Балконный из деревни Берёзовка

Вика Беляева (2024)

Кто живет на балконе твоей бабушки? Шестилетняя Ася встречает там сурового Балконного. Но бабушкины оладьи превращают его в добродушного человечка с чудесными историями.Вначале Балконный живет безымянным домовенком в деревне Березовка у Кикиморы и Водяного. Не может понять кем хочет стать, когда вырастит. Он отправляется искать имя и предназначение. По дороге знакомится с дедом Полевиком, узнает слова-помогайки.Мирит Ветер с Дождем.Гостит у дядьки Болотника. Обретает друзей — Волка и Лису. Идет к бабушке Лесавке в Тридевятый лес. Спасает Кустарочку от Соловья Разбойника и птиц-плевунов.Помогает одолеть бабушке Лесавке Соловья Разбойника, и они вместе спасают Дупловый лес. В Крылатой избушке летит на Кудыкину гору, узнаёт, что Ягуша и Кощей не злые, а заколдованные.Попадает в Лукоморьевск, узнает как важна помощь друзей и семьи, и почему как аукнется, так и откликнется. В конце пути, пройдя испытания, обретает себя, свое имя и место в качестве Балконного Многоэтажного Дома.

Глава 2. НАЧАЛО ИСТОРИИ БАЛКОННОГО

Через несколько минут Ася, опережая бабушку, забежала на балкон. Она боялась, что бабуля заметит нового знакомого и вызовет полицию.

Ася видела по телевизору, как во взрослой передаче говорил один ведущий: “При появлении подозрительных людей и предметов немедленно звоните в полицию. Наберите с мобильного телефона номер 102 и сообщите о происшествии”.

Ася хотела предупредить Балконного, чтобы он спрятался на прежнем месте. Но, когда она зашла на балкон, на лесенке сидела только одна Шуша. Она умывала лапками мордашку, готовилась получить обещанный перекус.

Ася огляделась по сторонам. Никого.

Бабушка, покачиваясь переступила порог и весело сказала:

— И чего это ты здесь, шалунья, задумала полдничать. Да еще и подругу-пискунью пригласила. Хотя, воздух тут чудесный, погода — просто сказочная. Точно — чуда жди!

Бабушка поставила на подоконник эмалированное блюдо с горкой оладьей, блюдце с овощами и фруктами для Шуши и графин с компотом:

— Что ж, милая, неси свой столик, а я пока раскладной стульчик достану.

Бабушка потянулась к буфету. Ася застыла, зажмурила глаза. Она представила, как прямо на бабушку свалится Балконный и она от страха за сердце схватится.

Бабушка протянула руку к дверце шкафчика, Ася не выдержала и крикнула:

— Не надо стульчик, я на лесенку сяду, так интереснее.

Бабушка кинула:

— Что ж, тоже дело, обустраивайся здесь. Я пока пойду вздремну. Что-то устала за готовкой.

Когда Ася принесла свой маленький столик, Балконный уже сидел на подоконнике и с аппетитом уплетал румяный оладушек, а рядом устроилась Шуша и хрустела капустным листом. Балконный глянул на Асю и сказал:

— Ну, наконец-то. Заждался-затомился, где чашки для компота?

Ася поставила столик и спросила:

— А ты руки что ли не моешь перед едой? Вон, даже Шуша умылась.

Балконный удивленно поднял мохнатые брови:

— Мою конечно, что тут сложного-невозможного: плюнул, дунул и об штаны обтер так и был скор.

Ася захлопала ресницами, а потом засмеялась:

— Но это же не гигиенично.

— Это еще что значит?

— Значит, что руки грязными останутся. И пока ты ешь, эта грязь вместе с оладьями,

попадет к тебе внутрь. Даже живот от этого заболеть может.

Балконный отложил оладий на край блюда:

–Что ж мне теперь делать? Тут их помыть негде. Там бабушка? Я пока дождусь ее храпа, от голода помру.

Ася задумалась, даже Шуша перестала хрустеть, ожидая ответа девочки.

Тогда Ася улыбнулась и подняла указательный палец:

— Придумала. Я тебе принесу целую пачку влажных салфеток. Они специальные, против грязи и микробов всяких. Только руки вытрешь тщательно — и все, можно приступать к еде.

— Ну диковинка-чудовинка какая. Это что за явление природы?

— Это не явление природы, а гигиена. Чистота, значит.

— А девать эти салфетки куда, после обтирания, вместе с грязью?

— А я тебе свое ведерко для песка принесу. А потом в обыкновенное выброшу. Годится?

— Что ж, опробую.

Ася кивнула:

— Тогда я пошла мыть руки и добывать салфетки с чашками.

