмертным королем она была не более чем добыча перед хищником.

— Я знаю этот меч лучше, чем ты можешь себе представить, — сказал он, и в его широко открытых глазах сверкнула злость. Но он смотрел не на Корэйн, а на Веретенный клинок. — Несколько месяцев назад нас посетила принцесса Айоны и принесла нам скорбные вести. Сказала, что мои родичи погибли и что мир находится на грани разрушения. Она попросила, чтобы наши воины присоединились к ней. Хотела, чтобы в войну вступило все поселение.

— А вы повернулись к ней спиной, — нахмурилась Корэйн.

— Лучше повернуться спиной к одному, чем ко многим, — рявкнул тот.

Корэйн снова захотелось сбежать, но она не поддалась страху.

— Ее тоже больше нет, — тихо сказала Корэйн, и Вальнир отшатнулся от ее слов, словно от удара. Его лицо исказила болезненная гримаса. — Принцесса Рия погибла в огне Джидаштерна.

Правитель бросился к своему родичу так быстро, что его фигура на мгновение стала лишь смазанным пятном.

— Это правда? — спросил он, направив на Кастрина золотистую ветвь, как копье.

Не мешкая ни секунды, тот упал на одно колено и скорбно склонил голову.

— Мы не добрались до города. Нам было приказано отыскать Корэйн и вернуться вместе с ней в Сирандель. — Он бросил на Корэйн полный боли взгляд. — Но Джидаштерн пылает на горизонте, а гончие Инфирны разбежались по всему Варду.

Корэйн подождала, пока Вальнир сполна осознает смысл этих слов. Правитель снова посмотрел на меч. В его глазах читалась скорбь, сквозь которую проступала неистовая ярость.

— Еще одно Веретено сорвано, милорд, — проговорила Корэйн.

Вальнир не отводил взгляда от клинка.

— Если твои слова правдивы, такого больше не случится, — выдохнул он. — Если перед нами последний в этом мире Веретенный клинок, а ты — его обладательница, значит, нам не стоит больше бояться Таристана из Древнего Кора.

— Я всем сердцем хочу, чтобы так оно и было. — Корэйн вздохнула и, хотя все ее инстинкты кричали об опасности, шагнула к правителю. — Но мой дядя действует не в одиночку. Он слуга Того, Кто Ждет, желающего разрушить этот мир и присвоить себе обломки.

Вальнир остановил ее жестом руки.

— С помощью Веретен, да. Об этом говорила Рия, и Изибель тоже — когда вся эта сумятица только начиналась. Тем не менее Таристан не сможет сорвать новые Веретена без меча, который теперь находится в твоих руках. Если мы не дадим твоему дяде завладеть клинком, мир будет в безопасности. — Его глаза странно сверкнули. — А еще лучше уничтожить его, — прорычал правитель. — И тогда ни один новый завоеватель, в чьих жилах течет кровь Древнего Кора, никогда не представит угрозы ни одному из миров.

Бросившись вперед, Корэйн встала между Древним и Веретенным клинком. Она вытянула вперед руку, словно в одиночку могла остановить Вальнира, если бы тот решил прибегнуть к решительным действиям.

К счастью, бессмертный застыл на месте.

— Ты желаешь сохранить его? — Прищурив глаза, он посмотрел на Корэйн. На его лице отражалась смесь замешательства и ярости. — Зачем? Хочешь использовать сама?

Корэйн лишь фыркнула от досады.

— Таристан уже успел причинить этому миру вред. Я закрыла два Веретена, но еще два по-прежнему вскрыты. Одно в Джидаштерне — там, куда никому не добраться. Где еще одно, я не знаю. Если бы знала, уже давно была бы там. Открытые Веретена будут разъедать этот мир. Они словно трещины, которые расползаются по стеклу, пока оно не треснет. И тогда Тот, Кто Ждет…

–…перестанет ждать и начнет действовать. — Вальнир развернулся, и подол его длинной мантии скользнул по полу, взметнув вихрь из палых листьев. Он направился обратно к трону, со вздохом опустился на него и положил ветвь на колени. — Расколотый Король Асандера завоюет этот мир, как завоевал множество других.

Корэйн стиснула зубы от волнения и нахмурилась.

