Номады Великой Степи
История Степи от начала времен глазами просвещенного дилетанта. Рассказ о том, как на протяжении веков кочевники строили свою особую цивилизацию и как влияли на судьбы соседей.
Оглавление
- Вместо предисловия
- Терминология
- Происхождение номадов
- На заре цивилизации
- Создание империи
- Скифский период
- Хуннский период. Необходимые уточнения
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Номады Великой Степи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Скифский период
Собственно скифский этап в истории Степи датируется VIII — III веками до нашей эры. Наиболее заметной его чертой является постепенный переход номадов из Бронзового в Железный век. Но начнем по порядку.
Итак, судя по современным археологическим данным, в IX веке до нашей эры из центральных районов кунской «империи», в Европейские степи — район обитания киммерийцев (земледельческо-животноводческая кобяковская культура) вторглись племена, основную ударную силу которых составляли всадники в чешуйчатых латах, вооруженные бронзовым оружием (преимущественно мечами и копьями) карасукского типа, с появлением которых в Европу проникает традиция установки оленных камней.
Собственно само вторжение не было победоносным маршем кунской орды от Тувы до Босфора. Просто, процесс постепенной культурно-политической интеграции кочевых племен в «имперскую конфедерацию» достиг на западе берегов Волги. За Волгой были такие же степи, а обитавшие там киммерийские племена, по сути — те же номады [Ильинская В. А.], дальние родственники, пусть и говорящие на несколько отличном диалекте. По хозяйственному укладу киммерийцы начала I тысячелетия до нашей эры практически не отличались от своих азиатских соседей. Разве что бронзу они сами не добывали, ограничиваясь переплавкой для собственных нужд бронзового и медного лома, имеющего уральское или причерноморское происхождение, в связи с чем найдено значительное число киммерийских кладов, из предназначенного для переплавки лома и оригинальных литейных форм.
Киммерийцы имели определенные хозяйственные и политические связи с оседлыми государствами Причерноморья, что существенно сказалось на их социальном устройстве. Правящая элита, как это обычно и бывает, попала под «тлетворное» влияние богатых южан, в первую очередь эллинов. По сведениям Геродота, к приходу кунов в киммерийском обществе уже назрел конфликт между эллинизированной аристократией и консервативным большинством. Так что «вторжение» не было слишком кровавым и не сопровождалось массовым переселением народов. Несколько захваченных и уничтоженных поселений и киммерийцы признали власть «империи».
В соответствии с «имперскими» традициями, для отправления общеимперских культов и присмотра за местными вождями, были присланы назначенные хаканом наместники, каждый со своей с небольшой дружиной. Опять же по традиции наместники принадлежали к одному из правящих в «империи» родов [Мартынов А. И.; Пиотровский Б. Б.].
С точки зрения и археологии и, очевидно приближенных хакана, кочующего в самом центре Хартленда, киммерийские степи были бедным захолустьем. «Погребения эпохи поздней бронзы и предскифского периода крайне небогаты (за редкими исключениями позднейшего этапа предскифского периода) сопровождающим инвентарём» [Вальчак С. Б.]. Так что назначение наместником в «такую глушь» должно было восприниматься как почетная ссылка — очень удобный способ убрать подальше неугодного, но излишне влиятельного племенного вождя. Поскольку у самих киммерийцев анималистический культ не был развит, их «тамгой» был вписанный в круг ромб с вогнутыми сторонами, в центре которого изображался еще один маленький кружок, то есть основания предполагать, что честь представлять интересы империи на столь дальних рубежах выпала представителям родов Барса («пантеры» либо мифического «хэланьшаньского зверя» [Ковалев А. А.]) и Беркута. Анализ происхождения европейских оленных камней, проведенный Алексеем Анатольевичем Ковалевым19 в своем диссертационном исследовании, позволил даже локализовать прародину азиатских пришельцев — Южный Алтай, а именно долину реки Булган-гол (кит. Улунгухэ). На юге Алтая и в Джунгарской впадине традиция арнаментирования оленных камней существенно отличалась от принятой в коренном юрте кунов. Так на них практически нет зооморфных изображений выполненных в характерном кунском — «аржано-майэмирском» стиле [Ковалев А. А.]. Это и не удивительно, если учесть в этом районе кочевали потомки другой ветви древнеямников — тохары (самоназвание sgwied-di), сохранившие многие элементы «доандроновской» афанасьевской культуры. Они много раньше киммерийцев вошли в состав кочевой империи кунов, но, как видим, сохранили свою самобытность. Судя по всему говорили они на прото-тохарском диалекте, имевшем многие архаичные черты и, в силу этого, занимавшего промежуточное положение между пратюркским языком кунов и киммерийским вариантом индоевропейского праязыка. Это могло послужить дополнительным доводом в пользу назначения хаканского наместника в Причерноморскую «Тмутаракань» именно из их среды.
Тем не менее, прибывшие в Европу наместники честно исполняли свой вассальный долг. Благодаря привнесенным инновациям на местном этническом субстрате быстро сформировалась уже упоминавшаяся черногоровская культура, несущая как типично киммерийские, так и смешанные куно-тохарские черты. Характерной чертой этой культуры является стремительное расширение своего ареала за счет присоединения к империи соседних племен. «Распространение черногоровской культуры шло из Доно-предкавказского региона… Распространение основных черт черногоровской культуры в западном и северном направлениях, очевидно, было связано с военной активностью предчерногоровских племен Подонья — Предкавказья в самом конце финальной бронзы» [Потапов В. В.].
Распространение влияния «империи» на еще одну группу номадов, обитающих на периферии Степи — событие по сути рядовое, имело, однако, далеко идущие последствия. Дело в том, что в VIII веке до нашей эры расширяющиеся круги имперского влияния достигли северных предгорий Кавказа — исходной точки, давшей в свое время эволюционный толчок всем культурам древнеямного круга. Цикл замкнулся: потомки древнеямников, одними из первых отправившиеся покорять Ойкумену, после примерно двух тысячелетий азиатских скитаний победителями вернулись к далеким наследникам Майкопской культуры. И в этот раз северокавказские металлурги не обманули ожиданий, запустив новый цикл в развитии Степи: «Уже в это время началось распространение черногоровской культуры (населения Степи Северного Причерноморья) на юг (северокавказские памятники), на запад (бляшки лесостепных поселений и центрально-европейские находки)… На Северном Кавказе эти влияния наложились на местные традиции и базы бронзолитейного производства. Результатом явился феномен бурного развития воинско-всаднического археологического комплекса на Кавказе и его обратного доминирующего влияния на культуру населения расположенных севернее территорий. Вполне вероятно, что катализатором процесса формирования сословия воинов-всадников явились представители степного населения Северного Причерноморья. Своего апогея это влияние достигло к концу VIII — началу VII в. до н. э. По всей вероятности, в результате переселения части северокавказских этносов в Степь и Лесостепь» [Вальчак С. Б.].
Рассвет
Так сложилось, что, не задолго до вторжения кунов, в Предкавказье проникла технология обуглероживания и закаливания железа (т. е. получение стали). Само железо было известно человечеству довольно давно, его фрагменты найдены на памятниках Сирии и Ирака, датируемых не позже 2700 до нашей эры. Железо несравненно более распространено в природе, чем медь и олово. Мелкие месторождения железной руды имеются почти повсюду и гораздо более доступны с точки зрения технологии добычи, но сыродутное железо значительно уступает бронзе в твердости и антикоррозийных качествах. Все изменилось когда примерно в XI веке до нашей эры, вероятно в регионе Восточной Анатолии, кузнецы освоили изготовление стали. Стальное оружие существенно прочней, легче и дешевле бронзового.
Хаканский наместник с сотоварищами, оттесненные более счастливыми собратьями от центральной ставки и от привычных центров меновой торговли — источников поступления товаров земледельческого мира, бронзовых доспехов, оружия и украшений, в одночасье оказались счастливыми обладателями целого ряда новых, революционных технологий, делавших их практически независимыми от Алтайского центра: «Появляется целый ряд новаций: изготовление и употребление металлических деталей тягловой упряжи и деталей конского доспеха, заимствование деталей защитного вооружения воина (чешуйчатых панцирей и кованых бронзовых шлемов), находящих близкие прототипы в упряжи и вооружении воинов в государствах Закавказья и Передней Азии)… появляются уздечные комплекты, наконечники стрел и мечи, украшения в зверином стиле» [Вальчак С. Б.]. Новое, гораздо более качественное оружие, сырье, для изготовления которого, практически лежит под ногами — это ли не дар богов! Не удивительно, что скифы обожествляли свой железный меч-акинак.
Докатившись до Кавказа черногоровская культура ускоренными темпами эволюционирует в новочеркасскую, по сути раннескифскую культуру. «В жизни предскифских обществ, по всей видимости, в конце этого [VIII] столетия, произошли существенные и достаточно стремительные изменения, которые вызвали появление унифицированного конского снаряжения классического новочеркасского типа, соответствующих форм мечей, кинжалов и наконечников стрел. В это же время наблюдается заметное увеличение использования железа для изготовления оружия и деталей конского снаряжения. Этот материальный комплекс стал доминирующим на всей территории Восточной Европы и практически полностью вытеснил из употребления старые формы конского снаряжения и вооружения. Количественно предметы классических новочеркасских форм значительно превышают предыдущие, что позволяет предполагать увеличение воинско-всаднического сословия на этом этапе» [Вальчак С. Б.].
