Глава 8
В то время как я сидела пунцовая до кончиков ушей, переваривая удивительные сведения о телесных отношениях, что связывают мужчину и женщину, Флора продолжала споро плести свою паутину из нитей и плавно, без резких перепадов голоса, говорить.
Не думаю, что она хотела меня успокоить или, наоборот, запугать, а быть может, предостеречь от чего-то, кажется, ей просто нравилось рассказывать. И она говорила, говорила, говорила, пока деревянные палочки в руках двигались все быстрее. А я слушала не только ее голос, но и собственные внутренние чувства, которые стояли на том, что эта женщина хотя бы не желает мне зла.
И была благодарна за то, что она принесла немного света в тот мрак, что царил в моих представлениях о тиульбах, их порядках и самом моем загадочном суженом.
— Наверное, Айволин показался тебе ужасным человеком. И если так, у тебя есть полное право так думать. Но я знавала его еще в те времена, когда он был просто Айвом и наряду с моим братом таскался по улицам Дедры в компании таких же сопляков, ловил крыс, подворовывал у пьяных прохожих и верил, что если рыбачить на дохлого голубя, то можно выловить в местной луже настоящего драконорака.
— Дедра — это большой город?
— Не особо. Но известный, обладает весьма дурной славой, которая тянется за ним и по сей день, — раньше там был самый большой и известный в Тиульбе дом утех. Мужчины всех сословий и возрастов стремились туда, как мухи к подгнившему яблоку. В этом-то рассаднике порока и низменных удовольствий Айволин и появился на свет. Его родила одна из женщин, что занималась там непристойным ремеслом… Вы можете сколько угодно морщить свой носик, но это известный факт и его уже не скрыть.
— Я не морщу нос, мне уже все одно… Только как же вышло так, что человек такого низкого сословия вдруг стал королем?
— Ай… Выскочила коклюшка, — проворчала Флора, поправляя рукоделие. — Мать его и раньше была немного чудной, а после того, как родила, и вовсе помутилась рассудком да начала рассказывать, что сына ей заделал не кто иной, как сам король Магнум, который был в Дедре проездом и не преминул посетить сомнительное заведение. Дурочка, что сказать! Ясное дело, что над мальчишкой и без того насмехались много… С детства она ему говорила, что будет он королем и женится на принцессе. Знать, вросла эта байка ему в самое сердце. А когда было ему тринадцать, то убежал он в Излаумор, пробрался в крепость, исхитрился до самого короля добраться и заявить свои права.
— Ого! И что сделала Магнум? — удивилась я, потому что я в тринадцать лет еще играла в куклы и не могла даже вообразить такого, чтобы покинуть родную Долину по собственному желанию.
— Долго и громко смеялся. А потом приказал высечь наглого парнишку на конюшне, чтобы не болтал ерунды, и вышвырнуть вон. Только упертый Айволин не вернулся в Дедру. Он ушел к военным отрядам на границе с Дермафией, тогда часто у нас были с ними стычки. Много лет он там пропадал, не давая о себе ни весточки. А потому вдруг объявился, да не один, а с небольшой армией последователей. Там, у границ, он нашел Тумана, Борха, Ворона и многих других своих соратников, а братец присоединился к нему уже в Дедре, не раздумывая ни мгновения. Мать Айва, к тому времени уже умерла. И он двинул дальше, обрастая все большим количеством единомышленников, оставив после себя на месте дедрийского дома терпимости лишь дымящееся пепелище. Айна, тогда совсем юная девочка, проданная в дом за долги своих родителей, последовала за ним. Так, со шлюшьего дома в Дедре начался переворот во всей Тиульбе. И завершился он здесь, в Излауморе, страшной резней.
— И все-таки, он, правда, сын Магнума или нет?
— На этот вопрос никто не сможет дать ответа. Но при короле никогда не смей в этом усомниться или посмеяться над его происхождением. В государстве есть люди, которые не приняли нового правителя и разносят слухи, что проклятые аторхи — это наказание за то, что тиульбы приняли власть низкородного человека.
— Но ведь аторхи появились на другом конце света! — усомнилась я в этой теории.
— Когда людям нужно, чтобы одно следовало из другого, они иногда закрывают глаза на некоторые вещи… Тем более, что появление проклятых случилось незадолго после коронации Айволина.
— Ну теперь хотя бы мне стало ясно, зачем его величеству понадобилась высокородная принцесса. Уравновесить свое положение.
— И это тоже, и это тоже, — многозначительно ответила Флора.
Потом, когда она ушла, я еще много размышляла о том, каково это, быть одержимым своей идеей настолько? Каково Дегориану было с самого детства завидовать Магнуму одновременно с этим ненавидеть правителя Излаумора, чтобы потом совершить невозможное и занять его место? И главное, стал ли он после этого жить спокойно, не терзают ли его по ночам демоны прошлого?
Меня стало тяготить нахождение в четырех стенах, и я затребовала у Тары теплую одежду и обувь, чтобы иметь возможность прогуляться. Женщину мое желание привело в большое волнение:
— Ваше высочество, совсем вам ни к чему, выходить из своей комнаты. Небезопасное нынче время, даже в твердыне не нужно бродить по крепости одной.
