Нить истории: Как прялка, веретено и ткацкий станок помогли построить цивилизацию
История человечества – это история текстиля, ровесника самой цивилизации. С тех пор как была спрядена первая нить, наша неутолимая потребность в тканях двигала вперед технологию, экономику, политику и культуру. Вирджиния Пострел раскрывает перед нами этот поразительный сюжет, сводя воедино данные новейших исследований в области археологии, экономической истории и естественных наук. От минойцев, экспортировавших в Египет шерсть, окрашенную драгоценным пурпуром, до римлян, одетых в дорогой китайский шелк, торговля тканями прокладывала трансконтинентальные магистрали Древнего мира. Без доходов от текстиля были бы невозможны ни Ренессанс, ни империя Великих Моголов; только благодаря ему мы получили банки и бухгалтерию, «Давида» Микеланджело и Тадж-Махал. Вместе с тканями по миру распространялись алфавит и арифметика, а позднее текстильная промышленность стимулировала важнейшие химические открытия и научила людей пользоваться двоичным кодом. Книга «Нить истории» – полный поразительных деталей рассказ о самом влиятельном товаре в истории человечества. Мода не единственная причина, по которой на рынке текстиля теперь доминирует трикотаж. Промышленные вязальные машины, не имеющие ремизного набора, гораздо быстрее ткацких станков.
Оглавление
- Предисловие. Ткань цивилизации
- Глава 1. Волокно
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Нить истории: Как прялка, веретено и ткацкий станок помогли построить цивилизацию предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Переводчик Илья Кригер
Научный редактор Антонина Шарова, канд. ист. наук
Редактор Лев Данилкин
Издатель П. Подкосов
Руководитель проекта А. Казакова
Ассистент редакции М. Короченская
Корректоры Е. Воеводина, З. Скобелкина
Компьютерная верстка А. Фоминов
Фото на обложке: Джованни ди Паоло. «Святая Екатерина Александрийская», источник: Музей изящных искусств (Хьюстон, США)
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Virginia Postrel, 2020
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2023
Посвящается Сэму и Сью Инмен — моим родителям, а также Стивену
Предисловие
Ткань цивилизации
Самые трудные для понимания технологии — исчезающие. Они вплетаются в ткань повседневности и становятся неотличимы от нее.
В 1900 году британский археолог Артур Джон Эванс совершил одно из крупнейших открытий всех времен. Он раскопал на Крите, в Кноссе, дворцовый комплекс, за что позднее был возведен в рыцарское достоинство. Памятник архитектуры, украшенный роскошными фресками, свидетельствовал о существовании утонченной цивилизации бронзового века — древнейшей в материковой части Греции. Эванс, ученый-антиковед с поэтическими наклонностями, назвал исчезнувших островитян минойцами. Согласно мифу, первый правитель Крита Минос каждые девять лет требовал у афинян семерых юношей и семерых девушек, чтобы принести их в жертву Минотавру.
«Здесь, в Кноссе, — рассказывал Эванс в газетной статье, — Дедал возвел Лабиринт, логово Минотавра, и изготовил крылья (возможно, паруса), на которых вместе с Икаром взлетел над Эгейским морем». И здесь же афинский герой Тесей вошел в Лабиринт, разматывая клубок пряжи, убил свирепого человекобыка и, следуя за нитью, вернулся.
Оказалось, что этот легендарный город, как и Троя, существовал в действительности. Археологи нашли цивилизацию столь же древнюю, как вавилонская и египетская, развитую, обладавшую письменностью. Открытие Эванса задало и лингвистическую загадку. Наряду с произведениями искусства, гончарными изделиями и культовыми предметами ученый обнаружил тысячи глиняных табличек, испещренных знаками, которые и привели его на Крит. Эванс выделил два варианта критского письма со знаками, изображающими, например, голову быка, сосуд с носиком и нечто такое, что он принял за дворец или башню: перечеркнутый по диагонали прямоугольник с четырьмя зубцами наверху. Таблички, впрочем, Эванс прочитать не сумел.
Ученый десятилетиями безуспешно бился над решением головоломки. Лишь в 1952 году, через одиннадцать лет после его смерти, выяснилось, что один из вариантов письма (линейное письмо Б) соответствует раннему греческому языку. Линейное письмо А остается в основном нечитаемым, но мы точно знаем, что Эванс смотрел на перевернутую «башню» и определил ее значение совершенно неверно: знак изображал не зубчатую стену, а кусок ткани с бахромой или, возможно, ткацкий станок. Иероглиф этот означает не дворец, а текстиль.
