Номады Великой Степи

Василий Васильевич Горобейко

История Степи от начала времен глазами просвещенного дилетанта. Рассказ о том, как на протяжении веков кочевники строили свою особую цивилизацию и как влияли на судьбы соседей.

Хуннский период

Необходимые уточнения

Прежде всего, надо разобраться с терминологией, которая, из-за того, что дошла до нас преимущественно в искаженной китайской иероглификой форме, а затем была не всегда корректно переложена на русский язык, нуждается как минимум в уточнении.

Начнем с того, что куны Карасукского периода и сюнну китайских летописей ханьского времени, несмотря на генетическое родство — это все-таки два разных народа, между которыми лежит, как минимум, пять столетий. В течение этого времени свергнутые властители первой кочевой империи эволюционировали в окружении прототунгусо-маньчжурских племен при значительном влиянии чжоуской цивилизации. В этих условиях неизбежно происходила их массовая метисация — превращение европеоидов кунов с незначительной примесью монголоидных генов в «полуглазых» аримаспов. Подавляющее большинство погребенных в плиточных могилах, принадлежащих потомкам кунов — монголоиды северной (палеосибирской) ветви этой расы. И только три старших рода, благодаря жесткой регламентации в выборе брачных партнеров, более ли менее сохранили исходные европеоидные черты. И пусть Вас не смущает кажущееся противоречие в том, что, пришли эти «европейцы» с района Ордоса. Это в наше время европеоиды в тех краях большая редкость. Древнекитайский историк Сыма Цянь так описывает основателя династии Хань (202 год до н. э.): «Гао-цзу был человеком с большим носом и драконообразным лицом, с длинными усами и бородой», то есть типичный европеоид.

Я, вовсе не считаю европейскую расу лучше или просвещенней других, просто в истории Степи с древнейших времен, вплоть до недавнего времени правили отдаленные потомки этих белых (красных) родов. Чингисхан — скорее монголоид, чем европеоид, очень гордился рыжим цветом волос и голубыми глазами, так как это свидетельствовало о его «благородном происхождении». В тюркских языках (а у меня нет ни малейших сомнений, что именно древнетюркский был языком межнационального общения в степной империи): ак — белый, благородный, богатый; аксой (актай) — благородный, святой род, родоначальник [Закиев М.]. Под различными именами: белых киданий, белых татар, белых и красных ди, встречаются они в китайских хрониках, а в монгольских улусах и сегодня можно услышать легенды о высоких белокурых предках. Может быть, поэтому у корейцев и японцев, говорящих на языках Алтайской группы и имеющим признаки древней метисации, женщины и по сей день стремятся отбелить лицо. Кстати, зонт был изобретен по той же причине — ханьские модницы использовали его для защиты лица от солнечных лучей. Это уже потом, многие столетия спустя, практичные европейцы «переизобрели» его для защиты от дождя.

Но вернемся к терминологии. Учитывая вышеизложенное, не совсем корректным было бы продолжать использовать древний этноним «куны» по отношению к сложившемуся за годы изгнания этносу. Правда наименование старшего рода «Лань» осталось прежним, но смена китайскими хронистами наименования северных кочевых соседей с «хуну» на «сюнну», скорей всего, напрямую связано с произошедшими изменениями в самоидентификации этого этноса. Также не верно было бы использовать и наименование «сюнну», так как данные иероглифы только после синхайской революции 1911 года приобрели данное звучание, а до этого правильным считалось чтение «хюн-ну» или «хун-ну». Видимо именно от последнего варианта чтения и происходит термин «хунны», закрепившийся в литературе за потомками кунов-карасукцев. А так как я не в восторге от его значения в китайском языке (злой, буйный невольник) то предпочту использовать нейтральный русифицированный вариант «хунны».

Как уже было сказано, роль племенной аристократии, тщательно следящей за чистотой крови выполняли три древних рода: «Хуянь, Лань и впоследствии Сюйбу суть три знаменитые Дома» [Бичурин Н. Я.]. С родом Лани, правившим еще во времена господства кунов, мы уже разбирались, бывшие их места кочевок и поныне зовутся Ланьчжоу (округ племени Лань). А вот их «брачные партнеры» впервые попали в поле нашего зрения. Попробуем разобраться с их происхождением. Для начала замечу, что нет сомнений, что как и главенствующий род, они имели прототюркское происхождение, восходящее как минимум к Карасукской эпохе, а возможно и к гораздо более древним временам.

Кочевье рода Хуянь располагались километрах в шестистах к северо-востоку от кочевий Лани, в Черных горах (Ша-ху-шань — горы убитых хунну). «Другое их название — Долина Ху-янь» [Зуев Ю. А.]. Лев Николаевич Гумилев считал, что «Хуянь — тюркское слово, означает „заяц“ (қоян — заяц, косой)». Некоторые тюркологи идут дальше, выводят отсюда широко распространенный (от Монголии до Крыма) род Кият. В древнем эпосе «Огуз — Наме» название рода Кият трактуется как «стреляющий наискось», то есть «косой». Возможно, они и правы, но позволю себе все же усомниться в существовании у хуннов элитного рода, имеющего тотемом зайца, да и цепочка «хуянь — қоян — кият», выглядит несколько надуманной. Китайский вариант осмысленного перевода не имеет, поэтому я предлагаю заглянуть чуть дальше вглубь веков и вспомнить прото-алтайский корень «kúja» — гусь, лебедь. По мне так это куда как более подходящий тотем для рода императрицы, так как только из этого рода правящий род Лань мог брать законных жен для своих претендентов на престол. Так что самоназвание рода, скорей всего было, «куян» — «лебедь». Так это или нет, но я предпочту использовать именно этот термин взамен неблагозвучного китайского.

Что до рода Сюйбу или Сёбук — вариант чтения данных иероглифов в танскую эпоху, то об их кочевьях ничего не известно. Китайские летописи дают повод предполагать, что они вообще могли выполнять роль, аналогичную роду Коэнов среди колен израилевых, ибо «Сюйбу занимал должность государственного судьи» [Бичурин Н. Я.]. Более того, у этих иероглифов есть вполне осмысленный перевод — «бородатый предсказатель». Учитывая положение рода в хуннской иерархии, мы, возможно, имеем дело не со звукоподражательной транскрипцией, а с прямым переводом некого прото-тюркского термина. Возможно в основе его лежит протоалтайский корень «sám [u]», от которого берет слово «шаман», возможно не менее древний корень «si̯ōje» — «считать», а может быть и вовсе «si̯ubu» — «вода», например как указание на первоначальное место жительства? Не знаю, и поскольку сегодня установить истинное звучание этого термина не представляется возможным, а китайский вариант не несет оскорбительного смысла, я буду пользоваться китайским вариантом.

И последний термин — «шаньюй». Именно под этим титулом в русскоязычной литературе известны правители Хуннской империи. Странное слово, не имеющее созвучного аналога ни в одном из ностратических языков. Для начала давайте разберемся с точностью транскрипции. «Шаньюй» пишется двумя иероглифами, звучащими в современном прочтении на китайском — «чань-юй», но первый иероглиф может так же читаться как «дань» или «шань», а второй — как «сюй». Во времена правления маньчжуров, правила чтения иероглифов в китайском были немного другие (тогда господствовал южный диалект) и считалось верным произношение «дзе-ну». Варианты чтения в эпоху династии Тан: «чжиень-хё» или «дань-хё». Как и в случае с родом Сюйбу используемые иероглифы имеют вполне осмысленный перевод «Единственно-великий». Так, что я предлагаю не гадать какой из вариантов транскрипции ближе всего к оригиналу, а просто воспользоваться вместо этого тюркским термином, наиболее близким по смыслу — «хакан».

Борьба за власть

С 209 года до нашей эры начинается новый этап в истории степной империи — этап, задокументированный в хрониках соседних оседлых народов или в записях самих номадов, высеченных в камне. С этого времени наш исторический экскурс будет гораздо более наполнен конкретными датами и именами. Конечно, далеко не все события происходившие в Степи нашли отклик в хрониках соседей, да и те, которые попали в летописи, нужно «делить на шесть». Для летописцев Степь была закрытым и враждебным миром, а имена хаканов непонятными и трудно произносимыми. Те из нас, кто успел пожить при Советской власти, помнят с каким недоумением и возмущением смотрели мы американские фильмы, снятые в период «Холодной войны», где русские Иваны да Борисы больше всего походили на лубочных партизан Дениса Давыдова — этакие злобные, грязные, сиволапые мужики в косоворотках и медвежьих малахаях. Очевидно это был их ассиметричный ответ на нашего «Мистера Твистера». Так же и большинство исторических хроник писались, а затем еще и корректировались при переписывании под конкретный политический заказ. Кроме того, сами сведения к составителям хроник зачастую попадали через третьи руки, успев по дороге обрасти байками и небылицами. Меньше всего при этом страдали факты, даты и имена участников событий: кто с кем сразился, кто кого взял в жены или родил. А больше всего субъективизма в оценках причинно-следственных связей и количестве войск противника, которых не зависимо от исхода сражения всегда почему-то «тьма тьмущая». Так что я постараюсь сосредоточиться именно на фактах, датах и именах, опустив увлекательные рассказы про то, как аморальное поведение очередного властителя прогневало богов и привело к гибели его царства. Желающим более полно познакомиться с этим периодом я рекомендую замечательную как в познавательном, так и в художественном плане книгу Льва Николаевича Гумилева «История народа Хунну». А если вас не устраивает адаптированный вариант, можете почитать переводы китайских хроник в «Собрании сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» Бичурина Н. Я.⁵⁵, а также дополняющий и уточняющий его труд Николая Васильевича Кюнера⁵⁶ «Китайские известия о народах Южной Сибири, Центральной Азии и Дальнего Востока». Мы же с Вами совершим только беглый экскурс по довольно богатой на войны и перевороты истории Степи периода повторного возвышения Оленьего народа (рис. 20).