— Тогда позволяю тебе идти рядом.
— Но его величество будет недоволен, если узнает!
— Мне его величество ничего не запрещал, — меня начало раздражать упрямство Тары. — Поэтому не нахожу ничего предосудительного в том, чтобы чуть-чуть осмотреться в месте, в котором мне придется провести ближайшие дни своей жизни.
“Или даже последние”, — мрачно добавила в своих мыслях.
— Ну как знаете, — сдалась в итоге Тара.
И ведь, действительно, увязалась за мной, что было, впрочем, нелишним, потому что Излаумор был весь пронизан большими и малыми коридорами, словно кротовьими норами. Коридоры причудливо ломались и пересекались, иногда оказывались длинными, иногда слишком скоро обрывались тупиками. У крепости было две высокие башни, на самые вершины каждой из которых вели крутые лестницы. Но я решила осмотреть их в другой раз, сейчас мне больше хотелось выйти на улицу и прогуляться по двору.
Двор был достаточно просторным и большим, но сейчас здесь шла работа: с десяток селян разгружали обоз с продуктами.
Тара оживилась, заглядывая в мешки и корзины, оценивая содержимое, и снабжая указаниями, что и где лучше ставить.
Один работяга оступился, таща корзину с сырами, и мне под ноги выкатилась круглая сырная голова, облитая желтым воском.
— Аккуратнее! — прикрикнула на него Тара, — Глаза разлепи!
А я отпрянула в сторону, но на долю мгновения взгляд мой столкнулся с его, и мне стало не по себе от темных колючих глаз, что смотрели из-под низко надвинутой шапки. Человек спешно поднял сыр и вернул в корзину, которую снова легко поднял и понес дальше. Однако ж сколько весит такая ноша?
— Ну негоже невесте короля гулять здесь, еще придавят ненароком, или толкнут, а мне потом отвечай! — ворчала Тара.
Я не стала на этот раз спорить, уж больно неприятный осадок оставил этот инцидент. С наружной стороны послышалась зычная команда распахнуть ворота, и двор наполнился цокотом лошадиных копыт.
Трое лошадей влетели и закружились у ворот, пританцовывая, раздухаренные быстрым галопом.
С породистого тонконогого и белого, как снег, жеребца, соскочила стройная всадница, в которой я без труда узнала Айну, и Тара тут же заторопила меня зайти внутрь крепости.
— Подождите! — окликнула нас любовница короля, и от этого вольного окрика во мне уже поднялась волна возмущения.
Айна отпихнула от меня Тару, бросив ей: — Иди, займись своими делами, я прогуляюсь с невестой его величества немного. Ну, иди же, нечего тут развешивать свои и без того слишком длинные уши! — сердито поторопила она ее, и Тара, вцепившаяся было в край моего рукава мертвой хваткой, повиновалась и отошла в сторону.
— Пойдем! — Айна все еще тяжело дышала после быстрой скачки. Щеки ее от мороза разрумянились, а глаза блестели решимостью. Она сняла меховые рукавицы и рассовала их по карманам, ухватила меня под руку, которую я тут же выдернула.
— Брезгуешь! — хохотнула она, и тут же быстро и негромко заговорила. — Неважно… Тебе уже объяснили наверняка разные болтуны, что к чему. Так вот. То, что ты здесь, ничего не меняет. Айволин мой, мы с ним одного поля ягоды. И эту ночь он был со мной, и прошлую, и следующую тоже будет со мной. Уж будь уверена, ближе меня и желаннее нет у него никого. Тебя мне жалко, тяжело быть ширмой. Небось мечтала выйти замуж по большой любви за такого же принца-неженку, а вышло вон как. Но жалость жалостью, а я давно не раздумываю, когда вижу помеху. Не надейся, что ты ему особенно нужна. Хочешь, я договорюсь с ним, и у тебя будет постоянный любовник? Не сразу, конечно, — Айволин ужасный собственник, даже когда дело касается ненужных вещей, но я знаю, как на него воздействовать и со временем… Борх подойдет? Мне кажется он впечатлен… Или подыщем кого-то покрасивее?
— Вы мне не представлены, — оборвала я ее речь, — поэтому прошу не навязывать своего общества.
— Вот оно как, будем играть в заносчивую королеву. Ну играй, играй. Только меня не зря прозвали Излауморской Волчицей, я свое клыками и когтями вырву…
— Тара, проводи меня в мои покои! — крикнула я громко, не зная, как еще показать этой женщине, что разговор окончен.
— Будь аккуратна, — крикнула Айна мне в спину, — не ходи в башни, там высоко, вдруг голова закружится! А в коридорах Излаумора мстительные призраки так и воют… Уууу…За стены — тоже не советую, волчьи стаи рыщут, так и жаждут девичьей крови и плоти!
Последним, что я услышала, удаляясь по коридорам вместе с Тарой, был истеричный хохот Айны.
— А я предупреждала, — выговаривала мне экономка уже в моей спальне, — просила, не разгуливать по крепости запросто так.
— А что такого произошло? — с вызовом спросила ее я. — Встреча с полоумной женщиной? Будто я должна ее бояться? Еще чего не хватало!
У самой же крупная дрожь все еще бегала от коленок до плеч.