Минойцы, чья культура способствовала возникновению сюжета о спасительной путеводной нити, вели подробный учет крупномасштабного производства шерсти и льна. Более половины найденных в Кноссе табличек содержат записи, относящиеся к текстилю. В них говорится о «прядильных культурах, о рождении ягнят, планировании количества шерсти с одного животного, труде стригалей, отпуске шерсти работникам, рецептах обработки текстиля, распределении ткани или одежды среди зависимого населения, а также хранении ткани в дворцовых кладовых», рассказывает историк. За сезон через кносские мастерские проходило руно 70 000–80 000 овец, превращавшееся после обработки во впечатляющие 60 тонн шерсти. Эванс не сумел определить источник богатства города и главное занятие его жителей. Кносс был текстильной сверхдержавой. Как и многие до и после Эванса, археолог-первопроходец не обратил внимания на важнейшую роль текстиля в истории техники, торговли и самой цивилизации{1}.
Мы, лишенные шерсти приматы, эволюционировали вместе с текстилем. С того самого момента, как новорожденного заворачивают в пеленку, нас окружают ткани. Они покрывают наше тело, нашу постель, полы наших жилищ. Ткани — это наши ремни безопасности и диванные подушки, палатки и банные полотенца, медицинские маски и лейкопластырь. Они повсюду. Но, переиначив знаменитый афоризм Артура Кларка о том, что любая достаточно развитая технология неотличима от магии, можно сказать, что любая достаточно знакомая технология неотличима от природы{2}. Это кажется естественным, очевидным: текстиль настолько нам привычен, что мы принимаем его за данность. Мы не можем представить себе мир без ткани, как не можем вообразить его без дождя или солнечного света.
В повседневной речи мы пользуемся доставшимися нам по наследству «ткацкими» метафорами — on tenterhooks»[2] («как на иголках»), towheaded[3] («с волосами будто пакля, льняного цвета»), frazzled («вымотанный», «изношенный»), не понимая, что говорим о волокне и ткани. Мы повторяем заезженные (threadbare) клише: whole cloth («цельнотканый/ложный, полностью сфабрикованный»), hanging by a thread[4] («висеть на волоске»), dyed in the wool[5] («до мозга костей», «закоренелый»). Мы покупаем билеты на челночные (shuttles) авиарейсы, продираемся (weave[6] through) сквозь толпу пешеходов и просматриваем треды (threads) — цепочки комментариев. Мы говорим о продолжительности жизни (life span[7]) и спин-оффах[8]. Ткани повсюду — куда ни глянь, но мы, как правило, не замечаем их существования, игнорируем те знания и усилия, что воплощены в каждом их клочке, и никогда не задумываемся, почему все, что связано с вытягиванием волокон и скручиванием их в нить, так глубоко проникло в наш язык.
И все же история текстиля есть история человеческой находчивости.
Целью земледелия было добыть не только пищу, но и волокно. Облегчающие труд машины, в том числе эпохи промышленной революции, появились из-за потребности в пряже. Химия началась с крашения и отделки ткани, а истоки двоичного кода — и отчасти даже самой математики — лежат в ткачестве. Так же как это было с пряностями и золотом, желание добыть ткани и красители заставляло купцов пересекать континенты, моряков — бороздить неведомые моря.
С древнейших времен торговля текстилем способствовала развитию контактов с отдаленными культурами. Минойцы экспортировали шерстяную ткань (в том числе окрашенную драгоценным пурпуром) даже в Египет. Древние римляне носили китайский шелк, стоивший своего веса в золоте. Текстильный бизнес стал экономической подоплекой итальянского Возрождения и оплатил строительство империи Великих Моголов[9]; «Давид» Микеланджело и Тадж-Махал — его плоды. Он способствовал распространению алфавита и метода двойной записи в бухгалтерском учете, породил финансовые учреждения, подпитывал работорговлю.
Явно и тайно, прекрасным и ужасным образом текстиль способствовал созданию мира, в котором мы живем.
Всемирная история текстиля проливает свет на суть самой цивилизации. Я употребляю этот термин, не подразумевая моральное превосходство или финальную стадию рано или поздно неизбежного прогресса, а в более нейтральном смысле, содержащемся в самом его определении: цивилизация — это «накопленные человечеством знания и навыки, изобретенные орудия труда, творческая деятельность во всех сферах науки и искусства, законы и религиозно-философские системы — все то, что стоит между человеком и внешней средой, что так или иначе может служить защитой от грозящих ему опасностей»{3}. В этом определении отражены два важнейших аспекта, отличающие цивилизацию от связанных понятий, например от культуры.