Важно отметить, что сами северокавказские металлурги, сидящие на богатейших месторождениях меди, железо использовали мало и неохотно, и меньше всего в военных целях. А с конным воином и вовсе познакомились только с приходом черногоровских племен. Так что большинство новаций являются не заимствованиями, а собственными разработками новочеркасской культуры. И наверно самым значимым новшеством, рожденным в условиях становления скифской культуры стало появление конного лучника. Всадники карасукской эпохи были вооружены бронзовыми мечами и копьями, реже — молотами и булавами, что хотя и давало определенные преимущества в бою, но не слишком значительные. Зато конный лучник был практически неуязвим: легко избегая рукопашного боя, сам он с высоты конского крупа осыпал противников стрелами, опять же используя усовершенствованный вариант степного дальнобойного лука.
С таким потенциальным военным преимуществом можно было коренным образом поменять расклад сил в Степи, превратившись из наместника захолустной провинции в нового лидера номадов. Но оружие, пусть и самое прогрессивное — еще не все. Нужны воины, которые возьмут его в руки, а воинов надо одеть, вооружить и потом еще содержать… В общем нужны успешные грабительские походы, желательно в богатые края. В данном случае в Закавказье, туда, где нашли лучшую долю родственные киммерийцам «народы моря».
В 714 году до нашей эры племена новочеркасской культуры вторгаются на территорию царства Урарту и наносят крупное поражение войскам Русы I. В это же время номады напали на соседнюю с Манной область Уаси, в районе озера Урмия. Характерная особенность: «войско, состоявшее сплошь из конницы, обладавшее большой подвижностью, владело незнакомой дотоле народам древнего Востока массовой коннострелковой тактикой» [Киммерийцы и скифы], однозначно свидетельствует, что в Закавказье пришли не «киммерийцы, теснимые скифами», а именно племена новочеркаской культуры, развившейся на основе черногоровской. Это именно хаканский наместник привел своих «нукеров» в набег для пополнения своей казны. А это был именно набег. Пограбив все что можно и захватив, очевидно ради выкупа, «множество знатных лиц», номады ушли назад в свои степи. И «после этих событий киммерийцы не упоминаются в ассирийских текстах в течение 35 лет».
Все это времяСвоим тотемом претендент на «престол» выбрал грифона — мифическую помесь орла и хищника семейства кошачьих, что, судя по всему, олицетворяло собой нерушимый союз родов Барса и Беркута.
История не сохранила сведений насколько мирно проходила борьба за власть над Степью, но определенные сдвиги в правящей элите явно произошли. Ярчайшей иллюстрацией тому служит навершие головного убора алтайского вождя, изображающий голову грифона, держащего в клюве голову оленя (рис. 11). Напомню, что прежде лидирующий род в «империи» — род Лани. Археологи говорят, что уже в эпоху раннего железа Оленные камни — мемориально-культовые объекты карасукской эпохи, использовали в качестве простого строительного материала! Очевидно, что власть кунов была свергнута. Грифон принес в степь железный век и перехватил бразды правления кочевой «империей». Это была не просто замена одной династийной линии другой. Произошла смена эпох: «эпоха поздней бронзы и сменившая ее эпоха железа кардинально отличаются друг от друга. Археологические материалы демонстрируют не только отличия в погребальном обряде, типах вещей, но и заметное изменение набора артефактов. Меняются и условия жизни, быт, хозяйство населения степи» [Потапов В. В.].
Рисунок 11. Навершие головного убора пазырыкского вождя. V — IV вв. до н. э. Урочище Пазырык, Горный Алтай. Раскопки С. И. Руденко.
Новые хозяева степи известны нам под прозвищем скифов. Сейчас уже не возможно установить было ли это их греческое прозвание, вошедшее затем в южнославянские языки для обозначения беженца — «скитальца», а так же удаленного, тайного убежища — «скита», или же корень «скит» имеет более древнее происхождение, и, будучи ранее широко распространенным, в наше время волей случая сохранился только в славянских языках. Соответственно их элита, а именно представители старших тохарских родов, и в первую очередь объединенного рода Грифона, вошли в историю под именем царских скифов.
Важно понимать, что, несмотря на смещение баланса сил, центром степного мира, пусть и сильно ослабленным, по-прежнему оставался Алтай, а имперская конфедерация номадов сохраняла, как минимум формальное единство. Вот что писал римский современник поздних скифов: «Племя скифов, находясь недалеко от Фракии [Балканы], распространяется на восток и север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают еще и другую область, прямо лежащую за Истром [Дунаем], и в то же время граничат с Бактрией [Центральная Азия], с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса [Дон] и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры» [Квинт Курций Руф]. Следы одинаковой культуры продолжаются и дальше на восток «включая степную часть Маньчжурии, всю Внутреннюю, Восточную и Центральную Монголию, Синьцзянь» [Мартынов А. И.], просто для эллинов того времени Бактрия была «крайним пределом Азии». Археологические раскопки последних лет прямо подтверждают сохранение культурного, экономического и, отчасти, политического единства «империи».
Да и бронзовые изделия европейские номады продолжали получать из традиционных степных центров металлообработки Урала и Алтая: «анализ металла из краснознаменских курганов (Северный Кавказ) середины — конца VII в. до н. э. показал, что, во-первых, он происходит, вероятнее всего, из рудных месторождений на севере Мугоджар (еленовско-ушкаттинская группа, металл которой, напомним, трудно отличим от металла группы зауральской меди) и неясного источника, расположенного к востоку от Урала (группа ВУ); во-вторых, он близок металлу синхронных памятников Северного Кавказа и Украины (хутор Алексеевский, Келермес, Нартан, Жаботин, Емчиха, Медвина). Отметим, что в инвентаре краснознаменских курганов имеются каменный жертвенник, стремевидные удила, предметы с солярным знаком близкие южно-уральским» [Таиров А. Д.]. Что лишний раз подтверждает, что с переходом власти от рода Лани к роду Грифона кочевая империя не распалась, сохраняя не только политическое но и экономическое единство.
Аримаспы и грифоны
Новые хозяева Степи — царские скифы, они же тохары, они же юэчжи, вошли в археологические справочники под именем Пазырыкской культуры. «Пазырыкцы — смешанное кочевое население, в их внешнем европеоидном облике порой проступали черты монголоидной расы. Со своими многочисленными стадами пазырыкцы кочевали… Знали они и земледелие. Перемалывая зерно на тяжелых каменных жерновах, хранили его зимой в глубоких, выстланных берестой, ямах и пекли из него пресные лепешки. Жили в домах, срубленных из массивных лиственничных бревен. Из таких же брёвен устраивали подкурганные склепы для своих умерших. Непременными атрибутами их жизни были конь, оружие и вера в помощь предков и небесных покровителей» [Соловьёв А. И.].
Ареал распространения пазырыкских царских курганов довольно точно накладывается на ареал происхождения своеобычных оленных камней, ставших прототипами для оленных камней черногоровской культуры. Но если в отношении антропологического единства населения Южного Алтая в карасукский и в скифский период сомнений не возникает, то в отношении культуры и богатства захоронений между ними лежит огромная пропасть. В Европу уходили бедные животноводы бронзового века, а вернулись — «олигархи» степного мира принесшие в Азию технологии железного века. В пазырыкских курганах найдены остатки сокровищ, доставленные из далеких стран (иранские ткани ахеменидского времени с изображением жриц в высоких тиарах; изделия из шкуры леопарда, семена восточно-средиземноморского кориандра и раковины каури, привезенные с берегов Индийского океана; крытая парадная повозка, сделанная чжоускими мастерами с берегов Хуанхэ) [Руденко С. И.]. «Сложение скифо-сибирского мира было связано с ускоренными процессами дифференциации внутри общества» [Мартынов А. И.], и «царские скифы» в урочищах Горного Алтая — своем родовом гнезде, могли позволить себе все самое лучшее и экзотическое, а после смерти хозяева эти сокровища сопровождали его в «иной мир».
Захоронения прежних хозяев степи не были столь богатыми. Несмотря на обширнейшую территорию, входившую в сферу влияния племен, устанавливавших оленные камни, своих покойников они не «баловали». «В дорогу» покойнику клали все «необходимое»: наконечники стрел, ножи, топоры-кельты, предметы конской сбруи, украшения, но без излишеств. Да и где их было взять? Подданные — преимущественно номадное население, не приучены к обременительной при перекочевках роскоши. Да и «подданными» их можно назвать лишь с большой натяжкой, ибо «от старейшины до последнего подчиненного каждый сам пасет свой скот и печется о своем имуществе, а не употребляют друг друга в услужение…» [Сыма Цянь].