Спустя полчаса Балконный доедал последний оладий, причмокивая от удовольствия. Шуша, свершавшись клубочком, сопела на коленках Аси.

Новый знакомый достал влажную салфетку и тщательно вытер ей лицо и руки, отправил в наполненное другими салфетками ведерко:

— Ну и красота, ну и чудо. Так и без рукомойника справится можно. А пахнет, как поле с цветами возле родительского дома.

Ася шепотом спросила:

— Так ты не всегда что ли в буфете жил? По полям гулял?

Балконный тоже ответил шепотом:

— Дело ясное, что не всегда. Родом я из Березовки. Это деревенька одна. Далеко-далеко на севере. Пешком от сюда не день и не два идти.

— Как же ты здесь оказался?

Балконный наклонился к чашке, чтобы допить остатки вкусного компота. Рядом с ним чашка казалась огромной.

Снова обтер усы влажной салфеткой, зажмурился от удовольствия и начал свой рассказ:

— А дело, значит, было вот так. Родился я в деревеньке нашей, Березовке, сто годков назад. Кого там у нас только не водилось — Домовые, Банные, Коридорный, Кухонные, Лешие, Русалочки.

Водяной, конечно, отец мой и матушка Кикимора.

Жили мы дружно и весело. У меня даже свой кот имелся — пятиляпый Степанка. Такие песни мурчал — закачаешься. Куда я — туда и он.

Население нашей деревеньки ягоды любило — чернику, морошку, бруснику в кузовки насобираем и к русалкам. Они такое варенье с компотами соображали — не то, что пальцы, руки съесть от вкусноты можно. С той поры я компоты обожаю.

А матушка моя, Кикимора, на всю округу оладушек и плюшек в русской печке готовила.

Эх, жаль, бабушка твоя плюшки и пироги с ягодами не печет.

Ну так вот, жил я поживал, с пятилапым котом Степанкой по округе шастал и пришло мне время обучаться всяким-яким знаниям в школе Домоводства.

Ася округлила глаза и тихонечко захлопала ресницами. Так, чтобы Балконного не сдуло:

— А у бабушки на кухне лежит толстая-претолстая книжка с красивыми фотографиями еды. И на ней большими буквами написано “Домоводство”. Я думала, что это как дом вести, а это, оказывается, школа такая в вашей Березовке.

Балконный почесал затылок:

— Ну так вначале школа Домовых возникла, потом уже они ваш народ человеческий обучили как дом вести, как пироги печь.

Матушка моя, Кикимора сама лично такой учебник написала. Кто уж его передал людям не знаю, то ли Коридорный, то ли Кухонный. Вот и вы теперь обучились оладьи печь. Ты там узнай, может и до пирогов дело дойдет, а то я ведь пропадаю без домашней еды.

Ася кивнула, а Балконный продолжил:

— Так-то, пошел я в школу. А там заданий для нас вагон и маленькая тележка. И углы в доме от паутины обметать, и за порядком следить-послеживать, и мышей с тараканами изгонять, как гостей не прошенных — все понять и освоить нужно.

Даже звуки нечеловеческие и слова человеческие издавать обучали нас. Ишь я как натаскался, даже свиней морских понимаю, вот что значит хорошее обучение.

Я там одни метелки получал от учителя нашего — Лешия Ветругановича.

Ася засмеялась:

— Метелки это что такое еще?

Балконный от такого вопроса за голову схватился:

— Как так? С виду ты девица взрослая-рослая, а не знаешь, про метелки?

Ася только плечами пожала:

— Совсем не знаю. Я ж еще только осенью пойду в школу. Расскажи мне, пожалуйста.

— Ну, уж так и быть, слушай и запоминай: если ты урок не отвечаешь, или домашнее задание не выполнишь, например, воды из колодца не принесешь, значит никакой метелки не заслуживаешь.

Если кое-как задание выполнил, разлил полведра, с колодцем не поздоровался, то метелка всего одна полагается. Когда же лучше и чище остальные справился — Леший Ветруганович не скупился — мог целых пять метелок выставить в дневник из дубовой коры, а иногда и с плюсом.

Однажды мне даже пять палочек с хвостиками-метелками и жирными плюсами угольком нарисовал. Это потому что я из колодца пятилапого кота Степанку достал. Ему там мышь с пауком примерещились, вот он и решил порядок навести. Прыгнул, плюхнулся, воет горемычный, а выбраться не может. Я его в ведро и раз-два-взял тянул-потянул, да вытащил.

В школе у кого больше остальных мелок — тот и лучший в своем деле. Учеников у нас хватало. Все, пока со своим местом и призванием не определились, безымянными считались.

