Великая Зеленая Лиса. Сила Волка

Вероника Заболоцкая, 2022

Уникальный мир териантропов – существ, способных превращаться в животных, находится на волоске от гибели.Судьба всей Долины зависит лишь от хрупкой девушки, только недавно начавшей познавать магии. Малакиния – девочка-лисоборотень. Мечтательная и необычайно талантливая, она не особо прилежно учится в школе, и плохо ладит со сверстниками. Сможет ли она противостоять могучему Злу, уничтожающему целые вселенные, и отомстить вовкулакам, которые принесли смерть в ее семью?

Глава 1

— Это неслыханно! Это не может быть законно! Я не согласен с принятым решением! — князь Диверий, высокий, крепко сложенный молодой мужчина, сотрясал воздух в кабинете правителя громкими возгласами. Его глаза с вертикальными зрачками, окруженными лимонной радужкой, метали молнии. Он был чистокровным Драго (как и правитель Товоконий и его юная дочь — прекрасная принцесса Измульдина) и искренне считал, что их Союз Нежности с принцессой — дело решенное. То, что случилось днем на террасе дворца, повергло Диверия в шок, затем вызвало неистовую ярость. Принцесса выбрала другого. И кого!..

— И ты собираешься так запросто принять их Союз?! Отдать принцессу какому-то портовому воришке? Передать стол правления его потомку? Это неслыханно! Это не может быть законно! Я не согласен с принятым решением! — князь мерил кабинет короля нервными шагами.

— Их объединило Большое Чувство, Диверий. Союз был публично заключен, ты видел ритуал. Все видели. Этот обряд — не просто формальность. Их Духи теперь связаны, — Товоконий спокойно поглаживал свою густую снежно-седую бороду. — Я понимаю причину твоего негодования, князь. Но счастье дочери для меня важнее всего. Она выбрала другого. Просто смирись с этим. Нельзя повернуть время вспять и насильно заставить Измульдину быть с тобой. Мы должны дать судьбе свершиться. Все происходит как должно.

— Мы должны немедленно созвать Совет Хранителей, позвать Кошкоклан и, если понадобиться, даже разыскать Воронителей. Следует отыскать способ расторгнуть ЭТОТ союз! Должен быть способ! Ты же понимаешь, чем это чревато? Стол Правления будет передан другому Роду. Драго правили Долиной со времен изгнания ликантропов. И не просто так. А теперь ты согласен вот так запросто передать Долину Роду, который и вполовину не так силен, как наш. Будь это ворон или кот… Да хотя бы кто-то из Львостаи…

Товоконию наскучило выслушивать истерику своего честолюбивого племянника. Как бы дорог он ни был старому королю, недальновидность и глупость князя, его самодурство и эгоизм порой выходили за границы разумного. Этого правитель не мог отрицать и тем более не смел навязывать Диверия в женихи дочери.

— Я приказываю оставить Измульдину и ее Супруга в покое. Я уже назначил день Коронации. Она состоится двадцать второго дня месяца Листьепада. Они взойдут к Столу Правления как полноправные правители Долины Аду́, хочешь ты того или нет. А их потомки будут наследниками независимо от того, будут они обладать Духом Драго или пойдут в отца.

— А я требую созвать Совет! — сорвался на крик Диверий, разозленный спокойным и повелительным тоном Товокония. — Передавать Стол Правления в руки простолюдину! По капризу какой-то соплячки! Это возмутительно! Ни один вменяемый правитель не будет рисковать судьбой своего народа, потакая капризам родственников! Возможно, ты просто спятил на старости хит, Товоконий! — Диверий стукнул кулаком по массивному столу, за которым сидел правитель, и прошипел, не отрывая глаз от темнеющего лица старого Драго: — Возможно, пора заменить правителя решением Совета.

— Убирайся! — резко, но тихо произнес Товоконий, не посчитавший нужным отвечать на подобную провокацию и подавивший поднимавшуюся в нем волну гнева. — Поди проветри голову, в ней творится невесть что! И не забывай: Стол Правления принадлежит мне последние семьдесят хит не просто так! Ты, может, и молод, но никогда и близко не сравнишься ни в знаниях, ни в Магии со мной или моей дочерью. И ее потомки будут могущественнее тебя. Даже прижитые с кем-то из рода крысоборотней или воробушков. Единственная причина, по которой я не сотру тебя в порошок прямо сейчас — это уважение к памяти о твоих родителях и вера в то, что в глубине твоего Духа, за туманом оскорбленного честолюбия, жаждой власти и ущемленной мужской гордостью, там, глубоко, ты все еще тот славный парень, которого я когда-то взрастил. А теперь пошел вон, пока я не передумал.

Тяжелое кресло издало жалобный скрип. Товоконий поднялся во весь рост над столом, и за спиной его, заполнив весь кабинет, расправились мощные драконьи крылья.

Униженный и отвергнутый, Диверий выбежал из кабинета, захлопнув дверь.