Рисунок 20. Военная активность хуннов в I веке до н.э. — I веке христианской эры. Красным выделен хуннский коренной юрт.

Согласно китайской традиции, основателем второй хуннской династии считается Модэ (Модо, Маодунь) из рода Луаньди. Видный ханьский историк Бань Гу⁵⁷ в своей «Истории Ранней Династии Хань» так рассказывает легенду о «вступлении на престол» Модэ: «У хуннов Шаньюй назывался Тумань. Тумань не мог устоять против Дома Цинь и переселился на север… [когда] удельные князья восстали против Дома Цинь… хунны почувствовали льготу; мало по малу опять перешли на южную сторону Желтой реки, и вступили в прежние межи со Срединным царством. Шаньюй имел наследника, по имени Модэ; после от любимой Яньчжы родился ему меньшой сын; Шаньюй хотел устранить старшего, а на престол возвести младшего: почему отправил Модэ в Юечжы заложником. Как скоро Модэ прибыл в Юечжы, Тумань тотчас произвел нападение на Юечжы. Юечжы хотел убить Модэ, но Модэ украл аргамака у него, и ускакал домой. Тумань счел его удальцом, и отделил ему в управление 10.000 конницы… Модэ сделал [стрелу-] свистунку и начал упражнять своих людей в конном стрелянии из лука с таким приказом: всем, кто пустит стрелу не туда, куда свистунка полетит, отрубят голову… Следуя за отцом своим Шаньюем Туманем на охоту, он пустил свистунку в Туманя; приближенные также пустили стрелы в Шаньюя Туманя. Таким образом Модэ, убив Туманя, предал смерти мачеху с младшим братом и старейшин, не хотевших повиноваться ему, и объявил себя Шаньюем» [Бичурин Н. Я.].

Захватив в 209 году до нашей эры власть в коренном юрте Модэ умело использует ослабление, а затем и падение жунского (династия Цинь) владычества в Китае. Пока главный внешний враг хуннов — Срединное царство переживает гражданскую войну за наследие Ин Чжэна, хакан Модэ стремительно объединяет вокруг себя соседние кочевые племена. К 205 году он покорил «восточных варваров», доведя численность своих войск до 30 тумэнов. С этими войсками он легко вернул себе сакральные для рода земли на севере плата Ордос. Немногие не покорившиеся племена нашли убежище в горах Сяньби и Ухуань на юге хребта Большой Хинган, у северо-восточных границ Срединного царства.

К тому моменту, когда в Поднебесной наконец установилась власть императора⁵⁸ (202 год до нашей эры), хакан Модэ сумел объединить практически все восточное крыло древней кочевой империи. Он покорил земли от Енисея на севере, где обитало племя Белого Беркута — телеуты (динлины, хагасы, кыргызы), до Тибета на Юге — коренного юрта племени Ворона (У-сунь); и от Хинганских гор на востоке, где нашли убежище непокоренные восточные варвары — предки маньчжуров, до Саян и Алтая на западе — владений Грифона. «Дом Хуннов чрезвычайно усилился и возвысился; покорив все кочевые племена на севере, на юге он сделался равным Срединному Двору» [Бичурин Н. Я.]. Усилился настолько, что смог разбить войска ново провозглашенного Ханьского императора Лю Бана, а его самого захватить в плен. После чего Моде обложил данью Срединное государство и женился на ханьской «царевне».

Несмотря на то, что западное крыло и большая часть Алтая были по прежнему верны скифской династии, в 201 году до нашей эры Модэ возродил административную систему, существовавшую до воцарения Грифона. Из трех правящих родов Куян, Лань и Сюйбу были назначены по 5 высших чиновников в Восточное и Западное крыло, плюс 24 темника. Ставка самого хакана располагалась в предгорьях Монгольского Алтая. Темников хакан назначал сам. Он же выделял подвластную каждому темнику территорию вместе с населением, проживающим на этой территории. Какое-либо перемещение племен без приказа приравнивалось к измене и каралось смертью старейшин. В пределах своих владений темник, подобно хакану, назначал тысячников, сотников и десятников, наделял их землей с кочующим населением. Каждый взрослый муж считался воином, и малейшее уклонение от исполнения воинских обязанностей каралось смертью. Все мужчины с детства и до смерти были приписаны к строго определенному воинскому подразделению, и каждый сражался под командованием своего темника. Трижды в год все начальники съезжались в ставку: весной и летом для жертвоприношений и обсуждения государственных дел и осенью «как лошади разжиреют,… производят поверку людей и скота». Хунны не платили налоги. Зато хакан собирал дань с покорённых народов: дунху платили лошадьми и шкурами, центрально-азиатские оазисы — продуктами земледелия, тангуты — железом, северные племена — мехами, ханьцы — шёлком и предметами роскоши.

Модэ, как и все его последователи видел свою цель в господстве над «всеми народами, натягивающими лук», а для этого ему необходимо было покорить скифов—юэчжэй. Борьба длилась четверть века, и только в 177 году до нашей эры его наследнику Цзичжу⁵⁹ удалось сломить их сопротивление. Скифский император Кидолу (возможно, он же сарматский Гатал эллинских хроник) пал в бою, и Гиюй сделал из его черепа чашу для питья. Покорившиеся юэчжи были выселены на юг в Таримский бассейн, а не пожелавшие признать власть хакана нашли убежище у родственных центрально-азиатских Царских Домов.

Нам ничего не известно о покорении хуннами кочевников, обитавших западнее Алтая, где политическая доминанта перешла к савроматской группе племен. Однако, ряд археологических находок и зафиксированные в летописях совместные действия в Центральной Азии хуннских и савроматских войск, дают основания полагать, что объединение империи в прежних границах под властью хакана все-таки состоялось. По крайней мере, «сходство погребальных памятников сарматов и кочевников Средней Азии, судя по всему, объясняется проникновением части последних [во II в. до н.э.] в восточноевропейские степи, где на них, по свойственному античной историографии консерватизму, переносится этноним «сарматы»» [Мордвинцева В. И.]. Кроме того, «со II — I вв. до н.э. и по I — III вв. н.э. в памятниках саргатской культуры увеличивается доля восточного импорта. Появляются такие предметы, как «монета у-шу; китайские зеркала; встреченные во всех районах культуры ложечковидные застежки…, характерные для культуры хунну периода II — I вв. до н.э…; бронзовые котлы и другие предметы, восточное происхождение которых, помимо морфологии, доказывается химическим составом бронз, аналогичным бронзам Забайкалья» [Матвеева Н. П.; Кардаева В. Б.; Берлизов H. E.; Скрипкин А. С.]. «В «сарматских» могилах присутствуют бесспорные центрально-азиатские реликвии: бирюзово-золотая пластина со сценой борьбы дракона с двумя кошачьими; «ордосская» поясная пластина; наконечники стрел хуннсхих типов и китайскиx арбалетов и др.» [Яценко С. А.].

Синхронно меняется и вооружение: на смену короткому скифскому акинаку приходят длинолезвийные обоюдоострые мечи с прямым перекрестьем (рис. 21). «Время господства такого оружия начинается со II века, когда оно распространяется на огромной территории от степей Поволжья и Приуралья до районов Кореи и Китая. Рукояти клинков… нередко украшались с особой роскошью» [Соловьёв А. И.]. Находили их и значительно западнее Поволжья: «Фигурки человечков, вооруженных такими мечами, и оленей с подогнутыми ногами изображены на кубке из Хеминглоу в Дании» [Щукин М. Б.].

Рисунок 21. Знатные хуннские воины (реконструкция Соловьева А. И.)

Еще одним фактором экономического объединения кочевников под властью хуннов, как ни странно это звучит, стало широкое распространение в степи стационарных укрепленных поселений: «одним из основных археологическим маркером этой и последующей эпох становится появление стационарных поселений и укрепленных городищ, ранее не наблюдавшихся на территории центральноазиатских степей» [Бураев А. И.]. И именно в сарматский период Северное Причерноморье и Приазовье покрылось сетью городов и крепостей.

Хунны, отрезанные скифами от продукции оседлых земледельческих цивилизаций, действительно широко практиковали постройку «земледельческих анклавов» на своих землях. В настоящее время только «на территории Монголии зарегистрировано девять городищ хуннуского времени» [Кляшторный С. Г.]. В таких городках находились жилые и хозяйственные постройки, мастерские, административные здания» [Худяков Ю. С.]. Основу населения городков составляли захваченные в плен или беглые мастеровые и землепашцы. «В хуннских степях жило немало китайцев либо уведенных во время набегов, либо бежавших из Китая в поисках легкой и свободной жизни… таких эмигрантов в хуннских кочевьях жило много, но они не смешивались с хуннами. Чтобы стать хунном, надо было быть членом рода, т.е. родиться от хуннских родителей» [Руденко С. И., Гумилев Л. Н.]. Такое разделение на «патрициев» и «плебеев», точнее на «строевых» и «приписных», нашло подтверждение и в археологии. Помимо укрепленных городков, у хуннов широко известны и деревянные крепости-убежища. «Отсутствие жилых построек и культурного слоя позволило предполагать их назначение в качестве военных лагерей и ставок военачальников» [Пэрлээ X.]. Нередко оба типа городков располагались в непосредственной близости друг от друга, ибо верные заветам предков номады, не пренебрегая защитой крепостных стен, жить предпочитали в войлочных юртах.

