Я выбираю…любовь!

Ольга Владимировна Яворская, 2021

Первая часть книги повествует о разных судьбах женщин-врачей, выбравших тяжелую специальность – хирургия, готовых исполнять ответственно не только свой профессиональный долг, но и дарить окружающим людям любовь и радость. Героини драм Юлия и Ольга, каждая по-своему, жертвенностью, терпением и верой в Бога доказывают, что в нашей жизни нет ничего невозможного. И что только любовь может совершать необыкновенные чудеса! В водовороте жизненной суеты всегда можно найти свою светлую дорогу, и с Божией помощью суметь не свернуть с нее… Для широкого круга читателей.

Я выбираю… любовь!

Ты оглянулась по сторонам,

В надежде увидеть знакомые лица.

Металась по разным углам,

Пытаясь выбежать из зверинца.

Молилась… Солила лицо слезами.

Падала… Вновь поднималась.

Вместе со мной или порознь,

Но, поверь, твоя боль оправдалась…

Всеволод Яворский

— Не надо ему звонить, Рома! Уже третий час ночи. Ты пьян. Не будоражь его! Ситуация не стоит выеденного яйца. Все завтра. Завтра! — Ольга потянулась к мужу и поцеловала в щеку, отодвигая телефон от его уха.

И тут внезапно почувствовала удар в грудь, потом в живот. Она не понимала, что это! И вдруг, увидела перекосившееся лицо мужа и занесенный кулак над ее лицом. «Этого не может быть!» — пронеслось в голове. — «Он не может!» Она инстинктивно увернулась, удар прошел мимо.

— Не лезь под руку!!! Сколько раз я говорил тебе!!! — пьяным голосом заорал муж.

Она почувствовала его руки на своей шее. Он тряс ее изо всех сил, ударяя головой о бетонную стену, но боли она не чувствовала. Ольга не понимала происходящего с ней, но его злобно-перекошенное лицо и удары возвращали ее в реальность. Она схватилась за его рубашку и с силой рванула на себя, почувствовала толчок и еще удар. А потом он бил ногами наотмашь куда придется. А она? Она уже была на полу вместе с клочком его рубахи. Быстро вскочив, до конца не осознавая происходящее, она инстинктивно влепила кулаком ему в челюсть.

Какая-то неудержимая ярость накатилась на нее — перед ней был враг, пытающийся ее унизить, уничтожить! Держи! Еще удар в его сторону! Он опустил руки, встряхнулся. Она должна остановить драку! Но в голове уже назойливо билась мысль — ЭТО произошло с ней! То, чего она опасалась больше всего в этой жизни, произошло с ней! Это… конец!

Только тут она услышала голос сына. Ольга бросила на пол клок рубахи, и первая вышла из комнаты. На нее смотрели два ошеломленных глаза ее восьмилетнего ребенка. Стыд, позор, унижение, ярость — все перемешалось воедино.

— Пошел вон, — обернувшись, глухо произнесла она. — Ты мне больше никто!

Она обессиленно села на стул и уставилась в поверхность стола. Сын подбежал к ней и обнял, спрятав голову в плечо. Тело его вздрагивало от рыданий.

Она гладила его по голове и машинально шептала:

— Тихо, тихо… Все хорошо… Все хорошо, Мишка… Мы с тобой сильные… Мы справимся…Тихо, тихо…

Роман, шатаясь, вышел из комнаты и встал перед ней на колени:

— Не зн-а-аю, как это по-о-лучи-и-лось. Про-о-с-сти меня. Это вс-е-е вод-ка…

— Пошел вон, — прошипела Ольга. — Я не хочу тебя видеть!

— Сын-о-очек, ид-д-и ко мне, — потянулся он к сыну. — Я не хо-о-тел… Прост-ти-ите меня.

— Я ненавижу тебя! — в голос зарыдал Мишка. — Я ненавижу тебя… Я не хочу такого отца, как ты!

Ольга крепко прижала сына к себе:

— Тихо, тихо… Все хорошо… Тихо, тихо.., — повторяла она, как заколдованная.

Она услышала, как захлопнулась входная дверь. В голове пронеслась мысль:

«Он же пьяный. Может вернуть, дождаться утра? Нет… Ничего не хочу. Мне все равно…»

****

«Я не узнаю себя!!! Столько лет жить и прощать ложь, подлость, предательство…» — Ольга натянула одеяло к подбородку. Четвертый час ночи. — «Да уж… Хорошо отметили мой день рождения. Запомню на всю жизнь. Хоть гостей успели проводить…». Миша сопел рядом, изредка вздрагивая во сне. «Жаль, что ребенок стал свидетелем. Как уберечь его?».

В душе пустота. Никакого страха, отчаяния, даже присутствия боли… Только пустота… Воспоминания нахлынули, перегоняя друг друга. Все к этому и шло… Почему? Да потому что все прощалось…. Все! Она так всегда и думала и настраивала себя, что простит ему все! Потому что настоящая любовь всегда готова прощать… А она всегда любила настоящее и любила правду. Вот он этой правдой ее и кормил. Горькой, не вкусной, застревающей в глотке, отравляющей все тело… Но это же была правда! А правда дороже всех отношений на свете! Так любила повторять она. Дура! Набитая дура… Да… теперь набитая!

Все их ссоры и конфликты скрывались от ребенка, обволакиваясь недельными молчаниями. Ольга избегала мужа, избегала общения, встреч, совместных мероприятий. Она пряталась от него в свою скорлупу и не выходила из нее месяцами. Почему? Она уже не один раз задавала себе этот вопрос и всегда боялась ответа на него…

Боялась прежде всего себя… В юности была беспощадна к предателям. Однокурсники так и звали ее — большевичка! А потом, придя к Богу, не захотела быть беспощадной… Ломала себя изо всех сил… Господь призывал к всепрощению и смирению. Ольга поверила Ему. И это было ее смирение… Ее подвиг победить себя. Так думала она…

«А может, все не так, как я себе представляю? Может, все по-другому? Может, есть то, чего я не вижу, не чувствую? Зануда, синий чулок! Поди проживи с ней хоть немного! А он терпит ее, он по — своему, но терпит. Просто он другой. Он не может быть таким, как я. Он не умеет жертвовать, терпеть, принимать огонь на себя. Это ты его сама выбрала тогда… Но!.. Я выбирала другого. Он тогда был другим! Не было его фирмы, денег, подчиненных. Не было ничего… Только я и он. И еще целая куча «доброжелателей», которые были против нас, которых мы вместе отодвинули от себя. Вместе! Тогда мы были вдвоем круглосуточно. Мы не видели препятствий, и я точно знала, что он не видел их тоже! Разница в возрасте… Оля старше на три года — вот что смущало окружающих, близких и далеких. Она постареет раньше, чем он. И что тогда? Он все равно уйдет от нее! Этому браку не жить! И что получилось на самом деле? Он смеялся над ними и обнимал горячо, страстно, всегда повторяя одно и то же: они все дураки, я чувствую, я знаю — ты моя судьба, ты моя любовь, ты моя единственная! И она верила, потому что это были не просто слова — это была их жизнь, и тогда она чувствовала его плечо. И тогда она уже хотела быть полезной для него и сделать все, что в ее силах — показать им всем, что среди них только он один ЛЕВ — «царь зверей». А кто не поверит — усилить доказательства! Чем? Да, только одним — ЛЮБОВЬЮ!»

А что потом?.. Потом рождение Мишки, работа в больнице и полная отдача этой работе. Потому что она врач! И не может иначе! Только внимания мужу стало меньше… И это его задело… Ох как задело! А еще ее успехи в карьере!

И начало бесконечных беспрерывных упреков и недовольства:

— Ты о своей семье больше думай! Без тебя справятся! Пропадаешь целыми днями, да еще и в выходные тебя нет!

— Тебе то я зачем? Говорить нам уже не о чем! Достижения мои тебя раздражают. Сесть и слушать рассказы про твои магазины? — огрызалась Ольга.

— Да! Сесть и слушать! Про магазины, про друзей, про что угодно, но в семье!

— Но когда я сидела и слушала, тебя это тоже не устраивало. Ты бежал от меня в свой бизнес. Со мной тебе было скучно!

— Когда это было! Вспомнила!

— Ром, ты же видишь, что весь дом на мне! Я справляюсь, но мне трудно! Почему тебя никогда нет рядом, когда мне плохо? Почему ты всегда находишь причину для ссоры? Это ведь не мужское занятие! У меня создается впечатление, что то, что ты говоришь мне — это должно быть моим текстом. Женщина в семье я! Стань же ты, наконец, защитой и крепостью для меня!

— От кого тебя защищать? Ты же как танк! Сама кого хочешь защитишь. С тобой чувствуешь себя как на передовой. И причем ты одна везде и со всех флангов, и у тебя всегда наступление! — он перешел на крик. — Я сам устал от тебя и твоей работы! Надо что-то решать! — Резко отодвинув стул, он уходил, громко хлопая дверью.

Оля вздохнула: «Вот так проходила моя жизнь… Разве я этого хотела? Но работа не мешала ей успевать справляться с домом и уделять время ребенку. Это была единственная отдушина для нее. У него были свои радости. Быт не интересовал его, с маленьким ребенком было скучно; а вот бесконечные презентации и встречи с друзьями украшали и радовали его жизнь, но отравляли Ольгину. Поэтому то всегда она и оставалась одна. Ему была не интересна ее медицина, не интересны ее успехи в ней, а ее перестали интересовать бесконечные попытки заработать много денег, чтобы расширить и приумножить бизнес. Может, они и были эти деньги, потому что все приумножалось. Но ее, как жену никто не баловал. Все свои скромные желания — только на свою маленькую врачебную зарплату. Таков был вердикт мужа…».

Она откинула одеяло и вышла на лоджию. Пятый этаж. Небо прямо над головой. Ольга посмотрела на небо: «Раннее утро, и уже совсем светло… Птицы. Как много птиц! Права была Наташа Ростова. Вот бы и мне так же! И куда-нибудь далеко — далеко в лес, где никого нет, в избушку…Что делать, Отец Небесный? Что мне делать? Как это остановить?.. Матушка, Пресвятая Богородица, пожалуйста, подскажи, как выбраться из этого хаоса?».

Ольга с мольбой смотрела в небо и просила, просила, просила, молила, молила, молила… Слезы лились по щекам ручьем, капая крупными каплями с подбородка на грудь. Вытирая ладонями лицо, она медленно поплелась в душ.

Прохладная вода освежала, приводила в чувство, но, вот только тут почувствовалась невыносимая тяжесть на душе и во всем теле, как будто сверху придавила чугунная плита. Тяжесть сковала дыхание, сердце стучало, как молот. Она отодвинула штору в ванной и увидела свое отражение в зеркале.

— О, Боже! — вскрикнула Ольга, закрыв рот ладонью. Красно — синие гематомы покрывали все тело — грудь, ноги, плечи. Это были настоящие синячищи, сливающиеся воедино, как в учебниках по травматологии. Она набрала полные легкие воздуха и, не выдыхая, медленно повернулась к зеркалу спиной. Весь левый бок и половина спины были красно — синего цвета.

Закутавшись в полотенце, Ольга села на край ванны. Мысли спутались: «Так… Так… Так… Не торопись… Успокойся… Все хорошо… Все хорошо… Да куда уж лучше! Скажем так — хорошо, но не очень! Первое… Что у нас будет первое?» — она заставляла работать свой мозг рационально, без эмоций, как это делала всегда, когда не знала, что нужно делать. — «Первое… Поднять Мишу и собрать в школу… Да… Правильно! Дальше… Что дальше? Дальше искать квартиру… Надо уезжать… Сам он не уйдет… Позвонить Ирине Петровне, открыть больничный. Куда я такая? Ох…». — Ольга закрыла лицо руками. Тяжесть сковала все тело, — «А может посадить его?» — промелькнуло в голове, — ««Снять» у Димки побои. Он ведь судебный медэксперт. Написать заявление в полицию. И дать ход делу… О, вот как можно сделать! И буду права… Буду права перед людьми!.. А перед Богом?… Нужно подумать… Я не думаю, что Господу угодны избитые женщины… Господи, подскажи мне, что будет лучше для моей семьи! Хочу ли я для него наказания? Да, хочу! Но хочу, чтобы оно было не от меня… И что опять я буду его прощать?» — нахмурив брови, Ольга тяжело подошла к большому окну ванной комнаты и посмотрела на небо. — «Господи! Я буду его прощать?».

