Алая жажда

Вероника Фокс (2024)

После смерти отца мне пришлось переехать в особняк семьи Салливан. Новая жизнь, дом, университет… И в придачу сводный брат — высокомерный кареглазый засранец по имени Кай. Стычки, химия взглядов, пробуждающиеся чувства между нами… Всё это ничто по сравнению с нависающей тайной, которая может стоить мне жизни.

Глава 4. Кай

Тина удивлена не меньше, чем я. Её жгучие карие глаза смотрят с непониманием. Я слышу, как неровно бьется её пульс.

— Подожди, — обращаюсь к матушке, ставя на стол бокал вина. — Почему Тина — моя сводная сестра?!

— Наверно потому, что мы с Сойером расписались? — ехидность ответа Розалины, как игольчатый ком поперек горла: режет плоть, не даёт вздохнуть полной грудью. — И теперь Тина член нашей семьи.

— Но это же полный абсурд! — восклицаю я, смотря на девушку. В её глазах замечаю точно такую же мысль, которая крутится в моей голове.

— Не абсурд, Кай, — попытка матушки наладить возникшее напряжение в воздухе, кажется мне, очень неуместным. — Так бывает в жизни, что люди сходятся, влюбляются друг в друга, а потом расписываются…

— Я тоже не совсем понимаю, — тихо лепечет Тина. Она потупляет глаза в тарелку, словно, стесняется чего-то. — Отец никогда не упоминал о вас, — продолжает она, и, мне кажется, что матушка и впрямь что-то недоговаривает. Я блокирую свой эфир, чтобы Розалина не пыталась прочитать мои мысли. Замечаю, что матушка недовольна моим решением, но это мой выбор. Её это не должно касаться: блокирую ли я эфир или же позволяю ей залезать в мои мысли. — И не сочтите за грубость, Розалина…

— Лина, детка, — неимоверно довольным голосом поправляет её матушка, — называй меня просто Лина.

— Лина, — неуверенно произносит Тина, — не сочтите за грубость, Лина, но я не до конца понимаю решение моего отца…

— Я понимаю, солнышко, что эта новость шокировала тебя. Но это была идея Сойера. Хотя поначалу мы думали, что будем просто жить вместе. Однако, судьба распорядилась иначе.

Замечаю, что Тина точно так же, как и я, не верит матушке. Глаза не обмануть, и какие бы сладкие лживые речи не вылетали из твоего рта, глаза всегда покажут правду.

— Тина, — матышка дотягивается рукой до кисти девушки, — в твоей жизни начинается новая страница. И я понимаю, что для осознания этого, после горькой утраты, тебе потребуется время..

Девушка едва заметно кивает головой. Она всё так же не может понять, что происходит. Впрочем, я и сам не до конца понимаю того, чего добивается матушка.

— И я помогу тебе адаптироваться к новой жизни.

— Что значит, к новой жизни?!

— Ты теперь будешь жить здесь, Тина. Я уже запросила документы на перевод в университет ближе к дому.

— Университет? — практически пропищала Тина. — Но…

— Я не думаю, что ты будешт вставать в пять утра, чтобы к восьми быть в своём старом университете, — тон матушки такой решительный, что даже и я начинаю верить во всех происходящее. — В университете «Блэк Джордан» есть для тебя местечко.

— Блэк Джордан? — переспрашивает Тина, пропищав. — Тот самый известный закрытый университет, в котором жёсткие требования для поступления?

— Ну не такие уж и жесткие, — улыбается матушка. — Самые обычные на мой взгляд.

Тина явно удивлена не меньше меня…

— Кай учится там же, — практически пропевает матушка. — На третьем курсе.

Тина кидает в мою сторону любопытный взгляд, но в тоже время, он наполнен тысячами вопросами. Я и сам бы хотел иметь на них ответы, Тини…

— И теперь, вы будите ездить вместе на учёбу! — радостно заявляет матушка, словно, в этом что-то есть забавное.

Всё это время я молчу. Перевариваю слова матушки. Но ничего, кроме как недопонимания, я не чувствую.