Ну и наконец, «сармато-аланы оказались в культурном отношении ориентированы не на античный мир и даже не на иранские государства — Парфию, Хорезм, Согд, Хотан, — а на однотипные кочевнические государственные образования Средней и Центральной Азии (юэджийские княжества Бактрии, Усунь, Канзюй, держава хунну)» [Яценко С. А.]

Династия Луань

За тридцать пять лет своего правления «Модэ покорил восточных монголов; после сего подчинил себе Китай и Тангут, и потом покорил весь Тюркистан от Хами до Каспийского моря» [Бичурин Н. Я.]. Захватив власть над степью, он стал основателем собственной династии. В новой империи темники, наделенные правом избрания нового хакана, вынуждены были выбирать только из числа прямых наследников прежнего. Восточный великий князь как правило — наследник престола. Благо после смерти Моде (в 174 году до н. э.) выбор был не сложен, его сын Цзичжу — победитель скифского царя, был явным фаворитом. Он и взошел на отцовский «трон», попав в китайские хроники под титулом «Лаошан», что по смыслу переводится как «наимудрейший» или «почтеннейший».

Вступив на престол, Лаошан по договору мира и родства получил в жёны ханьскую принцессу, а заодно и мудрого советника в лице сопровождавшего ее евнуха Юэ, который помог упорядочить делопроизводство и налогообложение в империи номадов по ханьскому образцу. Правление Лаошаня, согласно ханьских хроник, было довольно мирным, если он и вел войны, то где-то на западе. Только в 166 — 162 годах, по не совсем понятной причине, которую император поднебесной Лю Хэн⁶⁰ по прозвищу Культурный (Вэнь-ди) охарактеризовал как «мелочные дела и ошибки в соображениях министров», Цзичжу предпринял несколько грабительских набегов на бывшие циньские владения, уклоняясь при этом от прямого столкновения с войсками Хань. Однако в 162 году, когда и Степь, и Поднебесная пострадали от засухи и саранчи, мелочные обиды были забыты и восстановлен договор мира и родства.

В 161 году Цзичжу умер и хаканом был избран его сын⁶¹, получивший у китайцев прозвище «Воевода» (Цзюньчень). При нем империя хуннов достигла своего наивысшего влияния. В первую очередь он стал добиваться от Ханьского Дома отмены императорской монополии на внешнюю торговлю и открытия приграничных рынков. В 154 году он даже поддержал «Мятеж семи ванов» во главе с Лю Пи⁶². Мятеж был подавлен с великим трудом и Почтенно-благостный император Поднебесной⁶³ (Сяоцзин-ди) вынуждено пошел на уступки. В 152 году Цзюньчень получил в жены ханьскую «царевну» и право вести приграничную торговлю.

Здесь уместно сделать одно отступление и поведать о племени Ворона (У-сунь), которое сыграло значительную роль в дальнейшей истории Степи, и которое Хэ Цютао⁶⁴ считал предками русского народа [Кюнер И. В.]. Пока оставим в стороне гипотезу китайского ученого и вернемся к событиям второго века до нашей эры.

Во времена Скифского владычества Вороны жили в предгорьях Наньшаня у границ царства Цинь и служили торговыми посредниками между Срединным государством и Западным краем. В начале второго века до нашей эры они были покорены хуннами, а их вождь Наньдуми⁶⁵, носивший согласно ханьским летописям титул хуньми или куньмо — очевидно калька с тюркского «кульбек» — великий правитель, был убит. Наследник хуньми был тогда совсем младенцем, и Модэ взял его на воспитание. Он вырос вместе с Цзичжу и вместе с ним участвовал в воинских походах, где не раз отличился и приобрел прозвище Гордый охотник (Лецзяоми). В 177 году Модэ вопреки традиции «возвратил ему владения отца его и препоручил надзор за караулами при Западной стене» [Бичурин Н. Я.]. Во время правления Цзичжу и его сына именно племя Воронов составляло основу хуннского войска нападавшего на северо-западные рубежи империи Хань. Гордый охотник⁶⁶ оказался не только храбрым и умелым воином, но и мудрым правителем и «приложил попечение о поправлении состояния своего народа, и подчинил себе окрестные небольшие города. Он имел несколько десятков тысяч войска, опытного в сражениях» [там же]. В итоге, он усилился на столько, что в 157 году добился от хакана, который по сути приходился ему сводным племянником, прав автономии. Вероятно, это его золотое головное украшение хранится в коллекции Эрмитажа (рис. 22).

Рисунок 22. Золотая диадема. Южные соседи хуннов.

Мощное, ведущее самостоятельную политику племенное объединение в ключевом для империй месте не могло не беспокоить и хакана хуннов, и императора Поднебесной. Примерно в 150 году до нашей эры, пользуясь древним правом, Цзюньчень переместил кочевья Ворона в бассейн реки Или в предгорьях Тянь-Шаня, на земли где кочевали саки и царские скифы — юэчжи. Этим он «убил сразу трех зайцев»: удалил подальше от ставки хакана слишком влиятельного «дядюшку», нанес удар по начавшим вновь усиливаться Грифонам, а заодно продемонстрировал ханьцам, с которыми возобновил Договор мира и родства, свои мирные намеренья. Сразу скажу, что это гениальное в тактическом плане решение, позже обернулось для хуннов большими проблемами. Гордый охотник, правивший Воронами вплоть до 104 года до нашей эры, смог повернуть ситуацию в свою пользу, подчинив большую часть обитавших там сакских и скифских родов, а по некоторым данным Бактрию. Ханьский посол позже напишет, что «между усуньцами находятся отрасли племен сэского и юечжыского… Населения в нем 120 000 [дворов]. Жителей 630 000 [едоков], строевого войска 188 800 человек» [Кюнер И. В.]. В сороковых — двадцатых годах II века до нашей эры он совместно с юэчжами и сарматами вел успешную борьбу по освобождению Центральной Азии от эллинского владычества [Заднепровский Ю. А.; Горбунова Н. Г.; Берлизов Н. Е.].

Отселение на запад Воронов не принесло спокойствия Поднебесной, теперь уже другие подданные хакана грабили приграничные селения, но в отличие от усуней они не поставляли в Хань товаров западного края и в первую очередь, разводимых в Приаралье крайне дорогих аргамаков. Хуннские низкорослые, неприхотливые лошадки не подходили для императорских конюшен. Более того, раньше через Воронов осуществлялись поставки на запад ханьских товаров, теперь же Великий шелковый путь оказался закрыт. Так что, когда в 140 году к власти в Хань пришел Лю Чэ⁶⁷, вошедший историю как император-воин (У-ди), он, формально подтвердив Договор мира и родства, начал искать способы ослабить власть хакана и восстановить торговые связи с Западным краем. В поисках союзников У-ди в 128 году отправил в Западный край посольство во главе с Чжан Цянем⁶⁸, которое посетило Фергану (Давань), Хорезм (Кангюй) и Дася (Бактрию). Чжан Цянь собрал обширнейшую разведывательную информацию о пройденных им землях и народах, но главной его задачей было склонить хуньми Воронов к союзу с Поднебесной и возвращению их на прежние земли. В своем докладе императору он писал «Хотя ныне народ усунь силен и велик, возможно щедрой наградой призвать [его] и приказать ему жить на старых землях, женить [усуньского государя] на царевне, сделаться братьями, чтобы обуздать Сюнну» [Кюнер И. В.].

В 126 году Цзюньчень умер, и власть захватил его младший брат Ичжисе⁶⁹. Его племянник Юйби⁷⁰, так же претендовавший на отцовский престол, вынужден был искать убежища в Поднебесной, вместе с ним на службу императору Хань перешли и верные Юйби хунны. Это стало поводом для полновесных военных действий, в движение пришли многотысячные армии. Война шла с переменным успехом, пока в 119 году на границе пустыни Гоби имперские войска не нанесли кочевникам сокрушительное поражение, от которого Ичжисе так и не смог оправится. Еще одним последствием этого поражение стало окончательное отделение усуней от хуннов в 117 году до нашей эры — единство «народов натягивающих лук» было нарушено.

Ханьский император У-ди не только вернул Поднебесную в границы 210 года до нашей эры, но и, пытаясь восстановить торговый путь в Западный край, захватил древние родовые земли племени Воронов. На новых землях была проведена мелиорация, переселено 700 тысяч человек с южных районов Поднебесной [Ковалев А. А.]. Откочевавшие севернее Гоби хунны на какое-то время перестали быть угрозой, но это не решало проблемы торговых связей с западом. В 122 году У-ди снарядил экспедицию по поиску южных путей в Западный край, но она не увенчалась успехом. Поэтому, хотя речь о переселении уже не шла, переговоры о Договоре мира и родства с Гордым охотником были продолжены. Умело лавируя между хуннами и ханьцами, усуньский кульбек добился того, что примерно в 107 году он получил в жены сразу двух «принцесс», от императора и от хакана, что было равносильно признанию его равноправным правителем. Это была последняя великая победа старого хуньми.

На рубеже I — II веков до н. э. номады переживали не лучшие времена. Наследники узурпатора Ичжисе не долго засиживались на хаканском престоле. В 101 году до нашей эры, после череды бесславных правлений и скоропостижных смертей хаканов, потомки Моде окончательно утратили власть. Хаканом был избран Цзюйди-князь⁷¹, который принадлежал к боковой ветви «царского» рода Лань. В 104 году умер Гордый охотник, кульбеком Воронов стал его внук по прозвищу Бородатый воин⁷² (Цзюньсюйми), но власть внука была скорей номинальной, на деле государство распалось на три удела.