Скифы же не только стали совершать регулярные набеги на оседлых соседей, они освоили еще одну «технологию», обеспечивающую им постоянный приток материальных ценностей — «рэкет». В эпоху владычества кунов резкоаридный климат превратил южные степи в бесплодные пустыни, которые вместе с горными массивами Куньлуня, Тянь-Шаня и Гиндукуша по сути отрезали азиатских животноводов от богатейших цивилизаций субтропиков. Определенные связи конечно сохранялись, но в основном посредством торговых караванов. Другое дело, когда перейдя Кавказ скифы оказались в густонаселенных районах передней Азии. Не имея шансов выстоять против скифских конных лучников усиленных мидийской и ассирийской пехотой, местные царьки сами предлагали «откуп за ненападение». Позже и эллинские колонии в Причерноморье, которые строились на скифских землях: Тира, Оливия, Херсонес, Пантикапей, Фанагория, Танаис и прочие городки и торговые форпосты эллинов, предпочитали откупаться от скифов и сарматов богатыми дарами. И эта новая для степняков форма взаимодействия с земледельческими государствами, а до этого они либо становились их царями, либо просто грабили, оказалась крайне привлекательной и была принята на вооружение всеми последующими кочевыми империями.
С Приходом к власти «грифонов», прежний старший род, не был истреблен. По-прежнему обитая на родовых землях, он просто отошел на второй план. Более консервативная часть степной «империи» того времени, хорошо известна археологам под именем тагарской культуры. «Тагарцы расселялись на степной и лесостепной территории на юге современного Красноярского края — в Минусинской котловине — и в северо-восточной части нынешней Кемеровской области. Здесь они занимались пастушеским скотоводством и земледелием: разводили коров, породистых верховых коней, а также низкорослых лошадок, наподобие современных „монголок“, рыли каналы для орошения полей. Среди важнейших занятий было и горное дело. В добыче и обработке цветных металлов тагарцы достигли такого совершенства, что продолжали делать оружие из бронзы даже тогда, когда соседи стали переходить на более распространенное и доступное железо» [Соловьёв А. И.]. Их приверженность старым традициям подтверждает и хранящаяся в Эрмитаже бронзовая бляшка, изображающая свергнутый тотем (рис. 12).
Мирфатых Закиев20 в поисках корней Татарского народа, похоже, подошел вплотную к разгадке «одноглазых людей» Геродота21. Напомню, согласно «отцу истории», Аримаспы (Αριμασπος) — легендарные одноглазые люди, скифский народ, живший в постоянной войне с оберегающими золото в Рифейских горах грифами (грифонами). Так вот, Закиев переводит с тюркского название загадочного народа как «полуслепой, полуоткрытый, полузрячий» [Закиев М.]. При всей тщательно сберегаемой европеоидности старших родов, окружающее их население, как кочевое, так и таежное, живущее присваивающим хозяйством, имело ту или иную долю монголоидной крови. О том, что их сосуществование не всегда было мирным, свидетельствует, например, хранящаяся в Эрмитаже узда боевого коня из оледенелой гробницы пазырыкского вождя. Она украшена деревянными подвесками в виде уплощенных «моделей» отрубленных человеческих голов. Причем, «подвески из Пазырыка мастерски изображают лица людей с ярко выраженными монголоидными чертами», в то время как сам захороненный вождь явный европеоид [Гуннская держава на востоке]. Для полноты картины уточним, что «в эту именно эпоху золото с Алтая шло непрерывным потоком на запад и на юг» [Руденко С. И.]. Похоже, Аристей из Проконнеса22, в своей не дошедшей до нас поэме «Аримаспея», описывал вполне реальные события: Пазырыкские племена, чьим тотемом был грифон, действительно охраняли «царские» рудники и захоронения от окрестных монголоидных племен. Обидное прозвище «узкоглазых», в то не политкорректное время, вполне естественно для разбойников, а тем более грабителей родовых могил. А таковые были: «…грабители II Пазырыкского кургана отрубили им головы, чтобы снять гривны… голени женского тела были отрублены, чтобы снять браслеты…» [Руденко С. И.]. Очевидно, что грабители проникли в курган еще при жизни потомков покойника, задолго до того, как произошла скелетизация трупов, иначе им не пришлось бы отрубать части тела, чтобы снять золотые украшения. Вот так неточность перевода и свойственная поэтам иносказательность превратили банальных «узкоглазых гробокопателей» в циклопов воюющих с грифами за золото.
Кто же были эти Аримаспы — гробокопатели? Шайки разбойников или одинокие авантюристы, готовые рискнуть головой, ради несметных сокровищ?
Обратимся к археологам. «В целой серии случаев удалось установить, что нарушение древних погребений скифского времени было совершено вскоре после их сооружения, а мотивы проникновения в усыпальницы не были связаны только с поисками бронзовых, золотых и других ценностей. Так, некоторые курганы скифского времени в Центральной Туве (могильники Куйлуг-Хем I, Улуг-Оймак I, II) были нарушены явно не с целью простого грабежа, а по несколько иным мотивам; костяки погребённых были порублены и затем вновь завалены камнями, из погребений исчезли боевые кинжалы и многие другие предметы вооружения, но там были оставлены ценные золотые и бронзовые предметы… Проникновение в камеры Пазырыкских, Башадарских, Туэктинских курганов Алтая и курганов скифского времени Тувы велось большими коллективами людей, причём совершенно открыто» [Грач А. Д.]. Значит, не столько грабители, сколько мстители. Похоже, не все племена смирились с насильственной сменой правящего клана. Может быть, это куны-тагарцы послужили прообразом для «циклопов»? У археологов пока нет точного ответа.
В зените славы
Археологических культур скифского круга известно довольно много. На пространстве от Карпат до Ордоса, а возможно и до Сихотэ-Алиня, скифы вовлекли в сферу влияния и без того полиэтнической «империи» немало изначально не номадных племен, живших на окраинах степей (рис. 13). Отличаясь в деталях, «культуры скифского круга» имеют и много общего — это предметы вооружения, конская упряжь и, наконец, «звериный стиль» в искусстве, что свидетельствует об «общности этих культур, основанной на близости хозяйственного уклада и родстве идеологий» [Соловьёв А. И.].
Огромная, «от моря до моря» полиэтническая империя номадов, просуществовавшая пять столетий. В период своего расцвета скифы, по словам Геродота, «все опустошали своим буйством и излишествами. Они взимали с каждого народа наложенную ими дань, но кроме дани совершали набеги и грабили, что было у каждого народа». Да, бесспорно, внешняя экспансия — необходимое условие устойчивого существования кочевой империи. В мирное время власть хакана — верховного жреца и главнокомандующего, неизбежно падает, и империя быстро распадается на отдельные улусы, более монолитные в этническом плане.
Но только лишь буйствами и грабежом мирных соседей занимались номады скифского времени? Давайте попробуем хотя бы в общих чертах восстановить ход истории и роль в ней скифской империи. К сожалению, опираться придется на свидетельства «пострадавшей стороны», следовательно особой объективности ждать не приходится, так что подойдем к древним свидетельствам критически и заранее смиримся с тем, что местами нам придется подключать логику и додумывать недосказанные моменты. А начнем мы с Востока, где скифский период выражен не менее четко чем в Европе и довольно точно совпадает по времени.
Алтайские скифы вошли в китайские летописи под именем «Лунная династия» — юэчжи, они описываются как — «белые люди с длинными волосами». Первое упоминание об этом народе датируется 645 годом до нашей эры. Гуань Чжун23 в трактате Гуаньцзы размещает их на северо-западе, добавляя, что они поставляют Китаю нефрит из ближайших гор Юэчжи в Ганьсу (немного юго-восточнее Алтая). Его сведения подтверждается и данными археологии. «Первоначально это была страна Сэ (или Сай). Большие юечжи на западе разбили и прогнали царя сэ, царь сэ на юге перешел Висячий переход — перевал. Большие юечжи поселились на его землях» [Кюнер И.]. Европейцам они больше известные под их тибетским прозвищем «тохары» (tha-gar — белая голова). Хотя археологические данные свидетельствуют о том что тохары появились в этом регионе гораздо раньше скифской эпохи, никак не позже второго тысячелетия до нашей эры [Ковалев А. А.], но только к этому времени они стали самостоятельной силой и вступили во взаимодействие с Чжоуской цивилизацией. Как мы с вами уже установили тохары идентичны царским скифам, так что я буду употреблять как равнозначные все три их прозвища: юэчжи, царские скифы и тохары.
Позволю себе небольшое отступление. Интересно, что по китайским сведениям, позже, уже во II веке до нашей эры, часть этого народа под именем больших юэчжей переселилась на запад, за Тянь-Шань, где они создали Кушанскую империю. Так вот, китайцы не делают различия между этими переселенцами и современными таджиками, народом говорящим на языке западно-иранской подгруппы, что отличает их от соседей: узбеков, киргизов и уйгуров, говорящих на различных тюркских языках. Интересно также, что таджикский язык отличается и от языков большинства соседних ираноязычных племен. Он относится к юго-западной группе, в то время как большинство соседей говорят на языках юго-восточной группы, то есть, переносясь ко времени распада протоиранского языка (VIII — VII век до нашей эры), он ближе к языку Мидии, а не Бактрии. Мы еще вернемся к этому моменту когда будем знакомиться с событиями, происходившими в западной части скифского мира.