Во-первых, цивилизация имеет накопительный характер. Она существует во времени, и в основе нынешней ее версии лежит предыдущая. Цивилизация прекращает свое существование вместе с исчезновением преемственности. Минойская цивилизация погибла. Верно и обратное: цивилизация может развиваться долгое время, а составляющие ее культуры исчезают или необратимо изменяются. Западная Европа в 1980 году в отношении общественных нравов, религиозных обрядов и верований, материальной культуры, политической организации, технических ресурсов и научного знания радикально отличалась от христианского мира в 1480 году — однако и то и другое мы считаем западной цивилизацией.
История текстиля наглядно демонстрирует этот накопительный характер. Это позволяет увидеть прогресс и взаимовлияние практики и теоретической науки: речь идет о селекции растений и скота, распространении технических новшеств и стандартов мер и весов, фиксации и воспроизведении орнаментов, манипуляции химическими веществами и соединениями. Мы видим, как распространяются знания — иногда благодаря письменности, но чаще в ходе живой коммуникации или обмена товарами, — и наблюдаем, как цивилизации вплетаются друг в друга.
Во-вторых, цивилизация — это технология выживания. Она включает в себя множество плодов человеческих рук и разума — созданных или эволюционировавших, материальных и неосязаемых, — которые защищают людей от грозных сил природы и наполняют мир особым смыслом. Среди таких артефактов — и сами ткани: они обеспечивают защиту и одновременно украшают. Сюда же относятся и инновации, возникшие в процессе их создания, — от селекционных семян до новых способов переплетения волокон и записи информации.
Цивилизация защищает нас не только от бед и лишений, которые несет безразличная природа, но и от опасностей, которые представляют собой другие люди. В идеале она позволяет нам жить в гармонии. Мыслители XVIII века употребляли термин «цивилизация», рассуждая об интеллектуальном и художественном совершенствовании, об открытости общества и мирных связях торгового города{4}. Но цивилизация редко обходится без организованного насилия. В лучшем случае она поощряет сотрудничество, обуздывая худшие порывы, в худшем же дает им волю — и люди отправляются воевать, грабить и порабощать. История текстиля отражает обе стороны этого явления.
Это также напоминает нам, что технология значит гораздо больше, чем электроника или станки. Древние греки поклонялись Афине, богине τέχνη[10]. Это она вырастила оливковое дерево, она изобретательница и покровительница кораблестроения и мореплавания, а также ткачества. Греки одним и тем же словом (ἱστός[11]) обозначали важнейшие для себя устройства: ткацкий станок и корабельную мачту[12]. Однокоренным словом ιστία (букв. «то, что сошло с ткацкого станка») они называли паруса{5}.
Ткать — значит придумывать, изобретать — извлекать из простейших составляющих пользу и красоту. Герои «Одиссеи» «ткут план». Английские слова fabric («ткань», «материал») и fabricate («производить», «выдумывать», «фабриковать») восходят к латинскому корню fabrica — «искусство», «ремесло», «обработка». Аналогично связаны text («текст») и textile («текстиль»): оба образованы от глагола texere — «ткать», а он, в свою очередь, как и techne, — от индоевропейского teks, означающего «ткать». Английское слово order («порядок», «упорядочить») происходит от латинского ordior («навивать основу», «ткать») — как и французское ordinateur («компьютер»)[13]. Французское же слово metier — «профессия», «ремесло», «занятие» — означает и «ткацкий челнок».
Подобные ассоциации мы находим далеко не только в Европе. В киче, одном из языков майя, в словах, обозначающих тканье орнамента и записывание иероглифов, присутствует корень tz'iba. Первоначальное значение санскритского слово sūtra, ныне означающего афоризм или религиозный текст, — «струна», «нить», а tántra (индуистский или буддийский текст) — от санскритского же tantrum — «ткацкий станок», «основа ткани». Китайское слово zǔzhī («организация», «формирование», «образование») значит также «ткань», «переплетение», а chéngjī, то есть «успехи» или «достижения», первоначально означало скручивание вместе волокон{6}.
Изготовление ткани — это творческий акт, аналогичный другим творческим актам. Это признак мастерства и стремления к совершенству. «Можно ли предполагать, что люди, несведущие в сооружении самопрялки или не умеющие обращаться с ткацким станком, способны построить хорошую систему государственного управления?» — вопрошал в 1742 году философ Дэвид Юм[14]{7}. Знание это было практически универсальным. Люди, не прявшие или не ткавшие, встречались редко, и сложно найти сообщество, которое так или иначе не было вовлечено в обмен, связанный с текстилем.