Ослаблением власти в степных государствах поспешил воспользоваться У-ди, но не очень удачно. Он стал подстрекать против молодого хакана его темников, но все заговоры были своевременно раскрыты, а посланные для поддержки заговорщиков имперские войска уничтожены. Как уничтожены были и все возведенные северней Китайской стены крепости. Тем не менее, У-ди «постепенно поедал, как шелковичный червь, земли, приближаясь к северу [страны] сюнну» [Кюнер И. В.] (рис. 23).

Гораздо более успешной была ханьская военная экспедиция под предводительством Ли Гуанли⁷³ в Западный край. Со второй попытки он не только добыл для императора несколько десятков аргамаков, но и, осадив Коканд, добился установления дипломатических отношений и заключения торгового договора с властителем Ферганской долины. Надо пояснить, что с точки зрения эгоцентричных жителей Поднебесной любой договор, кроме Договора мира и родства, приравнивался к признанию вассальной зависимости заключившего этот договор от императора Срединной империи. Поэтому бесполезно искать в европейских или центрально азиатских хрониках сведенья об этом походе, в лучшем случае мы обнаружим запись о возобновлении торговли по Шелковому пути. Что, однако, не помешало современнику событий Сыма Цяню записать: «ханьский Двор покорил Давань [Фергану… слава его оружия потрясла иностранные государства» [Сыма Цянь].

Цзюйди-князь принял титул хакана в тяжёлое время, кочевое государство, созданное Модэ разваливалась на части, а империя Хань была на пике своей мощи. Что бы оттянуть неизбежное столкновение с южным соседом хакан приказал отпустить на родину всех ранее задержанных китайских послов. У-ди оценил жест доброй воли и даже отправил хакану богатые дары, но уже через два года вслед за дарами в Степь отправился «покоритель Ферганы» Ли Гуанли с 30 000 конницы. Назад вернулось не более трети войска. Во время этого похода особо отличился командовавший пехотным корпусом имперцев Ли Лин⁷⁴, от 5 тысяч у него осталось только 400 воинов, но он продолжал сковывать огромные силы хуннов, и сдался только когда закончились и стрелы и провиант. У-ди счел его предателем, а Цзюйди по достоинству оценил его подвиг, женил на собственной дочери и сделал темником телеутов, «где потомки его царствовали почти до времен Чингис-Хана… Люди все высокие, красноволосые, у них понятливые лица, зеленые глаза. Черные волосы считают несчастливыми, а имеющих черные глаза называют потомками [Ли] Лина» [Бичурин Н. Я.], а в языке енисейских остяков — кетов и до сего дня сохранились следы ханьского влияния. Этот благородный поступок хакана имел далеко идущие последствия. Через два года Ли Гуанли вновь возглавил поход на хуннов имея под своим командованием до 80 тысяч конницы и 130 тысяч пехоты. Несмотря на двукратный перевес над хуннами, он, после десяти дней боев на берегах Селенги, вместе с армией сдался на милость хакана. В Поднебесную «возвратились один или два человека из тысячи». Среди возвратившихся на родину был и «герой Ферганы».

В 96 году до нашей эры Цзюйди-князь умер. Хаканом стал его старший сын Хулугу⁷⁵. На шесть лет установилось спокойствие, соседи приходили в себя после Селенгинской битвы. Первыми оправились хунны. Они попытались перекрыть Шелковый путь, пограбили и увели в плен китайских поселенцев, осваивавших бывшие усуньские земли. И вновь на усмирение кочевников направлен Ли Гуанли с 140-тысячным корпусом. Цель была вполне конкретной — обезопасить Шелковый путь, поэтому в гиблые для ханьцев степи никто особо не углублялся, а основной удар пришелся на Турфанский оазис (Чеши), одно из уйгурских княжеств — вассалов хакана. На обратном пути ханьское войско угодило в засаду и Ли Гуанли сдался на милость победителя. «Герой Ферганы» получил в жены дочь хакана и место при дворе, а после смерти храм в свою честь. На юго-восточных границах Хуннской империи на время установился мир. Ханьцам нужно было время для подготовки нового войска, тем более, что в 87 году до нашей эры умер Император-воин (У-ди). А Степь, хоть и вышла победителем из последней схватки, понесла серьезные потери, которые усугубила крайне многоснежная зима, вызвавшая падеж скота и сильный голод.

В 85 году до нашей эры со смертью Хулугу, благодаря заговору его приближенных, прервалась династийная линия рода Оленя. Хаканом стал храбрый, но безвольный темник из рода Куян.

Династия Куян

Новый хакан не удостоился у ханьских историков собственного прозвища и вошел в летописи просто под родовым именем Хуяньди⁷⁶, где «ди» — фамильное окончание аналогичное русским «-ов», «-ин» или «-ич». Оно и понятно. Во-первых, он не «царского» рода, это с потомками Модэ ханьские императоры заключали Договор мира и родства, а не с каким-то Куянским князьком. Во-вторых, он не имел реальной власти, за него правили вдова Хулугу и ханьский перебежчик Вэй Люй⁷⁷. Естественно, что далеко не все темники хуннов признали нового хакана. «Каждый остался жить в своем владении, и более не являлся в Лун-чен для жертвоприношения» [Бичурин Н. Я.]. Хуяньди попытался завоевать популярность у номадов доступным ему способом — стал грабить приграничные ханьские городки, одновременно направляя ханьскому Чжао-ди⁷⁸ предложения о заключении Договора мира и родства. Но если Модэ и его потомки вели за собой сотни тысяч закаленных в боях воинов, вынуждая считаться с собой, то новый хакан с трудом набирал двадцать тысяч, которые терпели поражение за поражением от ханьских пограничных гарнизонов.

В 77 году до нашей эры престиж власти хакана упал на столько, что потомкам Аримаспов воздалось их же оружием — наследники Восточных варваров (Дунху) Ухуани разграбили могилы прежних хаканов. Пытаясь хоть как-то поддержать свой авторитет Хуяньди попытался забрать у усуней ханьскую принцессу — жену кульбека Воронов по прозвищу Старец⁷⁹. Кульбек, обладавший почти двухсоттысячным войском, был занят решением каких-то насущных проблем в среднеазиатском регионе. Для обуздания зарвавшегося Хуяньди он направил всего 50 тысяч отборных конников «с половины своего государства». Зато новый ханьский император Сюань-ди⁸⁰ выделил ему в помощь более 160 тысяч легких всадников, от которых, впрочем, было мало проку. На следующий (71 г. до н.э.) год к Воронам, совершившим успешный рейд в исконные земли хуннов, присоединились и другие данники хакана — телеуты с севера и ухуани с востока. Проблем хуннам добавили небывалые морозы и голод. К 68 году — году смерти Хуяньди, хунны от войн и голода потеряли до двух третей населения.

После смерти Хуяньди хаканом стал его младший брат, прозванный образно мыслящими ханьцами «Оросительный канал от сухого колодца»⁸¹ (Сюйлюй-Цюаньцюй). «В сем году в земле хуннов был голод, в продолжение которого погибло до 6/10 и народа и скота». На следующий год хакан потерял последнего своего союзника на Великом шелковом пути. Турфанский оазис вначале был разграблен Ферганцами, возмущенными бесчинством местного уйгурского князька, а потом и вовсе заселен ханьскими крестьянами. Попытки отбить его у ханьцев не принесли результата. Центральная ставка хуннов оказалась полностью отрезанной от поставок продукции оседлых народов. К этому добавилось похолодание климата, подорвавшее собственное и без того не богатое земледелие. Хакан «отправил восточного и западного Великих предводителей, каждого с 10.000 конницы, для заведения земледелия в Западной стороне» [Бичурин Н. Я.]. История умалчивает, как далеко на запад от Алтайских гор ушли переселенцы, и насколько удачным было их предприятие, но по пути на запад они, очевидно, прошлись по землям енисейских телеутов — племени Белого беркута, и, видимо сильно «насолили» бывшим данникам. Как бы то ни было, но на следующий год после этого похода телеуты (тележники или динлины в ханьских летописях) стали ожесточенно нападать на владения хакана и успокоились только после его смерти в 60 году до нашей эры.

Аристократия хуннов попыталась переломить ситуацию, возведя на хаканский престол прямого потомка Модэ, правнука Ушилу⁸², но вскоре они пожалели об этом. Туцитан⁸³ оказался жестким политиком и в первую очередь казнил всех родственников и приближенных своего предшественника. Потом пришла очередь и других родов, выбившихся в элиту в период ослабления клана Лань. В конце концов, темники и старейшины восстали. В 58 году до Рождества Туцитан, брошенный всеми, покончил с собой.

После его смерти сразу пять князей объявляют себя хаканами. В Лучене — столице империи хуннов, хаканом провозглашен Хухунье⁸⁴ — сын Сюйлюй-Цюаньцюя. В западном крыле хаканом объявлен Туци младший брат Туцитана. От него отложились князья Хуцзе и Чели. Телеуты объявили хаканом Уцзы. В степи начинается гражданская война, новоявленные хаканы то объединяются, то разделяются, на смену убитым становятся их родственники…. В конечном итоге остатки некогда великой империи оказались поделенными между двумя братьями рода Куян. Старший брат Хутуус⁸⁵ под именем Чжичжи Гуду-князь правил западным крылом, а младший брат Хухунье остатками восточного крыла.