Она закрыла глаза и прислушалась к сердцу. Сердце молотом отсчитывало удары. — «Или я присоединюсь к армии побитых жен, которые терпят насилие в семье? Ведь, как говорят, одного раза не бывает…»

— Мам, мам, ты где? — услышала она тревожный голос сына.

— Сейчас иду. Я в ванной, — как можно бодрее ответила Ольга.

— Ты как? — спросил Миша, обнимая ее и заглядывая в глаза.

— Все хорошо, сыночек. Все хорошо, — успокоила она его. — Надо собираться в школу. Ты умывайся, а я пойду приготовлю завтрак.

— Мамуль, папа дома? — настороженно спросил сын.

— Нет. Его нет.

— Давай я не пойду сегодня в школу. Он приедет, а ты будешь одна. А так нас двое, — прижался он к ней.

— Защитник ты мой милый, — Ольга погладила Мишу по голове. — Мишенька мой ненаглядный… Ты не против, если мы на время уедем жить в другое место?

— Конечно, не против. А куда? — глаза его загорелись.

— Я сейчас тебя провожу. Позвоню риелторам и найду квартиру. Потом зайду за тобой в школу.

— Ладно. Согласен, — обрадовался сын.

— Ну, вот и славно. Давай собираться, — поцеловала она его.

****

— Оль, даже страшно спросить. Ты что, с дуба упала вместе с дубом? — спросил Димка, вернее, уже давно Дмитрий Николаевич, главный судебный медицинский эксперт, ее однокурсник, с которым нога в ногу пройдено шесть лет мединститута.

— Дим, решила ни от кого не скрывать. Это руки мужа… И ноги тоже, — добавила она, подняв голову и глядя прямо в глаза однокурснику. — Я вчера вступила в армию женщин, терпящих домашнее насилие. Вернее, я давно вступила… Только вот вчера перескочила на другой уровень.

Димка обескураженно смотрел на нее. Очки медленно сползали с его вспотевшего носа.

— И что ты намерена делать? — поправил он очки.

— Зафиксировать побои, а дальше как Бог даст.

— Что тебе даст твой Бог? Я здесь такого навидался! — ответил не крещеный Димка. — Никому ничего Он не дал, кроме как по башке! Ладно там кто-то… Но чтобы ты? Ты же сама кого захочешь уложишь! Всегда думал, что ты живешь в шоколаде. Ну, Олечка, от тебя я не ожидал…

— Дим, не бери близко к сердцу. Я уже не тот танк, который давит. Я уже заржавевшая железяка на запасном пути.

— Даю тебе заключение, и ты сразу в ментовку писать заявление. Не посадят, так на всю жизнь запомнит, как руки распускать. А еще хорошо было бы тебе скрыться на некоторое время, и телефончик отключи. Пусть помучается. Готова?

— Дмитрий Николаевич, ты прям в воду «глядетель», — впервые улыбнулась Ольга. — Уже позвонила в риелторскую контору. Говорят, что будут искать.

— И пока найдут…? Давай пойдем другим путем. Помнишь Лебедевых из пятнадцатой группы?

— Не-е очень.

— Ну, толстенькие такие, первыми поженились на курсе. Ты же их поздравляла в актовом зале.

— Да, точно. Помню. И что?

— Они по договору на Камчатке работают уже полгода. Деньги как бы зарабатывают. А ключи от их квартиры нам с Ленкой отдали цветочки поливать. Квартира хорошая, двухкомнатная. Возражать они не будут. Смотри, как это делается!

Дмитрий набрал номер телефона и засмеялся в трубку:

— Привет… Удобно?.. Мы тут с Пучковой сидим. Вас вспомнили… Да… Все путем. Только не тем путем… Пучкову пустите в вашу квартиру цветы поливать, а то мы приустали с Ленкой?… Да… Да… Сейчас даю. На, поговори с ними, — протянул он Ольге трубку.

— Алло, — сказала Ольга. — Да, здравствуйте. Сколько зим, сколько лет… Как вас занесло туда? Вьюгой?.. Молодцы, ребята! Смелые вы!.. Да, куда там!.. Мы здесь осели… Хотя… — Ольга посмотрела на Дмитрия. — Пути Господни неисповедимы. В одну секунду жизнь может измениться… Спасибо! Это просто чудо какое-то! Сейчас всплакну… А вот и нет! Уже научилась плакать… Нет! Все хорошо! Спасибо Богу за все!.. Конечно! Наш девиз остается тем же — все к лучшему… Да… Да… Спасибо, ребята. Очень неожиданно! Вы мне очень помогли… Да… Отдаю… На, тебя, — она протянула трубку Димке.

— Все понял… Хорошо… Обязательно… Хочешь, будет поливать по 100 мл три раза в день, как доктор прописал?.. Ладно, ладно. Шучу Мы ее знаем как супер ответственного товарища… Сейчас отдам… Да… Перезвонит. Пока. Приезжайте уже! Рокфеллерами стали?.. Нет уж! Лучше вы к нам!

Он выключил телефон и с улыбкой посмотрел на Ольгу:

— Ну, как-то так! Вот видишь, как все складывается?

Дима достал связку ключей, отцепил пару и протянул их Ольге. Затем взял листок бумаги и написал адрес и код подъезда:

— Вот! Пользуйтесь!

— Спасибо тебе, Дим, — слезы навернулись на глаза. — С оплатой я договорюсь с ними.

— Не рыдай только! Никогда не видел, как ты плачешь, и, не поверишь, видеть не хочу. Ты сильная! Ты все выдержишь! Оплату они не возьмут, — он пожал плечами, — разве только коммуналку. Только сделай все правильно. Я бы сам ему вломил, но твой Бог, вижу, не разрешит. Поэтому могу предложить только одно — обращайся в любое время… Поняла?

Ольга, сдерживая слезы, закивала головой.

*****

Дом Лебедевых оказался на той же улице, где была их с Ромой квартира. Мало того — в подозрительной близости, всего через три дома. Сначала это обескуражило Ольгу, но потом она нашла немало плюсов в этом. Главное, чтобы Миша не страдал от смены места жительства. И к школе дорога та же, что важно было для нее.

Квартира оказалась чистой и светлой. И цветов на подоконниках по несколько горшков. Скучать не придется.

Осмотревшись, она закрыла квартиру и пошла за вещами на бывшее «поле боя».

Его машина стояла около подъезда. «Значит дома! Ну, готовься! Господи, помоги…»

Переступая порог, Ольга увидела огромный букет белых роз. Роман с виноватым видом вышел навстречу. От него пахло алкоголем. Ольга спокойно посмотрела ему в глаза и молча прошла в спальню.

Комнат в квартире было четыре. Да и квартира сама, как там говорят, на зависть всем: большая гостиная, уютная кухня, просторная прихожая — все для благополучной жизни в достатке! Не было в ней только самого главного — взаимопонимания и, теперь, как уже почувствовала Ольга, — любви. Все было раздавлено эгоизмом и безнаказанностью, а еще… ее глупостью.

— Оль, прости меня! — Роман почесал затылок. — Я не знаю, как оправдать себя. Не знаю, как это получилось… Я же тебя всегда предупреждал — не встревай, не лезь, когда тебя не просят…

Он ходил за ней по квартире, боясь дотронуться до нее. Ольга собирала вещи. «Только самое необходимое, чтобы донести. Хорошо еще, что конец мая. Впереди лето. Не надо паковать теплую одежду… Что он там лепечет?»

–… Ну, ты понимаешь, что перегрузка на работе, много дел. Нервов сколько! А тут еще ты! Я же люблю тебя! Ты знаешь, что я тебя только люблю. Ну, прости меня, идиота… — Рома попытался обнять ее.

Ольга выставила вперед ладонь:

— Стоп! Ты постоянно твердишь о своей любви ко мне… которая, как, видимо, ты считаешь, оправдывает все твои выходки: твои правдивые предательства, честную ложь, неожиданные пренебрежения мной, бесконечные упреки… А вчера? Знаю, что жалость у тебя как качество отсутствует, поэтому я только хочу, чтобы ты был в курсе…

Ольга быстро скинула платье, оставшись в одном белье, и повернулась в разные стороны, показывая красочные кровоподтеки.

Он изменился в лице. Губы его задрожали. В глазах появился страх.

— Ну что? Оценил себя как художника? Нравится? Еще есть желание оправдываться? Так, в качестве информации — это еще и больно. Больно ходить, сидеть, лежать, ну, и ты понял дальше… Теперь мы перескочили с морального уничтожения на другой уровень отношений: бьет — значит любит?

Это уже не про меня, Ром…

Муж стоял неподвижно и, не мигая, со страхом смотрел на нее. Ольга надела платье, застегнула сумку и повернулась к нему:

— А вот теперь главное! Я тебя больше… не люблю — это первое! Мы сейчас поживем отдельно, чтобы прийти в себя и мыслить без эмоций. Это второе! Третье — побои я зафиксировала у судмедэксперта. Пугать тебя не буду, еще не решила, давать ход делу или нет. И еще… по поводу развода… Давай по-хорошему разойдемся, пока не поубивали друг друга? Так как это будет следующий уровень отношений. Пока!

Ольга подняла сумку и направилась к выходу. Роман остался стоять неподвижно.

Оставив вещи в квартире Лебедевых, она ждала своего мальчика около здания школы. Дети стайками вылетали из массивных дверей школы, радуясь солнечному майскому дню и окончанию занятий. Мишка выбежал в сопровождении нескольких мальчишек. Заметив ее, быстро попрощался с друзьями и, размахивая сумкой для сменной обуви, побежал к ней. Оля пошла к нему навстречу, обняла своего любимца и поцеловала в румяные щеки.

— Мамочка, как ты? — сын заглядывал ей в глаза, пытаясь найти отголоски вчерашнего происшествия и хоть чем-то помочь. — Я все уроки думал о тебе… Сегодня секция вольной борьбы. Можно я пропущу? Хочу побыть с тобой.

«Добрая душа, мой мальчик! Хорошо, что у него есть эта черта характера!»

— Ну, давай пропустим! Сейчас пойдем наберем вкусной еды. Закатим пир на весь мир и посмотрим какой — нибудь интересный фильм!

— Ура!!!!!!

В новой квартире Миша освоился очень быстро. Пир действительно удался. Слез не было, сожалений по поводу случившегося тоже. Ольга в мыслях радовалась, что сын не вспоминает минувшую ночь. Но в душе — то она понимала, что им предстоит обсудить эту тему. И надо это сделать так, чтобы не отвратить его от отца. От Миши многое скрывалось. Все ссоры и конфликты, надо отдать должное Роману, проходили в отсутствие ребенка.

Вечером, когда Ольга укладывала сына спать, он не выдержал:

— Мам, как мы будем жить дальше? Ведь все деньги у папы. А у нас ничего нет.

— Сынуль, ты ведь со мной… А со мной не пропадешь. Ты же помнишь, как я жила в детстве? Без отца, с больной мамой, без денег. У нас не было квартиры, а только комната в коммуналке. Зато у меня было два брата, которые в трудные минуты жизни всегда меня поддерживали.

— Дядя Игорь и дядя Вова? — обрадовался Мишка.

— Ну конечно! Я завтра позвоню им. Сегодня не хочется. А жить мы с тобой будем хорошо. Я в этом уверена. Только я тебя попрошу против папы не ожесточаться. Он тебя любит — это я знаю точно! Только по-своему. Ему в детстве тоже ласки мало давали, поэтому он не умеет быть ласковым.

— А чо, уметь надо что ли? — нахмурился сын. — Это не уметь, а чувствовать нужно. Этому не научишься…

— Ты прям как взрослый рассуждаешь, — улыбнулась Ольга, поцеловав разумного сына в носик и перекрестив его. — Прочитал свою вечернюю молитву?

— Угу-у, — сонным голосом отозвался малыш.

— Тогда спи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мамочка…

Ольга включила ночник и, взяв молитвослов, уединилась в другой комнате.

Встав перед Спасителем на колени, она долго с тяжестью в груди смотрела на Его спокойный лик, в мыслях повторяя: «Прости, не оставляй, помоги, научи, вразуми, умудри… Наставь на путь истинный, Отче…».

Затем вместо вечерних молитв открыла покаянные каноны и, уже с первых строк заливаясь слезами, взмолилась о прощении и помощи. Когда дочитывала последнюю молитву Ангелу Хранителю, слез у нее уже не осталось. И Ольга, вдруг, почувствовала, как миллионы мелких теплых мурашек начали щекотать ее ноги, быстро поднимаясь вверх, как множество точечных иголочек нежно покалывали и охватывали ее всю целиком. Она как будто попала в емкость с теплой водой, наполненной мелкими, многочисленными пузырьками воздуха, которые поднимали ее вверх, выталкивая наружу и обволакивая своим теплом, придавая легкость всему телу. И это было наяву!