— Но.. я ничего не понимаю, — Тина отражает точно такие же эмоции, которые бушуют внутри меня: непонимание происходящего.

Я специально заглушаю эфир от матушки, чтобы та не прочитала мои мысли. Что-то тревожное внутри меня подсказывает, что это какая-то чертовщина. Не поехала ли матушкой головой? Может быть ей дали ту кровь, которая вызывает аллергию? Помню, мне говорили, что в некоторых вампиров есть непереносимость некоторых групп крови. Но..

Всё равно не могу понять, отчего такая новость забавит матушку и пугает меня? За столько лет я ни разу не припомню, чтобы матушка хотела удочерить кого-то из людей. Более того: зачем ей человек в нашем замке? А в Блэк Джордане уж явно Тини будут не рады.

Интересно, знает ли она, почему там такие жёсткие условия отбора и что случается со студентами, если они не принадлежат роду вампиров?

Всё это время я смотрю на Тини, и то, как на её лице застыло непонимание. Этим вечером слишком много «непоримания». Делаю глоток вина и отставив бокал, спрашиваю у матушки:

— А почему ты раньше мне не сказала об этом?

Лина ехидно улыбается. Вытерев белоснежной салфеткой уголки губ, она вальяжно подпирает рукой подбородок и говорит:

— Кай, ты же знаешь! Всему своё время!

— Нет, — перебивает настырно Тина. — Почему именно сейчас? Отец ни раз не упоминал, что вы…

— В моём доме, мы обращаемся ко мне на «ты», — перебивает Лина. Тине не слишком по душе такой тон, но.. Кажется мне, что она пытается принять это как должное.

— Хорошо, — ответ был неуверенным, но Тина все-таки продолжила. — Почему только сейчас это всплыло?

А эта малышка задаёт правильные вопросы. На долю секунду я уловил в себе тёплое чувство «симпатии» к ней.

— Почему меня никто не поставил ранее перед фактом, что вы… — Тина делает паузу, поняв, что матушка вновь будет ворчать по поводу манеры обращения к ней, — то есть ты меня удочеришь?

— Так хотел твой отец, — ответы матушки настолько лёгкие, что я не знаю, сколько потребуется Тини смелости и терпения, чтобы пробить защиту.

— Но…

— Довольно! — восклицает мать.

В этот момент за окном проносится разряд молнии, а оглушающий раскат грома заставляет дребезжать стекла.

Тина не выдерживает, впрочем, будь я на её месте, то поступил так же. Малышка поспешно встаёт из-за стола, скрипя ножками стула по ламинату. В это мгновение, в глазах матери отражается недовольство. И от скрипа ножек стула, и от поведения Тины, но… Лина продолжает быть холодной.

Тина демонстративно бросает белоснежную салфетку на тарелку и грозно заявляет:

— Ты ничего не знала о моём отце!

— Будь по твоему, — безразлично отвечает Лина. — Будь по твоему.

— И ты не имеешь право брать надо мной опеку!

Лина демонстративно щёлкает пальцами и Говард подносит ей тонкую чёрную папку.

— Если ты так хочешь удостовериться в этом, то вот.

Лина бросает папку с Тину, да с такой силой, что Тина едва ли успевает её поймать.

— Что это?

— Подтверждение моих слов.

Тина недоверчиво смотрит на Лину.

— Я вам тут не мешаю? — уточняю у девушек, кладя в рот кусочек стейка с кровью. Те даже не обращают на меня никакого внимания.

Тина внимательно изучает матушку, но всё же любопытство берёт над ней вверх. Малая открывает папку и внимательно смотрит на содержимое. Мне тоже становится любопытно: что там такое? Поэтому, я резко встаю со стула и подхожу к малой, нависая над ней, словно грозовая туча.

Мне всегда нравилось подходить сзади: когда я охотился на жертв или когда соблазнял их, чтобы выпить крови. И сейчас я испытывал дикое влечение к этой девушки. Ее аромат духом, слегка, затмевал рассудок. Опьяняющее чувство страха было одним из излюбленных приемов.

Тина даже не отреагировала на то, что я подошёл к ней сзади. Она позволила мне прочитать то, что было на бумаге. И это было письмо ее отца. И если быть точнее, то «прощальное» письмо отца.