В довершение бед, свалившихся на номадов, в землях Воронов в шестидесятом году к власти пришел прокитайски настроенный кульбек, получивший даже у своих союзников ханьцев кличку Слизняк⁸⁶ (Ними) или царь-сумасброд (Куан-ван), бездарно правивший до 53 года. После его смерти и усуньское княжество было разделено надвое. Большим и малым кульбеками Воронов стали сыновья Вэньгуйми. Юаньгуй остался в Чигу на реке Или, а Уцзюту ушел на запад на реку Талас. Юаньгуй — китаец по матери, удерживается у власти только благодаря поддержке императора Хань — в Чигу был размещен китайский гарнизон. Уцзюту какое-то время еще лавировал между хуннами и хань, оставаясь формально суверенным кульбеком Воронов, но, после его смерти (в 33 г до н.э.), суверенитет усуней постепенно сошел на нет — не пожелавшие подчиниться империи Хань ушли к массагетам.

В эти годы (57 — 54 гг. до н.э.) ханьский император меняет девиз правления на «Пять радостей» (у-фэн), образно демонстрируя реализацию принципа «Инь-ян»: горе одних — радость для других. Раздробленные и ослабленные междоусобицами номады уже не представляли угрозы для Срединного государства. Мелкие князьки, хоть и продолжали именоваться гордыми титулами, равными в свое время титулу китайского императора, наперебой заискивали перед могучим соседом, а Хухунье и Юаньгуй и вовсе признали свой вассалитет.

Исключением стал правитель западных хуннов Чжичжи Гуду-князь, который в короткий срок покорил все степи западнее Алтая, включая таласских усуней, массагетов и телеутов. Свою ставку он перенес далеко на запад «от Шаньюевой орды на запад… на 7.000 ли [3 500 км], от Чешы на север 5.000 ли [2 500 км]» [Кюнер И. В.]. Оттуда с Южного Урала он с успехом правил номадами вплоть до 36 года до нашей эры, когда, отправившись усмирять Таласских усуней, попал в устроенную ханьцами засаду и был убит. Кстати, в его походе приняли участие и европейские номады — сарматы. Те немногие из них, кому повезло вернуться в родные степи (на Кубань, на Дон, в Поволжье), привезли с собой китайские и бактрийские зеркала, мраморные и алебастровые сосудики, богато украшенные кинжалы и… памирский опий-сырец. Судя по подающимся вместе с привозными «сувенирами» монетам, все эти приобретения сделаны «в промежутке между 38 г. до н. э. и 21 г. н. э.» [Берлизов H. E.].

После смерти брата Хухунье формально стал единовластным хаканом Степи, хотя реальная его власть не выходила за пределы коренного юрта хуннов. Желая поднять престиж марионеточного хакана, Лю Ши⁸⁷, правивший в то время Поднебесной империей, пригласил его ко двору, щедро одарил и даже женил его на девице знатного рода, которая по этому случаю была возведена в ранг приемной дочери императора. Но даже видимость возведения его в ранг «почти равного императору Хань» правителя, не помогла ему вернуть уважение «натягивающих лук». Покоренные Модэ народы отложились и вели самостоятельную политику, о которой, к сожалению, практически ни чего не известно. Похоже, вплоть до 13 года уже нашей эры, пока хуннами правили Хухуньсе и его сыновья, Степь зализывала раны после кровопролитных междоусобиц и не вмешивалась в политику азиатских земледельческих цивилизаций.

На западе сарматские племена, не имевшие в то время «за плечами» мощи кочевой империи, то же не блистали победами. Это скифо-сарматский царь Гатал мог выступать арбитром в спорах европейских и ближневосточных монархов, а имена мелких племенных вождей рубежа новой эры не сохранили даже педантичные римляне, чьи провинции периодически разоряли савроматы вместе с даками.

По данным беспристрастной археологии именно в это время в придонских и приднестровских степях из латинизированных кельтских (балто-германских) племен и тюркизированных индоиранских (кимеро-скифо-савроматских) племен начал складываться новый этнос, который позже назовут славянским — это, так называемая, Зарубинецкая археологическая культура. «Курганы „Садовый“ и „Высочино“ в Нижнем Подонье, комплексы могильника Звенигород в Верхнем Поднестровье дают смешение пшеворских и сарматских элементов, подтверждая свидетельство Тацита о браках бастарнов с сарматками» [Щукин М. Б.].

Именно в этот период — период развала полиэтнической империи номадов, произошло, согласно лингвистическим исследованиям, разделение тюркских языков, в первую очередь обособились якутская и булгарская подгруппы языков. Рискну предположить, что это отпали палеосибирские и фино-угорские народы, не до конца ассимилированные тюрко-говорящими хуннами. Распад самих тюрко-говорящих номадов на восточное и западное крыло, так же нашел отражение в их языке, хоть и не столь явное, поскольку языковая изоляция этих групп не была полной. К языкам восточной подгруппы лингвисты относят карлукские языки (уйгурский, узбекский) и языки народов Алтая и Южной Сибири (телеутский, хакасский, шорский, тувинский и другие). К западной группе — огузские (туркменский, турецкий, гагаузский…) и кыпчакские (татарский, киргизский, казахский, каракалпакский, карачаевский, половецкий…). Принято считать, что язык, на котором говорили в коренном юрте хуннов, не сохранился до наших дней, как и говоривший на нем народ он растворился среди более «пассионарных» родственных и не очень этносов.

Прежде чем оставить в стороне лингвистические «изыскания», отмечу замечательную находку ханьских хронистов. Они, чтобы не слишком унизительно подчеркнуть вассальный статус хаканов хуннов того времени, стали перед их титулом добавлять «почтительный» (жоди). Так и правили хуннами 43 года, без славы и без потрясений один за другим четыре брата — четыре «почтительных хакана», отправляя своих сыновей в услужение к Ханьскому Двору, и добиваясь подарков и аудиенции от очередного императора.

Но ни что не вечно под луной. В год, с которого принято исчислять христианскую эру, династийные беспорядки начались в самой Поднебесной империи. Престол унаследовал малолетний Лю Кань⁸⁸, а реальная власть оказалась в руках у младшего брата вдовствующей императрицы амбициозного канцлера Ван Мана⁸⁹. Будучи ярым приверженцем Кун Цзы⁹⁰, Ван Манн принялся обустраивать империю по конфуцианскому образцу. Введенные им «военный коммунизм» и «коллективизация» вызвали массу недовольств и огромные потоки беженцев в хуннские земли как из самой Поднебесной империи, так из ее вассальных владений. Но, пока за канцлером, пусть формально, стоял законный наследник престола Хань, массовых беспорядков не возникало.

Переломным стал 9 год новой эры. Ван Ман провозгласил себя императором Новой династии Синь и объявил о «начале построения государства» нового типа. В этом государстве не было места политическим автономиям, тем более таким, где у власти стоял хакан, являвшийся номинальным родственником свергнутого императора. Началась планомерная работа по ослаблению его власти. Последней каплей стала попытка Ван Мана разделить коренной юрт хуннов на 15 самостоятельных владений. Терпение «почтительного» хакана лопнуло, и Нанчжиясы⁹¹ объявил Ван Мана узурпатором. Степь поднялась на войну со Срединной империей под девизом борьбы с самозванцем. Были разорены приграничные поселения, прервано торговое сообщение по Шелковому пути. Общий враг сплотил номадов. К хакану стали присоединяться бывшие подданные (сянбийцы, ухуани, турфанские уйгуры), но смерть помешала сыну Хуханье возродить кочевую империю.

Поднебесная, ослабленная стихийными бедствиями, народными волнениями и авантюрными прожектами Ван Мана, могла противостоять номадам только дипломатическими методами. Их было явно недостаточно, что бы прекратить набеги, но оказалось довольно, чтобы провозгласить хаканом наиболее лояльного, или точнее «почтительного», из темников, не являвшегося прямым потомком Хухунье. Им стал некий Сянь⁹², пять лет восседавший на хаканском престоле под именем Улэй, что можно перевести как «Следующий после Учжулю». После его смерти в 18 году хаканом стал младший брат Юй⁹³, вошедший в летописи под поэтическим прозвищем «Зовущий всех на смертный путь вины» (Худоу`рши Даогу). Братья, сократившие по введенной Ван Маном моде, свои имена до односложных, почтительно принимали послов самопровозглашенного императора, благодарили за богатые дары, обещали приструнить пограничных разбойников, но ничего не предпринимали для этого.

Рисунок 24. Алтаец, 19 век, примерно также выглядели хунны восемнадцатью веками ранее.

В 23 году Ван Мана свергли и обезглавили повстанцы. В борьбу за престол вступило сразу несколько претендентов из ханьского императорского дома. Хунны приняли посильное участие в гражданской войне, поддерживая своих кандидатов. Им даже удалось создать марионеточное государство на северо-западе ханьских земель, просуществовавшее до 40 года, но «император» Лу Фан⁹⁴ не оправдал их ожиданий и был выдан укрепившемуся на Ханьском престоле Лю Сю⁹⁵ (Блистательному императору-воину — Гуан У-ди). Правда он как-то ухитрился оправдаться, и даже был назначен наместником в Дай⁹⁶, где вскоре вновь поднял восстание, бежал с семьей к хуннам и был поселен среди телеутов — в вотчине потомков Ли Лина, где и закончил жизнь в качестве императора в изгнании. Руины его императорского дворца обнаружили в 1940 году российские ученые в бассейне Среднего Енисея на реке Ташеба [Ковалев А. А.].