Ощущение легкости и невесомости охватило ее. И тепло! Вернулось тепло в сердце, выживая из него тяжесть и боль, заполняя все до краев, не оставляя места для пустоты.

Ольга молча смотрела на лик Спасителя и с улыбкой благодарила Его: «Спасибо тебе за заботу, доброту, помощь, вразумление! Не буду я писать заявление на мужа… Пусть все будет в руках твоих, Господи! И конечно, случившееся является поводом для развода. Но я ведь не буду поступать, как другие… Ты говоришь, что претерпевший до конца спасется? Но я так много прощала… Это тоже мой грех. Своим прощением я позволяла ему грешить снова и снова. Научи, как поступить в этом случае… Я рада, что зла на него у меня нет, но есть огромная усталость от него и желание побыть одной. Разреши мне, пожалуйста, побыть одной столько, сколько Ты сам решишь. Спасибо за то, что Ты есть у меня! Без Тебя у меня не было бы ничего! Спасибо тебе, Господи!..»

Вдруг раздался телефонный звонок. Оля встряхнула головой, звонок повторился. На часах два ночи.

«Кому-то плохо. Это пациенты», — промелькнула мысль.

Она быстро нажала на зеленую кнопку:

— Алло, я слушаю! Говорите!

— Говорю, говорю! Пучкова, это ты? — спросил бодрый женский голос.

— Да, я, — опешила Ольга.

— Это Наташа Лебедева. Ты уже в нашей квартире?

— Фу, Наташа, перепугала, — расслабилась Ольга.

— Ага! Тебя напугаешь! Ты прости, знаю, что у вас ночь, но что-то подсказывает, что ты еще не спишь. И кстати! А почему ты не спишь? — засмеялась она.

— С такими, как ты, уснешь! — Ольга улыбнулась задорности однокурсницы. — У вас там день? Развлекаешься?

— Да нет, Оль… Просто хотела поддержать. Не знаю, что у тебя там произошло, но после разговора с тобой и Горбуновым вчера нахлынули воспоминания. Мы с Ленькой полночи говорили.

— Рада за вас.

— Конечно, рада. За нас рада, а сама в областном центре засела. Да, еще и в престижной больнице! Звезды себе на погоны зарабатываешь… Нет, нет не упрекаю. Не подумай. А просто вспомни, как в стройотряде — о чем ты мечтала! Помнишь? Работать на «крайнем Севере» или на «крайнем Юге!» Мы смотрели на тебя как на сумасшедшую! Еще и нас агитировала! Говорила, что работать нужно там, где в тебе очень нуждаются. Помнишь?

Ольга улыбнулась. Конечно, она помнила! Это была ее мечта! Всегда быть на передовой — восстанавливать разрушенную больницу, ездить на вызовы в дальние поселки, лечить больных, лишенных возможности обращения в больницу рядом с домом.

— Так я и говорю, — продолжала Наташа. — Ты хотела на крайний Север, а чем тебе край земли не подходит? У нас здесь все так, как ты хотела. Врачей почти нет, а больных хоть отбавляй!

Ольга закусила губу. Она не ожидала такого поворота.

— Да еще и государственная программа. Врачу выдают миллион рублей для работы в сельской местности. А у нас тут кругом сельская! Оль, короче, я тебя в курс дела посвятила. Все услышала?

— Спасибо тебе, Наташа! Ты просто появилась как из сказки по щучьему веленью.

— Фу.., сравнила! Лучше бы из «Золушки» про фею вспомнила, если, конечно, ты до сих пор мой рассказ как королевский бал воспринимаешь.

— Да, Наташ, так и есть…

— Тогда дополнение как раз к балу — тут у нас икры и рыбы завались. Крабы не деликатес. Но я не заманиваю… Сама решай! Самое главное — про цветы мои не забывай! Сфоткай их, пожалуйста. Пришли полюбоваться.

— Да, конечно! Не переживай!

— Ну, все! Пока. Ленчик привет передает. Спокойной ночи тебе или утра уже.

— Спасибо тебе, Наташка! И Ленчику спасибо! Пока, ребята.

Ольга выключила телефон. Заглянула в комнату сына и подошла к иконе Спасителя. Взяла ее с полки и прижала к груди. Слезы вновь вышли из своих берегов и потекли по привычному за последние сутки маршруту.

«Не буду сдерживать слез… Спасибо тебе, Отец Небесный! Ты настоящий Отец! Ты единственный, кто помогает и направляет меня… Спасибо Тебе!»

****

На табло зажглась надпись: «Пристегните ремни». Миша сидел около окна, рассматривая большие самолеты. Командир корабля уверенным голосом повторял свою приветственную речь, уже на английском языке. Милые девочки стюардессы и пара стюардов стояли в проходах, ожидая окончания речи командира.

— Мам, 12 часов в самолете — это круто! Это же целый день! Мы так долго еще не летали.

— Главное, сынок, чтобы ты не устал. Мне нравится твой настрой в начале полета. Хорошо, если бы он сохранился к его концу, — улыбнулась Ольга.

Она закрыла глаза и прокрутила в голове события минувших дней. Как же все быстро происходит в жизни! Как будто кто-то берет тебя за шиворот и тащит вперед! Причем ноги всегда опаздывают за головой. Голова уже втянута в водоворот событий, и только потом за ней подплетаются ноги.

Несколько дней телефон разрывался от звонков Романа. Пару раз она ему ответила с просьбой пока их не трогать. Мишка тоже разговаривал с отцом, но еще до решения лететь на Камчатку. А решение обдумывалось всего пару дней, а потом выстрелило как из пушки! Сначала к святителю Николаю Чудотворцу в храм, как раз 22 мая — его день! Затем звонок брату Володе, материальная поддержка от него, заказ билетов до Петропавловска-Камчатского, регистрация на рейс онлайн. Заявление на отпуск неожиданно быстро было подписано главным врачом, и сразу отпускные, как сказке!

Вновь посещение своей квартиры… На фоне храпа мужа, доносившегося из гостиной, надо было не забыть все дипломы, сертификаты, свидетельство о рождении и другие документы, мало ли что! Пока собирала нужные вещи для отъезда, осмотрела квартиру. Несколько пустых бутылок из-под водки, грязная посуда, не убранная со стола. «Он хоть на работу ходит? — промелькнуло в голове. — На часах уже полдень…» Собрав дорожную сумку, Ольга заглянула в гостиную. «Храп, оказывается, хороший ориентир… Можно спокойно передвигаться по дому, зная, что спящий занят своим делом и тебе не помешает…» На диване одетым спал Ромка, на полу валялась еще одна бутылка и микрофон от караоке. «Да… Развлечение так себе… Хотя он не изменяет своим привычкам…»

Ольга три раза перекрестила его: «Господи, помоги ему… Прощай, Ромка! Ой, нет! Зачем я так? До свидания… Извини, до суда не доехала… Разведемся позже… Пока!» Она вышла из квартиры, закрыла дверь и прислушалась к своему сердцу. Никакого сожаления, боли, отчаяния, тоски — только желание двигаться вперед, убежать от кошмара настоящей жизни!

«Лебедевы, оказывается, какие молодцы… Никогда не думала, что они сыграют в моей жизни такую ключевую роль… Никогда не дружили, общались мало… А теперь! Не беспокойся — встретим, поселим, познакомим, все выберешь сама! Главное — есть из чего выбирать! Как — то все слишком чудесно складывается! Спасибо тебе, Господи!»

Оказывается, 12 часов полета — это не так и долго, как представляется. На пятом часе нахождения в небе понадобился врач. Громко прозвучало в динамик призывное: «Есть ли врач на борту?» Два раза пришлось оказать медицинскую помощь — одному мужчине с высоким давлением и молодой девушке с пониженным и панической атакой. Ольга чувствовала себя при деле, и было не скучно. Аптечка всегда была при ней — привычка с юности. Зато Мишке в благодарность перепали от стюардов все развлечения — книжка — раскраска, конструктор, настольная игра и еще какая-то разноцветная мелочь, приводящая детей в восторг. Он тут же нашел себе друга на год старше себя, и они весело провели время полета. Посадка, как подобает в сказке, тоже была очень удачной.

Но это все было не счастливым концом! Это было только началом! Началом другой жизни, о которой Ольга, может быть, и мечтала десятилетие назад, и, может быть, даже знала, как в ней будет жить. Но сейчас перед ней только белый чистый лист. Как будто она сидела за партой в школе перед контрольной. Надо было убрать все конспекты и учебники и писать на белом листе свое сочинение. Только свое! И как там говорится в поговорке — начать жизнь с чистого листа? А как же другие, перевернутые листы ее жизни? Их куда деть? Они ведь есть и от них уже нельзя отказаться… Или можно? Нет! Она просто отложит их в сторону. Это ее опыт. Пусть не удачный, но очень поучительный…

****

— Оля Пучкова! Мы здесь! — услышала она громкий возглас, выйдя в зал прилета.

Аэропорт был небольшой. Людей толпилось много. Но среди всех Ольга увидела румяные щеки своих однокурсников и широкие улыбки на их лицах. Она помахала им рукой.

Встреча была с цветами и объятиями. Как будто встречали родных, а не давних знакомых. Леня поднял Мишку на руки, потискал, потом по-мужски пожал ему руку.

— Вот, молодец! Тебе тоже здесь скучно не будет! — смеялся все такой же добрый и толстенький Ленька.

— Наташ, а ты похудела. Изменилась! И раньше была о-хо-хо! А сейчас — красотка! Стройняшка! — заметила Ольга.

— Ну конечно, не всем быть такой красивой, как ты! Но мы тоже стараемся, — засмеялась Наташка. — Пошли! Вернее, поехали! Где ваши вещи? Всего один чемодан? — она удивленно посмотрела на Ольгу.

— Ребят, всего один! Пока один! А может не пока… Еще не знаю…

Леня взял Мишку за руку, в другую схватил чемодан:

— Дома будем разбираться. Поехали!

Ольга осматривалась по сторонам и видела совсем другую природу. Сопки, много кустарников и воздух… Воздух был необыкновенным. Чувствовался привкус цветущего сада, хотя садов не было видно… Кругом чистота и прозрачность!

Наташка не замолкала ни на минуту. Она уже рассказала, что они едут в их поселок, где находится больница, и их уже ждут. Где уже приготовлено жилье с мебелью, хотя первые несколько дней они будут жить в квартире вместе, пока не обустроятся. Затем нужно будет вернуться в министерство, подписать контракт и получить подъемный миллион и многое-многое из того, что она, Ольга, должна сделать очень быстро.

Только во время разговора Ольга поняла, что первый белый чистый лист уже заполнен планом действий. Это облегчало дальнейшее написание своего сочинения. Когда есть план — есть руководство к действию, значит, есть порядок. А порядок в голове и в жизни всегда был Ольге по душе.

Въезжая в поселок, она увидела обычный пейзаж из деревенских домиков с несколькими трехэтажными кирпичными жилыми домами. Обстановка больше напоминала картинку из детства, то есть из еще не распавшегося Советского Союза. Что-то родное и далекое близкое обволокло ее своей теплотой. Но среди этого похожего друг на друга однообразия она обратила внимание на красивый забор из обтесанного темного дерева, сооруженный по-старинному — толстыми кольями с заостренными пиками. Внутри забора виднелась изогнутая темная деревянная крыша с красивыми, вырезанными из того же дерева украшениями по краям. Обнесенная территория была не малых размеров. И вмещала в себя еще несколько крыш разного размера и фасона. Создавалось впечатление, что за этим забором жила русская сказка про богатырей и спящую красавицу. «Наверное, музей народного творчества», — подумала Ольга.

— А вот, смотрите направо — сказочный дом стоит, — кивнула Наташа. — Ленчик, едь помедленнее. Здесь у нас мастер Степан живет. Все своими руками построил. Просто сказка! А внутри!!! — Наташа закатила глаза, — красота — красотища. Только хрустальный гроб не стоит…

— Ладно, не завидуй! — буркнул Леня. — Все уши мне прожужжала. Степан здесь осел навсегда. Сам говорил. На большую землю не собирается. И сама знаешь, что он это не только для себя строит.

— Ну да… Он молодец, — вздохнула Наташа. — Степан с чеченской войны сюда сразу приехал. Наш пациент… Твоим тоже будет. Ранение у него тяжелое было. Легкие насквозь, рядом с сердцем, пневмоторакс и все остальное. Ушел в осложнение — сепсис. Еле выжил. Короче, потом все сама узнаешь, — вновь вздохнула Наташа. — Жалко его. Живет один. Женщин к себе не подпускает. Мужику еще сорока нет, а уже в старики себя записал. Создал секцию вольной борьбы, набрал мальчишек, учит их. Так они от него ни на шаг.