Восток
Период, когда на Алтае и в Таримской котловине господствовали юэчжи, вошел в историю Китая как период «Весны и Осени» (Чунь-цю). На территории среднего и нижнего течения Хуанхэ и на Великой Китайской равнине в то время существовало около 200 удельных княжеств. Формально лидерство на севере принадлежало царству Восточное Чжоу. На северо-западе «цивилизованного» мира обитали племена жунов — своего рода «азиатские киммерийцы». Жуны, так же как их европейские «коллеги» по своему хозяйственному укладу занимали промежуточное положение между степными номадами и пойменными земледельцами юга. Часть жунских племен еще со времен полулегендарной эпохи Ся24 породнилась с местными земледельцами и к тому времени уже имели свои удельные княжества, входившие в сферу влияния «царства» Чжоу. К середине VII века до нашей эры князья одного из «цивилизованных» жунских княжеств смогли объединить вокруг себя довольно большие земли, заслужив признание в качестве «первого среди равных» чжоуских удельных князей. В Китайских летописях они известны как династия Цинь. Именно они, скорей всего через соседние жунские племена, вступили в контакт с новыми властителями кочевого мира. К счастью, до нас дошло изображение этого контакта (рис. 14). Благодаря найденному в пазырыкском кургане №5 войлочному ковру, мы можем рассмотреть все детали одежды как царского скифа, так и циньского князя, своеобразный головной убор которого, с прямоугольной задней частью, можно увидеть и на некоторых терракотовых воинах из гробницы Цинь Шихуана25. Если предположить, что перед нами не рядовое событие, а именно первый контакт между правителями двух держав, о чем говорит и сам многократно повторенный узор и место находки ковра, то вполне вероятно, что в этом кургане похоронен скифский хакан Мадий26 (Мадай), при котором, согласно Геродоту, «в течение двадцати восьми лет, скифы властвовали над Азией, и за это время они, преисполненные наглости и презрения, все опустошили». Тогда сидящий на троне сановник — прямой предок Цинь Шихуанди, Циньский князь Жэнь-хао27, вошедший в летописи под прозвищем Мугун (Величественный князь), который в середине VII века до нашей эры расширил свои владения далеко на запад.
Китайцы, всегда с презрением относились к «варварам», а варварами они считают всех, кто не живет по законам Поднебесной империи. Согласиться, что северные варвары имели более высокий уровень культуры — оскорбить память предков. Поэтому, признавая, что юэчжи поставляли в Китай нефрит, они не чего не говорят ни о железе, ни о военной технике. А ведь Китай того времени продолжал жить в бронзовом веке. Новое, необычно прочное оружие скифов не могло не заинтересовать перманентно воюющих Циньцев. А уж технику боя с использованием конных лучников циньцы, из которых «чжоусцы набирали конюших, колесничих и дрессировщиков» [Кюнер И.], могли получить только от скифов. Лев Николаевич Гумилев, упоминая об их торговых и культурных взаимодействиях, писал: «От циньских князей юэчжи получали великолепные ткани и зеркала, сохранившиеся до нашего времени в горноалтайских курганах, а циньцы заимствовали у юэчжей конный строй, упразднив громоздкие неповоротливые колесницы». Известно, что в Китае железо получило распространение только в V веке до нашей эры. Думается, и тут ни как не обошлось без тохар. Об этом же косвенно свидетельствует «тохарское происхождение… ряда древнекитайских слов, относящихся к домостроению, колесничему делу, хозяйству» [Ковалев А. А.].
Возможно, именно союз с пазырыкскими племенами, полученные от них навыки коннолучного боя и железное оружие позволили Циньцам усмирить окрестных кочевников и сосредоточиться на внутренних чжоуских войнах. В 623 году Жэнь-хао на 37 году своего правления «присоединил к себе двенадцать царств, устроил земли на расстоянии в тысячу ли и стал главенствовать над западными жунами». То есть дошел до Ордоса, а западнее, согласно археологическим данным, лежали земли племени «лоуфань», подчиненных юэчжам. Интересно, что, несмотря на всю свою мощь, циньцы, даже во времена наивысшего рассвета при императоре Шихуане, не пытались вторгаться на земли западнее Ордоса, то есть свято блюли границы Скифии.
Совсем иные отношения у Циньского княжества сложились с их древними соседями — «оленным народом» или кунами. К этому времени куны, судя по останкам найденным в «плиточных» могилах, имели преимущественно монголоидный (палеосибирской) облик. При этом они явно не были дружны с племенами юэчжей. Сыма Цянь28 пишет: «В прежние времена (то есть ранее II века до н. э.) юэчжи были могущественны и с презрением относились к сюнну». Постепенно кунские рода усилились за счет палеосибирских монголоидных народов и вновь включились в борьбу за «трон» степной империи, не брезгуя при этом разграблением курганов царских скифов. Союзниками скифов в борьбе с «аримаспами» стало княжество Цинь, которое объединяло горных животноводов — жунов. В дальнейшем судьбы союзников и их врагов кунов оказались тесно взаимосвязанными.
Но это уже другая история — история заката скифского владычества и возрождения кунской империи. И прежде чем переходить к ней перенесемся на запад в Европу и Переднюю Азию, где разворачивались основные события скифской истории.
Передняя Азия
Рассматривая историю причерноморских скифов, и особенно их «царей» всегда сталкиваешься с сомнением: о ком говорят хронисты? О самом хакане, или о его наместнике? Вспомним, что для средневековых русских хронистов вторжение татаро-монгольских войск было «батыевым нашествием». Ни о каком Чингисхане, а тем более Угэдэе на Руси слыхом не слыхивали. Правда в случае со скифами, сообщения эллинских авторов зачастую перекликаются с записями их Переднеазиатских соседей. Кроме того, хронисты часто указывают на сыновью преемственность скифского престола, что не слишком вероятно в случае, если они имели дело с наместником. Так что, скорей всего, мы имеем имена реальных правителей Степи, а точнее их искаженные кальки. Тогда как киммерийские вожди, так же иногда упоминаемые в ассирийских текстах, скорей всего лишь наместники хакана. И пусть вас не удивляет, что в этих текстах киммерийцы и скифы порой поддерживают разные воюющие стороны, а то и вовсе вступают в военный конфликт между собой. Факты сепаратизма наместников очень хорошо известны и в более поздних кочевых империях, когда титулы предводителей воюющих сторон никаких сомнений не вызывают.
Имя первого исторического предводителя скифов, известного по ассирийским клинописным текстам, посвященным событиям 679—673 годов до нашей эры, Ишпакай. Под его предводительством скифы вторглись в центральную часть Малой Азии. Наиболее тяжело пострадала от их действий Фригия. Нападали они и на греческие города побережья Эгейского моря, и на город Сарды — столицу Лидии. Только после того, как в войну вмешалась Ассирия, и в одном из сражений Ишпакай погиб, скифы на время отступили.
Новым скифским царем стал Партатуа (греч. Прототий) сын Ишпакая. Он поддержал восстание мидян под предводительством Каштарити29 против ассирийской власти (671—669 годы), в результате которого Мидийское царство откололось от Ассирии. После чего потребовал у Асархаддона30, царя Ассирии, его дочь себе в жены в обмен на мирный договор. Судя по тому, что после этого скифская интервенция приостановилась, брак состоялся. Многие воины Партатуа осели в северо-восточной части Малой Азии, где постепенно слились с местным населением. Интересно, что и по ныне в этих районах значительную долю составляет население говорящее на языках, образующих вместе с таджикским подгруппу персо-таджикских диалектов. Напомню, что именно таджиков китайцы считают потомками «больших юэчжи».
В 654 году до нашей эры, новым скифским владыкой стал Мадий сын Протия. Он покорил мидян, ввязавшихся в войну с Ассирией. В 641 году Тугдамме — скифский наместник в Анатолии, часто именуемый царем киммерийцев, видимо возгордившись от собственных побед в войне с Лидийским царством, дважды выступал против Ассирии, нарушая клятвенные договора. Начавшуюся было войну остановила гибель киммерийского царя, которую все соседи приписывали божественному гневу. Но сын и наследник Тугдамме, Сандакшатру, вновь стал совершать набеги на ассирийские границы. Ашшурбанапал31 обратился за помощью к своему племяннику. Не совсем понятно применял ли Мадий военную силу, или просто сместил зарвавшегося наместника, но больше никаких сведений о «киммерийских царях» в истории нет.
Скифы Мадия в союзе с ассирийцами, царем которых в то время был брат его матери Ашшурбанапал, хозяйничали в Передней Азии на протяжении 28 лет. Они совершили поход в Восточное Средиземноморье, Сирию, Палестину и Египет. Иерусалим и Египет чтобы предотвратить разграбление страны, откупились от союзников богатыми дарами. Те же, кто оказывал сопротивление, сталкивались с «опустошающим буйством» скифских воинов.
