Записки московской содержанки

Вера Берс (2025)

«Столкнувшись с закулисьем шоу-бизнеса, я задумалась: почему так много девушек идут на сделки с совестью ради своих амбиций?» — Вера Берс, кандидат педагогических наук, психолог. Марта — обычная студентка филфака, мысли которой заняты отличиями творчества Достоевского от других писателей и предстоящим зачетом по античной литературе. Но все меняется, когда она узнает, что ее мама потеряла работу, — и теперь ей придется не просто содержать семью, но и выплачивать ипотечный кредит. Она почти смирилась с мыслью, что придется бросить филфак и устроиться на работу, но ей на помощь приходит ее лучшая подруга. Алиса посвящает Марту в мир модельного бизнеса, чтобы потом свести девушку с заинтересованным спонсором. Но чем на самом деле обернется для нее это знакомство? «Искрометная книга про будни содержанок. Истории, которые вы вряд ли где-то услышите еще. Будоражит! Заставляет смеяться, плакать, а иногда застыть от удивления: «Такое тоже бывает?» Помогает посмотреть на свою жизнь со стороны и начать ценить ее еще больше». — Лариса Парфентьева, писатель.

Глава 4

Nosce te ipsum^[4].

Агапова Вера Евгеньевна была необычным педагогом. Наверное, поэтому на ее парах всегда было полно народу. К ней ходили даже с других факультетов вольными слушателями. И дело было совсем не в том, что она занимала должность завкафедрой зарубежной литературы, а в том, как глубоко она знала предмет и как умела донести свежие смысловые сквозняки в распахнутые форточки студенческих умов.

В этот раз мы разбирали творчество античных авторов: диалоги Платона и влияние Сократа на их появление. Однако все мое нутро восставало против этого смыслового сквозняка, поскольку его воздух мне казался не то что несвежим, а скорее затхлым пережитком античного прошлого. Все-таки есть вещи, которые себя изжили. Поэтому я монотонным шепотом вещала Элле печальную повесть о банкротстве нашей семьи, слушая лекцию вполуха.

Из фонового режима меня выдернул переход лектора из утвердительного тона в вопросительный. Внимание преподавателя скользило по аудитории, словно луч Александрийского маяка, в попытке выцепить корабль из тьмы, накрывшей Средиземное море. Вдруг луч замер. Маяк остановил свой свет на мелькающем на периферии судне. Судном на периферии аудитории была я.

— Марта, ответишь?

Ох, еще бы знать, что Вера Евгеньевна спрашивала. К счастью, боги оказались благосклонны ко мне, и завкафедрой как бы невзначай повторила свой вопрос:

— Авторство какой надписи на Дельфийском оракуле приписывают Сократу, наставнику Платона?

На долю секунды я замерла, а потом будто в забытьи выдала:

— «С красным дипломом закончил филфак? Добро пожаловать на работу в макдак!»

Я не понимала, как я могла выдать такое. Видимо, злость и отчаяние полностью вытеснили ту идеальную студентку, которую в моем лице знал весь филфак.

— Простите, Вера Евгеньевна, я не знаю, что писал Сократ. А что еще хуже — я сомневаюсь, что это может как-то помочь в современной жизни, — прибавила я уже извиняющимся тоном.

— Что ж, Марта. Мне нравится, что ты размышляешь. Давайте подумаем об этом вместе. Действительно, а для чего мы изучаем античных философов? Что это может нам дать в реальной жизни?

Задав этот вопрос громким, уверенным голосом, профессор постепенно перешла на почти интимный подтон древнеримских весталок, будто сообщала нам какую-то неведомую тайну, которой по счастливой случайности мы стали свидетелями. Аудитория притихла.

— Nosce te ipsum. Или на языке древнегреческого оригинала: gnothi seauton. — Вера Евгеньевна записала эти реплики на доске и продолжила, уже развернувшись к нам: — Многие исследователи античности приписывают авторство этой фразы Сократу. Нас не столько интересует подлинность авторства, сколько то, как Сократ в беседах и выступлениях раскрывает смысл тезиса «Познай самого себя». И об этом мы узнаем из платоновского диалога «Алкивиад I», где философ поднимает тему самопознания. Он задается вопросом: а что такое сам человек? И приходит к выводу, что человек не есть тело, а есть душа. Сократ проводит аналогию с сапожником и его инструментами, говорит, что душа подобна ремесленному мастеру, а тело — тем инструментам, которые тот использует. Без самого сапожника ни нож, ни тесак не исполнят своего предназначения. Так ни тело, ни сознание человека не исполнят своих жизненных задач без души. Поэтому, призывая познать самого себя, Сократ в первую очередь призывает познать свою душу.

Тут профессор выдержала паузу. Слушатели замерли. Складывалось впечатление, что она гипнотизирует аудиторию своей манерой речи, раскачивая маятник внимания в нужную ей сторону. Она продолжила, понизив голос еще сильнее:

— А что значит «познать свою душу»?

В аудитории поднялся несмелый ряд рук. Маятник качнулся в сторону студентов:

— Может, понять свою связь с Богом?

— Или это значит, что надо понять, что я люблю?

— Понять, какая я?