****

Спешно покинув столицу долины, шумный город Цкенод, Диверий решил направиться в университет Фрикайленд. Солнце едва выпустило лучи из-за горизонта и постепенно освещало мир, согревая теплом. Но оно не могло пробиться ни к Духу, ни к мыслям озлобленного князя. Все участники Совета отвергли его предложение о насильном расторжении Союза принцессы и все, как один, приняли сторону Товокония. В восхождение к Столу Правления простолюдина Диверий видел катастрофу, предотвратить которую решил сам. Наверняка в своде законов об этом что-нибудь написано. А может, и о том, как разделить два Духа, соединенных Союзом Нежности. Добыть такую информацию можно было только в легендарных древних Библиотеках Фрикайленда. Если он найдет там нужные своды законов, совет будет вынужден им следовать. Авторитет старинных магических писаний, которые являли Библиотеки, в глазах Хранителей и правителей во все времена был нерушим. Диверий же ни секунды не сомневался в своей правоте. Он считал, что Товоконий с возвращением принцессы из университета превратился в мягкотелого старика, окончательно выжил из ума и бездумно потакал глупым капризам избалованной дочери.

Диверий отправился верхом. Он решил не использовать свои драконьи крылья, чтобы не привлекать лишнего внимания. Да и Дух его никогда не был особо силен, неизвестно, смог бы он в обличии Дракона выдержать дальний перелет. Даже его верный скакун, за резвость и вороную масть прозванный Штормом, порядком устал, когда они добрались до места.

Чем ближе к университету был Диверий, тем сильнее менялась погода. Фрикайленд встретил князя совсем пасмурным небом. Свинцовые тучи тяжело нависали над громоздким старинным строением, животами цепляясь за острые шпили башен. Защитное заклятие пропускало на территорию университета только преподавателей и студентов, а также любого представителя рода Драго — одна из многочисленных привилегий правящего Клана.

Стоило князю спешиться, как узду мягко забрали из его рук невидимые услужники, и Шторм послушно двинулся в стойло, радостно предвкушая и заботливую чистку, и сытый крепкий сон. Подстегиваемый злобой и честолюбием, но считая, что действует исключительно из благородных побуждений, Диверий сразу направился по плохо освещенному сырому коридору к спуску в Библиотеки. Университет выглядел пустым. Такой испокон веков была философия его существования — все: и обитатели, и гости, попадали здесь под заклятие уединения и оставались невидимыми друг для друга. Князь приблизился к видневшемуся в полу круглому зеву бездонного колодца. Вниз вела крутая спиральная лестница. Он помнил это место очень смутно: всего один раз он был тут — еще ребенком, с родителями, во время экскурсии для будущего студента. Тогда юная волшебница, указав на лестницу, торжественно сообщила, что это вход в те самые священные легендарные Библиотеки Фрикайленда. Всеведающие и вездесущие. Место концентрации самой чистой, первозданной Магии Долины. Но до самих Библиотек они не дошли. Потому что он испугался и разревелся, и его поскорее увели. Сейчас перед крутым спуском в неведомое стоял уже взрослый сильный мужчина. И все же Диверий снова ощутил на мгновение нервный холодок, пробежавший по загривку. Князь откинул плащ на плечо, одернул край кожаной куртки. Он больше не мальчишка. На кону судьба всей Долины. А главное — его судьба!

Осмотревшись, Диверий не увидел ни одного переносного факела, чтобы осветить спуск.

— Ну что ж, пойду на ощупь! — он решительно ступил на первую ступень. И вдруг факел, висящий чуть ниже на стене, неожиданно вспыхнул голубым пламенем. По мере спуска Диверия, они загорались один за другим, освещая путь вниз неприветливым ледяным светом, и тут же затухали, оказавшись за спиной гостя. Постепенно запах сырости сменился тонким ароматом иланг-иланга и сирени.

Сойдя с последней ступени, князь оказался перед тяжелой завесой из изумрудного бархата, скрывавшей вход в просторную круглую комнату. Ярко освещенную, хоть источник света было и не разглядеть, и сплошь заставленную книжными шкафами. Из комнаты высокие, широко распахнутые двери вели к бесконечным стеллажам миллиардов книжных полок, которые уходили ввысь и в глубину одинаково далеко, постепенно растворяясь в темноте. Если читатель в своих поисках углублялся в эти дебри, то за ним медленно плыл в воздухе голубоватый огонек. В центре комнаты стоял крепкий и приземистый дубовый стол, обтянутый травяного оттенка бархатом, того же оттенка был ковер, в котором буквально утопали стопы Диверия — таким он был толстым и пушистым. Настолько же и пыльным. Густой запах ароматического масла с яркими нотами иланг-иланга и сирени плотно переплетался с ароматом древней магической книжной пыли. Князю рассказывали, что Библиотеки сами являли книги, которые считали необходимыми для читателей, переступавших их порог. Книга, с ответом на волнующие Диверия вопросы, должна была просто лежать на этом самом дубовом столе, когда он вошел в комнату. Но там было пусто.

Князь замер в недоумении. Он рассчитывал на помощь Древней Магии Долины в устранении вопиющей, по его мнению, несправедливости. «Возможно, я что-то неточно помню и к Библиотекам надо как-то обратиться…» — подумал он, рассеянно оглядываясь.

