Музыкальные вечера в Дахау. «Променад» по аппельплацу и лагерштрассе

Василий Матвеевич Лифинский, 2020

Эта книга – тяжелая, трудная, страшная, – о войне и концлагерях, о чудовищной жестокости фашизма, о стойкости и мужестве фронтовиков на войне и в плену, о тех погибших и выживших, кто ради нас не щадил своей жизни на поле боя и в гестаповских застенках. Здесь нет вымышленных героев. В работе над книгой использованы уникальные архивные документы и воспоминания ветеранов, познавших тяжесть кровопролитных сражений и горечь нацистского плена, от ужасов которого невозможно не содрогнуться.

Глава IV. «Приказ о комиссарах»

Сначала стреляйте, потом допрашивайте!

(Авторство приписывают Г. Герингу)

Русские — звери! У нас кровь лучше, сердце тверже, нервы крепче.

(Из речи Гиммлера в Доме летчиков. Берлин, 09.06.1942)

Одной из целей войны гитлеровской Германии против СССР, как это не раз подчеркивала геббельсовская пропаганда, было «уничтожение большевистского мировоззрения». Ветеран вермахта немецкий писатель Heinz Höhne (Хайнц Хёне), известный исследователь истории НСДАП и СС, пишет: «Гитлер 30 марта 1941 года собрал в новой рейхсканцелярии 200–250 высших офицеров вермахта и выступил перед ними с речью:"Война против России не может вестись по-рыцарски. Это война идеологий и расовых различий. Восточная кампания будет самой жестокой из всех. Большевизм — это социальное преступление, — кричал фюрер, — комиссары и сотрудники НКВД — преступники, и с ними следует обращаться как с преступниками! Комиссары придерживаются взглядов, прямо противоположных национал-социализму, следовательно, комиссары должны быть уничтожены"». Итогом этой «пламенной» речи Гитлера стал самый преступный приказ в немецкой военной истории: так называемый «приказ о комиссарах», обязывающий фронтовых командиров обращаться с захваченными комиссарами и политработниками Красной Армии не как с военнопленными, а как с политическими преступниками, которых следует ликвидировать на месте или передать для казни в полицию безопасности».

Один из разработчиков «приказа о комиссарах» заместитель начальника штаба ОКВ Вальтер Варлимонт в книге «В ставке Гитлера» (Praeger, 1964) пишет: «Это была та самая речь Гитлера, которая положила начало"приказу о комиссарах"и декрету относительно порядка действия военно-полевых судов в районе проведения"Барбароссы", известному под кратким названием"приказ Барбаросса"».

План ликвидации политработников Красной Армии вермахт подготовил задолго до вторжения Германии в Советский Союз. На Нюрнбергском процессе генерал Варлимонт под присягой подтвердил, что Гитлер на совещании высших немецких чинов в конце марта 1941 г. заявил «о необходимости применения специальных мер против политкомиссаров Красной Армии. Комиссары не должны рассматриваться в качестве военнопленных, их следует уничтожать на месте или передавать особым группам СС и СД, следующим за немецкой армией». Обо всех расстрелах политработников Красной Армии в целях осуществления контроля за выполнением «приказа о комиссарах» незамедлительно докладывалось руководству РСХА в Берлин.

8 июня 1941 г. замначальника штаба ОКВ генерал Варлимонт подписал директиву ОКВ № 44822/41 от 6 июня 1941 года «Указания об обращении с политическими комиссарами». Именно эта директива в большинстве источников названа «приказом о комиссарах» (Kommissarbefehl). Некоторые исследователи таковым документом считают директиву главной ставки фюрера от 12 мая 1941 года «Обращение с захваченными в плен политическими и военными русскими руководящими работниками», а также директиву, направленную Гитлером в адрес ОКВ 31 марта 1941 года (Kommissar Erlass — Указ о комиссарах). Согласно этим документам комиссары Красной Армии подлежали расстрелу на месте, поскольку считались «подлинными носителями большевистской идеологии» и «представляли особую угрозу германской безопасности».

В вермахте насаждался демонический образ политрука — «красного угнетателя», который под «дулом пистолета гнал красноармейцев в бой». В инструкции, изданной ОКВ, говорилось: «Каждый, кто взглянул в лицо любого красного комиссара, узнает, что такое большевизм. Мы бы оскорбили животных, если бы отыскали их черты в этих еврейских рожах». Войскам внушалась мысль, что комиссары являются инициаторами азиатских методов ведения войны, поэтому к ним следует относиться со всей беспощадностью, а соблюдение в отношении комиссаров международных законов недопустимо. Они не являются военнопленными и после сортировки подлежат уничтожению (Felix Romer).

«Приказ о комиссарах» приравнивал советских политруков к партизанам. Слово «комиссар» в нацистской терминологии фактически было синонимом слова «еврей». «Приказ о комиссарах» на начальной стадии войны способствовал тому, что часть политруков — по разным оценкам, от 7 до 8 тысяч — были уничтожены» (Жуков Д., Ковтун И. Русские эсэсовцы. — М.: Вече, 2010).

Из показаний генерала Варлимонта на Нюрнбергском процессе (МНП, документ СССР-263): «Гитлер заявил, что он предпринимает специальные меры против политических работников и комиссаров советской армии, война против СССР будет не обычной войной, это будет борьба противоположных идеологий. Поэтому политических работников и комиссаров Красной Армии нельзя считать обычными военнопленными. Я признаю документ, озаглавленный «Директивы об обращении с ответственными политическими работниками для достижения единообразия в линии поведения, согласно заданию, полученному 31 марта 1941 г.». В документе говорится, что советские политработники и комиссары, взятые в плен, должны быть выделены и уничтожены».

Письменные показания Варлимонта, Олендорфа (бывшего начальника III управления РСХА) и Лахузена (начальника отдела контрразведки абвера) подтверждают тщательность, с которой выполнялся этот приказ. Армия, гестапо, СС и СД, как показывают многочисленные документы, действовали сообща. «Интерес вермахта к выполнению приказа был настолько высок, что штаб одной из групп армий сделал в Берлин запрос: следует ли рассматривать политруков в качестве политических комиссаров и надо ли с ними обращаться соответственно? Этот случай весьма показателен, так как в «приказе о комиссарах» политруки вообще не упоминались. Запрос генералов вермахта способствовал тому, что политруков, которых в РККА было гораздо больше комиссаров, также стали включать в расстрельные списки» (Штрайт Кристиан. Вермахт и советские военнопленные в 1941–1945 гг.).

«Приказ о комиссарах» 8 июня 1941 г. разослали в группы армий. Учитывая содержание приказа, был установлен необычайно строгий порядок сохранения его в тайне: письменные экземпляры поступали только в штабы армий и выше, а на более низком уровне приказ распространялся устно. За несколько дней до нападения на СССР «приказ о комиссарах» стали зачитывать в войсках, причем его интерпретация была доверена средним командирам. Их понимание задачи нередко было куда более широким, чем сам приказ (Römer F. Der Kommissarbefehl. — Paderborn, 2008).

Конец ознакомительного фрагмента.