В 612 году до нашей эры скифы вновь вмешиваются в междоусобные войны переднеазиатских владык. Вавилоняне и мидийцы, привлёкшие к походу также аравийских кочевников, осадили ассирийский город Ниневии, где в тот момент находился царь Синшарриишкун32. На сей раз скифы, имя предводителя которых не сохранилось, приняли сторону осаждавших. Ниневия была взята. Синшарриишкун сжёг себя в собственном дворце. Город отдали на поток и разграбление, после чего разрушили. Такой резкий переход скифов на сторону противников Ассирии, возможно связан с переходом власти к боковой ветви рода Грифона. Новым хаканом скифов стал упоминаемый Геродотом Спаргапиф33 — первый из известных эллинам скифских царей.
В 609—607 годах вавилоняне и мидийцы при поддержке скифов обрушились на Урарту, царь которого был верным вассалом Ассирии. Страна была опустошена и признала зависимость то от скифов. Большинство крепостей, служивших оплотами для остатков былой урартрийской мощи, погибло. Столица царства была перенесена из древней Тушпы у озера Ван на северную окраину, в мощную крепость Тейшебаини близ современного Еревана. В 605 году до нашей эры трон Вавилона унаследовал Навуходоносор34, который опираясь на поддержку скифов начал свои завоевательные походы. В 604 году царь Иудеи Иоаким35, принес ему вассальную присягу, а еще через три года союзники предприняли не слишком удачный поход на Египет.
В 90-х годах VI века до нашей эры мидийский царь Киаксар36, решил избавиться от скифской опеки. Согласно эллинским источникам он пригласил однажды множество скифов в гости, напоил их допьяна, а потом велел перебить. По всей видимости во время резни погибла вся скифская элита закавказских наместничеств. После этого Киаксар совершил поход на запад, выдавливая из Передней Азии оставшиеся без руководства отряды скифов. В этом походе мидийский царь окончательно уничтожил скифских данников — царства Урарту и Манна, а также присвоил разорённые земли Ассирии.
На этом заканчивается эпоха скифского господства в Передней Азии. Потеряв все свои плацдармы в этом регионе, вытесненные за труднопроходимые Кавказские горы, скифы нашли для себя новый регион применения сил. Ушли конечно не все. Какая-то часть кочевников осела среди местного населения, их потомки на протяжении нескольких последующих столетий упоминаются под именами скифинов и сакасенов. Но если скифы и оставили мысли о покорении Ближнего Востока, то сами ближневосточные монархи не собирались забывать о скифах.
После изгнания скифов из Закавказья борьба за гегемонию в регионе продолжалась не менее ожесточенно. Победу в этой войне одержали персы — полукочевые племена иранского нагорья, которые судя по языку и хозяйственному укладу были родственны киммерийцам, и возможно именно в их состав и влились киммерийские и скифские рода, осевшие в Мидии после ее освобождения от власти Ассирии. В 559 году до нашей эры персов, которые в то время находились под властью Мидии, возглавил Куруш37 (Кир II). Объединив вокруг себя окрестные племена он сверг царя Мидии Астиага (сына изгнавшего скифов Киаксара) и основал свою династию Ахеменидов. Названа она была в честь далекого предка Куруша Хахаманиша, жившего еще во времена скифского хакана Ишпакая38. В течение последующих двух десятилетий своего правления Куруш завоевал большинство государств и народов Передней Азии и Ближнего Востока, созданная им империя простиралась от Малой Азии на западе до Средней Азии на востоке и от Финикии на юге до Кавказа на севере.
Первые столкновения между персами и скифами начались еще в 530 году до нашей эры, когда границы быстро растущей державы Куруша вплотную подошли к центрально-азиатским кочевьям Скифии. Пытаясь расширить границы своей империи за пределы Амударьи персы воспользовались смертью здешнего скифского наместника (имя не сохранилось), происходящего из племени массагетов. В то время, видимо в силу малолетства его сына Спаргаписа, здешними скифами-саками временно правила вдова Томирис39. По легенде Курушу удалось обманом захватить в плен Спаргаписа, который, боясь позора, покончил с собой. Получив весть о гибели сына, Томирис с большим войском двинулась навстречу персам. В 529 году до нашей эры на Сырдарье разыгралась кровопролитная битва, в которой персы потерпели страшное поражение. По легенде, Томирис приказала наполнить кровью кожаный мешок и опустить в него голову Куруша, сказав при этом «Ты жаждал крови, пей же ее!».
В 522 году до нашей эры персидским царем стал Дарий (Дараявауш), который продолжил политику тестя в отношении скифов. В 519 году до нашей эры ему удалось нанести поражение скифам в Центральной Азии и подчинить себе земли некоторых массагетских племен. Позже покорившиеся массагеты участвовали в составе его армий в греко-персидских войнах. Согласно Помпею Трогу40, Дарий, очевидно считая себя победителем, потребовал от «царя» скифов Иданфирса41 дочь себе в жены. Получив отказ в оскорбительной форме Дарий начал собирать войско, готовясь к вторжению в Европейские владения Скифии. Весной 512 года до нашей эры огромная персидская армия сосредоточилась в Сузах, одной из столиц Персидского государства. Дарий не решился штурмовать Кавказские перевалы, где наверняка хватало скифских застав, да и горские племена могли сильно проредить его армию, еще до столкновения с номадами. Вместо этого он двинулся к малоазийскому побережью. Здесь бывшие в персидском флоте греческие инженеры под руководством Мандрокла приступили к наведению плавучего моста в самом узком месте пролива Босфор. Он состоял из плотно подогнанных друг к другу кораблей, которые для прочности скреплялись толстыми канатами.
Перейдя по наведенному мосту персидская армия во главе с Дарием двинулась вдоль фракийского побережья на север, одновременно флоту было приказано перейти из пролива в Черное море и плыть на север к устью Дуная для строительства там нового моста. Преодолев тем же способом Дунай, персы вторглись в собственные скифские владения на наименее защищенном участке. Был незамедлительно созван малый курултай из близлежащих скифских провинций, но большинство наместников оказались выставлять свои войска против персов. И тогда Иданфирс, бывший в то время хаканом скифов, разделил свои войска на два отряда. Первый, под командованием Скопасиса42 должен был засыпать колодцы и уничтожать фураж на пути следования персидских войск, а второй, ведомый Таксакисом43, должен был, отступая и находясь на расстоянии дневного перехода от персов, попытаться заманить их в земли тех племен, которые на курултае отказались выделять войска.
Партизанская война быстро истощила силы персидской армии. Не имея достаточных запасов продовольствия и возможности вступить в открытый бой со скифами, Дарий вынужден был отступить. Утомлённое и значительно поредевшее персидское войско благополучно переправились через Дунай во Фракию. Причем, тех сил, что остались после бесславного похода на скифов вполне хватило для присоединения к державе Ахеменидов части Фракийских владений (рис. 15).
Рисунок 15. Держава Ахеменидов при Дарии.
Причем судя по всему, до этого похода Фракийские земли входили в состав скифской империи, так как новая персидская сатрапия получила название Скудра (то есть «Скифская»), а в сохранившихся персидских надписях Дарий претенциозно отчитывался «о покорении заморских саков».
Но надолго закрепиться в Европе персам не удалось. В 496 году до нашей эры скифы вторглись в их «Скифскую» сатрапию и уничтожили 80-тысячную персидскую армию, вернув фракийские племена под свою власть. Интересно, что, отбросив персов за Босфор, дальше скифы не пошли. В V веке до нашей эры главный вектор скифской активности окончательно смещается в Европейские степи.
Европейские степи
За те без малого сто лет, когда лучшие воины Степи, ведомые самим хаканом, гибли в Передней Азии, защищая интересы то Ассирии, то Вавилона, в самой империи крепли сепаратистские настроения. Особенно недовольство скифской политикой крепло в бывших киммерийских владениях. Они были относительно недавно включены в состав империи, и именно на них легло основное бремя подпитывать закавказские войны людскими ресурсами. В начале VI века до нашей эры в бассейне Днепра строятся многочисленные укрепления. В данном контексте не суть важно против кого это строительство было направлено: против скифского господства или просто против не в меру агрессивного соседа, в любом случае это говорит о слабости центральной власти.
Именно на устранение этой проблемы и были переориентированы основные усилия царских скифов после поражения в Закавказье. Судя по тому, что уже к середине VI века до нашей эры в Приднепровье исчезают укрепленные городки и появляются захоронения явно скифской знати, усиление хаканской власти прошло успешно. Интересно, что в регионе в этот период нет следов значительных разрушений, видимо наведение порядка проходило достаточно мирным путем.
О государственном устройстве Скифии того времени подробно рассказывает Геродот. Он правда пытается втиснуть эти сведения в рамки известной ему карты мира, что не очень-то и получается. Но если отбросить европоцентризм «отца истории», то вырисовывается хорошо известная в последующих кочевых империях схема: центральный улус, управляемый лично хаканом, и два крыла: толос и тардуш, которыми управляют его ближайшие родичи — они же первые претенденты на хаканский престол после смерти правителя. А вокруг собственно скифского ядра располагаются вассальные племена, управляемые собственными царьками, для пригляда за которыми могут назначаться хаканские наместники. Все важные вопросы, и в первую очередь вопросы войны и мира, решаются на курултае с привлечением не только триумвирата скифских «царей», но и племенных вождей — беков, наместников и даже вассальных царей. Последние, правда, как правило, права голоса на курултае не имели.