Я не особо люблю всякие сентиментальности, поэтому если быть вкратце, то в письме отворится о том, что покойный отец Тини очень сильно её любит и хочет, чтобы её жизнь была куда лучше, чем его. Потом бла-бла-бла о важности семьи и продолжение рода, а вот последний большой абзац меня удивляет больше всего. В нём говорится, что они с Розалиной были очень близки после смерти матери Тины. И их дружба была настолько крепкой, что отец, узнав о болезни, попросил Розалину дать Тине всё, что ей потребуется. Он сказал, что взял слово с Розалины, что та не навредит ей, а напротив, поможет обрести в этом мире семью. Поэтому, отец Тины и Розалина тайно заключили брак, и всё имущество отца после его смерти, переходит во владение Розалины. А Тина становится нареченной приёмной дочерью, потому что Розалина согласилась взять ту под опеку.

Внизу стоят две подписи: по всей видимости, отца Тины и Розалины.

Ощущаю, что Тина расстроена. В её глазах виднеются хрустальные слезинки.

— Это… правда?

— Почерк не мой, дорогая, — говорит Розалина. — Почерк твоего отца. Это письмо написано на заверенной юристом бумагой, поэтому, оно является официальным.

Тина стреляет злобными взглядом в Розалину, а так, улыбнувшись, с ехидностью добавляет:

— Если ты думаешь, что я дала тебе оригинал — то ты не права. Это обычная копия оригинального письма, которое лежит у семейного юриста в офисе.

Тина едва ли сдерживает подступающие слезы. А следом, развернувшись, кидает в меня папку. Точнее, отдаёт её мне, придавив с силой к груди.

— Говард, будь добр… — с переживанием в голосе говорит Розалина, но Тина обрывает на полуслове:

— Я знаю, где находятся ваши роскошные двери. Не утруждайтесь!

А после выхода в них и скрывается за аркой.

— Проследи за ней, — обращается она к Говарду и тут кивнув, исчезает по щелчку пальца.

А я продолжаю стоять посередине зала, наблюдая за тем, как матушка продолжает ужинать. И теперь, я должен узнать: почему заключили этот брак, ведь… у моей матушки нет друзей. И никогда не было.

Хочу было выйти из столовой, но матушка меня останавливает.

— Кай!

Я застываю на месте. В руке по-прежнему держу папку, которую мне отдала Тина. Интересно, почему Розалина так боится, что я пойду за Тиной?

— Да, матушка? — совершенно спокойно отвечаю ей, обернувшись и натянув лживую улыбку.

— Разве… ты не голоден? — спросила она, вздернув свой курносый нос. Матушка указывала головой на мое место, будто бы это был приказ. — Казалось, это ты сегодня просил запечь мясо с розмарином.

Был ли я на самом деле голоден? Совершенно нет. Меня лишь попросили назвать блюдо, которое я бы съел. И я назвал то, что первым пришло в голову. И матушка об этом знает лучше, чем я, ведь… Это она попросила меня накануне озвучить мысли. И я не думал, что это блюдо будет на нашем столе именно сегодня, когда мой аппетит любопытства разыгрался сильнее, чем внутренний голод.

— Конечно, — улыбаюсь я лукаво, но матушке все равно. Она умело игнорирует такие выходки. Заглушает эфир внутри себя, впрочем, я не уступаю ей тем же. — С радостью…

— Вот и славно, — отвечает матушка, насаживая кусок мяса на вилку. Я сажусь обратно на стул и положив папку на колени. — Тину тревожить не стоит, — внезапно заявляет матушка, и мы встречаемся с ней взглядом.

— А при чем тут Тина? — спрашиваю я, отпивая глоток вина.

— Тебя удивила новость о том, что у тебя вдруг появилась сводная сестра? В твоем-то возрасте!

Делаю еще один глоток вина. Наверняка, Розалина хочет услышать от меня правильные слова: лишь те, которые угодны только ее эго. Но с другой стороны, мне хочется узнать об этом событии куда больше, чем видели мои глаза и слышали мои уши.