Это только у взрослых с именем и назначением все понятно. Вот, например, взять отца моего, Водяного. Он лучше всех с болотами, реками, ручейками и озерами управлялся. Полюбила его вода, а он место в жизни выбрал с ней связанное. Стал заведовать водоемами в округе. Ну и остальные так, Банник, скажем. Он баньками всеми заправлял, в соседнюю деревню наведывался. Там деревенька побольше нашей и всяких людей полным-полно.

А что Банник делает в бане, знаешь?

Ася отрицательно закачала головой, даже Шуша приоткрыла один глаз. Интересно стало, кто же такой этот Банник и чем славится.

Ася тихонечко шепнула:

— Я даже не знаю, что такое банька.

Балконный подпрыгнул и хмыкнул:

— Это как же можно не знать, что такое банька, баня, банечка? Где же ты купаешься, где паришься?

Шуша уже совсем проснулась, уселась и что-то пискнула Балконному. Ася попросила Шушу не перебивать его на самом интересном месте и ответила:

— Я купаюсь в самой обычной ванной. А что значит — париться?

Балконный махнул рукой:

— Эх, бывал я в этой твоей ванной: тесно-притесно и не интересно.

Даже вон свинья твоя морская, Шуша, подтверждает, что ванна для купания место ни то, ни се.

Банька — вот где чистота, раздолье. Красота одним словом!

Банька, Ася, это такой домик деревянный для водных процедур и купания.

Вот Банник натопит домик, чтобы он деревом запах, все-все ароматным паром пропиталось, а ты ляжешь на горячую скамейку, чистый, довольный, а он веник березовый возьмет и по тебе туда-сюда, туда-сюда. Эх, хорошо, эх душевно!

Шуша и Ася хором запищали. Шуша на своем языке, Ася на человеческом:

— Это же не купание, а наказание, если тебя веником бьют. Страшно у вас там жить. Страшные у вас радости, нечеловеческие какие-то.

Тут Балконный закхекал, засвистел, так что борода подпрыгнула:

— Ну, с вами все ясно. Одна — морская свинья, другая — городская девочка. Никогда в бане не парились. Веник — он не для наказания, а для радости.

Он него здоровье прибавляется, кровь гонится-разгоняется и нос дышит, как из лесу вышел. Все болезни, все хвори лечит.

А ванна твоя так, ерунда, от безысходности. В многоэтажном доме баньку не организовать.

Вот, если бы ты в нашу деревеньку приехала, я бы тебя сводил попариться. Вместе с Шушой, как миленькие веничек бы попробовали. Оценили, оздоровились. Русская традиция, между прочим. Так-то.

Морская свинка от этих слов к Асе прижалась. Наверное, решила, что лучше танцевать, чем веником париться.

Ася ее погладила, а Балконный продолжил:

— Так вот, в школе Домоводства нашей по окончанию каждый свое дело выбирал, тогда и имя получал настоящее и призвание. А до того мы все учениками-домовятками считались. Девочки-домовеночки, мальчишки-домовишки, так и ходили до поры до времени безымянными.

Взять подругу мою, дочь Зеленицы и Ягодника. Уж какая она хозяйственная была. По кухонному хозяйству больше всех метелок получала. Блинцы жарила, ух ты и ах ты. Печь истопит, скатерть раскинет, пирогов гора, блинов стопка.

Ясное дело, что Леший Ветруганович утвердил ей и имя, и назначение. Раз так полюбила она кухонное хозяйство, то и стала Кукой Кухонной.

А один домовёночек из нашего класса захотел в сарае лопаты и вилы складывать. За уши не оттянуть от этого дела было. Иной раз глядим — нет его, а потом слышим, в школьном сарае шум и гам с ним пополам. Тут уж понятно — он там дрова складывает, инструменты по местам распределяет.

Так и стал Сарайным.

Ну и остальные пошли — Кладовой, Подвальник, Овинный, Будочный.

Кикиморки сестры Этя и Етя. В заводях за утками и камышами следить захотели. Чистую воду в колодце контролировать вызвался Колодезный.

Леший Ветруганович всех новых специалистов распределил по домам и водоемам. На домовяток всегда дефицит. С хорошим Домовым или Подвальником — дом защищен и достаток в нем, и порядок всегда будет.

А я вот все думал да думал, где же мое место, чем же заниматься хочется. Я ведь любую работу по хозяйству с радостью выполнял, метелок полный дневник. Только вот как до выбора дошло — загрустил-задумался.

Чтобы Балконный не заподозрил Асю в невежливости, она робко сказала:

— Можно спросить?

Тот кивнул:

— Давай, задавай свой вопрос.