Пользуясь династийными беспорядками, хуннам удалось вернуть себе почти все земли, принадлежавшие им во времена хакана Модэ, включая Ордос и Таримскую котловину. Кочевья появились даже на исконно китайских землях южнее Великой стены. Лю Сюю пришлось подыскать для возрожденной Ханьской династии новую столицу на востоке, подальше от границ с беспокойными хуннами, отчего его династия вошла в историю как Восточная Хань. Гуан У-ди пытался заключить с хаканом Договор мира и родства, но Юй требовал мира на условиях времен Модэ, когда империя Хань по сути являлась данником хуннов. На это император согласиться не мог, но не имел сил проучить зарвавшегося вассала.

Раскол

Как не любил Юй сравнивать себя с прославленным предком, стать вторым Модэ ему было не суждено. Тем не менее, он сумел вписать свое имя в историю Степи, но не как созидатель, а как разрушитель. Он прекрасно понимал, что его род, получил хаканский престол только благодаря интригам свергнутого узурпатора Ван Мана, а значит, несмотря на все его заслуги по объединению Степи и освобождению хуннов от китайской зависимости, ему не светит стать основателем новой династии. В соответствие с древней традицией после смерти Нанчжиясы хаканский престол должен был унаследовать старший из потомков Хухунье. Еще был жив Итучжясы — младший сын Хухунье и китайской царевны Ван Цинь, имевший все права на хаканский титул. Пожалуй, только его метисное происхождение удерживало верных роду Куян старейшин от провозглашения его законным хаканом. Но «Юй не для того отвоевывал у Китая царство, чтобы оставить его полукитайцу. Отступать он не мог и не хотел. Иту-Чжясы был убит, а наследником объявлен сын Юя — Удадихэу» [Гумилев Л. Н.]. В 46 году они умерли оба и Юй и его наследник. Сторонники покойного провозгласили хаканом Пуну⁹⁷ — второго из сыновей Юя.

Старшим в роду Куян в то время был внук Хуханье Би⁹⁸. Убивать его не имело смысла, поскольку старшинство автоматически переходило следующему по возрасту внуку, а их у Хуханье хватало. Поэтому Юй в свое время просто удалил Би подальше от центральной ставки, отправив управлять «поколениями по южной границе и ухуаньцами» [Бичурин Н. Я.]. На какое-то время древние рода с этим смирились, но лишь только Пуну попытался укрепиться на троне, вспыхнул мятеж, который был поддержан ханьским императором.

В 48 году Би был провозглашен хаканом Хайлошичжуди, трудно переводимое определение, по смыслу примерно соответствующее «Порубивший на куски откочевавшие рода». Ему, при поддержке ханьской империи, действительно удалось в 49 году оттеснить сохранивших верность Пуну номадов за пределы плато Ордос и пустыни Алашань. Платой за помощь стала вассальная присяга. Вместе с Би ханьское подданство приняли старейшины восьми родов хуннов и ухуаньский князь Хэцзюй, приведший с собой 922 человека. Они и образовали марионеточное царство южных хуннов. Чтобы подчеркнуть свое прямое родство с Модэ, Би и его потомки взяли фамилию Луаньди, но дотошные ханьские историки не купились на созвучие и записывали эту фамилию другими иероглифами.

Перед номадами встал нелегкий выбор: идти вслед за законным хаканом на службу к извечному врагу, или, наплевав на традиции, присягнуть Пуну, ставшему, несмотря на нелегитимность, олицетворением независимости. Выбор осложнялся тем, что проиграв сражение, наследник Юя, вынужден был уйти в усыхающие холодные степи, а сторонникам Би остались самые сочные пастбища и подарки из Ханьской казны. Однако сытость не синоним счастья. Часть князей, поддержавших было сына Учжулю, вскоре переменили мнение и откочевали со своими родами на север. Оставшиеся, очевидно, тоже не очень чтили унижающегося перед ханьскими послами хакана. В связи с чем «правителю области Си-хэ предписано ежегодно посылать 2.000 конницы и 500 освобожденных от наказания преступников для содействия приставу охранять Шаньюя». Даже дары и жертвоприношения приходилось везти «под военным прикрытием» [Бичурин Н. Я.]. Очевидно, немало было тех, кто желал насильственными методами ускорить передачу власти следующему по старшинству потомку Хухунье.

Признавшие власть Пуну рода сохранили независимость, но из-за предательства Би, и, в большей степени, из-за продолжившегося иссушения климата, вынуждено откочевали на север. В то время «в земле хуннов сряду несколько лет были засухи и саранча; земля на несколько тысяч ли лежала голая. Деревья и травы посохли. Голод произвел заразу, которая похитила большую половину народа [и] скота». Голод принудил хакана искать мира с империей Хань, которая быстро восстанавливала былую мощь. Кроме того, в руках хуннов оставались Западный край (Центральная Азия) и почти весь Шелковый путь, но без торговли с Китаем эти приобретения теряли большую часть своей привлекательности, поэтому в Хань ежегодно отправлялись послы с предложением мира. Однако, Гуан У-ди, занятый наведением порядка в империи, гораздо больше нуждался в спокойствии на границах, чем в экономических выгодах торговли с Западом, а мир ему гарантировал марионеточный «почтительный» хакан. Признать еще одного хакана — ослабить и без того шаткое влияние на хуннов своего ставленника. Так что мирные инициативы Пуну, подкрепленные образчиками товаров Западного края, хоть и вызывали бурные дискуссии при императорском Дворе, но оставались без действенного ответа.

Кстати, археологические раскопки последних лет в местечке Ноин-Ула, где находятся усыпальниц знати северных хуннов, показали, что экономические связи номадов начала новой эры не ограничивались только Поднебесной империей. В хуннских гробницах, имеющих форму кургана насыпанного над перевернутой ступенчатой пирамидой, найдены «серебряная пластина с античным изображением Геракла, древнеримские серебряные предметы и фрагменты бактрийского ковра с изображениями знатных сакских, или тохарских воинов…» [Амелин С.].

Вторая половина первого века стала для номадов периодом потерь и поражений. Междоусобицы, засухи и саранча сильно подорвали силы кочевников. Все больше число родов искало защиты и стабильности, переходя на службу к владыкам земледельческих государств. На западе Рим отвоевывает у номадов Херсонес, Оливию и Тиру. На востоке блистательный ханьский полководец Бань Чао⁹⁹ устанавливает контроль над Шелковым путем вплоть до Тянь-Шаня, успешно отбивая как вылазки тохаров и хуннов, так и восстания местных протоуйгурских племен.

В восьмидесятых — девяностых годах новой эры, под ударами южных хуннов, сяньби, телеутов и массагетов, от потомков Пуну отложились и перешли на службу южному почтительному хакану 131 род, почти четверть миллиона человек. Еще порядка ста тысяч, покорились сянбийцам. Справедливости ради надо заметить, что далеко не всех покорившихся устраивал их новый статус, периодически вспыхивали бунты. Так в 94 году около 200 тысяч южных хуннов под предводительством князя Фэн¹⁰⁰ с боями пробились на северо-запад монгольских степей. В 96 году их примеру не столь удачно попытался последовать князь Уцзюйчжань¹⁰¹….

Ослабление централизованной власти в кочевой империи с неизбежностью привело к усилению независимости окраин. Как самостоятельное этническое образование вышли на политическую арену родственные ухуаням племена Восточных варваров (Дунху), кочевавшие в маньчжурских степях северо-восточнее гор Сяньби (южные отроги Большого Хингана), от которых и получили свое название в китайских летописях. В свое время Модэ нанес их предкам сокрушительное поражение, изгнав за Хинганские отроги. Теперь же один из сяньбийских старейшин Бяньхэ предложил Китаю свои услуги по борьбе с ненавистными хуннами, «впоследствии Бяньхэ ежегодно выступал в поход и нападал на северных хуннов, а по возвращении из похода являлся в Ляо-дун с головами убитых для получения награды за них». Со временем они усилились на столько, что вытеснили племена вольных хуннов в предгорья Алтая, захватив даже земли коренного юрта Оленных людей. Многие хуннские рода, предпочли остаться в своих кочевьях и признать зависимость от бывших данников.

В Центральной Азии вновь активизировались прежние владыки степей — тохары (юэчжи). Эти «аристократы» кочевого мира всегда отличались повышенной любовью к благам оседлых цивилизаций. Один из потомков царских скифов, Куджула Кадфиз¹⁰² объединил под своей властью часть тохарских племен, а затем захватил ряд земледельческих государств, включая Бактрию, объявив себя Царем царей и Великим освободителем. Созданная им Кушанская империя (в ханьских летописях: Благородного Белого царя династия) в I — III веках занимала значительную часть Средней Азии, территорию современного Афганистана, большую часть Пакистана и север Индии. Новая империя вместе с соседним Пахлаванским (Парфянским) царством, где правила родственная тохарам, сакская династия, сохранили определенные связи с миром номадов, но, как и фуюйцы на Дальнем Востоке, проводили свою собственную политику, далекую от интересов хакана Пуну и всего кочевого мира.