— Я хочу узнать… — голос прозвучал как-то робко, и князь поперхнулся на полуслове. Он взял себя в руки, прочистил горло и решительно, почти повелительно обратился в пространство перед собой: — Я князь Диверий. И я ищу информацию о законах Сочетания Союзом Нежности Монарших Особ, а также о способах расторжения этих союзов.

Стол все так же пустовал. Ничего не происходило. Князь кожей ощутил, как Библиотеки насмешливо игнорируют сам факт его присутствия. Всеведающие и вездесущие! Еще какое-то время Диверий ждал, нервно барабаня пальцами по бархатной обивке стола, внутри нарастали злоба и обида. Теперь к этим чувствам начала примешиваться растерянность. Даже бесплотные духи Библиотек унижали его и потешались над ним! И идти за помощью было больше некуда, негде найти единомышленников. Диверий в сердцах обрушил на травянисто-изумрудную столешницу оба кулака, и бархат обивки мягко поглотил звук удара, не нарушив священной тишины Библиотек. Никогда раньше отчаяние и злость не кипели в князе с такой силой. Он поднял голову и увидел в проеме высоких распахнутых дверей, как из глубокого мрака, в котором терялись стеллажи с книгами, к нему стремительно приближался одинокий голубой огонек. Он не знал, что его сильные негативные чувства подействовали как самый настоящий магнит. Силуэт постепенно проступал, походя на черную непроглядную тень, которая поглощала падающий на нее свет. Но вот оптическая иллюзия отступила, и перед Диверием оказался мужчина, облаченный во все черное. Его улыбка была радостной, но глаза сверкали не добро. Он потирал одной рукой с узловатыми пальцами другую. Нос был длинным и острым, с крючковатым кончиком, нависающим над верхней губой. И первым порывом князя было убраться как можно дальше от этого странного и мрачного типа.

— Не торопитесь уходить, князь, — бархатным и мягким, словно тот же ковер под ногами, голосом начал незнакомец. — Скорее всего, я могу быть вам полезен. — Он подобострастно склонил голову перед Диверием. Уязвленные гордость и честолюбие не давали князю покоя. Драго недоверчиво осматривал неизвестного, подыскивая другие варианты добиться желаемого. Других не было. Потому князь внимательнее присмотрелся к мужчине. «Наверняка местный, видимо маг. Может, он действительно окажется полезен? Расскажет, как пользоваться этими Библиотеками, или сам найдет нужные мне своды законов?» В конце концов, мысль о возможности получить помощь служащего университета даже принесла князю облегчение.

— Кто ты, и как ты можешь быть мне полезен? — Выпрямив осанку и подняв подбородок, небрежно бросил Диверий.

«Максимально банальная и примитивная уловка, и всегда работает… Хочешь заполучить кого-то в должники — убеди его, что собираешься служить ему», — подумал незнакомец в черном и ответил:

— Меня зовут Юсый, Карилий Юсый, ваша светлость… Я местный ученый, Маг и сторож Библиотек с незапамятных времен… — Все это Юсый боголепно бормотал, не понимая головы, при этом ухмыляясь, с какой легкостью сегодня он заполучит лакомый кусок. — Библиотеки прислали меня из другого конца читального зала.

— Так значит, персональный советник. О такой услуге мне не рассказывали, — Диверий довольно хмыкнул.

Он был прав. Библиотеки поддержали его. И еще как! Не просто книгой или запиской — они прислали ему древнего и сильного волшебника. Не надейся, Совет Хранителей! Этому Союзу не бывать!

— Как бы персональный советник… Да, — мягко вторил ему Юсый. — Что же, выходит, вы ищите способ разорвать Союз Нежности принцессы и этого… — Он мгновение помедлил, выуживая нужные слова из мыслей самого Диверия. — Портового воришки?

Диверий довольно оскалился. Ублажать тщеславие власть имущих — в этом искусстве Юсыю не было равных.

— Да, я считаю этот союз незаконным и хочу получить тому документальное подтверждение. Чтобы его аннулировать и бросить щенка гнить в темнице Кастельбельвера. — Князь подумал, что с удовольствием бы сейчас присел. Наконец сказалась усталость от долгого путешествия верхом.

Повинуясь незамысловатому жесту Юсыя, возле стола появилось два кресла, и Диверий, искренне обрадовавшись, устроился в одном из них, жестом разрешая магу занять второе. Тот робко стоял, как бы ожидая разрешения присоединиться к монаршей особе, и радостно принял приглашение. Можно было продолжить разговор.

— Увы, Союз Нежности между принцессой и этим щенком заключен абсолютно законно, на основе редкого Большого Чувства. Их Духи объединены Древними Магиями Долины навсегда. И расторгнуть Союз без искреннего желания хотя бы одного из них — невозможно, — тихо отчеканил маг и тут же поднял глаза на князя.

От неожиданности Диверий, который счел, что все уже решено и остались формальности, опешил. Юсый чувствовал, какова на вкус его пульсирующая злоба, заполняющая пространство вокруг. Он смаковал.

— Что за шутки? Зачем ты мне морочишь голову? Тебя прислали Библиотеки, потому что мне нужна информация!

