Души, разделенные телами

Вер Врат, 2022

Генерала, обвиненного в распутстве, приведшем к гибели племянницы императора Лангии, приговаривают к двадцатилетней ссылке на Землю. Все эти годы он вынужденно играет роль принца новообразованного королевства, считая всю планету лишь кукольным театром. В это время на Земле рождается девочка, «дитя войны, несущее собою мир», как называет ее великий учитель Астилирон.

ГЛАВА 3. СЫН ДЕМОНА

Планета Земля.

Арназия.

Фрибия.

4037–4038 гг. по Вервратскому земному календарю.

В сопровождении трех сотен гвардейцев и капитана гвардии Кришатра отправился в дорогу, не дожидаясь рассвета. Путь был неблизким. Скача галопом, они прибыли к месту назначения через шесть дней.

Окна домов были затворены ставнями, кое-где — наглухо зашиты досками. На улицах никого, и лишь ветер гулял на рыночной площади меж пустых прилавков и перекатывал, подбрасывая, плетеные корзинки. Этот город давно опустел.

Капитан спрыгнул с лошади и медленно подошел к распахнутой двери, хлопающей на ветру.

В доме не было ни души. На столе, кроме слоя пыли, — оплавленная свеча. Постели разобраны, вещи разбросаны. Похоже, кто-то очень спешил покинуть это место.

— Здесь действительно давно уж нет людей, — пробормотал капитан.

Император немедля отправился в поместье сестры Милантри.

Ворота широко распахнуты. В окне показалась пожилая служанка. Увидев императора с отрядом, она бросилась к двери.

Женщина явно не ожидала гостей, но была им очень рада.

— Заходите, бравые воины, — говорила она, непрерывно кланяясь. — Добро пожаловать, господин капитан. Простите уж за беспорядок, одна я не управляюсь.

— Что здесь произошло?

— А, так вы еще ничего не знаете?

— До столицы дошли дурные известия. Мы приехали, чтобы помочь с поисками пропавших детей, — пояснил капитан. — Что ты об этом знаешь?

— Да что тут знать? — служанка побледнела. — Когда они стали забирать детей, народ бросился на поиски. Кто-то рассказывал, что это были черные всадники. Они, словно тени, появлялись ниоткуда и исчезали вместе с детьми. Однажды какой-то женщине удалось ухватиться за ребенка, когда черный всадник уже схватил его, чтобы забрать. Так этот демон, исчезая, отрезал ей руки — как, чем, она сама не поняла. Говорила, что просто глянул на ее руки, и они отвалились.

— Как такое возможно? — удивился капитан.

— Я не знаю, сама не видела, не скажу, но после того случая родители стали увозить детей. Всадники же перекрыли все выходы из города, устроили кровавую резню и исчезли так же быстро, как и появились.

— А где же хозяйка дома, госпожа Душана? — спросил император.

— Они все бежали в леса, и уже больше десяти дней от них не было вестей. И еще, не знаю — правда ли, но после начала этой кровавой резни жители прибрежных деревень стали находить останки людей по всему берегу Арнарийского моря.

На берегу было тихо, лишь вороны кое-где копошились в обглоданных до костей трупах. Волны, набегая на берег, хватали водоросли, мелкие кости и, откатываясь, уносили с собой.

— Действительно, проклятое море, — пробормотал седой ветеран, — недаром слухи ходят об этом скверном месте.

— Неужели за похищениями стоят фильверийцы? — растерянно вымолвил молодой солдат.

— Здесь мы ответа не найдем, нужно обыскать лес. Возможно, выжившие знают больше, — сказал император.

В действительности фильверийцы, по большей части, не слыли людьми, охочими до грязных магических ритуалов, а вот фрибийское племя не раз прибегало к черной магии, принося кровавые жертвы своим богам.

А в последние годы и вовсе последние крохи чести утратило, варварски нападая на невинных людей по ту сторону моря.

Чего только стоило рождение наследника фрибийского королевства.

На восточном берегу Арнарийского моря собралась огромная толпа фрибийцев. Они стояли на коленях, повторяя малопонятные фразы на древнем вервратском языке. Мертвом языке. Или — языке мертвых?