Рассказ о текстиле — это рассказ о знаменитых ученых и безвестных крестьянах, о постепенном совершенствовании и прорывах, об однократных открытиях и повторных изобретениях. Это сюжет, двигатель которого — любознательность, практицизм, щедрость и зависть. Это история об искусстве и науке, о женщинах и мужчинах, о счастливой случайности и тщательном планировании, о мирной торговле и жестоких войнах. В общем, это история человечества — глобальная, охватывающая все времена и все страны.
Подобно тщательно сконструированным западноафриканским полосатым тканям, «Ткань цивилизации» являет собой единое целое, составленное из отдельных, с собственными основой и утком, секций{8}. «Основу» каждой главы составляет некоторый этап пути текстиля. Мы начнем с его производства и расскажем о волокне, нити, ткани, о крашении — и перейдем, как это и происходило с самой тканью, к продавцам и покупателям. В финале мы вернемся к волокну и встретимся с изобретателями, радикально изменившими в XX веке текстиль, и с некоторыми нашими современниками, надеющимися с помощью тканей изменить мир в будущем. События внутри каждой главы описаны приблизительно в хронологическом порядке. «Основа» — это как бы содержание главы, ответ на вопрос «что?».
А вот «уток» отвечает на вопрос «почему?» — это объяснение, насколько существенно влияние текстиля, его изготовителей или рынков на характер и прогресс цивилизации. Мы исследуем, насколько естественны «натуральные» волокна и как прядильные машины спровоцировали экономическую революцию. Мы обратим внимание на глубокую связь текстиля с математикой, а красителей — с химией. Мы узнаем о важнейшей роли «социальных технологий» в торговле, о многочисленных способах, которыми страсть к текстилю радикально меняла мир, и о причинах, в силу которых ткани изучают даже ученые-теоретики. «Уток», таким образом, обеспечит знание более широкого исторического контекста.
С главами можно знакомиться по отдельности — точно так же как из одной полоски ткани кенте можно сделать палантин. Однако, когда видишь полотно целиком, начинаешь различать и общий, большой узор. Мой рассказ, начинающийся с доисторического прошлого и заканчивающийся ближайшим будущим, — это история людей, которые ткали и продолжают ткать полотно цивилизации.
Оглавление
- Предисловие. Ткань цивилизации
- Глава 1. Волокно
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Нить истории: Как прялка, веретено и ткацкий станок помогли построить цивилизацию предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Сноски
2
Tenterhooks (англ.) — специальные крючки, которыми закреплялась изготовленная шерстяная ткань, натянутая на деревянные рамы для просушки, чтобы избежать деформации. — Прим. науч. ред.
3
Tow (англ.) — «пакля», «очес», то есть волокна льна, пеньки, шерсти, остающиеся при их обработке (очесывании). — Прим. науч. ред.
5
Dyed in the wool (англ.) — «окрашено в шерсть». Это выражение своим происхождением обязано тому обстоятельству, что ткань может быть окрашена несколькими способами. Ткань может быть окрашена после ее изготовления, или нити могут быть окрашены до того, как они будут сотканы. Когда цвет «окрашивается в шерсть», сама шерсть окрашивается перед прядением в нити, поэтому вероятность выцветания или изменения цвета нити, а следовательно, и ткани минимальна. — Прим. науч. ред.
7
Span (англ.) — «пядь» — мера длины, применявшаяся в древности (расстояние между большим и указательным пальцами). Древнегреческие тексты показывают, что пядь использовалась в качестве фиксированной меры в Древней Греции по крайней мере с архаического периода. Этот термин использовал Гесиод в VIII веке до н. э. и Геродот в V веке до н. э. — Прим. науч. ред.
8
Spin (англ.) — «вращение», а потому в качестве глагола обозначает «прясть», «плести». — Прим. науч. ред.
9
Империя Великих Моголов — государство, охватывавшее территории современных Индии, Пакистана, части Афганистана и Бангладеш. Просуществовало фактически с 1526 года до начала XIX века. В империи было налажено масштабное производство хлопчатобумажных тканей (ситца и муслина). В XVIII веке на долю империи приходилось 25 % мировой торговли текстилем. — Прим. науч. ред.
10
Техне (греч. τέχνη — «ремесло», «искусство») — слово, которое в своей основе имеет индоевропейский корень teks-, что означало «ткать», «изготавливать». При этом для древних греков под данным термином подразумевались так называемые «механические искусства» (то есть ткачество, сельское хозяйство, строительство, торговля, кузнечное и другие ремесла), включая музыку и медицину. — Прим. науч. ред.