Другая часть тохар, при поддержке усуней и массагетов, принялась устанавливать свою власть над Западным крылом степного мира. Судя по всему, их поддержала и часть хуннской аристократии. Образовалась новая смешанная по происхождению элита номадов, которая попала в европейские летописи под именем аланов. На триста лет аланы стали для европейцев олицетворением всего кочевого мира. Справедливости ради надо отметить, что их реальная власть над Степью была существенно короче и далеко не такой всеобъемлющей, как виделось римским хронистам. Просто и здесь сказалась повышенная любовь потомков царских скифов, а именно они заняли лидирующие позиции в формирующемся аланском этносе, к комфорту и богатству. Их историческое амплуа — гордые и свирепые воины Степи в окружении садов и дворцов, а посему они очень быстро перенесли свою активность на европейские и африканские просторы, оттеснив с этого поприща все остальные племена номадов. Причем куда не получалось прийти в качестве завоевателей, там они появлялись как наемники.

В итоге, на рубеже первого и второго веков нашей эры в Степи образовалось два новых мощных государственных объединения: аланы на западе и сяньби на востоке. Все остальные кочевые народы оказались в той или иной степени втянуты в сферы их влияния. При этом ошибочно полагать, что произошли массовые переселения народов. Дошедшие до нас хроники и археологические материалы говорят, что подавляющее большинство номадов лишь незначительно изменило привычные маршруты кочевий. Новоявленные хаканы (я продолжу использовать этот нейтральный древний титул для обозначения «вождя вождей» номадов, поскольку история не сохранила более достоверного наименования) не особо вмешивались в установившийся порядок вещей, они лишь, в рамках освященного веками обычая, направляли в кочевья своих наместников из числа ближайших родственников и сподвижников. Наместники отправлялись в свои улусы со своим двором и дружиной, которые, естественно, несли с собой в кочевья какие-то новые элементы хозяйствования, культуры и новую кровь. Недаром археологи и палеогенетики отмечают поразительно большое антропологическое разнообразие в кочевой среде.

Так, что свидетельства исторических хроник о появлении в Степи нового народа, чаще всего говорят не о переселении сотен тысяч кочевников на новые земли и уничтожении их предшественников, а о смене правящей элиты. Новая правящая элита — это достаточно значимый повод, как для ответственного летописца, меняющего наименования этноса; так и для начала формирования новых смешанных культур и, в конечном итоге, рождения новых, зачастую метисных, этносов. Так, захват сяньбийцами коренного юрта хуннов, привел через несколько поколений к формированию нового рода Тоба, чья воинская традиция заплетать косу, дожила до наших дней в некоторых чань-буддийских монастырях. А относительно небольшая часть тохар, ушедшая вместе с Пуну на запад, как снежный ком наросла за счет поддержавших хакана усуньских, кангюйских и прочих верных традициям предков удальцов и, уже под именем аланов, потрясла европейские устои в первые века христианской эры.

Давайте чуть ближе познакомимся с этими двумя новыми игроками на поле Истории. Для этого нам придется на некоторое время прервать хронологическую последовательность нашего экскурса. В своем повествовании я старался не акцентировать особого внимания на «побочных сюжетных линиях», оставив «за кадром» множество народов Степи, имеющих свою особую богатейшую историю, но в данном случае для такого отступления есть как минимум три уважительные причины. Во-первых, аланам и сяньби, пусть и на время, удалось оттеснить хуннов «на вторые роли». Во-вторых, они оставили неизгладимый, дошедший до нашего времени, след на карте Евразии. В-третьих, они стали прародителями целой плеяды народов, часть из которых здравствует и по сей день.

Аланы

В середине первого века, в те годы, когда в сердце кочевой империи происходила кровопролитная борьба между сторонниками древней аристократии и, пытающимся удержать власть, потомками Хайлошичжуди-хакана, в европейских степях появилось новое имя — «аланы». Античные авторы описывают их как дикое, суровое и вечно воинственное скифское племя, отличая как от живущих в Крыму мирных скифов, так и от ставших уже привычными сармат. Все данные указывают на то, что аланы — пришлые племена, вторгшиеся в размеренную жизнь европейских номадов с востока.

На центрально-азиатское происхождение алан указывают не только специалисты по истории современных алан — осетин [Габуев Т. А.; Малолеткo А. М.], но и многие археологические находки [Демиденко С. В.; Ждановский А. М.; Кропотов В. В.; Туаллагов А. А.]. Их анализ свидетельствует, что в этот период в степях от Карпат до Алтая происходит формирование позднесарматской археологической культуры, отличающейся от предыдущей значительным влиянием восточных элементов как в керамике, так и в погребальных обрядах. Несмотря на все локальные отличия явно полиэтническй позднесарматской культуры, особенности «характера и форм погребального инвентаря, особенно заметное в могилах элитарной „военно-дружинной“ части населения», свидетельствуют о «возможности вхождения… территорий в единое политическое объединение» [Мошкова М. Г.].

В целом исследователи сходятся в определении ранних алан как смешанной в этническом отношении группы, при явном лидерстве тохар-юэчжей. Аммиан Марцеллин¹⁰³ описывая обычаи алан отмечает у них поклонение акинаку, столь характерное для царских скифов: «они втыкают в землю по варварскому обычаю обнажённый меч и благоговейно поклоняются ему». Так что особых сомнений в происхождении элиты нового народа практически не возникает, как и в том, что основная масса алан — вчерашние савроматские племена, оставшиеся в своих кочевьях, но признавшие власть пришлой аристократии и позаимствовавшие у пришельцев некоторые технические и культурные новшества. Но это не просто возвращение власти скифского царского Дома над западной степью, пришельцы изначально являли собой полиэтническую смесь. По определению доктора исторических наук Туаллагова ранние аланы — это «многокомпонентная волна «восточных мигрантов», в которой выделяются тохары-юэчжи» [Туаллагов А. А.]. Кто же помимо «белоголовых», принял участие в формировании «многокомпонентной волны»? Тут мнения историков несколько расходятся, но в принципе, если отбросить разночтения в названиях одного и того же народа в азиатских и европейских хрониках, а так же не зацикливаться на внутреннем делении крупных племенных объединений номадов, то речь идет об усунях, сако-массагетах и хуннах. «Сармато-аланы оказались в культурном отношении ориентированы не на античный мир и даже не на иранские государства — Парфию, Хорезм, Согд, Хотан, — а на однотипные кочевнические государственные образования Средней и Центральной Азии (юэджийские княжества Бактрии, Усунь, Канзюй, держава хунну)» [Яценко С. А.].

Историк Ждановский¹⁰⁴ в 1987 году писал: «в настоящее время мы располагаем целым комплексом фактов, свидетельствующих о тесных связях населения, прежде всего кочевого, на обширных пространствах евразийских степей от Прикубанья до Средней Азии» [Ждановский А. М.]. Но, экономические и культурные связи новой элиты европейских степей прослеживаются значительно восточнее центрально-азиатского региона. Вот несколько цитат из научных статей, опубликованных в археологических сборниках: «Котлы типа обнаруженных на р. Кальмиус [около Одессы], в Астраханской и Омской областях, могли появиться в приграничных с Китаем районах, в среде кочевого населения, которое было знакомо с традициями китайской культуры» [Скрипкин А. С.]. «В погребении кон. I в. н. э. члена семьи „аорского“ царя Инисмея из Порогов найден золотой пояс с пластинами хуннского типа с изображением бога-монголоида. Однако сам персонаж с характерной прической и костюмом, представленный в виде всадника на барсе, вероятно, был аланским, т. к. не известен вне Сарматии» [Яценко С. А.]. «В Прикубанье были найдены две известняковые статуэтки — женская и сидящего в кресле со сложенными на груди руками мужчины в шапке с ушами животного по бокам околыша. Этот же персонаж представлен на синхронных изделиях — на керамическом оссуарии из пункта 13/70 у Кой-Крылганкалы в Хорезме и на золотой сяньбийской фигурке из Монголии» [там же]. Более того, «Птолемей (III, 5,10) помещал между бастарнами и роксаланами уннов, сопоставимых с азиатскими хуннами», а Лукиан и Плиний свидетельствуют «об аримаспах на Северном Кавказе» [Туаллагов А. А.]. Подводя итог многолетним исследованиям, С. Г. Боталов¹⁰⁵ делает вывод что «исходной точкой аланского движения являются все-таки территории, отстоящие значительно далее на восток от среднеазиатского региона… движение, начавшееся в районе Лобнора и Баркуля, прокатилось по всему степному поясу вплоть до Дуная», уточняя, что в аланском вооружении, домашней утвари, украшениях, преобладают черты «происхождение которых также связано с районами Северного Китая, Монголии и Синьцзяна» [Боталов С. Г.].

Это я к тому, что Тянь-Шань и Алтай, делящие Степь на два крыла, не являлись преградой на пути торгового, культурного и политического единства номадов. Тохары, оставшиеся в Таримской котловине под именем Малых юэчжей; тохары, покорившие Центральную Азию под именем кушан, и тохары, принявшие непосредственное участие в формировании аланских племен, — это единый народ. И самостоятельность тохар, как и других народов Степи напрямую зависела от силы или слабости центральной (хаканской) власти. Я постарался познакомить Вас с немногочисленными европейскими археологическими находками, свидетельствующими о сохранении некоторого влияния хуннов на аланскую аристократию середины первого — первой половины второго веков христианской эры. К сожалению, западные современники алан не сообщают сколь-нибудь значимых сведений ни о политическом устройстве ранне-аланского общества, ни об их вождях. Это легко объяснимо, если признать периферийное по отношению к ставке хакана расположение аланских племен. Другими словами ранние аланы не имели своих царей, поскольку, пусть формально, признавали свою зависимость от хакана хуннов. Примерно, также владыки Руси вплоть до Ивана Васильевича продолжали именоваться великими князьями, формально признавая свою зависимость от Орды, а Канада и Австралия по сей день имеют британских Генерал-губернаторов.