Не сохранилось ни вервратской письменности, ни обычаев. Лишь передавались из поколения в поколение шаманские обряды и заклинания. Фрибийцы верили, что издаваемые звуки в сочетании с особыми телодвижениями прядут невидимые нити, связывающие материальный и эфирный миры. По этим нитям-каналам будто бы можно провести высшую душу в материальный мир. Вот только для того необходима кровавая жертва…

— А если снова будет девочка? — печально произнесла Аймира.

— Не переживай, дочка, это твой пятый ребенок. На этот раз точно будет мальчик. Глянь, живот вытянутый, словно яйцо дракона.

— Спасибо, — процедила королева, обиженная сравнением. — А если все же девочка? Я снова должна буду испытать боль от утраты своего ребенка?

— Все во благо, дитя, все во благо. Твои драгоценные дочки стали вечными теневыми стражами нашего королевства и принесли нам множество побед. Именно благодаря их жертвам наша земля ныне зовется Фрибийским королевством.

— Я понимаю, насколько важны их жертвы, но я мать, и мне горько смотреть на гибель моих детей.

— Мы у сотен матерей отняли чад, им тоже горько.

— Да какое мне дело до них! — вспылила Аймира, но тут же осеклась, почувствовав резкий толчок в живот.

— Тише, дорогая. Тебе скоро рожать. Лучше отдохни.

— Они мне мешают своими возгласами, да и спать на песке уже невыносимо, — королева покосилась в сторону кланяющихся деревянным истуканам шаманок.

— Я принесу тебе еще пару подушек, — захлопотала старая ведьма.

На закате появился Амарак в сопровождении двух теневых стражей.

Аймира, услышав издалека тяжелые шаги и бряцание стальных колец на сапогах, быстро поднялась, поддерживая живот.

— Жена, — послышался ровный голос, — вижу, что не сегодня-завтра ты разродишься.

Амарак подошел вплотную к Аймире и провел тяжелой шершавой ладонью по ее животу.

Аймира кивнула и отвела взгляд.

— Не рада меня видеть? — удивился Амарак и приподнял двумя пальцами подбородок жены.

— Рада…

— Почему же не смотришь мне в глаза?

— Я боюсь… что будет девочка.

Король резко отдернул руку и отвернулся.

Аймира обхватила руками его колени.

— Это уже мои пятые роды. Я хочу прижать к груди свое дитя.

— Хватит нести вздор. Когда я на тебе женился, ты была благоразумнее. Говорила, что хочешь поставить весь мир на колени. А теперь льешь слезы из-за пустяков.

— Но это я тебя создала. Почему же ты теперь повернулся ко мне спиной?

— Не заблуждайся. Ты меня не создала, а призвала, и я принял желаемый тобой облик. Ты знала, что я воплощенный демон, так зачем теперь на судьбу сетуешь? Если будет снова девчонка — у нас появится новый страж. Не так хорошо, как сын, но тоже неплохо.

— Даже после стольких жертв ты все еще непреклонен. А если у нас никогда не будет сына?

— В мире нет ничего постоянного. Если не после пятой дочери, то после двадцать пятой обязательно будет сын. Поэтому ты должна оставаться вечно молодой, — король скупо улыбнулся, смахнул слезу со щеки Аймиры, — и мне нужен сын со стальной волей, твердым характером. Великий воин, которым я буду гордиться.

Амарак кивнул и пошел прочь.

Наконец настал день появления на свет наследника трона. Королева настрадалась, пока рожала сына, но он появился на свет мертвым. На его белоснежном тельце не было ни единого пятнышка, а волосы черны как ночь. Личико светлое, ясное, словно не из этого мира.

— Какое прекрасное дитя. Как жаль, что задохнулся, — посетовала повитуха.

— Он не может умереть! Мой сын! Дайте мне его! — в слезах кричала Аймира.

Амарак положил ребенка в плетеную корзину.

— Он, как и тысячи наших предков, отдавших жизнь на благо Фрибии, станет хранителем великого Арнарийского моря.

Король зашел по пояс в воду и выпустил корзинку из рук. Под сильным ветром она перевернулась, и ребенок скрылся в воде.

— Сынок! Мой сынок! — кричала королева, не в силах подняться на ноги.