— Прислали сообщить, что это невозможно. Ни одним законным способом. — Юсый немного подался вперед и заговорщически продолжил: — Но вполне исполнимо более-менее незаконным… Я очень сильный Маг, я могу обходить даже некоторые законы Магии, уж тем более — законы териантропов. — Глаза его снова блеснули.

Диверий не был глупцом. Он прекрасно понимал, что за этим следует.

— И какова твоя цена? — Сразу перейти к делу было проще для всех. Князь не любил долго растягивать разговор и расшаркиваться, тем более с такими лизоблюдами.

— Я могу наделить вас сверхмощными способностями и знаниями, необходимыми для совершения желанного. Вам всего-то надо согласиться принять в себя Темную Сущность. — Юсый постарался говорить максимально буднично, но голос предательски дрогнул: заполучить Драго в носители — вот это был бы успех!

Но Диверий категорически замотал головой, даже выставил вперед руку.

— Ну уж нет, никого в меня подселять не надо. На подобное я никогда не соглашусь. Я не очень силен в магии и никогда не хотел быть Магом. Мне ни ваши умения, ни ваши знания не интересны. Я государственный служащий, практичный политик. Мне нужно, чтобы у Стола Правления были великие умы, а не великие, но непонятные и неконтролируемые, силы.

Юсый от досады даже клацнул зубами, как акула вслед ускользнувшей из-под самого носа добыче. С минуту он сидел молча, сосредоточенно размышляя, сгорбившись и погрузившись в себя. Но потом снова просиял лебезящей улыбкой.

— Я могу выполнить всю работу сам, конечно… И к Столу Правления придете Вы — великий ум, которого заслуживает Долина. Но закон Магов гласит, что каждый труд должен быть оплачен соразмерно. А это много, много труда… — он снова помедлил.

— Называй свою цену! — рявкнул готовый уже почти на все Диверий.

На столе, повинуясь жесту Юсыя, появилась чернильница, ручка с серебряным пером и плотный пергамент, чьи края были поедены временем и книжными червями.

— Извольте: самый стандартный договор… — Маг взял пергамент, покрытый сотнями строк, заполненных мелкими витиеватыми буквами. Крупно значились имена и титулы князя и Юсыя, а также слова «успешное выполнение задания магом, максимально длительный срок, добровольное согласие обеих сторон»… Там и тут, тыкая желтым ногтем в текст, Юсый быстро и максимально невнятно пояснил: — Согласно оному контракту я занимаюсь вашим вопросом и — исключительно взамен на его успешное решение в кратчайшие допустимые сроки — вы становитесь моим покровителем, вследствие чего, способствуете мне в разрешении возникающих трудностях или помогаете по мере поступления от меня незначительных просьб…

Диверий подписал бы сейчас что угодно. Мысль о безродном Супруге принцессы, готовящемся ступить к Столу Правления, распирала его изнутри, накаляя внутренности и мозг ненавистью и отупляющей злостью. Он взял серебряное перо, но чернильница оказалась пуста. Князь раздраженно глянул на Юсыя.

— Простите, формальности. Тут все по классике… Извольте, — Маг поместил указательный палец князя на маленький шип, выступающий из ручки, укол — и по тонкому желобу кровь Диверия заструилась в перо, неаккуратно капнув на пергамент. — Вот тут, — все тем же корявым когтем Юсый указал, где ставить подпись. Диверий небрежно махнул пером. Тонкие линии росчерка занялись голубым пламенем, стоило ему закончить. Юсый улыбнулся — больше не лебезяще, но хищно и триумфально.

— Да будет так.

Он вдруг вырос, сделался страшным, угловатым. Воровато оглянувшись, Юсый длинными пальцами свернул контракт в трубочку и быстрым движением спрятал в складках черного балахона, больше похожего на огромные сложенные крылья.

— До встречи! — выкрикнул Маг и исчез, сопровождаемый холодным раскатистым хохотом. Диверий вжался в кресло. К своему стыду, он испугался до колких мурашек, совершенно по-мальчишески. Придя в себя, князь поторопился прочь из странного места. Никогда не нравились ему ни Магии, ни расположенные к ним териантропы! Но, в целом, он решил, что все сложилось хорошо.

****

На обратном пути Диверий уже не ощущал себя настолько довольным, как накануне. И не столько оттого, что заключил сомнительный контракт, подписав его кровью. Большей частью его досада была вызвана тем, что этот Маг Карилий Юсый, и все его поведение, и сам вид его не производили серьезного впечатления. Князь так долго разубеждал себя в толковости Юсыя, что вконец перестал ему верить, совершенно искренне решив, что это был какой-то глупый розыгрыш, проявление специфического, чувства юмора обитателей Фрикайленда.

Прервав размышления наездника, Шторм шарахнулся в сторону и встал на дыбы, пронзительно заржав. Диверий чудом удержался в седле. Чем-то до невозможного сильно напуганный жеребец рванул с места в галоп. Все попытки князя успокоить лошадь терпели крах. Шторм совершенно не слушал его, не слышал, не реагировал на его команды, подаваемые голосом и жестами. Казалось, он бежал от самой смерти. Но на деле вышло наоборот — Шторм несся прямо в ее объятия. Ветки хлестали князя по лицу, царапая и ослепляя, дороги было не разобрать, коня не направить и не усмирить. Вдалеке, на тропе, прямо на их пути показался силуэт. Сумасшедшим галопом, невидящий ничего перед собой, совершенно ошалелый скакун стремительно приближался — и вот уже стало видно, что это стоит женщина. Стоит совершенно неподвижно.