— Множество других? — эхом повторила она слова правителя.

Вальнир посмотрел на нее спокойным, невозмутимым взглядом.

— Думаешь, Тот, Кто Ждет впервые пытается завоевать и поглотить мир?

Волна жара прокатилась по лицу и шее Корэйн.

— Нет. Я своими глазами видела Пепельные земли, сэр, — ответила она, стараясь придать голосу строгости, чтобы он соответствовал выражению лица Вальнира.

Перед ее внутренним взором предстал разрушенный мир, вход в который пролегал через Веретено в храме. Земли, полные пыли, жара и смерти. Земли, где ничто не могло вырасти. Ничто не способно выжить. Одни лишь ожившие трупы переползали друг через друга под кровавым небом и истощенным солнцем. «Сколько миров постигла эта страшная судьба? Сколько еще миров падет после того, как будет разрушен наш?»

Взгляд Вальнира едва заметно изменился — стал более задумчивым и в нем как будто появилась толика уважения. Он поднес руку к шее и провел длинными пальцами по застарелому рубцу. Корэйн вздрогнула, внезапно осознав, что именно оставило у него на коже эту метку.

Это был не клинок.

Петля.

У Корэйн голова пошла кругом. «Кто в этом мире — или любом другом — посмел бы повесить короля Древних?»

— Расскажи мне о своем путешествии, Корэйн ан-Амарат, — наконец произнес Вальнир, глядя на нее все тем же безучастным взглядом. — Поведай эту историю всем нам.

Усталость лежала на плечах Корэйн тяжкой ношей, грозясь вот-вот раздавить ее. И все же ей нельзя было проявлять слабость. Принцесса Рия старалась склонить Вальнира и его сородичей на свою сторону, но ее попытки окончились поражением. Корэйн знала, что не может позволить себе такую роскошь, как неудача.

Она заговорила так быстро, как только могла, словно хотела обогнать собственную печаль. Она произносила эти слова уже столько раз, что они отлетали от ее языка.

— Мою мать зовут Мелиза ан-Амарат, она капитан «Бурерожденной», но на просторах Долгого моря ее знают под прозвищем Кошмарная Мэл. — Лица Древних оставались безучастны. Грозная репутация ее матери не производила особого впечатления на бессмертных, живущих в лесной глуши. — А моим отцом был Кортаэль из Древнего Кора, принц по праву рождения и наследник давно погибшей империи.

В глазах Вальнира, его стражников и даже Кастрина промелькнула искра узнавания. Корэйн поморщилась и прикусила губу.

— Я знаю, что жители этого поселения — ваши родичи — погибли вместе с моим отцом, когда было сорвано первое Веретено.

Древние не привыкли к скорби и не умели ее выражать. Но при упоминании погибших Вальнир заметно помрачнел.

— Вам должно быть известно, что Домакриан выжил и отправился в путь, чтобы найти меня, а принцесса Рия пустилась на поиски союзников, посещая одно поселение Древних за другим.

Но еще меньше правитель привык к чувству вины. Сгустившись, оно проступило на лице Древнего, и Корэйн вдруг показалось, что он вот-вот надует губы, как рассерженный ребенок.

Она продолжила:

— Я не поверила Домакриану, когда он рассказал, кем был мой отец. Потомком Древнего Кора. Рожденным Веретеном. Одним из детей Перепутья, как и все вы. И уж тем более не поверила в то, что в моих жилах тоже течет кровь Древнего Кора и что я наследница древней империи. И новая владелица Веретенного клинка. Я подумала… — Ее голос дрогнул от нахлынувших воспоминаний. — Я увидела в этом возможность покинуть клетку, в которой меня держала мать. Мне хотелось увидеть мир.

Вальнир приподнял рыжую бровь.

— И?

Она едва удержалась от того, чтобы не фыркнуть.

— Я успела увидеть слишком многое в этом мире.

«И в других мирах тоже».

Корэйн говорила и говорила, изо всех сил стараясь не замолкать. К тому моменту, когда она закончила, у нее пересохло в горле, а сердце грозило выскочить из груди. На нее заново обрушилась вся та боль, что она пережила за время путешествия.

Вальнир встревоженно нахмурился, и в его глазах промелькнула жалость.

