Колкая малина. Книга третья

Валерий Николаевич Горелов, 2023

Автор предлагает читателю совершить увлекательное путешествие в глубины души и понять, что для человека важнее всего. Может деньги или популярность? А может, первая, несмелая, детская любовь? Или воспоминания о юности? Сотни жизненных историй и нравственных выборов предстают перед нами в стихотворной форме. А что выберете вы?

Часть II. Умеют

Умеют

Она занималась пилатесом,

Подтягивая попку к форме абрикоса,

Была рядом с пятизвёздным статусом

И пила коктейли из молока кокоса.

А беби-бой крутился у шеста,

Он в «коблах» золотых танцевал стриптиз,

А попка у него, как персик, налита

И трепетно готова на любой каприз.

Когда они вдвоём на пляже раздевались,

И в одной вазе были персик с абрикосом,

Все вокруг слюнями обливались —

Такие фрукты пользовались спросом.

В сторонке нервно курят звёзды Голливуда,

И разогнали всех танцовщиц в Мулен Руже:

Ни у кого не получалась такая амплитуда,

В сравнении с ними все казались неуклюжи.

У неё были свои щедрые клиенты,

А у него — свои богатенькие «папики»,

И всюду комплименты и презенты

И по следам бегущие фанатики.

А вокруг друг другу говорят,

Что такие просто жить умеют.

А те, что отвернулись и молчат,

Отчего-то словно школьники краснеют.

Ешь

«Ты — то, что ты ешь» выдал Гиппократ.

Лекарь и философ ясно возвестил,

В чём живёт живое, а в чём уживается яд,

Но почему-то главное он скрыл.

И под влиянием этой доктрины

И с пристальным коммерческим вниманием

Мы сами на себя расставили капканы

И гордо хвалимся хорошим воспитанием.

Одни сеют, жнут и выпекают,

И урожай в смирении ждут,

А есть, которые крадут и убивают,

Но те и те плоды домой несут.

Кому-то всё равно, кто и где кричит

И на какие деньги еды накупили.

Их голод очень страшит,

И глубоко плевать, чем накормили.

Если грязными деньгами расплатишься,

То там, что не доешь, что переешь,

Всё равно никуда не спрячешься

И будешь «тем, что ты ешь».

А если вдруг решили малыша родить

И хотите, чтобы Бог ему воздал,

Решите для себя, с чего он начнёт жить,

И помните, что древний грек недосказал.

Голод

Он туда заплыл в партийных списках,

Запутав всех слащавыми речами,

Но, показав себя в подлогах и приписках,

Был востребован всеми сторонами.

А когда-то был завскладом в магазине,

Считал печеньки и, что льётся,

брался разбавлять,

И вот в избранники пролез на вазелине,

Чтобы интересы граждан защищать.

Он был хитёр и очень изворотлив,

В любых одеждах себя чувствовал уверенно.

В быту развратен, а в делах расчётлив,

И вокруг себя гадил преднамеренно.

Он ловко чем угодно торговал,

И у него все получалось «в аккурат»,

Когда по-мелкому с бюджета воровал.

Вот таким был наш районный депутат.

Ему нравилось мандатом щеголять,

Где что-то можно отхватить по дешевизне,

Но струхнула старая цыганка погадать,

Что-то усмотрев в линии той жизни.

У нас беда случилась в зоопарке,

Из вольера тигр голодный убежал,

А там наш депутат гулял по контрамарке,

И уссурийский зверь его на части разорвал.

В кино

Она была стройная и милая,

Но в голове её пристроился фигляр.

Она была избыточно игривая,

А он — тот ещё из себя экземпляр.

Она была мечтательной натурой,

А он — неисправимым гордецом.

Для неё питанье было строгой партитурой,

А он пил на завтрак только кофе с коньяком.

У них весной Париж, а летом — Ницца,

Он подносил ей тысячи цветов.

Это вам не в кулаке синица —

Пляжи белоснежные Гавайских островов.

Он одевался только в белый смокинг

И был жилистым, как Жан-Поль Бельмондо.

У неё не очень получался шопинг,

Но очень нравилось французское кино.

Она умела красочно и сочно фантазировать,

А была училкой географии.

И у неё отлично получалось иллюстрировать

Страницы ей же сочинённой биографии.

Мир иллюзий — это тоже мир,

Он, под настроение, тот или иной,

Но там может тоже всё затертое до дыр,

И будет трудно быть самим собой.