Причем похоже, что титул властителя западного крыла и, соответственно «правой руки» хакана, звучащий на языке межнационального общения народов Степи, как «йабгу» или «джабгу» исказился до «георгои», соответственно породив легенду о скифах-пахарях (греч. Σκύθες γεωργοί). По крайней мере, на «отведенной» им Геродотом территории, в приднепровской степи нет и следа земледельческой культуры того времени. Скифия действительно являлась крупнейшим поставщиком хлеба в эллинские колонии, но выращивали зерно гораздо северней или западней, где жили вассальные земледельческие племена лесной полосы.
Из сопоставления дошедших до нас датировок следует, что властителем Степи во второй четверти VI века до нашей эры был Савлий44, правнук Спаргапифа. Хотя сам процесс восстановления единства кочевой империи мог быть начат его отцом Гнуром. Савлий прославился тем, что лично убил родного брата Анахарсиса, застав его за оргией в честь греческой богини Кибелы. Очевидно именно консерватизм в вопросах религии и степных традиций помог ему укрепить свои позиции среди народов Степи.
Как показывает описание похода Дария в скифские земли, во времена правления Иданфирса, сына Савлия скифы вновь утратили свое единство. Похоже Иданфирс, названный Геродотом «мудрым старцем», обеспечив своим подданным несколько десятилетий мирной жизни, сам подточил авторитет хаканской власти. Иначе трудно объяснить отказ большинства племен выделять войска для защиты хаканских кочевий от персов.
Но неудача на курултае не помешала хакану дать отпор захватчику. Не имея сил противостоять персидской армии в прямом столкновении, он, используя свое главное преимущество — мобильность, истощил силы персов политикой выжженной земли и неожиданными вылазками. А заодно, благодаря грамотному маневрированию, разорил кочевья своих политических противников: меланхленов (черноплащников), андрофагов (людоедов) и невров (оборотней). Разоренные племена бежали в леса на север и северо-запад. Туда же направил свой удар и Индарфис (или его приемник), как только персы были изгнаны со скифских земель.
Главной целью скифских вторжений на рубеже VI — V веков до нашей эры становятся лесные и лесостепные племена лужицкой культуры. «Лужицкая культура была, очевидно, разноэтническим комплексом, охватившим половину праславян, часть прагерманцев и какую-то часть итало-иллирийских племен на юге… лужицкое единство ученые нередко называют венетским (венедским), по имени древней группы племен, некогда широко расселявшихся по Центральной Европе» [Рыбаков Б. А.]. Скифы брали штурмом и сжигали сопротивлявшиеся им лужицкие грады, истребляли венетов подчас без разбора пола и возраста. Волны нашествия достигли на севере среднего течения Вислы, а на западе — Одры. Лужицкой культуре был нанесён удар, от которого она так и не сумела оправиться. Начался закат венетской эпохи в Центральной Европе. В результате этого похода скифское войско существенно обогатилось за счёт военной добычи и дани, а власть хакана вновь стала незыблемой.
Помимо расправы над непокорными подданными и давшими им приют венетами, была у этого похода и еще одна цель — экономическая. На юго-западе Скифских земель строились многочисленные эллинские полисы и торговые фактории, которые были готовы щедро платить за зерно, меха, мед и прочие товары лесной и лесостепной зоны. То есть за то, что в избытке производили венеды. Покорив лужицкие племена, скифы превратились в основного поставщика хлеба в греческие колонии, а за одно, подавляя всяческое сопротивление своему господству, обеспечивали «живым товаром» рабовладельческие рынки эллинских городов. Интересно что при этом, судя по всему, сами скифы рабский труд практически не использовали, если не считать человеческих жертвоприношений при похоронах царских скифов. Еще одной статьей скифского экспорта были бронза, серебро и золото, добываемые в горах Урала и Алтая: «Известно, что в эту именно эпоху золото с Алтая шло непрерывным потоком на запад и на юг» [Руденко С. И.].
Изначально связь скифов с Элладой была продиктована, видимо политическими соображениями — их объединил общий враг — Ахеменидская Персия. Во время скифо-персидского конфликта послы Иданфирса искали поддержку у Спарты, правда не особо удачно. Зато когда угроза персидского вторжения нависла над Пелопоннесом, скифы приняли участие в битвах на стороне эллинов. Так что военное, а затем торговое и культурное сотрудничество было продолжено. В частности эллины получили возможность строить свои колонии и торговые фактории в причерноморских скифских владениях.
Примерно во второй четверти V века до нашей эры хаканом скифов становится Ариапиф45 — внук Иданфирса. Его правление было временем расширения связей скифов с Элладой. Заинтересованный в торговле с эллинами, Ариапиф установил тесные связи не только с Пелопоннесом, но и с греками Добруджи (Балканы). Он даже женился на гречанке из Истрии — крупной эллинской колонии в Добрудже. А заодно он породнился и с фракийцами, взяв в жены дочь Тереса — вождя фракийского племени одрисов. В свою очередь Афиняне, занявшие в Элладе лидирующие позиции после победы в 479—478 годах до нашей эры над персидским войском Ксеркса46, стали нанимать для постоянной службы в городскую стражу скифских стрелков.
Политика активного сотрудничества с Элладой и Фракией вела к обогащению скифской аристократии и в первую очередь самих царских скифов. Однако, далеко не всем такая политика была по нраву. Согласно Геродоту Ариапиф был предательски убит царем агафирсов Спаргапифом. Но, какие бы цели не преследовал Спаргапиф, он их явно не достиг. Новым хаканом скифов стал старший из сыновей Ариапифа Скил — сын гречанки, обученный матерью греческому языку и грамоте, который правил примерно в 465—447 годах до нашей эры. Он был еще большим эллинофилом, чем его отец. И хотя в отношении Степи он проводил достаточно жесткую позицию централизации власти, подчинив своей воле все непокорные племена номадов, включая погубивших его предшественника агафирсов, но сам он больше тяготел к народу своей матери. Он создал в Скифии условия наибольшего благоприятствования для эллинских купцов, зачастую, в ущерб скифским интересам, принимал сторону эллинов в межнациональных спорах. Всякий раз возвращаясь из походов Скил спешил в Оливию или Борисфен, где одевался, питался и жил по обычаям эллинов. Он даже начал чеканку собственной монеты эллинского образца с надписью на древнегреческом и изображением совы — символа Афины (рис. 16). Интересно, что археологами судя по всему найден даже сам дворец Скила в Оливии, а Б. В. Фармаковским в Ольвии был найден грифон из белого мрамора, который ныне хранится в Одесском археологическом музее НАН Украины.
В конце концов, проэллинская политика Скила привела к перевороту. Последней каплей, согласно Геродоту, стало участие Скила в вакханалиях, чему стали свидетелями его воины. Мятеж возглавил сводный брат Скила, сын Ариапифа от фракийки, Октамасад. Скил попытался найти убежище у одрисов, но Ситалк47, приходящийся Октамасаду родным дядей, выдал беглеца на расправу племяннику. После чего на десятилетия скифы исчезают из эллинских хроник. Видимо новый хакан решил ограничить контакты с «развращающим» эллинским миром. В этот период скифская активность в Европе переносится на Боспорское царство, где с их помощью к власти, на смену эллинской династии Археанактидов, приходит Спарток48 — фракийский родственник скифского хакана.
Вновь на страницы эллинских хроник скифы возвращаются только в начале IV века до нашей эры, когда хаканом становится Атей49, вероятно внук Ариапифа. С его именем связаны глубокие преобразования в скифском обществе, которое новый хакан взялся перестраивать, заимствуя прогрессивные элементы эллинского государства. В степи появляются скифские города, устроенные по образцу греческих колоний — центры ремесел и торговли. Не факт, что в городах жили сами скифы, скорей в них селили мастеровых из вассальных владений, так как сам Атей всячески демонстрировал свою приверженность кочевым традициям. Боспорское царство и греческие колонии в скифских землях были для него в первую очередь источником дохода. В середине IV века до нашей эры греческие полисы западного Причерноморья, один за другим признают власть Атея (например в 358 году — Истрия, в 343 году — Каллатис), и даже начинают чеканку монет с его именем (рис 17). Видимо именно для увеличения доходов и строились в глубине степи собственно скифские городища.
При Атее значительно укрепилась власть царского рода и существенно выросло богатство скифской аристократии, о чем наглядно свидетельствуют многочисленные курганы скифской знати того периода, сосредоточенные вблизи выросших в степи укрепленных городков. В этот период скифы претендуют на контроль торговых путей во всем Причерноморье. Известно, что городу Византию, препятствовавшему скифской торговле, Атей отправил угрожающее письмо: «Не вредите моим доходам, чтобы мои кобылицы не пили вашей воды».