— Тише, тебе нельзя так изводить себя, подумай о своем здоровье, — утешала ее Кхашигани.

— Нет! Это единственный мой сын, я чувствую, я знаю, — все кричала Аймира.

— Ты еще молода, — Амарак склонился к жене, — сможешь родить не одно дитя. Нам пора идти домой, слуги помогут тебе собраться. Ты отдохнешь в своей теплой постели, и все беды забудутся.

— Нет, я не оставлю сына, — упорствовала Аймира, — призовите душу снова! — в истерике завизжала она.

— Но это невозможно, — крикнула одна из шаманок, — высшая душа не придет без крови, а мы истратили ее всю, да и мертвым телом душа погнушается.

Аймира выхватила ритуальный нож из рук шаманки и, шатаясь, направилась к воде.

— Что ты делаешь, дочка? — удивленно вопросила Кхашигани.

— Я отдам ему всю свою кровь до капли, — ответила та и полоснула ножом от локтя до запястья. Кровь пролилась, встретилась с морской водой и, шипя, породила смерч. В мгновение ока все море вскипело и забурлило. Аймира упала на колени и опустила окровавленную руку в воду. На берегу ветер все сильнее закручивал песок.

Спустя несколько минут ветер утих, море успокоилось, и из воды показался юноша с длинными черными волосами. Его прикрывало белое полотенце с вышитой одинокой белой лилией. Показалось, что это — то самое полотенце, в которое был закутан мертвый малыш. Но нет, новое было значительно больше.

Юноша приблизился к королеве, истекающей кровью.

— Мама, я не дам тебе умереть, — его голос был нежен.

Он оторвал полосу ткани от полотенца и перевязал раненую руку Аймиры.

Огромная толпа все теснее обступала их, чтобы подивиться чудесному воскрешению.

— Тут так много народу, а я раздет, — улыбнулся юноша. — Хорошо, что скромность — не один из моих пороков.

Аймира измученно и гордо улыбнулась. «Мой славный сын совсем взрослый. Лет двадцать пять уже. Сильный и мягкий, словно родной восточный ветер. Вобрал все лучшие черты своих великих предков — фрибийцев. Жаль только, что и арназийские корни дают о себе знать».

Подбежали девицы из знатных родов, принимавшие участие в ритуале призыва души и, остановившись в нескольких урбатах от принца, принялись жадно его разглядывать.

Длинные черные волосы юноши развевались на ветру, и только одна выбившаяся прядь свисала на высокий лоб, ничуть не скрывая пронзительного, завораживающего взгляда черных как бездна глаз, подобных глазам феникса. Улыбка, высокомерно-загадочная, дополняла жестокое равнодушие, отпечатавшееся в двух осколках черного льда. Тонкие черты лица, бледная кожа и изящные пальцы явно выдавали в нем божественное начало, равно как и пугающая бесшумность движений.

«Строен, высок, подобен кипарису. Его стан, вероятно, выточили сами боги. Руки, эти руки… О, они изящны и сильны. А этот взгляд — властный, беспощадный — заставляет пасть к его стопам».

От нахлынувших переживаний дочь какого-то знатного сановника упала без чувств. Ее подхватили остальные девушки, стоявшие вокруг с приоткрытыми ртами.

Амарак подошел к сыну со сдержанной улыбкой на лице.

— Отец? — неуверенно протянул юноша, глядя на крепкого мужчину, затянутого ремнями.

— Ты мой сын? — вопросил Амарак.

— Да. Я — Аджанара.

— У тебя уже и имя есть?

— Я же взрослый, отец. Как же мне без имени?

— Почему ты вселился в мертвое тело? — недоверчиво прищурилась Кхашигани.

«Я просто восстановил деградировавшие ткани и ускорил процесс деления клеток, а потом вселился в живое тело. Но вам об этом знать ни к чему».

— Так ведь я не гордый, — отшутился Аджанара, подозревая уже, что родился не в той семье, в какой ему хотелось бы.

— Я так долго тебя ждал! — воскликнул король. — Мой наследник, мой сын!

— Весьма польщен быть вашим сыном, — вымолвил Аджанара, наигранно улыбаясь. Он осмотрел себя, оглянулся вокруг. «Да…занесло же меня в низший мир… ну, хоть не жабой родился, и на том спасибо».