Пусть не прямые, но от того не менее важные свидетельства сохранения политического единства Степи дают нам ханьские хроники. Начнем с того, что в 93 году остатки разгромленных северных хуннов бежали на запад от Алтайских гор (за хребет Тарбагатай), и уже от туда неоднократно направляли посольства в Ханьскую империю. Во-вторых, как не хотелось ханьским историкам представить хакана хуннов нищим изгоем, непреложным остается факт, что стоило только чуть-чуть пошатнуться Ханьскому престолу после смерти Благостного императора¹⁰⁶, как хунны тут же выбили ханьские гарнизоны не только из районов западнее Тянь-Шаня, но и захватили солидный кусок Шелкового пути вплоть до Турфана, который удерживали до 127 года, отбивая все попытки императора Ань-ди¹⁰⁷ вернуть контроль над Западным краем. Очевидно, что, даже утратив власть над коренным юртом хуннов, хакан смог найти поддержку в районах западнее Алтая. И наконец, забегая немного вперед, отмечу любопытный факт: к середине второго века, согласно ханьским летописям, власть в Степи окончательно завоевывают сяньбийские племена, чей старейшина Таньшихуай¹⁰⁸ провозглашается новым хаканом, одновременно с этим «этнополитическая ситуация в сарматских степях резко меняется» [Кропотов В. В.] — здесь начинает складываться позднесарматская археологическая культура, существенно отличающаяся от аланской — среднесарматской культуры.

Нет, я не предлагаю ставить знак равенства между терминами «северные хунны» и «аланы», все данные указывают на смешанное тохаро-хунно-кангло-усуньское происхождение последних. Я говорю лишь об определенной вассальной зависимости аланской аристократии от хакана хуннов. И, как только власть хакана вновь усиливается, аланы переносят свою активность на просторы Европы. Где в роли наемников Римской империи, а где в союзе с балто-германскими племенами аланы прошли всю Европу, забравшись даже на Британские острова [Трейстер М. Ю.]. Только во Франции и Северной Италии сегодня известно около 300 городов и селений с аланскими названиями. На Пиренейском полуострове ими основана Готалания (Каталония), а в Северной Африке — Королевство вандалов и аланов (439—534 гг.). В 235 году римским императором становится Максимин — сын гота и аланки (рис. 25). А на Кавказе и по сей день проживают отдаленные потомки древних алан — осетины, сохранившие если не этническую чистоту (хотя какая там этническая чистота у гремучей смеси древних номадов), то хотя бы само имя «аланы» и, самое главное, языковую преемственность.

История алан со второй половины второго века вплоть до нашего времени — одна из интереснейших страниц мировой истории, но в своей основе она имеет крайне мало общего с объектом нашего исследования — с историей Степи и номадов. Следуя за перипетиями смены кочевых династий, мы еще не раз вернемся к истории этого замечательного этноса, продолжившего цепочку полукочевых народов европейских степей: киммерийцы — скифы — савроматы — аланы…. Менялись имена, менялась аристократическая верхушка, приносившая вместе с новым именем и новые элементы культуры. Порой менялся и «государственный» язык. Но относительно не низменным оставался уклад их жизни на границе двух цивилизационных концепций (номадной и оседлой). И, вопреки теории глобальных переселений народов, за тысячелетия крайне незначительно изменился генетический состав основной массы обитателей Донских и Кубанских степей.

Рисунок 25. Гай Юлий Вер Максимин Фракиец — Римский император с 235 по 238 годы.

Но об этом позже. А сейчас перенесемся на восток, где с середины второго века нашей эры по сути дела начинается эпоха владычества сяньбийского племенного союза, на два столетия оттеснившего хуннов на задворки Истории.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

55

Иакинф, в миру Никита Яковлевич Бичурин, архимандрит Православной российской церкви, первый русский китаевед, в 1808 — 1821 годах, возглавляя духовную миссию в Пекине.

56

советский востоковед, историк и этнограф, доктор исторических наук.

57

китайский историограф и поэт, создатель жанра «династических историй», жил в 32 — 92 гг.

58

Лю Бана, основателя династии Хань, правившего в 202 — 195 годох до н.э. под титулом Гао-цзу.

59

он же Лаошан или Гиюй, был хаканом хуннов в 174 — 161 годах до н. э.

60

сын Лю Бана, правил в 180 — 157 годах до н. э. под храмовым именем Тайцзун.

61

личное имя не сохранилось, правил хуннами в 161 — 126 годах до н. э.

62

племянник покойного императора Лю Бана и кузен правившего императора Лю Хэна, управляющий богатейшим районом в устье Янцзы (ныне провинции Цзянсу и Чжэцзян).

63

личное имя Лю Ци — шестой император династии Хань, правил в 156 — 141 годах до н. э.

64

китайский чиновник и ученый, занимал пост главы «Академии Лотосового пруда», жил в 1824—1862 гг.

65

первый известный кульбек усуней, правил до 177 г до. н. э.

66

личное имя не сохранилось, считался правителем усуней с 177 по 104 год до н.э.

67

седьмой император династии Хань, правил с 141 до 87 года до н. э., храмовое имя Шицзун.

68

путешественник и дипломат живший в 200—114 гг. до н.э.

69

второй сын Лаошаня, брат Цзюньчэня, пришёл к власти в результате переворота, правил хуннами в 126—114 гг. до н.э.

70

сын Цзюньчэня, после поражения от Ичжисе бежал в Китай, где и умер.

71

хакан хуннов в 101 — 96 годах до н.э., основатель новой прявящей династии.

72

кульбек усуней на рубеже II — I веков до н.э.

73

ханьский генерал, брат наложницы императора, умер в 88 г. до н.э.

74

ханьский полководец, внук генерала Ли Гуанли.

75

правил хуннами в 96 — 85 годах до н.э.

76

правил хуннами в 85 — 68 годах до н.э.

77

китайский перебезчик, фаворит при дворе Цзюйди-князя и Хулугу.

78

собственное имя Лю Фулин, младший сын императора У-ди, правил империей Хань в 94 — 74 годах до н. э.

79

он же Вэньгуйми, правил усунями в 93 — 60 годах до н.э.

80

личное имя Лю Бинъи, десятый император династии Хань, правил с 74 до 49 гг. до н. э..

81

хакан хунов в 68 — 60 годах до н.э.

82

один из последних хаканов династии Модэ, правил хуннами в 105 — 102 годах до н.э.

83

он же Воянь-Цюйди — хакан хуннов в 60 — 58 годах до н.э.

84

один из претендентов на хаканский престол во время гражданской войны 58 — 36 годов до н.э., с 36 по 31 год до н.э. — хакан восточных хуннов и вассал Ханьского императора.

85

старший брат Хухунье, во время гражданской войны бежал в Согдину, где провозгласил себя независимым хаканом, правил в 49 — 36 годах до н.э.; после поражения от усуней и ханьцев в Таласской битве (36 г. до н.э.) был казнен.

86

кульбек усуней в 60 — 53 годах до н.э., кузен прежнего кульбека Вэньгуйми.

87

сын Сюань-ди, одиннадцатый император династии Хань, правил с 49 до 33 года до н. э. под храмовым именем Юань-ди.

88

сын Ай-ди — тринадцатого императора Хань, номинально император с 1 года до н.э. по 5 год н.э.

89

личное имя Цзюйцзюнь, племянник императрицы Сяоюань (жена императора Юань-ди).

90

древний мыслитель и философ Поднебесной, хорошо знакомый европейцам под неверно транскрибированным именем «Конфуций».

91

сын Хухунье-хакана, правил хуннами под титулом «почтительного хакана» Учжулю с 8 года до н. э. по 13 год н.э.

92

назначенный Ван Маном «почтительный хакан» хуннов в 13 — 18 годах.

93

назначенный Ван Маном «почтительный хакан» хуннов в 18 — 46 годах.

94

самозваный правнук императора У-ди, настоящее имя Цзюнь-ци.

95

император Хань в 25 — 56 гг.

96

округ на севере империи Хань, в районе нынешней Внутренней Монголии.

97

хакан хуннов с 46 по 52 год.

98

сын Учжулю-хакана, правил в 48—55 годах южными хуннами, принесшими вассальную присягу Ханьскому императору.

99

ханьский полководец и дипломат, живший в 32 — 102 годах.

100

внук хакана Би, провозглашенный хаканом на курултае южными хунами, но ханьская администрация назначила хаканом его кузена Шигы (тронное имя Тиндуши Чжоухоу-ди), что привело к восстанию.

101

еще один внук хакана Би, сторонник князя Фэн, после поражения попытавшийся примириться с ханьской администрацией, не получив желаемого возглавил новый мятеж.

102

ровестник Христа, хан одного из тохарских племен, основатель Кушанского царства, которым правил вплоть до 80 года.

103

древнеримский историк, автор «Деяния», годы жизни ок. 330 — ок. 400.

104

Александр Михайлович Ждановский — кандидат исторических наук, доцент Кубанского ГУ.

105

Сергей Геннадьевич Боталов — доктор исторических наук, директор Челябинского Археологического Научного Центра.

106

личное имя Лю Чжао, храмовое имя Му-цзун, но больше известен под посмертному имени Хэ-ди (和帝 — благосный император), правил в 89—106 гг.

107

личное имя Лю Ху, правил в 107—126 гг.

108

вождь (дажень) сяньби, покоривший северных хуннов, основатель сяньбийской династии хаканов, жил в 141 — 181 гг.