12
Такое использование термина древними греками объяснялось просто: в отличие от современных ткацких станков, балка древнегреческого ткацкого станка стояла вертикально. То есть напоминала мачту корабля. — Прим. науч. ред.
13
Французский термин ordinateur, обозначающий привычный компьютер, искусственного происхождения. Он был введен IBM France в 1955 году с подачи Франсуа Жирара, руководившего рекламным отделом компании. Ему нужно было название для электронной машины, предназначенной для обработки информации. Французы не хотели использовать перевод с английского computer («калькулятор»). Преподаватель литературы Жак Перре предложил составное слово, в основе которого — «распорядитель», «тот, кто наводит порядок» и которое также имело значение церковного порядка в католической церкви.
Что касается ткачества, то Чарльз Бэббидж часто приводил пример изготовления жаккардовой ткани, чтобы объяснить свои идеи о том, что было первым эскизом его аналитической машины, которая использовала жаккардовые карточки для своих команд и данных. Первый ткацкий станок, который позволял управлять каждой нитью или их группой отдельно и тем самым выплетать самый сложный рисунок узорчатых материй, изобрел французский ткач Жозеф Мари Жаккар в 1804 году. — Прим. науч. ред.
Комментарии
1
Sylvia L. Horwitz, The Find of a Lifetime: Sir Arthur Evans and the Discovery of Knossos (New York: Viking, 1981); Arthur J. Evans, Scripta Minoa: The Written Documents of Minoan Crete with Special Reference to the Archives of Knossos, Vol. 1 (Oxford: Clarendon Press, 1909), 195–199; Marie-Louise Nosch,"What's in a Name? What's in a Sign? Writing Wool, Scripting Shirts, Lettering Linen, Wording Wool, Phrasing Pants, Typing Tunics,"in Verbal and Nonverbal Representation in Terminology Proceedings of the TOTh Workshop 2013, Copenhagen-8 November 2013, ed. Peder Flemestad, Lotte Weilgaard Christensen, and Susanne Lervad (Copenhagen: SAXO, Kobenhavns Universitet, 2016), 93–115; Marie-Louise Nosch,"From Texts to Textiles in the Aegean Bronze Age,"in Kosmos: Jewellery, Adornment and Textiles in the Aegean Bronze Age, Proceedings of the 13th International Aegean Conference/13e Rencontre egeenne internationale, University of Copenhagen, Danish National Research Foundation's Centre for Textile Research, 21–26 April 2010, ed. Marie-Louise Nosch and Robert Laffineur (Liege: Petters Leuven, 2012), 46.
2
Согласно «третьему закону» Кларка, достаточно развитая технология неотличима от магии. См.: Clarke's three laws, Wikipedia, last modified February 3, 2020, https://en.wikipedia.org/wiki/Clarke's_three_laws.
3
О затруднениях, связанных с определением цивилизации, см.: Cristian Violatti, Civilization: Definition, Ancient History Encyclopedia, December 4, 2014, www.ancient.eu/civilization/. Приведенное здесь определение заимствовано из кн.: Mordecai M. Kaplan, Judaism as a Civilization: Toward a Reconstruction of American-Jewish Life (Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1981), 179.
4
Jerry Z. Muller, Adam Smith in His Time and Ours: Designing the Decent Society (New York: Free Press, 1993), 19.
5
Marie-Louise Nosch,"The Loom and the Ship in Ancient Greece: Shared Knowledge, Shared Terminology, Cross-Crafts, or Cognitive Maritime-Textile Archaeology,"in Weben und Gewebe in der Antike. Materialitat — Reprasentation — Episteme — Metapoetik, ed. Henriette Harich-Schwartzbauer (Oxford: Oxbow Books, 2015), 109–132. Слово «гистология», обозначающее науку, занимающуюся изучением тканей животных, происходит от того же слова, а английское слово tissue — «ткань» (организма) происходит от texere.
6
См.: www.etymonline.com/word/*teks-#etymonline_v_52573; Ellen Harlizius-Klück,"Arithmetics and Weaving from Penelope's Loom to Computing,"Münchner Wissenschaftstage (poster), October 18–21, 2008; Patricia Marks Greenfield, Weaving Generations Together: Evolving Creativity in the Maya of Chiapas (Santa Fe, NM: School of American Research Press, 2004), 151; www.etymonline.com/word/sutra; www.etymonline.com/word/tantra; Cheng Weiji, ed., History of Textile Technology in Ancient China (New York: Science Press, 1992), 2.