— Скажи, почему ты загрустил, если с любым делом мог справиться? Тут и думать нечего, не важно, что, все умеешь.

Балконный сложил на груди руки и закинул ногу за ногу:

— Так-то оно так, да не так.

Получается, раз все могу, то и разницы нет, чем заниматься. Выбирать вовсе не надо. Пальцем в любое дело ткни — и наугад живи-поживай.

Только ты вот сперва ответь — что у тебя получается лучше остального? Какое дело выходит и спорится на все сто?

Ася задумалась, а потом стала загибать пальцы:

— Могу белье гладить. Целую стопку вчера маме нагладила. Подметать могу, еще с вареной картошку шкурку сдирать могу. Рисовать в альбоме умею и пыль вытирать с полок. Покупать в магазине хлеб и молоко тоже. Кровать заправлять и расправлять у меня хорошо выходит. Хватит?

Балконный кивнул:

— Пожалуй, что достаточно. Выбор у тебя большой получается. Вот и скажи мне, если веков пять, а то и десять изо дня в день тебе надо будет с утра до ночи только что и делать, как кровать заправлять и расправлять. Или другое — только рисовать и рисовать. Каждый день, все время. Что ж ты из этого выберешь?

Ася от волнения сильно-сильно захлопала ресницами и Балконного чуть не сдуло. Ася спохватилась, остановилась, а он зажал нос, потому что захотел чихнуть, но от его громкого чиха могла проснуться не только бабушка, но и другие соседи перепугаться.

Ася ойкнула, поправила Балконному взъерошенные волосы, пообещала хлопать ресницами аккуратнее и ответила:

— А пять или даже десять веков — это очень много?

— Еще как много. Век это сто лет. Даже твоя бабушка молодая по сравнению с веком. А если ее жизнь увеличить в десять раз. А твою в сто — и то мало. Вот и подумай.

Ася стала думать. Она представила, что десять бабушек с утра до вечера всю жизнь рисуют в альбоме. Просыпаются утром, достают карандаши и только к вечеру останавливаются. Ничего другое не делают. От таких мыслей брови Аси поползли вверх, и она ответила Балконному:

— Так любое дело надоесть может. Скучно станет. Я вот, может быть, еще не очень хорошо читаю и пишу, или даже на велосипеде катаюсь, хочу и этим тоже заниматься. Для разнообразия.

Балконный поднял вверх указательный палец:

— Вот! Теперь понимаешь, как это сложно, выбрать то, чем всю свою жизнь заниматься надо. И когда хочется, и когда не хочется. Потому что это профессия у тебя такая. Потому что ты ее сам выбрал, захотел.

От того мне и было грустно. Вроде бы и на мельнице работать любил. Зерно молол, по мешкам муку складывать помогал, от пыли чистил, от мух и мошек охранял. Хорошее дело, но, чтобы каждый день только это и делать — да ни за что. То же самое и про остальные занятия размышлял-помышлял.

Леший Ветруганович глядел на меня и не торопил. Поговаривал, скрипел руками-ветвистыми: “Ты мальчишка-домовишко, не спеши, обдумай все как следует. Только тогда у тебя сердце обрадуется, когда даже трудности пугать не станут. Поймешь сам, почувствуешь, где есть твое место. То самое. В котором и жить, и быть хорошо”.

А я все гадал да приглядывался. Даже испугался, а что, если для меня в этом мире такого места не придумано, не сделано, не уготовлено? Что же мне, так и тянуть свои века без радости?

Решил перед выбором навестить всех своих родственников, к кому дорога приведет. Еще, само собой, подругу Куку Кухонную проведать. Она ведь, в отличии от меня, легко и просто с занятием определилась-распределилась.

Затеял путешествовать по их новым местам жительства.

Родители и Леший Ветруганович мое решение одобрили.

Матушка Кикимора напекла на дорогу целый рюкзачок плюшек и обняла крепко-крепко, сказала: “Сынок-домовишко, выбирай хозяйство или домишко. Выбирай огород или сад, главное, чтобы ты выбору своему был рад. А мы тебя любим и понимаем, любое решение принимаем. А еще матушка Кикимора вложила мне клубочек водорослей. Надо только водоросль за хвост поймать и не отпускать пока верный путь не покажется.

Папенька Водяной окатил волной и сказал: “Вот тебе в дорогу камыш. Защитит, если встретится на пути дурной человек, дух, птица или мышь. Справишься с выбором и бедой ты и сам, а если будет тяжело, позови нас, мол, где вы, пап, мам. Мы тут же появимся, и вместе со всем справимся!”

Кот мой, пятелапый Степка остался дома уют стеречь и печь.

Так я и отправился в дорогу. Искать свое предназначение.