Дальнейшему росту скифского влияния на Причерноморские племена и царства стал активно мешать македонский царь Филипп50, который подчинил своей власти не только Балканы, но и Пелопоннес. В 342 году до нашей эры македонцы вторглись во Фракию, фракийский царь Керсоблепт51, скифский вассал, низвергнут и фракийцы вынуждены платить дань Филиппу. В ответ Атей собирает войска и ведет их на юг, против вероломного соседа. Битва состоялась в 339 году до нашей эры у берегов Дуная. Несмотря на численное превосходство скифы были побеждены хитростью Филиппа. Атей, которому было тогда 90 лет, пал в этой битве. Победителю достался весь обоз скифского войска включая женщин и детей, но на обратном пути македонское войско попало в засаду, устроенную фракийцами-трибаллами и пленники обрели свободу. Кто наследовал Атею — источники не сообщают.
Конечно, со смертью Атея скифский мир не погиб. Более того, в 331 году до нашей эры в скифских степях бесславно канула в Лету тридцатитысячная македонская армия под предводительством фракиского наместника Зопириона. Дальнейшее противостояние скифов и Александра III52, ставшего македенским царем после смерти Филиппа, было продолжено в среднеазиатских степях, где непобедимый полководец потратил три года (с 331 по 327 год до нашей эры) для покорения тех сако-масагетских племен, которые в VI веке до нашей эры вошли в состав державы Ахеменидов. Известно имя вождя саков — Спитамена, который три года вел партизанскую войну с македонянами. С большим трудом, во многом благодаря крайней жестокости которую македонцы проявили при занятии сырдарьинских городов «всех мужчин перебили, женщин, детей и прочую добычу забрали» [Арриан Флавий], им удалось дойти до границы Скифии, проходившей по Сырдарье. Но попытка вторжения в казахстанские степи чуть не стоила Александру жизни. Скифы применили опробованную еще на Дарии тактику выжженной земли и партизанских вылазок, в итоге македонцы вынуждены были вернуться под защиту своих крепостей, а сам Александр в этом походе был то ли ранен, то ли подхватил какую-то инфекцию.
И хотя в скифо-македонском противостоянии победитель так и не определился, но македоняне остановили скифскую экспансию на запад, и с момента гибели Атея в битве на Дунае принято отсчитывать начало конца скифской империи.
Заканчивая главу о расцвете скифского владычества в Степи, хочется заметить, что культура и искусство номадов скифской эпохи вобрав в себя элементы эллинской, персидской и чжоуской культурных традиций, сохранили свою самобытность, а по изяществу оружия и ювелирных украшений порой превосходили земледельческие цивилизации того времени (рис. 18). В скифском инвентаре нет почти ни одного предмета, независимо от его утилитарного назначения, чтобы он не был в той или иной мере украшен. Знакомы они были и с музыкой. «При раскопках II Пазырыкского кургана найдены музыкальные инструменты двух типов — ударный и струнный. Первый из них односторонний барабан небольших размеров, бокаловидной формы, удобной для держания в руке. Резонансный корпус струнного инструмента выдолблен из цельного куска дерева с мембраной-декой, выделанной из тонкой кожи. Его многострунность, равно как тщательность и изящество в отделке, указывает на высокую степень музыкальной культуры создавшего его народа» [Руденко С. И.].
Закат
«Вплоть до III в. до н.э. скифский мир простирался от Дуная до Китая, на западе которого существовала мощная держава Атея, на востоке юэчжи господствовали над хуннами» [Скрипкин А. С.]. Для их оседлых соседей это была эпоха, метко и образно названная китайскими историографами периодом «Борющихся царств» (Чжань-гуо). На Великой китайской равнине между удельными князьями с переменным успехом шла борьба за наследие Чжоуской империи. От двухсот государственных образований осталось менее тридцати, среди которых выделяются семь сильнейших — Цинь, Янь, Чу, Вэй, Чжао, Хань и Ци. На Ближнем Востоке и в Центральной Азии аналогичная борьба развернулось за достояние Персидской империи, основанной Ахеминидом Курушем (558—530 гг. до н.э.) и распавшейся из-за междоусобиц наследников Александра III Македонского. В Европе, на Балканах и Апеннинах, тоже шла война за гегемонию среди местных племен, с той лишь разницей, что вместо наследных царей и князей, здесь часто выступали избранные архонты и консулы. Во многих европейских и ближневосточных междоусобицах скифы принимали деятельное участие. Но что интересно, при этом границы Степной империи на протяжении всего этого периода оставались практически неизменными. Даже неоправданно воспетому эллинами «покорителю ойкумены» Александру Великому, не удалось расширить на север границы земледельческой цивилизации.
Хоть и принято считать, что закат Скифского царства начался после «ряда сокрушительных поражений от фракийцев и галатов» IV веке до Рождества, но археологические данные и дошедшие до нас документальные свидетельства говорят о том, что и через сто лет после гибели Атея многие причерноморские города оставались данниками скифов. Так что, не внешние враги положили конец скифскому владычеству. Предел власти Грифона положили такие же номады, сохранившие верность древним кочевым обычаям.
В начале 8 века до нашей эры скифы пришли в киммерийские земли как ревнители обычаев кочевых предков, но скоро и сами впали в «грех эллинизма», превратив имперскую конфедерацию кочевников в классическую наследственную монархию с правящей аристократией, с центрами городского типа. Да и сама скифская аристократия попала под «растлевающее» влияние эллинской культуры. Вспомнить хотя бы о Анахарсисе или о Скиле, которые «не только придерживались эллинских обычаев, но даже совершали жертвоприношения по обрядам эллинов». И хотя Скилу его любовь к Вакху стоила не только трона, но и головы, у него сыскалось множество последователей. В последующем «случаи измены представителей скифской элиты своему народу становились все более частыми… „Загнивать“-то приятно!» [Васильева Н. И.].
Вызывающая роскошь царских родов на фоне полунищенского существования остальных номадов, естественно порождала оппозицию. На востоке во главе оппозиционных племен стояли аримаспы — куны — наследники карасукской культуры. На западе в качестве лидеров оппозиции постепенно выделись близкородственные скифам племена, обитавшие на Кубани и в Поволжье. Эти кочевники вошли в европейские исторические хроники под именем савроматов — сарматов. По-тюркски «сарма» — вьючный мешок из телячьей шкуры,"-т» — аффикс обладания [Закиев М.]. Очевидно, что свое прозвище «мешочники» они получили от эллинизированных соседей за своеобразный способ перевозки домашнего скарба, явно не подразумевающий больших богатств.
Что касается более раннего их прозвания — «савроматы» (оставленного Закиевым без перевода), то, как и в случае со скифами, есть смысл поискать в современном русском языке, который вобрал в себя немало тюркизмов и, похоже, сохранил некоторые отголоски той эпохи. Согласно словарю Даля «Савры м. мн. сиб. тебеньки седельные, кожаные подколенники у седла» — похоже отголосок «сармы», только скифы переиначили название народа, а славяне — приседельных мешков. А «саврасый», согласно Ушакову, значит «светлогнедой с желтизной, с черными гривой и хвостом (о масти лошадей)». Слово явно заимствованное, очень уж приметной окраски были савроматские лошади. Похоже, первоначальное прозвание «савромат» означало «владелец саврасых лошадей». Об этом же говорят нам и китайские хроники. Вплоть до времен Танской династии (VI век) в Поднебесной знали о живущем далеко на северо-западе племени конезаводчиков, разводивших пегих — саврасых лошадей. В «Описание мира годов правления Тайпин» (Тайпинхуаньюйцзи) говорится: «Бома (пестрая лошадь) находятся на север от цзйегу (хягасов). Их страна близка к Северному морю, отстоит от [китайской столицы] Чанъань на 14 000 ли (7 000 км)…Отборного войска 30 000 человек, лошадей 300 000 голов… Лошади масти одинаковой — пестрые (И. Б.: — саврасые). Поэтому так и называют [этот народ]» [Кюнер И. В.].
Там же находим и описание быта савроматов. «Страна обычно жестоко холодная, каждую зиму скопляется снег… С помощью лошадей и людей пашут плугом, сеют пять хлебов, любят ловить рыбу и охотиться, ловят рыбу, оленей, выдр, соболей и пр. Мясо употребляют в пищу, из шкур делают одежду… Кочуют. Чтобы сделать дом, связывают деревья, делают колодезный сруб, кроют берестою. Земляные кровати, травяные тюфяки, [к этому] добавляют войлок и так спят. Когда трава кончается, то передвигаются, не имея определенного места» [Кюнер И. В.]. Это описание отстоит на добрую тысячу лет от эпохи, когда в эллинских хрониках, с легкой руки «развращенной» скифской элиты, видимо по созвучию, самоназвание верного традициям предков народа «савро-ма-т» превратилось в презрительную кличку «сарма-т».
Не относящийся к делу, но не безынтересный факт: Кюнер упоминает еще одно название этих племен — «Э-ло-чжи». Мне, к сожалению, не удалось найти иероглифическое написание этого слова, поэтому не могу уверено утверждать о синонимичности наименований, но факт остается фактом — слово «Россия» на хань (государственный язык КНР) звучит как «Э-ло-сы», смысловому переводу данный набор иероглифов не поддается.
Но оставим пока лингвистические изыскания и вернемся к истории.
В археологии сарматы известны под именем Прохоровской культуры. Исследования показывают, что «материальная культура сарматских племен имела довольно низкий уровень своего развития. По сравнению со скифскими племенами, кочевники-сарматы на основной территории своего распространения (в частности, в Поволжье) имели культуру, которую можно охарактеризовать как достаточно безликую: невыразительна ее керамика, сделанная от руки и довольно однообразная по форме, сравнительно беден и весь другой инвентарь» [Абрамова М. П.].