Вера Евгеньевна продолжала вопросительно молчать. Сидящие в зале подались чуть вперед. Когнитивный резонанс в лектории достиг своей максимальной амплитуды. Кивнув, она продолжила:

— Это значит, что каждый должен ответить себе на два главных вопроса: «Кто я?» и «Для чего я живу?» Прежде чем начинать активную социальную деятельность. Например, прежде чем идти работать в Макдоналдс, — Вера Евгеньевна хитро улыбнулась мне, — человек должен понять, с какими талантами его душа пришла в этот мир и как он может их проявить.

Затем Вера Евгеньевна уверенно, как рекламщик с многомиллионными чеками, провозгласила:

— В мировоззрении древних греков именно с ответов на эти вопросы начинается путь человека к счастью. Познай самого себя: в чем твоя сила, с какими талантами ты пришел в этот мир, какую пользу ты можешь принести людям? И когда ты найдешь ответы на эти вопросы, ты увидишь путь, способный принести тебе не только глубочайшее удовлетворение, но и материальный успех в «современной», как сегодня выразилась Марта, жизни. Есть вопросы?

Атмосфера в аудитории в тот момент была похожа на кульминацию групповой оргии. В зале слышались глубокие выдохи удовлетворения. На миг участники погрузились в себя, будто им после мощной разрядки приоткрылась завеса Истины — и они хотели не упустить шанса взглянуть мистической гостье в лицо, чтобы познать свое истинное я, отразившееся в зеркалах ее глаз.

Я ничего подобного не испытала. Более того, гостья, которую некоторые приняли за экстатическую Истину, мне показалась ее дешевой пародией. Как вульгарно размалеванная актриса в уездном театре пытается убедить зрителей, что сейчас перед ними в картонных декорациях появилась сама Офелия, так и идеи Сократа мне показались ложными. Потому что в античности только очень обеспеченные люди могли себе позволить философствовать. А простой люд вроде меня должен был работать, чтоб обеспечить себе кров и пищу.

И Сократ, и Платон ломали голову, размышляя о вечном. А мне приходилось ломать голову, соображая, как превратить горох и лук в сытный обед на троих, потому что других продуктов в доме не было. Помню время, когда мы с мамой и сестрой жили как в том анекдоте про котенка и гречку:

«Подходит котенок к миске. Понедельник: “Вау, гречка!” Ом-ном-ном. Вторник: “М-м-м, гречка!” Среда: “Нормально, гречка”. Четверг: “Опять гречка?” Пятница: “Вот блин! Гречка”. В субботу и воскресенье в миске пусто. В понедельник снова подают гречку. Котенок: “Вау, гречка!”»

Так мы и жили, когда папы не стало. Точнее, я предпочитала так думать, потому что не могла понять, как человек мог исчезнуть в другой стране. И, чтобы не захлебываться от обиды, я избегала размышлений на эту тему. В те времена самой большой детской мечтой было попробовать сникерс. Настоящее олицетворение американской сытости в одном шоколадном батончике! Мне казалось, что если я его съем, то, как Алиса в Стране чудес, превращусь в большую-большую девочку, которая все может. Может есть не гречку, а пельмени со сметаной, может носить не уродливые рейтузы, а синие джинсы Levi’s и скупить все сникерсы этого мира!

Кстати, попробовать сникерс мне в итоге удалось. Я его украла. Но американский шоколадный батончик не принес счастья, которое так красноречиво обещал рекламный ролик. Я не превратилась в кэрролловскую Алису, не встретила белого кролика, и он не привел меня в волшебную страну. Вместо этого я превратилась в долговязого подростка с подстриженными под мальчика волосами из-за предательского обилия вшей. Мама, конечно, пыталась вывести их керосином, но злостные насекомые не поддавались, и было решено меня остричь, чтобы не подвергать риску сестру. В школу ходить было стыдно, потому что в результате возрастных метаморфоз девчонки в классе превращались в женственных красавиц, а я — в растрепанного воробушка. Именно тогда я встретила синеглазого старшеклассника Сашу Беликова, и он привез меня летом на дачу к своим друзьям, где воспользовался моей неопытностью без особых церемоний, со словами: «Ну че ты ломаешься? Ты че, целка?» Почему-то такая быдловатая констатация факта прозвучала столь уверенно, что мой белокурый спутник показался мне настоящим альфа-самцом: обязательно нужно было отдаться ему. Сам процесс первого соития оказался таким же разочарованием, как до боли в зубах приторный батончик с арахисом под карамельной глазурью. В момент кульминации Сашкиной эйфории я лежала на спине и думала только об оливье, оставшемся в холодильнике. После выходных быдловатый альфа-самец заблокировал мой номер и старательно избегал дальнейших встреч. С тех пор у меня аллергия на сникерсы и на блондинов.

Но что про такую жизнь могут знать все эти сократы и платоны! Поэтому самопознание — удел богатых. А мой удел — катиться дальше в низы социально необеспеченных слоев населения. Размышляя таким образом, к концу лекции я чувствовала себя совсем плохо, словно есенинская лошадь — загнанная, в мыле и пришпоренная смелым ездоком. Этим ездоком была текущая российская действительность, в которой приходилось выживать любым доступным способом. Корнем моих мучений было то, что я до сих пор не придумала, как обеспечить сестре и маме это выживание. По всей житейской логике корабль моей жизни должен был направиться в сторону низкооплачиваемой работы в общепите, если только не произойдет какое-то чудо.

Примечания

4

«Познай себя» — фраза, приписываемая Сократу (лат.).