— Ой, мама, здесь секция вольной борьбы! Ура!!! — встрепенулся Мишка. — Мам, это же здорово, да?

— Подожди, Мишутка, — Ольга приложила палец к губам.

— А родители этих детей как относятся к нему?

— Великолепно! Никаких лагерей не надо. Дети под контролем! Он с ними и на рыбалку, и в поход. Так все вместе и ходят.

— Так ты говоришь — женщин к себе не подпускает, молодой мужчина, с мальчишками возится. Может, с ним что-то не так?

— Ты о чем, Пучкова? Это у вас там, на большой земле, все не так! Особенно ближе к Москве и Питеру. А здесь нормальные люди живут. Никакой грязью не измазанные. А он еще и спасается здесь от этой грязи! Даже не думай про его ориентиры. Душа у него раненая больше, чем тело… А человек он хороший… Молчун только, — она подняла палец вверх и торжественно добавила: Главное достояние этой земли — люди! Добрые, открытые, готовые прийти на помощь! Всякое, конечно, бывает — и конфликты, и ссоры, но решается все мирно… Ты увидишь таких людей, про существование которых мы помним только из детства.

— Все, приехали, — остановил машину Леня. — Хватит декламировать. Выходим!

Они остановились около большого двухэтажного деревянного дома, покрашенного свежей мятного цвета краской. Ухоженный палисадник, клумба с разноцветными тюльпанами и нарциссами. Кругом было не просто хорошо и уютно, а очень хорошо! С ощущением полной свободы и радости!

— Ну, заходите, гости дорогие, — пригласила Наташа. — А ну, Миш, смелее!

В доме оказалось светло и чисто. Занавески на окнах с цветочками, простая обстановка: потертый временем огромный шкаф в углу, большой стол, покрытый скатертью, с букетом цветов с клумбы в стеклянной вазе, вместо стульев большие скамьи вдоль стола, фотографии на стене с детскими рисунками. Даже несколько икон в углу. «Это хорошо!» — подумала Ольга. Небольшая кухня и еще две комнаты. Одна — с большой кроватью, вторая с двумя кроватями поменьше около стен, и двумя письменными столами с открытыми на них ноутбуками.

На полу вместо ковров длинные полосатые тканые половики, как у бабушки в детстве. Ольга почувствовала себя очень уютно в этом пространстве, и вновь нахлынуло ощущение, что она вернулась в детство.

— Здесь живем мы. Ваши апартаменты наверху. Пошли, вы посмотрите, и будем обедать.

Верхние комнаты ничем не отличались от нижних. Ольга расправила плечи и улыбнулась. Достала иконы, привезенные с собой, поставила их на полки в своей и Мишиной комнатах. Сын прыгал от радости рядом, помогая разбирать свои вещи.

— Мам, а у них есть дети? Я видел двух одинаковых мальчиков на фотографии внизу.

Ольга задумчиво посмотрела на него. Какая же она не внимательная! Даже не спросила ребят. Конечно, у них есть дети! Она помнит Наташу беременной на последних курсах! И что-то Димка говорил…

— Сынок, маму совсем замучали проблемы. Сейчас спустимся и узнаем. Но как стыдно! Надо было еще до приезда спросить и хоть купить им подарок.

— Мамочка! Не волнуйся, — Мишка обнял ее. — Смотри, у меня из самолета еще не распакованный конструктор и фигурки солдатиков.

— Счастье ты мое! — Ольга расцеловала сына в обе щеки. — Палочка — выручалочка! Тебе самому то тут нравится?

— Прикольно, мам! Здесь все не так, как у нас. Как будто за границу приехали!

— Эй, соседи сверху! Ждем вас к столу, — услышали они Наташин голос.

— Идем!

Стол ломился от заморских яств. Вот уж, действительно, как в том фильме — что Бог послал!

— Мам, смотри, сколько разной красной икры, — удивился Миша. — Тетя Наташа, зачем столько?

— Поживете, узнаете. Здесь икра обычная еда. Засаливается по-разному, есть более соленая, есть слабо. А есть вообще пятиминутка, вот она самая вкусная! Миш, вот здесь стоит. Давай к тебе поближе поставим.

— Оль, а я хочу угостить тебя нашей рыбой, — предложил Ленчик. — Сам ловил, сам солил…

— И сам ест, — добавила Наташа.

— Почему? — засмеялась Ольга.

— Да наелись мы всего этого уже. Вот угощайтесь. Все своими руками солила и готовила, — показывая на маринованные грибы, хрустящие огурцы, сочные помидорчики и вареный картофель, посыпанный свежим укропом, загордилась хозяйка. — А еще!

Она ушла на кухню и быстро вернулась с огромным жареным гусем на большом подносе, обложенным по краям печеными яблоками.

— Ну, ты у меня и хозяюшка! — зааплодировал Ленька.

— Вот это да! — подхватил Мишка. — Это такая большая курица?

— Пучкова, ты ребенка чем кормишь? — водружая на стол главное блюдо, засмеялась Наташка. — Бургерами что ли? Он у тебя гусей не видел?

— Я сама такого давно не видела, — улыбнулась Ольга. — Ребят, зачем так много? У нас животы лопнут!

— Ты попробуй сначала. Все рассосется без остатка. Организм ошалеет от натуральной еды!

— Ну… Тогда, чтобы праздник праздником казался, — потер ладоши Леня, — нужно существенное дополнение! — Он достал из бара бутылку с темно — коричневой жидкостью. — Это настойка на все времена. Сам настаивал на лечебных травах. Даже молитву прочитал о здравии души и тела!

— Тебе сегодня на ночное дежурство, дорогой, — закачала головой Наташка.

— Мне только пять капель. А вы, девчонки, сколько хотите! — успокоил Леня. — Ну, с Богом!

На удивление Ольги, Леня с Наташей встали перед иконами и прочитали молитву. Затем Леня перекрестил стол, попросив благословения на трапезу. Она вспомнила, как многие годы они с мужем также читали молитвы перед едой.

— Оль, ты чего? — тихо спросила Наташа, заметив на ее глазах слезы.

Леня молча смотрел на Ольгу, которая продолжала бороться с нахлынувшими эмоциями, не зная, что сказать.

— Простите, ребята… У меня такое чувство, что я вернулась домой…

****

Проводив Леню на дежурство, девушки рассматривали хронику жизни семьи Лебедевых на одном из ноутбуков. За другим устроился Мишка, уже час пытаясь победить армию противников.

— Тяжело растить, ведь сразу двое? — спросила Ольга, рассматривая совсем крошечных младенцев на десятилетней давности видеозаписи. — Вы такие счастливые!

— Да! Счастья было много! — улыбнулась Наташа, вспоминая начало их с Леней семейной жизни, — но и трудностей хоть отбавляй! Никто не ожидал, что будут близнецы — Лелик и Болик! Вернее, Лешка и Борька, в честь дедушек! Готовились к самому тяжелому испытанию, но Бог миловал. И родила хорошо, и спокойные оба были, и ели, как говорится, за двоих!

— А сейчас они где?

— Так со Степаном! Ушли вчера в поход с палатками. Придут через два дня. Это раньше были спокойные, а сейчас не остановить. Одиннадцать лет всего, а ведут себя как взрослые. Помогают по дому, вырезать начали из дерева фигурки. Такое впечатление, что не мы их воспитываем, а Степан.

— Не ревнуешь?

— Упаси Бог! Ты что! Не нарадуюсь! Мы же здесь всего полгода. Раньше их было от компьютера не отогнать, а сейчас в дом не загнать. Это просто счастье! Вон, и твой тоже обрадовался, что у нас секция вольной борьбы.

— Ну, да. Он в школе уже два года занимается. Нравится ему. Тренер говорит, что получается хорошо.

— Вот, вернутся из похода, познакомится. Тоже будет при деле. Забудет, как щелкать мышкой.

Наташа перелистывала фотографии, показывая праздники, елки с Дедом Морозом, первый класс близнецов. Почти на всех снимках семья была вместе — то смеялись, то дурачились.

— Да, есть что вспомнить! Давно я не просматривала нашу жизнь, — задумалась Наташа. — Ну что, давай про нас заканчивать… О тебе поговорим.

Завтра нас ждет главный врач, сразу после пятиминутки. Ты как настроена? Сразу начнешь работать или какие-то другие мысли?

— Хотелось бы сразу, Наташ. Только у меня большое «НО»!

Наталья внимательно посмотрела на Ольгу.

— Я оформила только отпуск на полтора месяца. Как начать работать без оформления? Документы все предъявлю, но заявление пока писать подожду. Здесь еще одна заковырка… Меня может искать муж, не хотелось бы, чтобы нашел…

— Все так сложно?

Ольга опустила голову:

— Я еще себя не прочувствовала. Все, что происходит, как будто не со мной. Знаю, что работа спасет. Но что будет дальше — не знаю…

— Не хочу тебя пытать… Сама расскажешь, если захочешь. Но хирурга здесь давно нет. Тем более, что ты с клинической ординатурой и кандидат наук? Работала и на кафедре, и в отделении общей хирургии? Опыт более 10 лет? — Ольга кивнула. — Главный наш — мужик то, что надо. Входит в положение… Поэтому что-нибудь придумаем… Давай чаю? — предложила она.

— Я сейчас лопну! — похлопала себя по животу Ольга.

— Лопаться от счастья приятное занятие! Мы, врачи, должны знать, какие чаи помогают пищеварению. Поэтому будем применять знания на деле! — не отступала Наталья. — А потом прогуляемся по поселку. Вечером здесь гулять не страшно. Все знакомые, поселок небольшой!

****

Солнечное утро и звонкий будильник разбудили дом. Мишку решили взять с собой, чтобы потом передать отдежурившему Лене на сохранение.

Больница представляла собой двухэтажное кирпичное здание. Ничего особенного. Обычная небольшая районная больница с расположенной рядом поликлиникой и лабораторией. Наташа с Ольгой и Мишей прошли в актовый зал, где уже ожидали пятиминутки врачи и медсестры. Наташа попутно знакомила Ольгу с коллегами, которые, как дети, не скрывали радости от новости, что у них, наконец-то, будет хирург.

Гул и разговоры в зале смолкли, когда зашел представительный врач в не застегнутом белом халате на вид лет сорока пяти, высокого роста, с упрямым подбородком, пронзительными глазами и русыми волосами, тронутыми на висках сединой. Он громко поздоровался и сел за стол напротив аудитории. Пошел обычный процесс отчетов дежурных врачей за последние сутки. Ольга внимательно слушала, так как из этой информации как раз и складывалось впечатление о работе больницы. Леня был заведующим травматологическим отделением. Выступал четко, без лишних слов, без эмоций, как настоящий корифей своего дела. Выступили и другие врачи. Картина была приблизительно ясна. В больнице всего несколько отделений — терапевтическое, инфекционное, травматологическое, амбулаторно — поликлиническое и лаборатория. «Не густо! Но пациентов много. Это хорошо, хотя, может, и не очень, но, главное, работа есть. Не придется сидеть, сложа руки!» — перебирая мысли, думала Ольга.

После пятиминутки некоторые врачи обступили главного, обсуждая что-то свое.

— Как его зовут? — спросила Ольга.

— Сергей Андреевич. Давай сдадим Мишеньку Лене и подождем главного. Миш, ты не устал? — обратилась она к ребенку. — Сейчас пойдешь с дядей Леней домой и будете развлекаться сами. А потом мы с мамой придем. Согласен?

— Угу! — кивнул Мишка и заулыбался, прижавшись к Ольге. Затем поднял голову и посмотрел на нее. — Я первый раз на твоей работе. Здесь здорово! Совсем не страшно.

— Тогда ты наш человек, Михаил Романович! — услышал последние его слова подошедший Леня. — Выбирай профессию по душе. А мы поможем…

— Сергей Андреевич! — вдруг закричала Наташа вслед выходившему из зала главному врачу. — Подождите! Все, пока, мальчики…

Она кивнула Ольге, и они быстро подошли к главному:

— Вот. Это Ольга Николаевна — врач хирург, о которой я вам говорила. Приехала к нам поработать.

Ольга, кивнув головой, спокойно смотрела ему в глаза. Сергей Андреевич пронзительным взглядом прожег ее насквозь и, прищурившись, сказал:

— Пойдемте.