— Ты совершила много славных подвигов, Корэйн ан-Амарат. Даже слишком много по меркам большинства людей. — Он провел белой рукой по лицу, а потом снова коснулся шрама. — Сегодня вечером мы вознесем молитвы за Домакриана, Рию и всех твоих погибших спутников. Кто еще пал в Джидаштерне? Трекийские воины? Твои Соратники?

— И джидийцы тоже, — хрипло ответила она, чувствуя, что голос начинает ее подводить. — И Древние из Ковалинна.

Вальнир, не вставая с трона, отшатнулся назад. Его лицо напряглось, и он обеими руками сжал хрупкую ветвь, лежавшую на коленях.

— Из Ковалинна? — прошипел он.

— Они приплыли на помощь. Высадились на берег неподалеку от Джидаштерна и присоединились к нам, — пояснила она. — И сделали это как раз вовремя.

«Как раз вовремя, чтобы попасть на бойню вместе с нами».

— А кто был их предводителем? — спросил Вальнир так громко, что затряслись камни. — Разумеется, не Дириан. Он ведь еще совсем ребенок.

Корэйн покачала головой.

— Во главе отряда стояла мать правителя. Ее звали Эйда.

Вальнир вскочил на ноги, и его желтые глаза наполнились горячими злыми слезами. Он сжимал в кулаках ветвь, держа ее перед собой, словно щит.

Солнечные лучи падали на его рыжие волосы, подкрашивая серебристые пряди алым, как кровь, цветом. Корэйн вдруг поняла, что этот образ ей знаком. Вальнир напоминал Древнюю, которую она встретила на берегах Зоркого моря. У леди Эйды были другие глаза, но такие же рыжие волосы и бледная, как молоко, кожа. «А ведь они на одно лицо», — подумала Корэйн, и кусочки мозаики сложились воедино у нее в голове.

— Эйда из Ковалинна. Эйда — одна из Древних, изгнанных из Глориана вместе с нами. — Правитель дышал тяжело и прерывисто. Корэйн видела, как поднимается и опускается его грудь, прикрытая парчовым одеянием. Когда он заговорил снова, его слова напоминали звериный рык: — Она выжила?

— Я не знаю, Ваше Величество…

Ее прервал треск, как раскат грома прокатившийся по залу, когда правитель разломал тополиную ветвь пополам. Золотистые листья разлетелись по сторонам, усыпав каменный пол, а по поселению пронесся свирепый порыв ветра, от которого будто бы пошатнулся весь мир.

Корэйн отшатнулась, когда Кастрин прыгнул вперед, протягивая руки к правителю.

— Милорд! — крикнул он, но Вальнир остановил его резким движением.

— Я откладываю ветвь, — произнес правитель Сиранделя, сотрясая воздух громогласным голосом.

Корэйн почувствовала в его словах биение магии, похожее на взмахи птичьего крыла. Они эхом разнеслись по залу, и все Древние как один преклонили колено. Казалось, правитель опустил их на землю мощью своей власти.

Затем Вальнир вытянул опустевшую ладонь, скрючив длинные пальцы.

— Я беру в руки лук, — сказал он.

Эти слова звучали как окончание заклинания или молитвы.

Из тени появилась стражница. На ней было больше доспехов и брони, чем на остальных Древних, а в руках она держала огромный тисовый лук. Корэйн ожидала увидеть на нем драгоценности или изящную гравировку, но черную древесину идеально изогнутой рукояти ничего не украшало. Одна лишь тетива, безупречно покрытая воском, поблескивала на солнце, тая в себе смертельную опасность.

Не сказав ни слова, Древняя преклонила колено у ног Вальнира и протянула лук.

Несколько мучительных мгновений правитель просто смотрел на оружие. У Корэйн сжалось горло, а сердце забилось так громко, что бессмертные, без сомнения, слышали его стук.

— Мне бы хотелось, чтобы тебя ждал более легкий путь. Жаль, что тебе придется пойти именно этой дорогой, — сказал Вальнир, встретившись с ней взглядом. Его пальцы сомкнулись на рукояти, и он поднял оружие высоко в воздух.

— Но я пройду ее вместе с тобой. И она приведет нас либо к гибели, либо к победе.