Дворец Амарака имел форму шатра диаметром в один камурбат. Высокая стена с шестнадцатью сторожевыми башнями плотно окружала его со всех сторон. А за стеной тянулся широкий ров, наполненный водой. Только в одной из башен имелись довольно узкие ворота для входа, к которым через ров перекидывался мост без перил. Этот мост являлся гордостью фрибийской инженерной мысли, поскольку мог быть за несколько секунд разрушен простым опусканием рычага внутри замка, соединенного с легкими опорами моста системой хитроумных переходников и шестеренок.

Огромный дворец состоял из двух частей: внешних павильонов и внутренних зал, соединенных замысловатой системой коридоров, галерей и переходов, напоминающих лабиринт. За дворцовыми воротами одна за другой располагались приемная зала, магическая зала и тронная зала. Они предназначались для проведения важнейших государственных и придворных церемониалов. Ближе к центру дворца находилась самая большая зала для государственных торжеств. В восьми специальных павильонах жили рабыни.

Внутреннее убранство всех без исключения помещений носило печать некой торжественной угрюмости. Если снаружи дворец, сложенный из огромных каменных глыб, мог «похвастаться» всеми оттенками серого, то внутри преобладали темно-зеленый, пурпурный и черный цвета. Только пол, выложенный плитами из бежевого мрамора, слегка оживлял общую цветовую гамму. Стены же, облицованные малахитом, гагатом и гематитом, вызывали гнетущее чувство.

Тронный зал — главная часть дворца, где император и его советники проводили большую часть времени, не являлся исключением из правил, хотя и отличался общим убранством.

Мощные стены из драгоценного кобальтового мрамора возвышались над собравшимися. Тусклые лучи света, пробиваясь сквозь вытянутые стекла хрустального купола, подсвечивали гобелены тяжелых штор с вышитыми на них золотыми гербами правящего рода. Мягкое мерцание свечей в узорчатых канделябрах и неровное пламя факелов выхватывало из полутьмы величественный трон, обитый багровым бархатом. В гладких как лед плитах каменного пола можно было без труда рассмотреть свое отражение.

Во дворце юношу окружили слуги. Они прикладывали к его телу разноцветные ткани, ожидая одобрения от королевы. Наконец, выбор пал на черный шелк, и слуги удалились.

— Сынок, это твой дом, — сказала Аймира, взмахнув здоровой рукой.

— Мрачноват, — Аджанара оглядывал холодные каменные стены. Не было никаких предметов декора: ни живописи, ни даже узоров на каменных плитах. Высокие окна отчасти заслоняли тяжелые темные шторы, собранные красными шелковыми шнурами.

— Ничего, привыкнешь. Мы с твоей матерью ценим покой и уют без всяких изысков. Завтра ты сможешь выбрать комнату, а пока нам придется оставить тебя. У твоей матери выдался нелегкий денек. Слуги тебе все покажут, — беря королеву под руку, сказал Амарак.

Отворилась одна из дверей, соединяющих огромную полукруглую залу с жилыми помещениями, и появилась молоденькая служанка, одетая в длинное серое льняное платье с простым белым фартуком.

Аджанара запустил руку в свои длинные волосы и слегка наклонил голову, оценивающе рассматривая девушку.

Служанка, перехватив его взгляд, тут же покрылась багровым румянцем и остановилась на полпути.

Аджанара подошел к ней и на расстоянии двух локтей почувствовал, как сильно и неровно бьется ее сердце. Нет, это не только страх, решил он, это еще и желание. Ох, уж этот смертный мир…

— Как тебя зовут, милая?

— Ксия, господин.

— Ксия, подобная золотой розе, что проросла в душе Властителя Огня?

Девушка улыбнулась и перевела дух.

— Мне приказано сопроводить вас в покои.

Аджанара молча последовал за девушкой. Позади осталась зала с неподвижными стражниками и показался длинный разветвленный коридор. В коридоре его обогнал шагающий уверенно и абсолютно бесшумно страж в черном одеянии с капюшоном. Казалось, он даже не обратил внимания на принца.