Он шел по коридору в развевающемся на ходу белоснежном халате, как будто в расстегнутой шинели, быстро и уверенно, здороваясь на ходу с пациентами и сотрудниками больницы. Казалось, что его широкая спина закрывала собой полкоридора. Затормозив около своего кабинета с простой табличкой «Главный врач», он открыл его ключом и пропустил женщин вперед.

— Присаживайтесь.

Ольга с Натальей сели на стулья за расположенный посредине кабинета Т-образный стол. В большие окна с открытыми окнами и развевающейся от теплого свежего ветра прозрачной тюлью светило яркое солнце.

Главный сел напротив, внимательно рассматривая нового врача.

— Она готова приступить к работе с сегодняшнего дня, — начала Наташа. — Но есть некоторые сложности.

Сергей Андреевич, не отрывая взгляда от Ольги, сдвинул брови и подставил кулаки к подбородку.

Наташа посмотрела на Олю.

— Я сейчас официально нахожусь в отпуске полтора месяца, — начала она, подняв голову и глядя прямо в глаза Сергею Андреевичу. — Но я очень хочу начать работать в вашей больнице.

— Начать? А через полтора месяца закончить? — он откинулся на спинку стула.

Ольга набрала воздух в легкие:

— Я пока ничего не могу обещать.

— Вы сейчас начнете. Наберете пациентов. Потом укатите назад, — он взял ручку и постучал ею по столу. — Оформляться не хотите. Благотворительно поработаете? Вам не нужны деньги? — он пристально посмотрел на нее.

— Нужны, — выдохнула Оля.

— Каким образом и на основании чего я вам смогу их выплатить?

— На основании моей выполненной работы и на основании того, что главный врач здесь Вы, — она перевела дыхание. — И кому как не Вам уметь грамотно защищать свой медицинский персонал и помогать в трудных жизненных ситуациях.

Главный врач поднял брови и с любопытством посмотрел на Ольгу.

— Вы хирург, опыт работы 10 лет, кандидат наук. Оперируете. Можете работать в отделении и поликлинике на приеме. Так?

Ольга молча кивнула.

— А что вы не умеете делать?

— Я не знаю, что не умею, — пожала плечами она. — Мне кажется, что в своей специализации я умею все, — тихо добавила Ольга.

Он усмехнулся и бросил ручку на стол:

— Ну, хорошо… Посмотрим… Наталья Викторовна, давайте начнем с поликлиники. Отведите ее к Вадиму Дмитриевичу. Пусть начинает с хирургического кабинета. А я, как главный врач, — он с усмешкой посмотрел на Ольгу, — буду искать выходы, на основании каких статей выплатить вам зарплату за ту работу, которую вы наработаете. Согласны?

Ольга молча кивнула.

Закрыв за собой дверь кабинета главного врача и оказавшись в коридоре, Наташка сжала Ольгину руку:

— Я его таким никогда не видела, — заглядывая ей в глаза, произнесла она. — Или он на тебя запал, или решил повеселиться. Тебе придется выложиться на все сто.

— Для меня, Наташ, выкладываться не проблема. Я не подведу вас с Леней.

— Знаю, Оль. Поэтому не переживаю за тебя. Только танком не проходи по больнице. Здесь жизнь спокойная, все не так как у нас там было.

— Я уже давно не танк. Тоже хочу мирной жизни, — усмехнулась Ольга.

****

Все, что говорила при встрече Наташа о людях, которые здесь живут, подтвердилось уже в первый день работы. Врачи работали без торопливости, без суматохи. Пациенты спокойно консультировались и обследовались без долгих и затяжных очередей. Видна была рука хорошего хозяина, который организовал труд своих подчиненных на очень высоком уровне, несмотря на то, что больница маленькая и многих специалистов не хватало.

Слаженная и быстрая работа лаборатории радовала. Радовал и кабинет, который был предоставлен Ольге в полное ее распоряжение. Медицинская сестра хирургического кабинета Любовь Ивановна, женщина средних лет, также оказалась грамотной, трудолюбивой и доброжелательной. Уже в первые дни они подружились, украсили кабинет новыми шторами — жалюзи. Вымыли стены, расставили красиво и удобно медицинскую мебель, не только навели чистоту и блеск, но и добавили уюта и красоты в рабочее пространство.

Пациентов в первые же дни обратилось немало. Слух о появившемся в больнице хирурге распространился по поселку и прилегающим окрестностям быстрее, чем после рекламы на центральных каналах телевидения. Обычная патология — фурункулы, раны, трофические язвы и многое другое. Люди везде одинаковые и болезни тоже.

Ольга быстро справлялась с этой мелкой патологией — вскрывая, удаляя, очищая и назначая лечение. С заполнением документации тоже проблем не возникло. Она привыкла, как учили, подробно описывать статус приема и протокол оперативного вмешательства, указывая все медицинские препараты. Причем не врачебным почерком, к которому всегда были претензии от страховых компаний, а доступным для прочтения каждому желающему.

Жить они продолжали на втором этаже в доме Лебедевых. Решили так, что, пока Ольга не примет окончательного решения остаться в больнице, никто никуда не будет переезжать.

Миша подружился с вернувшимися из похода взъерошенными Лешей и Борей. И уже пропадал с ними на подворье у Степана, рассказывая Ольге невероятные истории о распорядке дня в этом доме и о самом дяде Степане — сильном, справедливом и работящем.

— Мама, дядя Степан берет меня в свою секцию. Я ему показал пару приемчиков, и он меня похвалил! Там интересно! Много мальчишек разного возраста. Я уже почти со всеми подружился, — сверкая глазами, не успевая хорошо прожевывать ужин, болтал Мишка.

— Да, теть Оль, — поддакивали Лелик с Боликом, — с аппетитом уплетая котлеты с кашей. — Он про вас спрашивал. Говорит, что надо с вами познакомиться, чтобы вы не переживали о том, что Мишка с нами у него пропадает.

Каждый день Ольга с Наташей планировали посетить подворье Степана, но то Наталью, как ведущего терапевта, увозили в дальнее поселение на вызов, то она была на незапланированном дежурстве. И встреча снова откладывалась на следующий день. Прошла всего неделя с приезда, а событий набралось как будто за месяц. Как-то само собой сложилось, что их дети стали общими. Кто первый приходит с работы, тот и кормит, и занимается с ними. Начинались каникулы, и дети, обрадованные свободой и теплой летней погодой, носились по поселку целый день. Но чаще они убегали к Степану. Там им, по их рассказам, было чем заняться.

Звонки от Романа были почти каждый день, Ольга отдавала телефон сыну, если тот был рядом, сама сбрасывала звонки и писала смс, когда перезвонить. Миша долго разговаривал с ним. Она не просила сына обманывать отца или что-то не договаривать. Ольга хотела воспитать в нем честность, чтобы дальше в жизни ему не пришлось учиться выкручиваться из своей лжи и путаться в ней так, как это делал Роман. Отрывками из их разговора она слышала, что Миша рассказал, что они на Камчатке, но толком объяснить не смог, в каком месте. Роман настаивал сообщить ему, где они находятся, но Ольга коротко отписалась, что хочет побыть без него и чтобы он не беспокоился, если, конечно, кроме своих амбиций оставленного мужа его еще что-то беспокоит — им здесь нравится. Да и по восторженному тону Мишки при разговоре с папой, тому должно было быть понятно, что им хорошо!

Но! Ольга помнила, что есть люди на этой земле, которым плохо от того, что другим хорошо! Поэтому бомбежка его звонками происходила почти каждый день.

В один из своих рабочих дней Ольга с Любовью Ивановной как обычно заканчивали перевязку раны одному из больных. В дверь постучали.

— Подождите, пожалуйста! — крикнула Любовь Ивановна.

В дверь постучали еще раз.

— Заканчивайте. Пойду посмотрю, — снимая маску, сказала Ольга.

Она открыла дверь и на пороге увидела… богатыря. Да — да, настоящего богатыря! Он был крепкого телосложения, ростом выше среднего, в русской рубахе — косоворотке поверх джинсов с вышитым крестиком коричневыми нитками затейливым узором на воротнике. Густые волнистые каштановые волосы были почти до плеч, брови вразлет, открытые синие глаза и мощный подбородок с ямочкой посередине дополняли богатырский вид. Для полной достоверности не хватало шлема, меча и кольчуги. Ольга удивленно рассматривала этот невиданный образ, как вдруг он сам заговорил:

— Здравствуйте, доктор! Вы примете меня? У меня тут небольшая проблема…

Голос был спокойный, уверенный, басовито — бархатистый. Он закатал рукав рубахи и показал наспех перебинтованное плечо с проступившим через повязку кровавым пятном.

— Все бы хорошо, — продолжил он. — Только кровь не могу остановить.

— О! Степан Егорович, здравствуйте! — остановился проходивший мимо заведующий поликлиникой Вадим Дмитриевич. — Проблемы?

— Ну, да. Вот неаккуратно напоролся. Знал бы — соломку подстелил.

— Что, Ольга Николаевна, посмотрите?

— Да, конечно. Проходите.

Она пропустила больного в кабинет. Любовь Ивановна уже закончила перевязку и отпустила пациента.

— Проходите сразу в перевязочную.

Ольга вымыла руки, надела маску и зашла за Степаном Егоровичем.

— Вы тот самый Степан? — улыбнулась она.

— А вы та самая Ольга Николаевна с большой земли? — прищурился он, оглядывая ее.

— Снимаем рубаху, — надевая перчатки, попросила она.

Увидев, что ему трудно справляться одной рукой, она осторожно стала помогать, придерживая его больную руку и приговаривая:

— Так, так, осторожненько… Не торопимся… Потихоньку… Вот и умничка! Любовь Ивановна, возьмите одежду!

Ольга предложила ему сесть. Осторожно снимая повязку, она осмотрела рану. Рана оказалась глубокой. «Уж напоролся, так напоролся. Надо кровоостанавливающее и зашивать», — продумала ход действий Ольга.

— Ну что ж! — улыбнулась она. — Ничего страшного, но зашить надо. Глубоко поранились. Потом походить на перевязки. Готовы?

— Да, мне уже хорошо. От ваших слов уже все зажило, — спокойно ответил он.

— Спасибо на добром слове. Но для этого мы сначала с вами постараемся. Любовь Ивановна, готовьте лидокаин. Аллергические реакции на лекарственные препараты были? — обратилась она к больному.

— Нет, не помню, чтобы кто — то жаловался, — пожал плечами Степан.

— Любовь Ивановна, давайте противостолбнячную сразу сделаем, — скомандовала она медсестре.

Ольга привычными движениями быстро обезболила, очистила рану, остановила кровотечение, ровными движениями наложила швы и повязку с противовоспалительным средством. Она была, как и всегда, полностью погружена в процесс, который приносил ей радость. Радость от того, что она умеет и знает, как лучше сделать, от того, что у нее получается, от того, что она предвидит дальнейшее развитие болезни, и от того, что приносит пользу больному, избавляя его от недуга. Ее всецело увлекало это занятие. Порой у нее даже складывалось впечатление, что это не работа, а игра — интересная, захватывающая и всегда приносящая удовольствие от победы над болью.

— Ну, вот и все, — улыбнулась она, глядя на Степана. — Вы оказались молодцом! Все выдержали. Сейчас встаньте и прислушайтесь к себе. Голову не кружит? Только честно — мы не в партизанском отряде.

— Нет. Все хорошо, — ответил больной, пытаясь натянуть рубаху.

— Давайте помогу. Завтра на перевязку, пожалуйста, не забудьте. И побольше жидкости сегодня. Запомнили?

— Хорошо, доктор. Все сделаю, как скажете. Спасибо огромное! Можно идти?

— Да, конечно. До завтра.

Дверь за Степаном закрылась, и Ольга села заполнять медицинскую карточку.

— Как он на вас смотрел! — вдруг заговорила Любовь Ивановна. — Пока вы обрабатывали рану, он с вас глаз не сводил.

— Ну и что? — пожала плечами Ольга. — Для них это непривычно, и доля страха есть, вот и следят за тем, что врач делает.

— Только он не за руками следил, а лицо ваше разглядывал.

— Ох, Любовь Ивановна, миленькая! Ну, разглядывал и разглядывал, — Ольга подняла на нее глаза. — Для нас что главное? Чтобы пациенту было хорошо и чтобы вылечить его быстрее. Там есть у нас еще кто-нибудь?

— Да откуда есть — то? Уже четвертый час дня. Мы уже свое полтора часа назад как отработали. Давайте чаю, Ольга Николаевна!