Князь что есть сил закричал:

— Посторонись! В сторону!

Но столкновения было не избежать. Диверий ничего не мог поделать. Он крепче стиснул в руках узду, пригнулся к холке своего любимого скакуна и зажмурился.

Издав дикий, почти териантроповский вопль, живное снова вскинулось на дыбы, резко затормозив прямо перед женщиной и рухнуло на землю. Без Духа. Бедного Шторма ужалила черная гадюка. Змея, невероятно редкая в Долине, обладающая смертоносным ядом. Он сначала испугался боли от самого укуса, а потом, от его скорого бега, яд втрое быстрее распространился по крови и умертвил его.

Но на этом неприятности Диверия только начинались. Падая, великолепный вороной и уже бездыханный верный друг придавил князя. Массивная туша скакуна, верой и правдой служившего ему столь долгие хиты, раздробила правое бедро потомственного Драго. Боль была невыносимая. Остановившая Шторма женщина в длинном плаще, песочном на вид, двинулась в его сторону. Вокруг столбом все еще стояла пыль, поднятая копытами жеребца. От боли в бедре кружилась голова. «Товоконий и придворные наверняка будут меня искать», — промелькнула мысль… Самому из-под мертвой лошади было никак не выбраться… «Кто это?» Женщина откинула капюшон и обратила на князя взор сияющих фиалковых глаз, согретых закатным солнцем и улыбкой. Золотые кудри падали на ее молодое лицо, и игравшие в них лучи садящегося солнца придавали образу неземное сияние.

— Не волнуйся, я помогу тебе… — тихо произнесла она, стараясь столкнуть тушу мертвого жеребца. Сил ей явно не доставало. Она склонилась над пребывающим в шоке Диверием. Он пытался высвободиться, нервно дергаясь из стороны в сторону, подвывая от боли и бессилия. В этом состоянии он ни за что не смог бы обернуться. Ее горячая, немного влажная ладонь погладила лоб. Она взяла лицо князя в ладони, ловя мечущийся взгляд.

— Успокойся, князь. Смотри на меня, смотри на меня. Вот так. Слушай мой голос. Я помогу тебе. Только успокойся.

Диверий послушно прекратил метания, все еще подвывая и постанывая. Женщина достала из нагрудного кармана пузырек с ярко-алой жидкостью.

— Выпей, — откупорив, она поднесла пузырек к губам князя, перемазанным пылью и запекшейся кровью. Резкий незнакомый запах заставил его сначала отвернуться. Диверий был почти в бреду от боли.

— Пей! — повелительно скомандовала женщина, и он открыл рот. Влитая жидкость немного защипала разбитую губу и мгновенно одурманила князя, боль сразу начала отдаляться и затихать. Затягиваемый туманом зелья Диверий видел, как женщина взвилась ввысь и, подняв за собой маленький песчаный вихрь, приземлилась перед ним на мягкие лапы, обернувшись большой Песчаной Львицей. Шерсть золотилась на свету закатной зари. Диверий искренне восхитился грацией Львицы, не в силах отвести завороженный взгляд. Она оттащила в сторону мертвого Шторма, бережно взяла князя за шиворот кожаной куртки и осторожно забросила на свою широкую спину. От Львицы пахло теплым золотистым песком и совсем тонко — шалфеем. Диверию показалось, что боль в ноге прошла полностью — на самом деле она просто вышла за пределы доступных териантропу чувств. Еще мгновение он блаженно вдыхал тепло своей спасительницы, прежде чем сознание окончательно покинуло его.

Ее небольшая хижина примостилась у самого края деревеньки, принадлежавшей Львостаи. Диверий открыл глаза словно в середине крепкого сна, до конца не просыпаясь. Внутри хижины было очень уютно и опрятно. Пахло фиалками.

— Я живу одна, — подтвердила догадки Диверия женщина, протягивая ему чашу с настоем из целебных травеньев. — Меня зовут Неония. Я Пророчица и Целебница Львостаи. Рада приветствовать великого князя Диверия, приемного сына правителя Товокония, в наших краях, — согласно этикету, следовало склонить голову, но Львица ограничилась легким кивком.

— Откуда ты узнала, кто я? — удивился Диверий, нашаривая губами край чаши. Чистый вкус терпкого напитка, ни грязи, ни крови — она умыла его лицо, и обтерла тело. Сонный дурман постепенно рассеивался, а с ним и действие обезболивающего зелья. Поврежденное бедро остро напомнило о себе. Сколько же он проспал? Князь осмотрел себя: Неония переодела его в свежую длинную рубаху, туго перевязала ногу, крепко зафиксировав между двумя ровными досками.

