Чужестранка

Вероника Андреевна Старицкая, 2020

В день моей свадьбы я поймала своего благоверного за изменой. От стыда и боли мне хотелось умереть на месте, но не из такой я породы. Его вещи феерично летели из окна десятого этажа, замки в квартире были сменены, а на возвращенные с тура в Египет деньги я купила билет на поезд. А дальше все стало в разы сложнее… Каково это – узнать, что являешься не просто наследницей скромного домика в таежной глуши, а куда более опасного дара предков, а именно магии, что в принципе неплохо. Но я не учла главного, а именно охотников, отлавливающих ведьм для продажи на невольничьем рынке в другом измерении.

1

Мир живет в своем ритме, вечно живет, вечно меняется. Но бывают моменты, когда хочется от всего этого скрыться, это случилось и со мной. В день моей свадьбы я поймала своего благоверного за изменой… От стыда и боли мне хотелось умереть на месте, но не из такой я породы. Его вещи феерично летели из окна десятого этажа, замки в квартире сменены, а на возвращенные с тура в Египет деньги я купила билет в старый и уютный домик моей прабабушки, в котором я не была больше десяти лет.

Сев в пустое купе, я наконец смогла немного успокоиться. Наконец-то этот ад закончился. Огни Москвы были все дальше, возвращая покой в мою душу. Ничто не заставляет анализировать свою жизнь так, как четырехдневный монотонный звук едущего поезда. Временами на меня накатывала депрессия из-за случившегося, но бутылка шампанского как-то разбавляла мою меланхолию, как и пара попутчиц, которых я встретила в дороге.

Разговор всегда был один и тот же, мужчины, проходящие мимо, невольно улыбались, слыша наши нетрезвые тосты в стиле «Все мужики — сволочи», были и те, кто хотел возразить. Так я познакомилась с Павлом из восьмого купе, который яро отстаивал мужчин до последнего, пока не услышал всю историю от начала и до конца.

Мои попутчицы благополучно сошли на одной из станций, а пить в одиночку я не хотела, решив найти себе компанию. Дойдя до восьмого купе, я несколько раз постучала в запертую дверь.

— Можно? — спросила я. Было довольно-таки поздно, но через несколько минут дверь все же открылась. Павел тоже путешествовал в одиночестве.

— Хочешь выпить? — спросила я его с порога, не заметив, что на нем, кроме боксеров, ничего нет.

Тут поезд ощутимо дернуло, и я буквально навалилась на мужчину, едва не упав на пол. Павел умело меня перехватил, отобрав бутылку гнусного пойла, которое в вагоне-ресторане именовали гордо вином, и усадил напротив себя, накидывая поверх голого торса майку.

— Это дерьмо я пить не буду, да и тебе не советую, — сказал Павел, отставляя «вино» в сторону, доставая бутылку хорошего коньяка, которая лежала в его спортивной сумке.

— Итак, по какому поводу пьем? Не просто так же ты третьи сутки бухаешь, не просыхая, что стряслось-то? С парнем поссорилась? — спросил Павел, доставая бутылочку колы. Он явно и сам собирался пригубить во время поездки, но так и не решился.

Он аккуратно разлил коньяк по стаканам, беспощадно разбавив его колой, чтобы больше меня не спаивать. Не знаю почему, возможно, со мной сыграл злую шутку алкоголь, а может, тот факт, что больше мы никогда не встретимся, но я все же решила высказаться:

— Нет… с мужем… точнее, уже бывшим… или не… а, неважно, — произнесла я заплетающимся языком. Хоть и разбавленный, коньяк умел хорошо бить в голову.

— Неужто изменил тебе?.. Не понимаю. Фигура у тебя отпад, да и вообще… Может, какая из завистниц тебе лапши навешала, а ты ополчилась на мужика… — произнес Павел, осушивший второй стакан, в котором коньяка было в разы больше, чем колы.

— Снова эта ваша хваленая солидарность. Да я его с поличным на этой швабре Людке застала, да еще и в день нашей свадьбы!! Вокруг друзья, родные… А она на нем гарцует… — вспылила я, осушив стакан залпом, после чего взяла со стола вино и побрела в сторону своего купе. Ближе к полуночи в купе постучали.

— Да будет тебе, не обижайся. Я не хотел обидеть. Просто не мог поверить, что такое возможно. Да и чтобы так… Всё-таки ты права… Все мужики — козлы и не умеют ценить тех, кто рядом. — Эти слова захмелевшего Павла впервые за долгое время заставили меня улыбнуться. Мы просидели практически до утра.

Я проснулась лишь под вечер — меня разбудила проводница. Женщина несколько улыбнулась, лукаво подмигнув.

— Марьино через десять минут, — прошептала женщина, все так же улыбаясь. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь не в своем купе, а мне в спину кто-то дышит. Аккуратно выбравшись из-под простыни, я увидела небезызвестного Павла, который мирно посапывал.

«Боже, сколько можно было вчера выпить?» — простонала я в собственных мыслях, начав экстренно одеваться.

Больше всего меня беспокоили куда-то запропастившиеся кружевные трусики, которые были на мне вчера, но искать их времени не было. Вернувшись в свое купе, я обнаружила его в идеальном состоянии, как и оставленные вещи, что несказанно радовало. Собрав вещи, я направилась в сторону выхода, задержавшись возле восьмого вагона. Павел все еще спал.

«Может, оставить свой номер?» — подумала я, как тут же сама задушила этот порыв в зародыше.

— У него своя жизнь у меня — своя. Мы были пьяны. И вообще, не помню — значит, не было, — решила я и поспешила к выходу, поскольку остановка на этой станции была всего три минуты.

***

— Женщина… вы не знаете, куда пропала девушка из четвертого вагона? — ближе к обеду следующего дня спохватился проснувшийся Павел, начав расспрашивать проводницу.

— Так она сошла на прошлой станции, — ответила женщина, отправляясь дальше разносить чай. Павел до самого приезда боролся с желанием вернуться к той незнакомке из четвертого купе, но он не мог. Сохранив на память ту самую недопитую бутылку коньяка.