В кустах

Они имеют под себя темы и задачи

И тянут их смиренно изо дня на день:

Кому-то в магазине не додали сдачи,

А кого-то запугала собственная тень.

За благо лень и трусость принимая,

Они ладятся всё видеть наизнанку.

А на ночь беспокойно засыпая,

Надеются, что встанут спозаранку.

Кот нассал в соседские ботинки,

И загнуло флюгер на ветру,

На солнце подсыхают щучьи спинки —

С пивом пожевать в самую жару.

Тут никакие перемены не нужны,

У них от непогод и разных смут

Всегда готовы нужные кусты,

Они там что угодно переждут.

Им всё равно, кто прав, а кто не прав,

Важно, чтобы сам был бодрый и здоровый.

У них выверенный временем устав

И ко всему подход морально-образцовый.

В кадке пыльный пожелтевший фикус,

А по носу размазан вазелин,

И такой бывает в жизни прикус,

Когда не хочешь жить как гражданин.

Водка

Спорили Стандарт с Оригиналом,

Кто из них помягче и сытнее,

Кто является классическим лекалом,

И у кого название умнее.

Стандарт сто раз по качеству прошаренный,

И ГОСТы для него — почти закон.

Возится и чешется, как пчёлами нажаленный,

Его будни жмут со всех сторон.

У Оригинала дела тоже не халва.

Потому его зовут Оригинал,

Что он должен быть сегодня лучше, чем вчера,

И он сам теперь от этого страдал.

Вот так они и говорили про скорбные дела,

И с мыслями, кого в народе предпочтут,

В то же время каждый помнил для себя,

Что где-то рядом есть ещё и Абсолют.

Всё это — напитки на этиловом спирту,

Они в нас сотворяли веселья и печали,

Они под сало, грузди и зернистую икру

Своё очарованье раскрывали.

А кто будет нежелательным продуктом:

Стандарт, Оригинал или Абсолют,

Известно станет только ранним утром,

Кто похмельем не оглушит, того и предпочтут.

Возвращайтесь

Как ещё лечить свои неврозы,

Чем своей утробе угодить?

А попробуйте в крещенские морозы

В лес пойти и птичек покормить.

Все месяцы на Родине холодные,

Вы валяетесь на тайских берегах.

Там вокруг булки загорелые и сдобные,

Да вы уже и сами не совсем в трусах.

Песчаную блоху и черное яйцо,

А под них — соусы, заправки и трава.

К этому подмажут птичье дерьмо

И прямо на тележке доставят до тебя.

Никуда не спрячешься от местных колоритов:

Когда коктейли набуторят из жёлтых ананасов,

Будет шоу из местных трансвеститов

Для наехавших голодных пидорасов.

Марево ночное ползёт по океану,

А небо раскаляется от грохота и света.

Всё, что дышит, погружается в нирвану

Под бесконечный, дикий вой кордебалета.

Возвращайтесь по своим дворам,

Братики родные и милые сестрички.

Вас тут всех узнают по следам,

И уже заждались замёрзшие синички.

«Вот-Вот»

Мы поступать пытаемся чего-то относительно,

И не будем делать, как делают они:

Для них, возможно, это позволительно,

А для нас — «Ни-ни».

У них всегда хорошие дела,

А нам плохая карта выпала вчерась,

И пришли лихие времена.

А вот у них всегда «Вась-вась».

Они плели узоры в Куршевеле,

А наших загоняли под суды.

Они поддакивать и гнуться не хотели,

А у тех везде «Туды-сюды».

Кому достались мухи в сортирах пересыльных,

А им на Пальма-де-Майорке ласковый прибой,

И кофе на верандах в имениях фамильных,

Где ничего не ведают, что значит «Ой-ёй-ёй».

Оказалось, что немногие поняли,

Какой был сделан выбор в романе «Идиот»,

Где за что превозносили, за то и угнетали,

А вдруг чего не ждёшь — оно уже «Вот-вот».

А для «Ни-ни», «Вась-вась»,

«Туды-сюды» и «Ой-ёй-ёй»

«Вот-вот» песню заунывную споют,

И не будет больше ласковым прибой,

И лакеи кофе мимо пронесут.

Выбор

У музыкантов уличных руки всегда заняты,

И потому им медяки кидают в шляпу.

Они тут сами по себе, никем не наняты,

И работают с душой за свою зарплату.

Конец ознакомительного фрагмента.