По длинной витой лестнице его сопроводили в одну из башен. На самом верху ее была только одна, довольно просторная, комната. Она не отличалась роскошным убранством и скорее походила на жилище аскета. Зато из распахнутых полукруглых окон открывалась великолепная панорама, а сквозь волнистые стекла струился лунный свет. Он ласкал темно-синие бархатные шторы, проникал сквозь них в комнату, отчего все предметы в ней приобретали холодный синеватый оттенок.

— Завтра королева распорядится выделить вам другие покои, принц. С вашего позволения, — низко поклонившись, служанка поспешила удалиться.

«А здесь неплохо», — подумал Аджанара, оставшись один. Он сразу ощутил труднообъяснимую симпатию к этому месту. Возникло ощущение, что он живет здесь уже давно, хотя это дежавю скорее было связано с его особым восприятием мира. Какая-то часть разума мгновенно реагировала на предполагаемое будущее и самопроизвольно выстраивала цепочку предстоящих событий. Нет, это был не дар предвидения, а лишь особенность чувственного восприятия времени, свойственного высшим душам.

Аджанара устроился на небольшой дубовой кровати и принялся размышлять о предстоящем испытании.

— Так вот каков нынче низший мир. А я уже успел забыть, насколько примитивны и инертны эти человеческие тела. И все вокруг такое грубое, контрастное, наполненное ядовитыми красками и бурными эмоциями. Незамысловатые побуждения, предсказуемые действия. Скучища, — обреченно подытожил Аджанара, погрузился в глубокую медитацию, призванную восстановить его духовные силы, и провел так всю ночь.

Ранним утром раздался стук в дверь, набатом отозвавшийся в каждой клетке его тела и вырвавшийся наружу кашлем. Он снова вернулся в грубую реальность.

— Кто там?

— Это я, Ксия. Господин, могу я войти?

— Входи, — ответил Аджанара, окончательно просыпаясь.

На вытянутых руках девушка внесла аккуратно сложенную мужскую одежду. Короткая нижняя блуза из белого льна и длинный верхний кафтан — шелковый, черный, с вплетенными серебряными нитями. Черные сапоги из отлично выделанной кожи. Пояс из золотых пластин и ножны, а в них — нож с длинным и узким изогнутым клинком.

Лишь кафтан, украшенный серебряными застежками, порадовал взор, но привередничать Аджанара не стал.

Проходя снова по витой лестнице, Аджанара разочарованно отметил, что наступившее утро ничуть не тронуло своим светом гнетущий полумрак, царивший в стенах замка. Сквозь крохотные оконца почти под самыми сводами башни едва пробивался солнечный свет, скупо освещая ступеньки.

В зале его ждал Амарак. За спиной отца замер страж с надвинутым на глаза черным капюшоном.

— Сын, — начал Амарак, — сегодня я представлю тебя совету. Я хочу, чтобы ты поскорее освоился здесь. Но ты должен ответить на мои вопросы.

— Разумеется, отец.

Они вышли в дворцовый парк и медленно зашагали по длинной аллее, образованной огромными гинкго.

— Я, также как и ты, призван в этот мир твоей матерью, и твое появление меня ничуть не удивило. Скажи мне, сын, а что сталось с телом ребенка, умершего вчера и преданного волнам?

— Этот ребенок — я.

— Но я же своими глазами видел безжизненное тело! И вдруг появляешься ты, совсем взрослый.

— Отец, я ваша плоть и кровь. Более того, никакую другую форму в этом мире я не могу принять. Я таков и на земле, и на небесах. Это мой первозданный облик.

Амарак сдержанно улыбнулся и положил тяжелую руку на плечо сына.

— Я чувствую в тебе невероятную силу, способную свернуть горы, осушить океаны. Вот такого отпрыска я ждал. Воистину, достойного преемника.

— Почту за честь исполнить ваши желания, отец.

— Этот мир станет нашим. Всего за несколько лет я возродил давно разрушенную фрибийскую державу. С тобой же мы и вовсе завоюем весь мир. Эта земля хранит в себе невероятную силу. Силу, которую может получить лишь истинный фрибиец. Силу, завещанную нам великими предками. Пойдем, представлю тебя совету.