— Все просто, всезнание — мой хлеб. Я ждала тебя на той тропе, Диверий. Если бы Шторм и дальше нес тебя — в конце пути ты отпустил бы свой Дух, как и бедный твой конь. Но я решила прервать его бег раньше. У Судьбы было два пути, и она дала мне выбрать наш, — Неония открыто улыбнулась. Что-то манило и опьяняло в этой молодой женщине. А может, это травенья снова одурманили Диверия, но ему показалось, что птицы за окном запели в унисон с шумом деревьев и воздух наполнился сладким малиновым запахом, смешавшись с шалфеем. Нежные пальцы коснулись его щеки.

— Я вылечу твое бедро, князь. И подарю тебе сына… — тихо сказала Неония. — Таков наш путь.

Сладкие уста ее примкнули к его жестким, обветренным и потрескавшимся губам. И боль снова отступила.

****

Товоконий не искал Диверия. Он прогнал его и решил, что князь послушался. Впервые за все время. Правителя огорчала размолвка с князем, ведь Диверий был ему как сын. Но своими угрозами он пересек последнюю границу, и Товоконий никак не мог этого простить. С другой стороны, радостные хлопоты вокруг коронации дочери и ее избранника, необъятное счастье влюбленных — все это наполнило дворец особой атмосферой счастья и полностью вытеснило Диверия из мыслей Товокония. Никто о нем не вспоминал.

Если бы Диверий думал об этом, он наверняка очень бы расстроился. Злился бы снова. Бесился. Жаждал мести, ощущал себя преданным. Но он, в свою очередь, не думал ни о дворце, ни об Измульдине, ни о Товоконии… Для князя жизнь стала легка и хороша. Звеняще золотистая, кружевная, как волосы Неонии. Теплая и ягодная, как ее кожа, и сверкающая самоцветом, как ее фиалковые глаза. Он понял, что никогда не было у него Большого Чувства к принцессе. Это было просто увлечение, желание заполучить и обладать. Собственничать. Неонию князь искренне Вознежил. С ней хотелось делить счастье, которым она же его и наполнила. Он больше не испытывал привычного страха не соответствовать высокому чину или не оправдать ожиданий, не чувствовал зависти, признавая более умелых и успешных, искренне ими восхищаясь.

Неония не рассказывала никому о своем жильце, в деревне знали только о том, что она лечит кому-то очень тяжелый перелом. Князь долго не мог даже встать, но время шло, и нога срослась. Львица заставляла его делать упражнения. Постепенно, от первых движений, полных боли и отчаяния, Диверий снова продвинулся к возможности ходить. Вначале с костылями, затем с тростью. Трости было суждено остаться с ним навсегда. Но даже встав на ноги, князь держался в стороне от других териантропов. Его вполне устраивало уединение с Неонией. Они прогуливались по Чащному Лесу, как ему думалось — только вдвоем. Но тем временем новая жизнь уже теплилась под сердцем пророчицы Львостаи. Другие жители деревни так и не узнали никогда, кого лечила Неония. Гордые львы с уважением относились к личным границам любого живного.

Диверий не только обрел взаимное Большое Чувство с Неонией, но пришел к гармонии с самим собой. Негласно они с Неонией вступили в Союз Нежности и прижили детеныша, которому львица даровала свет в начале Зеленого Времени.

Втроем они были совершенно счастливы.

И только иногда князь вспоминал о заключенном контракте. Он знал, что в Цкеноде все готово к коронации, которую назначили на середину Листьепадного месяца. И новости о том, что Измульдина уже на крайних сроках беременности, тоже достигли его. Такая общая счастливая картина жизни во дворце, окончательно убедила его, что контракт с Юсыем был всего лишь глупой шуткой. Розыгрышем. «Древние Магии Долины не откликнулись на мой зов, а Юсый всего лишь решил воспользоваться моим жалким положением, чтобы позабавиться, да потом рассказывать о глупости и наивности князя и веселить компанию таких же странных магов, скучающих в стенах университета над своими бесконечными учебниками и магическими упражнениями, никому не нужными в Долине в наше время. Шутка, чтобы развлекать никому не нужных магов…»

Жизнь была наполнена самыми яркими и сочными красками, самой трогательной нежностью и домашним уютом, которых раньше Диверий даже представить себе не мог. Пока в один день все не изменилось.

С утра Неония отправилась в Цкенод, посмотреть на Коронацию новых правителей да заодно сдать в лавку травеньевые настои и сухие смеси, изготовленные ею. Князь наотрез отказался лететь и остался дома присматривать за сыном. Детеныш был невероятным счастьем: очень смышленый, сказочно красивый, розовощекий, пухлый, улыбчивый карапуз. Диверий поминутно целовал его в макушку, покрытую золотым курчавым пушком. Борода князя щекотала карапузу ухо. Малыш отзывался звонким смехом и тянул к отцу ручки, стараясь ухватить кончик черной щекотной бороды. Неонии не было до глубокой ночи. Когда малыш уже тихо сопел в кроватке под мерный шум сильного ливня, Львица появилась в проеме двери, резко распахнутой настежь. Глаза ее были красные от слез, грудь в промокшем насквозь лифе часто вздымалась, в запутанных волосах, с которых струйками стекала дождевая вода, застряли тонкие веточки и мокрые осенние листья. Неония бежала сквозь Лес, срезая дорогу самым коротким путем. Диверий бросился к Вознеженной с покрывалом, забыв про трость:

— Что произошло, Душа Моя? Моя нежная, ты же вся дрожишь! Сейчас, сейчас, — он усадил ее за стол, укутав в покрывало, захлопнул дверь, поставил чайник. Неония только наблюдала за ним, совершенно не замечая своей дрожи. Ее глубокие фиалковые глаза были наполнены грустью до краев. Но она уже взяла себя в руки и не дала бы больше никогда выхода этой грусти в виде слез.