— Слушайте, а я — то тоже хороша! — глядя на чашку с чаем, вдруг вспомнила Ольга. — К нему сын мой в секцию начал ходить. А я даже об этом ничего не спросила!

— Да полно вам! Завтра придет, спросите. А то, что мальчонка к нему потянулся — это хорошо. Степан сильный мужик, обстоятельный. Его здесь все побаиваются и уважают. И глава поселения, и все начальнички местные. С нашим главным врачом он дружит. У главного жена на большой земле осталась жить, сюда приезжает ненадолго и опять назад, к детям, хоть и взрослые они уже. А за Степаном сначала наши бабы вереницей ходили. Да что там бабы! И девки молодые! Только ни на кого он не смотрит. Всех отвадил… Вот они, два бобыля, и сдружились… Хорошие мужики! Повезло нашему поселку с ними…

Слушая Любовь Ивановну, Ольга допивала чай и думала о том, как же в жизни у всех по-разному складывается. Кто-то от кого-то бежит, а кто-то кого-то догоняет. И догонит ли?

— Вот и вы, милая, приехали к нам. Тоже со своими проблемами в жизни.

Останетесь ли? Уж больно вы хваткая до работы. Вижу, что любите свое дело, и к людям добрая. Вот они вас и благодарят… Не знаю, как отдать вам, побаиваюсь…

— Что отдать? — насторожилась Ольга. — Я ничего за свои приемы не беру! Я вам сразу в начале работы сказала…

— Поняла я, поняла… Только они от всей души, в благодарность… Не деньги принесли, а со своих огородов.

Любовь Ивановна открыла шкаф и показала коробку, заполненную банками, свертками и пакетами.

— Здесь и рыба, и икра, и хлеб самоиспеченный, и соленья… Все для того, чтобы вас отблагодарить. Они же не последнее отдают! Возьмите, пропадет же все!

Ольга смотрела на эту гуманитарную народную помощь и не знала, как себя вести. «Вот уж, действительно, больной не даст врачу умереть с голода! И Наташе с Леней в помощь! Пока она еще в их дом, кроме забот о ней, ничего не принесла».

Степан приходил на перевязки каждый день. Рана не гноилась, не кровоточила, быстро уходил отек. Они успели переговорить и о Мише, и о других детях. Степан рассказал о своем подворье, как строил спортивный зал, как мальчишки со всего поселка помогали ему. Рассказывал с юмором, без высокомерности, не выставляя свои заслуги. И из каждого его рассказа слышалось, насколько ему интересно его занятие. Он не только строил, он был кузнецом. Выполнял заказы, ковал резные вставки для крылечек, заборов, домов. А сейчас рана остановила его, и он стал читать книги. Давно хотел перечитать Лескова, и вот возможность представилась.

Ольга слушала его с интересом. За несколько дней знакомства сложилось впечатление, что она знает его всю жизнь. Даже заметила, что, только он появляется на пороге, как ее настроение улучшается и она готова шутить, чего ей ни разу не хотелось после того злополучного дня.

— Завтра снимаем швы, — объявила она Степану. — Рана зажила. Потом потихоньку будем разрабатывать руку.

— Спасибо, доктор! — Он подошел к ней ближе и смущенно тихо спросил: Можно поцеловать ваши руки?

Ольга зарделась и испуганно посмотрела на него. Серьезные синие глаза смотрели прямо на нее так близко… так близко, как никому нельзя было на нее смотреть.

— Завтра, Степан Егорович, все завтра, — спрятав руки за спину, произнесла она и, опустив голову, отошла от него.

Он кивнул:

— Хорошо… Завтра, так завтра… Ну, тогда до завтра!

«Хорошо, что Любовь Ивановна вышла из кабинета. Ну и зачем ему мои руки? Как неудобно вышло! Я совсем не готова к таким поворотам событий…»

На следующий день Степан пришел позже обычного. Ольга с Любовью Ивановной уже не раз вспомнили о нем. День оказался напряженным. Очень много больных, которым срочно пришлось оказывать помощь.

— Вот, если с утра не заладится, — причитала медсестра, — так и будет в течение дня. Как блин комом!

Но к трем часам дня вроде бы как-то все успокоилось, всех полечили, а Степана еще не было.

Внезапно они услышали громкий стук в дверь, она тут же с шумом открылась, и на пороге сначала появился огромный букет из крупных ромашек, а за ним улыбающееся лицо их пропавшего пациента.

— Ну наконец-то, — всплеснула руками Любовь Ивановна.

— Это для вас!

Огромный букет в руках Степана сам разделился надвое. Одна охапка свежих цветов накрыла с головой Ольгу, а вторая медсестру.

— Спасибо! Спасибо! Что за чудо! Это просто солнце в дом, — запричитала Любовь Ивановна.

— Спасибо, Степан Егорович! — улыбнулась Ольга, зарываясь лицом в солнечные соцветия и вдыхая их аромат. — Проходите в перевязочную.

Как и было запланировано, Ольга принялась снимать швы.

— Не больно? Все хорошо? — спросила она у Степана, который, не сводя с нее глаз, ловил каждый ее взгляд.

— У вас все лицо в желтой пыльце… Очень красиво, — прошептал он.

Вспомнилось вчерашнее обещание. На душе появилось беспокойство. Она чувствовала его дыхание, его энергию и понимала, что он ждет момента прикоснуться к ней. Но зачем? В качестве благодарности? Но уже были цветы… И хватит уже благодарности! Это она должна благодарить его! Сын при деле, тренировки продолжаются…

Резкий телефонный звонок прервал ее мысли. Медсестра сняла трубку.

— Нет, еще не ушла. Что? — закричала она в трубку. — Когда? Сейчас позову. Ольга Николаевна!

— Степан Егорович, извините, я сейчас.

Ольга схватила трубку:

— Я слушаю!

— Ольга Николаевна! У нас тут больной с резкой болью в животе. Терапевты его уже посмотрели. Говорят, нужен хирург. Собираются везти в краевую больницу. Но боли сильные! Опасно! Может, посмотрите?

— Да, конечно! Где больной?

— В приемном отделении.

— Сейчас буду, — снимая перчатки, она давала указания медсестре. — Так, Любовь Ивановна, на рану обильно зеленка и сухая стерильная повязка. Больше ничего. Я улетела.

Она подбежала к двери и схватилась за ручку, как вдруг услышала громкий голос Степана:

— Ольга Николаевна!

Она обернулась и наткнулась на пронзительный взгляд Степана.

— Да?

Он молча, не отрываясь, смотрел на нее, не произнося ни слова. На его серьезном лице со сдвинутыми к переносице бровями она прочитала, как он не хотел, чтобы она убегала. Он не хотел расставаться с ней вот так, мгновенно, именно сейчас. Какая-то необъяснимая тревожность была в этом взгляде! Но почему? Почему он так смотрит на нее? А вот «почему», этот взгляд не говорил, а догадываться ей было страшно…

— До свидания, Ольга Николаевна, — медленно произнес он.

— До свидания… Выздоравливайте!

Она выбежала из кабинета.

В приемном отделении на кушетке лежал тучный мужчина с бледным лицом и синюшными губами.

— Мы уже полчаса назад ввели обезболивающие, но боли сохраняются. На кардиограмме все спокойно, только тахикардия.

Ольга начала осмотр. Больной показывал на живот.

— Что спровоцировало боль?

— Мы с сыном баньку строим. Еще вчера заболело, потом к ночи отпустило. А сегодня поднял бревнышко, а донести уже не смог.

— Рвота была?

Больной покачал головой.

— Грыжа давно у вас? — осторожно пальпируя живот, спросила она.

— Да, давно… Года три назад предлагали операцию, но не досуг было…

— Так, понятно, — Ольга посмотрела на дежурного врача. — Наркоз кто может дать?

— Я, — ответил врач. — У нас сегодня был операционный день в травматологии.

— Операционные медсестры здесь?

— Толька Ира.

— Пусть готовит операционную и пациента. Дежурный лаборант тоже здесь?

— Да. Они дежурят круглосуточно.

— Вас как зовут?

— Иван Семенович. Я врач реаниматолог.

— Очень приятно. А я Ольга Николаевна. Хирург.

— Знаю. Знаю. Наслышан уже.

Ольга удивленно улыбнулась:

— Ну, что, поможем человеку? Здесь защемление грыжи. Операция не сложная.

— Давайте поможем! Сергею Андреевичу звонить?

— Зачем? Справимся сами. Пойду готовиться?

— Да, идите. Мы его сейчас привезем. Света, найдите Ирину, — крикнул он дежурной медсестре.

Поселок поселком, а организация медицинской помощи Ольгу радовала и удивляла одновременно. У нее там, как тут говорят, на большой земле при экстренных случаях порой на поиски и обеспечение уходило больше времени, чем на сам процесс оперативного вмешательства. Через полчаса пациент лежал на операционном столе.

Ольга работала четко и быстро, до механизма зная все этапы операции. Она, забыв про все на свете, увлеченно ушла в процесс. Операционная медсестра Ирина также четко подавала нужные инструменты.

— Шьем, — скомандовала Ольга, и круглая игла ловко, как по маслу пронизывала ткани, оставляя одинаковой длины шовный материал на поверхности. Отложив иглу, Ольга аккуратно, красиво выравнивая шов, завязывала нитки.

— Иван Семенович, как наш пациент? Пора просыпаться.

Вдруг дверь в операционную резко открылась, и на пороге она увидела с сверкающими из глаз молниями главного врача.

— Что у вас тут происходит? — грозно спросил он.

Иван Семенович с Ириной испуганно посмотрели на главного. Ольга повернула голову к реаниматологу и строго повторила:

— Иван Семенович, как пациент? Какие показатели гемодинамики?

— Все хорошо. Показатели в норме. Просыпаемся.

— Всем спасибо! — поблагодарила Ольга. — Сергей Андреевич, вы не хотите выйти в предоперационную? — ледяным голосом спросила она, снимая перчатки и маску. — Обезболивающие я сейчас распишу по времени, — обратилась она к Ирине. — Отдайте, пожалуйста, дежурной медсестре. Завтра утром посмотрю его сама.

Ольга подошла к стоящему неподвижно на пороге в операционную главному врачу и, подняв голову, спокойно посмотрела ему в глаза.

— Если будет казнь, то я в ординаторской, — она обошла его сбоку и, снимая стерильный халат и шапочку, пошла заполнять протокол операции.

В ординаторской было пусто и тихо. Ольга включила чайник, подошла к окну и открыла форточку. Свежий ветер ворвался в пространство кабинета. Она смотрела из окна на природу Камчатки и вдруг ощутила прилив необыкновенной радости! Подняв руки вверх и потянувшись, она сняла заколку с волос и растрепала выпавшие из тугого узла светлые локоны.

«Свобода так свобода! — радовалась она. Давно у нее не было такого ощущения. — Какие хорошие люди окружают меня! Как интересно здесь моему сыну! Может, здесь мое место? Любимая работа, ощущение нужности и полезности — то, что я всегда считала смыслом своей жизни. Все это сейчас у меня есть! И все это дано Богом, который и привел сюда! И ведь не для того, чтобы я уехала назад в эту свою «правдивую ложь», к своему всегда оправдывавшему себя и свои поступки мужу! Надо решаться. Да! Надо! Я здесь уже больше половины месяца… Как быстро летит время!»

Она услышала щелчок вскипятившего воду чайника. И тут же резко с размахом распахнувшуюся дверь ординаторской. Ольга обернулась к дверям и увидела на пороге застывшего от изумления главного. «Дежавю», — встряхнула она головой с рассыпавшимися по плечам локонами. Как смена кадров в фильме — персонажи те же, только место действия передвинулось из операционной в ординаторскую.

— Чай будете, Сергей Андреевич? — улыбаясь своим мыслям, как ни в чем не бывало, спросила Ольга.

Она подошла к столу, нашла чистую чашку и пакетик чая и налила кипяток. Потом посмотрела в сторону застрявшего в проеме дверей главного и с улыбкой кивнула ему:

— Спрашивайте. Я вас слушаю…

Он молча наблюдал за ней. Взяв чашку с чаем, Ольга вернулась к окну.

— Ольга Николаевна! — строго начал главный.

Она повернулась к нему и, вздохнув, приготовилась слушать.

— Ольга Николаевна! — повторил он спокойнее. Затем, подумав, сделал паузу, — Операция была сложная? Устали? Вы ведь работали без ассистента.

— Нет. Обычная операция по вправлению защемленной грыжи. В протоколе я все напишу.