Вплоть до IV века до нашей эры савроматы были мирными подданными царских скифов, савроматские отряды часто состояли на службе в войске и при дворе скифского царя. Но к концу III века до Рождества многовековая дружба родственных народов сменилась откровенной враждой. Другими словами оппозиция «вышла из тени» и бросила вызов безраздельному владычеству царских скифов в европейских степях (в те времена границей между Европой и Азией считался Танаис-Дон). Но мы знаем, что причерноморская Скифия лишь часть империи, центр которой по-прежнему лежит в Алтайских горах. Так, что усиление влияния савроматов — прямое свидетельство ослабления центральной власти.
Обратим свои взоры на восток и попробуем разобраться, что же привело к ослаблению, а затем и падению скифского владычества в Степи.
Я уже упоминал, о том, что совместными усилиями скифов-юэчжей и циньцев племена кунов, сохранившее верность дому Лань и обычаям предков, были изгнаны с плато Ордос. Это пустынное плато было для них коренным юртом — сакральным местом, отсюда их предки столетия назад предприняли успешный поход на Алтай. Это сильно озлобило «потомков Оленя». Наблюдательные китайцы, очевидно не без сарказма, отметили данный факт, изменив их наименование на «Злой невольник» (сюн-ну). Напомню, что раньше они их именовали просто бородатыми невольниками (ху-ну), что синонимично понятию «варвар».
Долгие годы куны (пока продолжу называть их прежним термином, чтобы не вносить путаницы), могли вымещать свою ненависть только разоряя скифские курганы. Плохо организованные и слабо вооруженные они не могли тягаться с военной мощью соседних империй. Более того, их притесняли даже их бывшие подданные, известные по китайским летописям как восточные варвары (дун-ху) — протоманьчжурские племена. Примерный расклад сил в Азии четвертого века до христианской эры отражено на карте (рис. 19).
Рисунок 19. Евразия в IV веке до н. э.
Зная непримиримую вражду кунов с княжеством Цинь, и опасаясь все возрастающего влияния «циньского варвара», чжаоские княжества привлекли их на свою сторону. «На седьмом году (318 г до н.э.) войска княжеств Хань, Чжао, Вэй, Янь и Ци, ведя за собой отряды сюнну, совместно напали на Цинь» [Сыма Цянь]. Поход был крайне неудачным для коалиции, «Цинь выслало против них военачальника — шучжана Цзи, который дал бой у Сююя. [Цзи] взял в плен военачальника Шэнь Чая, нанес Поражение чжаоскому княжичу Кэ и ханьскому наследнику Хуаню и убил восемьдесят две тысячи человек» [там же]. Скупые строки летописи свидетельствуют, как минимум о двух, значимых для нашего исследования событиях. Во-первых, кунские племена в тот период были достаточно серьезным «игроком» на политической карте, чтобы быть упомянуты в качестве союзников чжоуских княжеств, причем замечу, это хорошо организованные союзники, образующие самостоятельные воинские подразделения. Во-вторых, учитывая добрососедские отношения между царскими скифами — юэчжами и княжеством Цинь, выступление кунов на стороне их противников — практически равно объявлению своей независимости от скифской империи. И здесь оппозиция перешла в фазу вооруженного противостояния.
Возможно, не отвернись удача от полководца Шэнь Чая и история скифского владычества была бы на сотню с лишним лет короче. Но случилось то, что случилось. На 111 лет на востоке Евразии установилась власть дружественных царским скифам циньских князей, а обманутые в своих ожиданиях куны стали тревожить границы как Циньского княжества, так и своих вчерашних союзников, вынудив их к строительству мощных оборонительных сооружений — прообраза Великой китайской стены. Борьба видимо шла с переменным успехом вплоть до 214 года, когда войска Ин Чжэна53 — первого реально правившего императора Поднебесной, достойного потомка жунских варваров, вошедшего в историю как «Основатель династии Цинь» (Цинь Шихуан), нанесли кунам сокрушительное поражение и прогнали их еще дальше на север в монгольские степи.
Интересный факт. Прейдя к власти Ин Чжэн унифицировал письменность, систему мер, административное устройство Срединного царства…., а заодно «изменил наименование простого народа, назвав его цяньшоу — „черноголовые“» [Кюнер И. В.]. До этого в княжестве Цинь граждан именовали «бай3син», что принято переводить как «сто семей». В начале правления династии Сун был записан рифмованный список китайских фамилий «Байцзясин» (Фамилии ста семей), который служил учебным текстом для заучивания иероглифов наизусть. Но вот что интересно — вначале список состоял из 411 фамилий, затем был дополнен до 504, среди них состоящих из одного иероглифа (традиционных) — 444, из двух, что характерно для «варварских» фамилий — 60. Странно, не так ли? Но эту странность легко объяснить, если в первом иероглифе убрать одну «лишнюю» черту, видимо добавленную поздними переписчиками, записав его как «белый, чистый, безупречный», произношение при этом, практически не меняется — «бай2син», зато меняется смысл: «благородные фамилии». Учитывая, что Чжоусцы, в подавляющем большинстве, мало отличались от современных нам жителей поднебесной, а горные животноводы жуны, создавшие Циньское княжество, изначально были светловолосыми европеоидами, изменение названия простого народа на «черноголовые» было символическим свидетельством признания гражданских прав чжоуских народов, вошедших в состав империи Цинь.
Но вернемся к противостоянию между циньцами и кунами. Ситуация резко изменилась в 210 году в связи со смертью Ин Чжэна. Его терракотовая армия пережила тысячелетия, а вот созданная им империя не продержалась и трех лет. Но куны не стали ждать и этого времени. В год смерти императора, они не встретив сопротивления возвращают себе горы Иньшань и начинают объединение под своей властью восточного крыла древней кочевой «империи». В 205 году куны вступают в ожесточенную войну со скифами за господство над Восточным крылом «империи». А к 177 году им удается вернуть себе Ордос и окончательно изгнать с Алтая династию Грифона.
Похоже, что воспользовавшись ослаблением центральной власти сарматы устроили переворот, так как по эллинским хроникам «сарматский царь Гатал54 завоевал Скифию». Причем произошло это ранее 179 года до нашей эры. Так как, согласно «Истории» Полибия, сарматский царь Гатал упомянут в числе европейских правителей, участвовавших в заключении мирного договора 179 года до нашей эры понтийского царя Фарнака I с рядом азиатских и европейских государств и автономных общин. Но уже через два года после этого Гатал был свергнут, сарматы покорились хунам. Вся власть вновь оказалась в руках рода Лань и их ближайших сподвижников.
Согласно ханьским хроникам, свергнутый род Грифона большей частью покорился победителям, лишь 150 семей бежали через Тибет в Бактрию и Парфию (Дася и Аньси ханьских летописей). Последние два царства были основаны «осевшими на землю» сако-массагетскими племенами, то есть по сути дела скифами. Другая часть скифов (точнее, скифской военно-политической элиты), была вытеснена сарматами на территорию южного Крыма и северного Придунавья, где сохраняла свою самостоятельность до 3 века христианской эры. При этом территории оставшиеся под контролем скифов не были самостоятельными, а входили в общеномадную политическую систему. [Колтухов С. Г.].
С момента своего прихода к власти царские скифы все больше и больше переносили «центр тяжести» кочевой империи на запад, куда их манило богатство ближневосточных, персидских и эллинских владений. При этом они уделяли все меньше и меньше внимания кочевым этносам и особенно своему восточному крылу — толосу, за что в конечном итоге и поплатились. На смену скифской (тохарской, юэчжийской) вновь пришла прототюркская династия Лань.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Номады Великой Степи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
19
российский археолог, заместитель директора Санкт-Петербургского филиала Российского НИИ культурного и природного наследия.
20
Мирфатых Закиевич Закиев — действительный член Академии наук Республики Татарстан, доктор филологических наук, профессор, заведующий отделом лексикологии и диалектологии ИЯЛИ.
21
Геродот Галикарнасский — древнегреческий историк, автор первого полномасштабного исторического трактата — «Истории», прозванный Цицероном «отцом истории».
22
древнегреческий поэт, путешественник и «чудотворец», автор «Арисмапических стихов», легших в основу геродотовской истории об аримаспах.
24
легендарная династия, правившая в древнем Китае, в период с 2070 год до н. э. по 1765 год до н. э., отождествляется с археологической культурой Эрлитоу.
25
первый император династии Цинь, настоящее имя Ин Чжэн, положивший конец многовековой эпохе Воюющих Царств. К 221 г. до н. э. он установил единоличное господство на всей территории Внутреннего Китая и вошёл в историю как правитель первого централизованного китайского государства.
29
наместник ассирийской пров. Бит-Кари, поднявший около 672 до н. э. восстание против Ассирии, преведшие к созданию самостоятельного мидийского царства.
37
он же Кир II Великий — персидский царь, основатель династии Ахеменидов, правил в 559 — 530 годах до н. э.