— Новый правитель Долины, Супруг принцессы… Он исчез… Его не видели уже много дней, но скрывали от всех… И все еще скрывают. Ведь должна была быть Коронация, а его нет… Принцесса болела и не вставала с момента его пропажи. — Неония наконец выдохнула, собралась. Князь обернулся и молча ожидал продолжения. Под ложечкой засосало. Было ощущение, что его все-таки догнали и поймали. Как ни старался он убежать. Ощущение затравленности. Грусть из глаз Вознеженной перетекла в его собственные лимонные глаза. Он смотрел на Неонию, и его вертикальные зрачки медленно расширялись. «Как же она прекрасна…» — с грустным восхищением подумал Диверий. Она встала, сбросила покрывало и быстро начала снимать липнущую к телу, совершенно мокрую одежду: расшнуровала корсет, стянула юбки, рубашку, подштанники — и осталась стоять обнаженная посреди светлой комнаты, такая бледная, почти прозрачная. Князь заключил ее в своих объятиях и долго, мучительно нежно целовал, не отпуская…

— Я была в лавке травницы Лирии, когда туда вбежала придворная знахарка. Я знаю ее много хит и обрадовалась нашей встрече. Она тоже, но совсем по другой причине. Она позвала меня с собой, во дворец, и оказалась права — лишняя пара умеющих рук там не помешала… Но изменить ничего было нельзя…

Позже Неония лежала, тесно прижавшись к Вознеженному. Воспоминание о пережитом все еще заставляло ее вздрагивать. Смотреть в глаза Диверию, рассказывая это, было бы вообще невыносимо. Потому она старательно прятала лицо у него на груди и испуганным шепотом продолжала свою историю.

Вознеженный принцессы пропал, и Товоконий решил, что он струсил, испугался ответственности правления и бросил его дочь. Как есть, почти готовую даровать свет их детенышу. Накануне Коронации. Унизил, бросил, предал… Бедняжка Измульдина… Она до последнего вздоха верила, что это не так… Она знала.

— До последнего вздоха?! — в ужасе переспросил Диверий, удивляясь чужому сиплому голосу, который услышал. Сердце бешено билось. Он сделал ужасную вещь! Он натворил что-то по-настоящему ужасное и совершенно необратимое!

— Сегодня утром Товоконий пришел в покои принцессы, желая убедить ее позабыть прохвоста и пройти Коронацию самой. А со временем избрать другого Супруга. Они повздорили, очень крепко повздорили, и детеныш не выдержал такого напряжения. Столько злости, боли и отчаяния вокруг… Схватки начались на десять недель раньше срока! Детеныш родился без Духа… Измульдина была безутешна… Когда знахарка привела меня — принцесса еще была жива… — Неония снова прервалась, переводя дух и прячась от ужасных событий на груди Вознеженного. Она понимала, что это последняя ее возможность вдыхать его аромат. Стараясь как можно более детально его запомнить — миндаль, мед и лимон… свежий и сладковатый запах… она вдохнула глубоко-глубоко, а ее следующие слова навсегда поставили точку в их чудесной, идеальной совместной жизни. — Измульдина умерла в полночь, рыдая, взывая к Вознеженному, которого так и не было рядом… Умоляя принести ей ее детеныша… А следом за ней, сразу, как только сообщили о смерти дочери и внука, отпустил Дух Товоконий. Сердце не выдержало. Дух просто вырвался из него — последним диким воплем. До сих пор слышу его… Весь дворец дрогнул, свечи потухли в каждой зале… Пробрало таким холодом, что мне показалось, в этой полуночной тишине кто-то громко расхохотался… Чего только нервы не сделают…

Последнее мгновение их общего тепла неумолимо утекло. Вернуть ничего было уже нельзя. Остались только воспоминания. И детеныш, тихо всхлипнувший во сне, словно хлебнувший густой грусти, наполнившей комнату. Пламя в очаге весело и беззаботно потрескивало и плясало, облизывая толстые поленья. Диверий сел, нежно погладив макушку Неонии напоследок. Его лицо застыло в жесткой, ничего не выражающей маске. Внутри разгоралась ненависть. Ненависть к себе. Что он натворил! Пора была обсудить план, будущее. Исходя из того, как сложилась Судьба теперь. Он рассказал Неонии о том, как заключил сделку с Юсыем. Но львица не зря была пророчицей Львостаи:

— Не многое из этого является новостью для меня. Но я ценю твою откровенность, — ответила она на его признание.

— Наш сын — прямой наследник Стола Правления, Неония! Идем со мной в замок — и мы заступим на престол и будем править Долиной, — он начал, но заранее знал ее ответ.