Он, наконец, зашел в кабинет и присел за один из столов напротив нее. Заглянувшее в окно солнце, клонившееся к закату, освещало ее стройный силуэт через прозрачные занавески. Без белого халата, в ситцевом с синими васильками платье, с распущенными по плечам локонами, искрящимися голубыми глазами и застывшей улыбкой на задумчивом лице, она была не похожа на врача. Солнечные лучи, освещавшие ее всю целиком, придавали ей таинственность, как будто она, как летняя фея, просто случайно залетела в открытое окно и через несколько минут вместе с уходящими последними лучами солнца снова улетит.

Ольга молча отпивала горячий не сладкий чай, который казался ей очень вкусным, и чувствовала, как приятное тепло разливается внутри.

Сергей Андреевич не сводил с нее глаз.

— Может, коньяка после операции? Бодрит, снимает усталость.

Она заулыбалась:

— Я, наверное, какая-то не правильная. Меня бодрит и снимает усталость сам процесс операции. Когда все хорошо, как будто крылья расправляются за спиной.

— Вы, действительно, какая-то не земная. О вас и вашей работе очень хорошие отзывы от пациентов и коллег по работе. Не хочу торопить вас… Но, может быть, вы уже приняли решение остаться?

— Как в воду глядите, Сергей Андреевич! Несколько минут назад уже приняла… Да! Я хочу остаться. Берете меня?

— Молодец! Я чувствовал, что вам понравится работать у нас. Когда-то и я был на вашем месте.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— На моем месте вы никогда не были, Сергей Андреевич. И, дай Бог, чтобы вам не быть на этом месте, — с грустью в голосе сказала она. — Но у каждого из нас есть свое место, куда не хочется возвращаться.

****

Все происходило как в немом фильме. Без лишних слов, без не нужных движений — только титры и быстрая смена кадров.

Сначала заявление об увольнении на электронную почту и для усиления эффекта по факсу в больницу, где работала Ольга. Звонок заведующему отделением Юрию Ивановичу с объяснением обстоятельств, а также сожаления, обещания не забывать, приезжать, с надеждой передумать и вернуться… Затем в школу, где учился Миша.

Новое жилье выбирали вместе, недалеко от больницы и четы Лебедевых. Обстановка предоставлена больницей. Контракт на год. Во всем помощь Сергея Андреевича. Он же и усиливал продвижение плана переезда своим авторитетом и звонками друзьям. Сергей Андреевич в своей помощи был незаменим. Ее рабочий процесс совсем не пострадал, так как многие вещи он сделал вместо нее, исключая этапы передвижения по чиновничьим засадам и министерству, для получения подъемных средств врачам, работающим в сельской местности.

Миша был на вершине блаженства! Но надо было решать вопрос с Романом. Развод по электронной почте не получался. Здесь нужен суд, и решение с кем будет жить сын. Ольга уже слышала от Миши о желании отца забрать его жить с собой. Но ей это казалось смешным. Мало того, она сама для себя решила, что не будет препятствовать этому. Хочет жить с ребенком? Да, пожалуйста! Другое дело, хочет ли Мишка остаться с ним. А потом неумение заботиться о ближнем, навязывать всем свои желания и радости, любить только себя в себе отпугнет этого эгоцентриста в первые же дни совместного проживания. Забрать жить ребенка с собой — это не «лелеяние» своих амбиций! Это ежедневный жертвенный труд и участие в жизни ребенка!

Мало того! Кроме накормить, одеть, проводить и встретить, надо еще выслушать, поддержать, направить и проконтролировать! Куда уж Роману до этого сейчас! Когда его самого нужно постоянно выслушивать, поддерживать, направлять и обслуживать…

Выдохнули разом все вместе, когда были получены трудовая книжка с прежнего места работы и документы из школы.

Ольга с Сергеем Андреевичем составили новое расписание ее работы — хирургический кабинет в поликлинике, один операционный день в неделю и палата в стационаре. Ольга была на седьмом небе от счастья!

За время своего переселения она встречалась со Степаном не раз. Он помог с мальчишками привезти мебель, сделать небольшой ремонт, подключить необходимые бытовые приборы. Она видела, как ему нравилось помогать ей, как он тоже чувствует себя причастным к происходящему и искренне радуется этому.

Как-то раз после рабочего дня, проводив всех пациентов, Любовь Ивановна за чашкой чая не выдержала:

— Счастливая вы, Ольга Николаевна! Гляжу на вас и любуюсь…

— С чего это вы?

— Все у вас получается… Все как-то легко, без напряжения, без переживаний. Вон мужиков каких приручили… Все обзавидовались вам…

— Любовь Ивановна, не пугайте меня, — Ольга поставила чашку на стол и внимательно посмотрела на медсестру: Что это за слово такое — «приручили»?

— Так, так и есть! А разве по-другому? Удивительно только то, что вы здесь без году неделя, а все уже про вас знают. Степан вьется около вас. Раньше бегал от женщин, смурной ходил, а сейчас светится! И наш главный тоже готов все для вас сделать… Да что говорить — сами все видите!

Ольга пожала плечами:

— А как по-другому? Степана мы лечили. Вот и подружились с ним. А Сергей Андреевич? У него тоже свой интерес, как у главного врача. Пришел новый специалист. Он рад этому…

— В том — то и дело, что рады оба! Но только рады не тому, о чем вы говорите! Вот вам уже и тридцать с лишним, и ребенка нажили, а в мужчинах совсем не разбираетесь.

— Да! В этом вы правы. Совсем не разбираюсь… Выходила замуж за одного, а оказалось, что он совсем не тот, кого полюбила.

— Вам сейчас нужно осмотреться, да, чтобы мужиков головами не сталкивать…

— Вы опять? — Ольга строго посмотрела на Любовь Ивановну.

— Да я ж не зла вам желаю! — запричитала она. — Этого только вы не видите! А все люди уже замечают! И какой бы хороший народ здесь не жил — зависть — то всегда глаза застилает. Я вас предупредить хочу, потому что полюбила вас как родную. Таких врачей я еще не видела, как вы… Все у вас легко, без надрыва. И с радостью работаете, и живете под Богом. Только люди по себе судят. У них-то этого всего нет, вот и завидуют…

— Любовь Ивановна, спасибо за заботу! Никого не хочу раздражать и зла никому не желаю.

— Да, вижу я, милая моя!

— Только вы же сами заметили, что без Бога я никуда! Вот мы сидим с вами разговариваем, а я чувствую, что он рядом… Вон посмотрите, как наблюдает за нами, — кивнула она в сторону икон, стоящих на полке около окна. — Вы, знаете… если бы у меня не было Бога — у меня не было бы ничего!

Хоть ее и не волновало чужое мнение и отношение к ней окружающих, но слова медсестры запали в душу. Правда, совсем не потому, что кто-то решил ей позавидовать. А потому, как можно назвать другим словом ее отношения с главным врачом и Степаном? Как Ольга ни старалась их проанализировать и сопоставить, на ум и в сердце приходило только одно определение — добрые отношения и взаимовыручка.

«Ну да… А как по-другому? — в очередной раз оставшись наедине со своими мыслями и напрягая мозг, рассуждала она. — Новые знакомства и встречи с людьми даются Богом для того, чтобы мы помогали и поддерживали друг друга. И я уверена, что Господь по какому-то, известному только Ему разработанному плану подбирает людей для встречи друг с другом: от одних ограждая, а других присылая на помощь. Не зря же есть утверждение, что подобное тянется к подобному! Поэтому и эти люди мне энергетически близки, и даже появилось ощущение, что я знаю их всю жизнь…»

Мысли мыслями, но в один из рабочих дней перед выходными в кабинет заглянул улыбающийся Степан с букетами васильков:

— Это вам… К вашему платью, — учтиво преподнес он букет Ольге.

— А это для вас, — повернулся он к Любови Ивановне.

— Спасибо, спасибо! Радуете вы нас, когда забегаете. Как ваше плечо? — защебетала медсестра.

— Все в порядке! — он показательно поднял и опустил руку. — Уже работаю во всю! Спасибо вам! Я на минутку, — он посмотрел на Ольгу и сделал паузу, — Вы потихоньку становитесь постоянным жителем Камчатки, а красоты ее еще не видели. Хочу предложить в воскресенье посмотреть чудесное место. Рано утром поедем и вечером вернемся, если… — он помолчал и выразительно посмотрел ей в глаза, — у вас нет никаких других планов.

— Спасибо! Очень неожиданно… Конечно, я хочу поехать! Только рано утром не получится. Если после одиннадцати утра?

— Все в наших руках! — обрадовался Степан. — После одиннадцати — так после одиннадцати! Заеду за вами.

— Хорошо…

Степан, откланявшись, вышел из кабинета.

Ольга повернулась к Любови Ивановне. Та молча смотрела на нее и качала головой:

— Вот об этом — то я вам и говорила… Сколько живу здесь, но вот вечно грозного Степана с такой улыбкой от уха до уха за последний месяц не видела ни разу… И вижу, что душа ваша без лукавства, но помните, что я вам говорила… И еще знайте, — она выразительно посмотрела на нее, — если что — я всегда на вашей стороне.

— Спасибо, Любовь Ивановна, — Ольга подошла к ней и обняла.

Утро воскресного дня для Ольги было запланировано еще с начала недели. Она уже не раз за последние полтора месяца забегала в красивый деревянный храм на окраине поселка, но тот был или закрыт, или служба перенесена в другой храм. Так как отец Василий, как объяснила женщина, дежурившая в церковной лавке, во все дни недели был нарасхват и под его контролем было еще несколько храмов в разных поселках. Но сегодня! В день святых апостолов Петра и Павла, счастливой случайностью, литургия по расписанию должна была быть в их храме. И пропустить такое важное событие для Ольги не представлялось возможным! Она прочитала покаянные каноны, последование ко святому причащению, на листке бумаги написала все свои грехи, вывернув себя полностью наизнанку, и поторопилась за полчаса до начала службы.

На улице было пустынно. Она шла по тротуару в сторону храма и шепотом читала пятидесятый псалом, когда неожиданно рядом с ней резко затормозил черный джип Степана. Она остановилась. Степан быстро вышел из машины и с разведенными от удивления руками поспешил к ней навстречу.

— Еду, присматриваюсь и глазам своим не верю, — обрадовался он встрече. — Ольга Николаевна, вы когда-нибудь спите?

— Этот же вопрос можно задать и вам, — улыбнулась Ольга.

— Хочу предложить подвезти. Вы не против?

— Не… против, — засмущалась она. — «Вот уж не ожидала встретить… Да, Господи… Да. Все тайное становится явным. Только я и не утаивала ничего… Просто зачем рассказывать? Не хочу, чтобы спрашивал, удивлялся… Это только мое — личное…»

— Куда едем?

— Прямо. До конца поселка… В храм Пресвятой Богородицы «Нечаянная Радость».

— В храм — так в храм, — с готовностью произнес он.

К удивлению Ольги, Степан не задал ни одного вопроса из серии почему в храм? Как так получилось? Зачем и с какой целью? И прочие, на которые отвечать никогда не хочется.

Подъезжая к храму, он припарковал машину около ворот, помог ей выйти. Подождал, пока она наденет платок, и пошел вместе с ней.

«????????????????», — пронеслось в Ольгиной голове, но озвучивать ничего не стала.

Войдя в храм, она увидела нескольких прихожан, стоявших в левом пределе. Уже читали «Часы». Ольга посмотрела на Степана:

— Я пошла? — она показала рукой на группу слева.

Он, прищурив глаза и наблюдая за ней, молча кивнул головой. Она взяла свечи и подошла сначала к иконе святых Петра и Павла, затем к иконе Божией Матери «Нечаянная Радость», в честь которой и был назван храм.

Укрепив зажженную свечу на подсвечнике, Ольга горячо зашептала, глядя на Ее образ, искренне благодаря за помощь; за радость, которую она получает каждый день; за дом, который теперь у нее появился; за людей, которые окружают и поддерживают ее; за сына Мишку; за защиту, которую ей посылает Господь! И за все испытания, которые ей приходится переносить сейчас и которые делают ее только сильнее! И еще… за мужа Романа, чтобы он все понял и не ожесточался против нее…

Ольга увидела, как в левый предел с библией и большим крестом прошел отец Василий, и поспешила на общую молитву.

«….Да не утаите от меня ничего…» — читал священник, оглядывая прихожан добрыми глазами.

«Ничего не утаишь от Тебя, Господи! Ничего! Да и ничего не хочется от Тебя таить… Кому можно рассказать все, перед кем поплакать? Только Тебе и только перед Тобой…»

Ольга каялась перед Богом, перечисляя свои грехи, изредка отвечая на вопросы священника. В конце исповеди он спросил:

— Что совсем — совсем разлюбила мужа? Ничего не осталось?