Аджанара слушал единокровного отца и думал, как примитивны его речи. Завоевание всего мира уж точно не входило в планы Аджанары на ближайшие десять-двадцать лет. Он лишь хотел, чтобы наказание поскорее закончилось, а что будет с этим низшим миром, его волновало в последнюю очередь.

Между тем в тронной зале собрался весь двор.

— Генерал Чойн, вы уже видели принца? — поинтересовался глава тайной стражи.

— Нет. Я только сегодня вернулся в столицу и тотчас же явился на совет.

— Вы без победы не возвращаетесь. Много рабов привезли на этот раз?

— Рабов хватает, вот только артефакта у них не было.

— Все равно — будем праздновать. Сегодня великий день. У нашего государя появился наследник, а у вас племянник.

— Его величество король Амарак, — возвестил глашатай.

— Приветствуем, ваше величество, — отозвался зал.

Аджанара шел рядом с королем и оглядывал присутствующих, низко склонивших головы.

Все — смертные, разочарованно заключил он. Слабое тело, короткая жизнь, примитивные чувства; каждый — словно открытая книга. Еще и женщин нет. Скучно. Что ж, в изгнании не может быть хорошо.

— Мои подданные, — начал император, — все вы уже знаете о том, что вчера на закате великие предки явили мне свою благосклонность и одарили меня сыном, наследником престола нашего великого королевства. Приветствуйте моего сына, Аджанару!

— Долгой жизни наследному принцу! — прокричали собравшиеся.

Аджанара, просидев на совете около часа, понял основные принципы управления этим государством. Амарака поданные боялись и чтили, видя в нем настоящего властителя мира. Их преданность объяснялась легко. Правитель был честолюбив, умен, полон сил и решителен.

— Повелитель, — обратился к королю один из советников, — жители провинции Герхань сетуют на нехватку продовольствия. В их местности ведется добыча ценных руд, но почва там неплодородная, дождей мало.

— Пора подумать о переселении, — ответил король, — мы ведь продвинулись в завоеваниях на запад, так негоже моему народу в земле копаться. На то рабы есть. Сегодня же начать подготовку к переселению. Да, генерал, успешен ли был твой поход?

— Земли у левого притока Кассии теперь принадлежат Фрибии, государь. Но артефакта там не оказалось.

— Местных допросили?

— Говорят, что за диадемой приходили фильверийцы, но им ее не удалось отыскать. А после них нагрянула целая орава арназийцев. Эти собаки и забрали диадему.

— Арназийцы, — процедил Амарак, — что ж, это несколько усложняет дело.

— Еще я узнал, — добавил Чойн, — что фильверийцы готовы идти войной на Арназию из-за этой вещицы. Поговаривают, что они уже собирают армию.

— Неудивительно. Диадема-то важна для арназийцев! Они мнят, что эта вещь с начала времен принадлежит их правящему роду, являясь символом власти. Что может быть унизительнее для империи, чем потерять его? Пускай павлины дерутся. Глядишь, золотое перышко нам достанется.

Генерал ухмыльнулся, выказывая полное одобрение.

Когда собрание было окончено, король вышел в парк вместе с сыном.

— Ты сегодня впервые присутствовал на Совете. Что скажешь?

— Скажу, что ваши люди вам очень преданы, — Аджанара выглядел отрешенно.

— Тебя что-то тревожит?

Принц все думал о той скверной ситуации, в которую он попал на Лангии, и чувствовал себя вывернутым наизнанку, а тут еще приходилось свыкаться со своим смертным телом, находиться в котором было весьма непривычно.

— Я стараюсь освоиться в этом мире, но пока получается с трудом.

— Понимаю, ведь ты как-никак только вчера появился на свет. Я помогу тебе приспособиться к жизни на Земле. Мы вместе можем отправиться в путешествие по нашему королевству. Кстати, оно ненамного старше тебя. Еще два года назад фильверийцы пренебрежительно называли нас бесовским закутком Фильверии. Но теперь им приходится с нами считаться и называть великим Фрибийским королевством.

— Фильверия — это тоже королевство?

— Это империя, как и Арназия. У нас не самые теплые отношения с обеими, но и та, и другая, что уж скрывать, сейчас довольно могущественны. — Король слегка прикусил губу. — Но я намерен изменить это положение вещей. Ты мне поможешь?