— Диверий, я вознежила тебя и отдала тебе свой Дух. Я подарила свет нашему детенышу… — тепло пропало из голоса Неонии, теперь уже навсегда, в нем звучала холодная сталь. — Но за свои ошибки ты будешь расплачиваться сам. Наше дитя взойдет к Столу Правления, когда придет момент. Когда он будет достаточно силен, чтоб отстоять свои права и свое Королевство. Он придет к тебе в день своего восемнадцатихития, закончив положенное после Донития обучение. Он окрепнет, получит свои дары от Натуры и все необходимые навыки от Учителя, а также защиту самого сильного мага в Мире териантропов… И только потом придет. Возможно, с ним приду и я. Если ты раскаешься в своем проступке и искупишь его. Сейчас же стоит нам открыться — и те силы, с которыми связала тебя твоя глупость, испепелят наше дитя одним только взглядом… Прошу, — холодно говорила Неония, — забудь о нас. Держи то, что было, в тайне. Сам расплатись за свои ошибки, Диверий… Твой сын сможет все изменить для Долины. Но никто уже не сможет ничего изменить для тебя… — две золотые слезинки скатились по щекам Неонии с этими словами. — Прощай, Вознеженный мой. Судьба даровала нам так мало времени. Но я была счастлива делить с тобою каждый миг…

— Но как ты собираешься скрывать его? Вертикальные зрачки если не сразу выдадут в нем Драго, то как минимум будут бесконечно вызывать вопросы у всех, кто с ним столкнется.

— Отчего им выдавать в нем Драго? Ты, верно, позабыл, что из всех кланов, такие глаза присущи еще одному, не только Драго. Да и териантропы в Львостае никогда не станут лезть с расспросами. Тем более ко мне. Я найду способ растить нашего детеныша в безопасности и радости, Вознеженный. Но ты должен обещать, что позабудешь о нас… Иначе даже из твоих мыслей недруги смогут выудить наши образы, и тогда жизнь твоего сына будет так же коротка, как жизнь дитя Измульдины… Его постигнет та же участь, что и бедняжку принцессу. Не рискуй им. Забудь нас.

Поклявшись Неонии хранить их Союз и дитя в тайне, нежно поцеловав напоследок свою семью, Диверий обернулся драконом и полетел в сторону Цкенода, в замок. Неония стояла в дверях, долго наблюдая за тем, как блеск молнии освещал его лимонно-желтую чешую и мерное движение мощных крыльев. Потом только его силуэт. Потом далекая точка потерялась в миллиарде таких же точек — дождевых капель, — и Неония затворила дверь.

****

Возвращение Диверия обрадовало и успокоило паникующих чиновников и Хранителей. Грусть, отчаяние и ужас от произошедшей трагедии долго витали по всей Долине. Жители пребывали в глубоком трауре на протяжении целого хита. Совет принял единогласное решение — Диверий был единственным Драго и единственным наследником Стола Правления. После необходимого траура был назначен день Коронации Диверия.

Тронная зала была скромно убрана для Коронации, Диверий сам так распорядился. Он не хотел устраивать большого празднества, хоть Совет единогласно решил, что для поднятия общего Духа Долины, чтобы помочь народу забыть горе и начать новую жизнь, териантропов следует взбодрить пиром и балом. Пир Диверий разрешил. Бал тоже. Но организовал все очень скромно.

С момента последней ночи рядом с Неонией и сыном очертания предметов для Диверия стали нечеткими, и картина мира оказалась навсегда поддета алым, подточена гнилью. Даже пахло гнилью. Каждый шаг к трону, во главе Стола Правления, каждое слово пафосной речи встречавшего его Совета, каждое «гип-гип ура» на площади, из толпы, которую новому Правителю следовало приветствовать… Каждое мгновение этого дня острым осколком с неровными краями врезалось в Диверия, причиняя физическую боль.

— Да здравствует Король Диверий! Призванный служить своему народу верой и правдой! Да здравствует Драго! — скандировала толпа териантропов. Они повторяли эти слова в трактирах и на улицах, передавали от детей к старикам и верили, что беда позади.

Бесконечное чувство вины, неизбежная ответственность за случившееся… За смерть близких — смерть в муках, с переполненным болью сердцем и Духом — вот чем была для Диверия эта корона. Он совсем не хотел ее. Не такой ценой.

Он не мог уйти в покои раньше, чем бал завершится, и только когда звуки затихли и дворец показался пустым, Диверий оказался в спальне. Один. Похудевший, осунувшийся, словно привидение, тихо брел он к кровати, на которой раньше спал его названный отец… Одежда висела на нем так, что казалось, внутри рубашки никого нет. Руки дрожали. Он знал, но все еще надеялся… Стоило взяться за покрывало на постели, как сзади раздался знакомый холодный хриплый хохот.

Правитель Диверий обернулся. У камина стоял черный большой угловатый Маг.

— Юсый… — одними губами прошептал Диверий. Самое страшное сбылось. Это все было по-настоящему. И это была его вина. Только его вина.

— Рад, что ты меня помнишь, — развязно кивнул Юсый. Он подошел к полке с графинами и налил себе янтарный еловый сок в тонкий хрустальный бокал. Паясничая, Маг приподнял бокал, провозглашая тост: — Да здравствует король Диверий, обязанный служить мне верой и правдой.