— Допустим, это так, — учтиво отвечаю ей. — Разве это не обыкновенная реакция на появление в собственном доме чужака на постоянное место жительства?

— О, Кай! — тон матери чересчур ласков. Будто бы она заучивала все утро перед зеркалом именно такую интонацию. — Я и подумать не могла, что за столько лет тебя можно чем-то удивить, но… — Розалина тактично сделала паузу, словно, насмехается надо мной. И нужно признать, что в этом ей нет равных, — но мне удалось тебя удивить.

— Это ненадолго, — сообщаю ей серьезно. — Мне, если честно, нет дела до этой смертной. Но ты бы хотя бы спросила меня: хочу ли я этого?

— Кай! Сбавь тон! — приказывает Розалина, но я не дрогнул. Матушка всегда пытается показать свое превосходство над другими. И мне это чертовски не нравится.

— А что я такого сказал?

— Тина — обычный человек, — Розалина сбавляет тон. — Она не знает, кто мы такие. Ее отец не успел об этом сказать, поэтому… Будь добр. Сохрани хотя бы это в тайне.

Усмехаюсь, гипнотизируя тарелку с овощами. Сохранить секрет. Это как?

— Ты в своем уме? — спокойно спрашиваю у нее. — Приводить домой человека, называть ее своей дочерью, просить меня не говорить, что она живет под одной крышей с вампирами и призраками. Для чего это?

Матушка кокетливо прожевывает кусок мяса, промакивает уголки рта белоснежной салфеткой.

— Она будет ходить со мной в один университет, где учатся одни вампиры. Как это понимать?

— Кай… — восклицает матушка, но я продолжаю ее перебивать.

— Что, если кто-то из моих друзей или учителей почувствует запах ее крови и укусит? Что тогда?

— Я знала, что ты начнешь задавать вопросы, — Розалина встает из-за стола, противно скрипя ножками стула. — И более того, мой дорогой сынок, — ее тон мне не нравится. Он отдает флером ужаса и власти, — неужели ты думал, что твоя матушка, член Орден Сумрака, не знает, кого берет под свою крышу?

Фыркаю в пустоту, крутя на столе бокал за ножку. А после подношу ко рту и допиваю вино.

— Неужели ты думал, что я делаю это только из доброты душевной?

Розалина останавливает позади меня и облокачивается руками на спинку стула.

— Кай, эта девочка — лишь дань уважения моему старому другу. Тина — потомок древней семьи охотников на вампиров.

Замираю. Слова, которые проронила Розалина режут слух.

— Но… их клан давно развалился.

— Нет, мой дорогой Кай, — усмехается в спину матушка, а у меня все переворачивает вверх дном внутри. — Братство Серебряного Клинка может возродится только благодаря ей и ее тонкому чутью, однако…

Матушка склоняется так близко, что я ощущаю ее тонкое дыхание.

— Однако, Тина даже не знает, отчего погибла ее мать и почему отец решил доверить свою единственную дочь — своему убийце.

А после, издав короткий смешок, розалина отстраняется от меня и уходит на свое место.

— Поэтому, в твоих интересах сохранить свой секрет от нее, — добавляет матушка, усевшись на стул.

— То есть, ты предлагаешь мне жить под одной крышей с врагом?

— А разве у тебя есть выбор?

На этом слове внутри меня всё обрывается. Я чувствую себя обманутым, вновь преданным всеми вокруг. Я поспешно встаю из-за стола, практически отбрасывая стул назад, к окну.

— Не забывай, кто тебя вырастил и спас от Братства Зверя, — говорит мне вслед Розалина. — Я вырастила тебя и спасла, когда ты едва мог дышать.

Останавливаюсь у больших дверей, но не могу обернуться. Внутри меня разливается злость, как адская лава по венам.

— Помни об этом, когда захочешь рассказать свой секрет своему самому главному врагу.

Я так сильно сжимаю кулаки, что чувствую, как пальцы впиваются в ладони. Я обязательно выясню, зачем Ордену Сумрака понадобилась Тина. А пока… Пусть она спокойно спит.

Если она вообще сможет заснуть здесь.