— Почему бы нет? — ответствовал Аджанара. Его охватило полное безразличие. «Не стоит мне этот мир подминать под себя лично. Он все равно погибнет. Буду делать то, что судьбой уготовано. Раз я родился именно здесь и сейчас, стану прилежно играть роль сына и принца, а там видно будет».

— Возможно, тебе это будет интересно. Дворец в столице Арназии окружен неприступным барьером. Говорят, будто бы он пропускает людей только по велению императора. Не получивший дозволения не сможет пройти сквозь это препятствие. Наши теневые стражи — я думаю, ты их уже видел — и те не в силах его преодолеть, а ведь они — не отягощенные плотью демоны, в отличие от нас.

«Что-что? — подумал Аджанара. — Верно ли я расслышал, демоны?! Лангийцы сошли с ума, я родился сыном демона?».

— Да, вот еще что, — внезапно сменил тему Амарак, не догадываясь, что сам ответил на интересующий принца вопрос, — сегодня мы с твоей матерью решили устроить для тебя праздник. У тебя есть какие-нибудь пожелания?

— Право, не знаю, — растерялся Аджанара.

— Я знаю, — засмеялся король, — музыка, вино и прекрасные женщины. Все, что нужно для хорошего пира.

— Если отец велит, — усмехнулся Аджанара, — не смею ослушаться.

Амарак лишь улыбнулся в ответ: «Мой сын».

С наступлением вечера замок заполнили звуки музыки. В одном из больших залов накрыли стоящие в ряд невысокие столики, рассчитанные каждый на одного едока, а по периметру разместили с десяток расписных напольных ваз с благоухающими букетами. На торжество были приглашены все приближенные царской семьи, министры, военачальники. Рядом со столиками стояли на коленях миловидные прислужницы в длинных платьях с низким декольте.

Для женщин правящей династии на такие торжества вход был закрыт.

Последним в залу вошел Амарак и расположился в своем кресле, довольно похожем на трон, только пониже. Короля сразу окружили премиленькие девушки. Одна из них очень умело наполнила чашу вином, как любил господин — до краев — не пролив ни капли. Повелитель, не утруждая себя излишней ловкостью, и схватив чашу обеими руками, расплескал добрую треть ее содержимого. «За Фрибию — великое и могущественное королевство!». Оставшиеся две трети вина полились в королевскую глотку.

В ответ — хором: «За ратные подвиги и славу!». Все присутствующие осушили свои чаши. Аджанара последовал их примеру, отметив, что вино, приготовленное смертными, вовсе недурно на вкус.

— Сегодня я вас собрал, — проревел король, осушив подряд пять чаш, — чтобы вы разделили со мною огромную радость — рождение моего славного сына, посланного нам Властелином Всех Первоначал, недремлющим богом во плоти.

— Благополучия и долгой жизни принцу! — подхватил генерал, и все вокруг горячо его поддержали.

Начало пира было относительно благопристойным. На середину залы вышли роскошно раздетые девушки и принялись исполнять танец Восточного Ветра. Гости изо всех сил старались сохранить постное выражение на лицах. Танец был сугубо ритуальным и исполнялся девственницами из благородных семей, дочерьми присутствующих сановников.

Девушки же, танцуя, то бросали томные взгляды на принца, то скромно опускали глаза, выказывая готовность служить ему всем… своим существом.

Аджанара, поймав взгляд отца, повернулся к нему.

— Это самые прекрасные девушки нашего королевства, — хлопнул принца по спине Амарак. — Все… благородны и чисты. Если тебе кто-то приглянулся, только скажи. Сегодня же отдам тебе ее в жены.

— В жены? — удивился принц. — На мой взгляд, это… несколько преждевременно.

— Не переживай! У тебя жен может быть столько, сколько пожелаешь.

— Отец, я назову женой только ту девушку, которую искренне полюблю. И что-то мне подсказывает, что этого не случится никогда.

— Как пожелаешь, но все эти красотки — из родовитых семей. На всякий случай, помни, что по нашим законам они не могут войти в гарем без титула.

— Не страшно, — Аджанара покосился на свою симпатичную прислужницу, — полагаю, в этом мире много красивых женщин, хоть не все они родовиты.