–…Только жалость к нему, — прислушалась она к себе.

— А раньше любила? Замуж по любви выходила?

Ольга кивнула в ответ:

— Все было по любви… Было… а теперь нет…

— Я в этом случае могу порадовать только одним, — задумчиво произнес отец Василий. — Если любовь была и ушла, то ее можно вернуть… А если ее не было, то вернуть нельзя, потому что возвращать некого… Молитесь, милая, не переставая. Господь всегда нас слышит, когда мы обращаемся к нему.

— Спасибо, батюшка…

Она отошла от него, вытирая слезы и направляясь в глубь храма, где было меньше людей.

Литургия прошла на одном дыхании! Причастие! Вот самое главное в жизни — соединение с Богом! Вот что распускает крылья за спиной! Вот что укрепляет и дает необыкновенный прилив радости! Нет, не той обычной радости, а такой, которая позволяет тебе как бы оттолкнуться от земли и полететь, едва касаясь ее ногами. И делиться этой радостью со всеми, кто готов принять ее и впустить в себя. Потому что эта радость для того и нужна, чтобы источать ее, освежая и освещая всех, кто окружает тебя…

Прочитав благодарственную молитву и приложившись к кресту, Ольга три раза перекрестилась и вышла из храма. Не оглядываясь по сторонам, она пошла к выходу.

Вдохнув ароматный лечебный воздух, которым до сих пор еще не могла надышаться, она посмотрела на голубое небо и уже пригревающее солнце и направилась к дому, куда надо было успеть к одиннадцати часам.

— Оля! Ольга Николаевна! — услышала она за спиной.

Обернувшись, увидела выходившего из храма Степана. Открыв рот от удивления, Ольга наблюдала за тем, как он приближается к ней.

— Поздравляю с причастием! — улыбнулся он, подойдя ближе. Затем, вдруг, мягко обняв своими большими ладонями ее за плечи, притянул к себе и трехкратно поцеловал в обе щеки. — Ведь у нас, христиан, так положено приветствовать друг друга?

Не успев опомниться от происходящего, она громко вдохнула и, задержав дыхание, стала медленно выдыхать:

— Вас тоже можно поздравить с причастием? Извините, я не обратила внимания…

— Нет. Поздравить не с чем… Я негодяй, — не постился последнюю неделю и не подготовился.

Ольга смущенно с улыбкой смотрела на него:

— Тогда поздравляю с праздником!

— Спасибо… — он не отрываясь смотрел ей в глаза.

Его взгляд излучал такую нежность и тепло, что при желании можно было укутаться в него, как в мягкий плед. Он разговаривал с ней глазами и, удивительно было то, что она слышала его, слышала все его мысленные слова: ласковые, нежные, восторженные.

В сознании медленно над ней проплыл образ Любови Ивановны с качанием головой. И как бы ей ни хотелось перебивать Степана, она заставила себя сфокусироваться на образе своей медсестры:

— У нас на одиннадцать все в силе?

— Конечно, — прошептал он, не желая отрываться от своего мысленного монолога. — Ведь с нами Бог! Значит, у нас все в силе!

****

— Что-то я часто вижу Степана Егоровича вместе с Ольгой, — медленно произнесла Наташа, наблюдая за тем, как к черному джипу наперегонки рванули ее Лелик с Боликом. — Ты, Лень, что-нибудь понимаешь? — обратилась она к рядом стоявшему с ней мужу.

— Что тут понимать? Вчера дети нам популярно объяснили, что за их усиленные тренировки и доблестный труд в мастерской пятеро детей награждаются пикником и выезжают в «долину гейзеров».

— Это я тоже слышала. Ты понимаешь, о чем я! Ольга тоже поощряется за доблестный труд в мастерской? Или она шестая из награжденных?

— Тебе не все равно? Пойдем подойдем к ним и спросим.

Увидев своих однокурсников, Ольга помахала им рукой. При встрече обнялись, как родные. Дети самостоятельно раскладывали задние сиденья в большом вместительном джипе.

— Сейчас на местный рынок и в путь, — бодрым голосом скомандовал Степан, — Ребята, может, у вас есть желание с нами прокатиться? — обратился он к Лене с Наташей.

— Может, и есть, — удивилась Наташа. — Мы думали, что ты опять хочешь только с детьми. А тут, в кои то веки, и родителям разрешается!

— Тогда заводите машину и поехали, а вечером вернемся, — обрадовался он. — Идет?

— Нам собраться нужно. Минут двадцать, не больше.

— Тогда ждем вас на рынке. Никто не против шашлыков из баранины?

— Да, мы не то что не против! Мы боимся ситуацию спугнуть, — заулыбалась Наташа.

— Почему? — удивилась Ольга.

— Я тебе потом, подруга, расскажу, — продолжая улыбаться, пообещала Наташка.

Место оказалось действительно уникальным. Такие пейзажи Ольга видела только на картинках! Множество расположенных рядом друг с другом гейзеров, озеро с огромным количеством плавающих птиц, разноцветье трав березка, не похожая на обычную березу, так называемая, каменная, разнообразие цветов — представляли не просто чудо, а бесконечную, уходящую за горизонт сказку, в которой опять по воле Бога, оказалась Ольга. «За что мне так много счастья? Спасибо тебе, Господи! Спасибо вам, святые апостолы Петр и Павел!»

В специально оборудованном для отдыха месте, с беседками, мангалами, площадкой для игры в футбол и волейбол, остановилась вся шумная компания, разгружая из машины коробки с напитками и едой.

Для одного пикника было огромное количество продуктов, но, учитывая завидный аппетит детей — подростков на отдыхе, сомнений о количестве уже не возникало.

Степан распределял обязанности. Ольге нравилось, как легко он отдает команды мальчишкам, как они его слушают и исполняют все, что им поручено.

— А мне обязанность? — подошла к нему Ольга.

— И вам тоже!

Он подошел к открытой машине и достал сложенное кресло. Взял ее за руку и повел к цветочной полянке. Разложил кресло с мягкой подушкой, неожиданно схватил ее на руки и бережно опустил в кресло. У Ольги захватило дух! Она всегда знала: никто не мог к ней прикасаться! А сейчас слова застряли в горле, и единственное, что она могла, — это молча смотреть на него. Он наклонился над ней, упираясь руками в подлокотники кресла, и, глядя на нее сверху вниз, шепотом произнес:

— У вас будет самое ответственное задание… Вы должны внимательно наблюдать за происходящим. Все запомнить, а потом рассказать мне о своих впечатлениях… Идет? — он смотрел на нее, не отрывая глаз.

Ольга пожала плечами и, усмехнувшись, опустила голову. Он наклонился к ее уху настолько близко, что она почувствовала прикосновение его губ. Не успев вырваться и возразить, она услышала:

— И еще… Извините, если я тороплю события, — он выпрямился и продолжил: Можно сегодня без отчеств и на «ты»? Если, конечно, вы не возражаете?

— Степан, хорошо, будем без отчеств. Но… как бы это сказать, — она секунду перебирала подходящие слова, — когда вы, то есть ты, ко мне близко подходишь — это меня очень смущает… Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю, — он вдруг стал очень серьезным. — Вам, то есть тебе, это неприятно?

— Дело не в «неприятно»! Я не знаю, как себя вести! Мне стыдно… У меня сердце уходит в пятки, — быстро произнесла она. — Я должна тебе это сказать, — она смотрела на него снизу вверх, пожимая плечами, — потому что, если я этого не скажу, между нами не будет доверительных отношений.

Он улыбнулся и снова наклонился над ней:

— Тогда и я тебе честно скажу, — он снова чуть прикоснулся губами к ее уху. — Мне очень хочется быть ближе к тебе. Более того, ты снишься мне каждую ночь, и только во сне я могу прикасаться к тебе… Не обещаю, что откажусь от этого наяву…

Он вдохнул запах ее волос и выпрямился.

— Отдыхайте, Ольга Николаевна! — затем улыбнулся и продолжил: Отдыхай, Оленька! Моя главная задача сегодня — показать тебе сказку.

Она смотрела ему вслед, а сердце выпрыгивало из груди. «Что я неправильно делаю? Слишком по-доброму отношусь к нему или слишком беспечно? Я даю повод… Разве я даю повод? Но не гнать же его от себя! Мне интересно с ним… Мишка к нему привязался… Вот бы Роман так же с ребенком занимался! Конечно, мальчикам интересно общаться с мужчинами. Когда мужчина достоин уважения — у него всегда есть чему поучиться…»

Она наблюдала за движением на площадке. Мишка уже молотил ногой мяч, громко считая вслух количество подкинутых и стараясь, чтобы мяч не ускользнул на землю.

Наташа с Леней доставали из машины зелень и банки с соленьями. И только одна она — великая бездельница — уселась на пост наблюдения. Ольга подняла голову и посмотрела на небо. Солнце слепило глаза, но через этот яркий свет вдалеке на возвышенности она заметила деревянную постройку с крестом на треугольной крыше. «Храм?.. Или часовня? — она встала и приложила ладонь к переносице, загораживаясь от солнца. — Ну, точно! Храм! Не может быть!»

Ольга подошла к ребятам.

— Ну, что, не выдержала? — засмеялась Наташа. — А я к тебе собиралась присоединиться, поболтать.

— Наташ, посмотри туда, — она указала рукой в сторону храма. — Мне ведь не кажется? Это храм или часовня?

— Да! Часовня. Очень древняя. Говорят, что ей почти двести лет. Отреставрированная. В честь кого, не помню, — она посмотрела на Ольгу и продолжила: Она почти всегда закрытая. Хотя, может, сегодня… Леня! — позвала она мужа. — Часовня на взгорке, как ты думаешь, сегодня может быть открыта?

— Все может быть, — откликнулся Ленчик. — Можно дойти и посмотреть.

Ольга почувствовала, что какая — то неведомая сила зовет ее к этому месту. Конечно, интересно заглянуть в старинный намоленый храм, почувствовать его энергетику, приложиться к иконам. Но почему так сильно тянет туда, как будто душа переворачивается внутри, подталкивая ее: «Иди… иди…»?

Степан разжег угли в мангале. Нарезанное мясо вперемешку с помидорами и луком уже было насажено на шампура. Отдельно стояли решетки с зажатыми в них замаринованными куриными ножками.

Ольга взяла нож, разделочную доску и принялась нарезать хлеб и закуску, обдумывая план посещения часовни.

Лелик с Боликом крутились около Степана, помогая поднести, унести и следить за жаром от углей.

Другие дети вместе с Мишей гоняли мяч на поле.

Ольга вместе с Наташей и Леней едва успели накрыть стол, разложить салфетки и открыть соки, как Степан с мальчишками уже несли первую партию шашлыков.

Детский гомон, смех, веселье, легкость, ощущение полной свободы, улыбающиеся лица и, главное, искренность отношений радовали душу. Ольга слушала восторги детей, видела, как внимательно выслушивают их взрослые, и понимала, что вот оно, ее счастье, которое, как ей хотелось, никогда бы не заканчивалось…

Степан и Леня вспоминали смешные истории, произошедшие в их поселке, про каких-то деда Никиту и его бабку Лукерью, которые на седьмом десятке лет решили стать бизнесменами, обанкротились, заперлись дома и ни с кем не хотели разговаривать. И как потом весь поселок помогал им кто чем мог, чтобы они после своего бизнеса не остались бомжами. Ольга с Наташей смеялись от души над добрыми шутками ребят, а те, взбудораженные вниманием, вспоминали все новые и новые истории, надрывая животы от смеха.

Ольга видела, как Степан часто поворачивает голову в ее сторону, снова и снова подкладывая на ее тарелку добавку, наблюдая за ней, вовремя подавая салфетку, как будто она сама не могла это сделать. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которая находится под защитой большого и сильного мужчины. Ольге было немного неудобно от такого внимания, но было так хорошо, что порой на мгновение, закрывая глаза, она мысленно обращалась к Богу: «Господи, пожалуйста, пусть в моей жизни это будет всегда — забота, внимание и искренность в отношениях… Спасибо Тебе за все…»

Дети по одному уже отползали от стола на поле.

— Мам, можно я сниму футболку? — услышала она крик сына.

Ольга кивнула в ответ:

— Можно, можно. Будете играть или пойдем к озеру?

— Мы пока поиграем, — закричали мальчишки хором.

— Ребята, если вы не против, я дойду до храма… Загляну. Может, открыт?, — посмотрела она на всех.

— Попутчиков берете? — заулыбался Степан.

— Мы тогда останемся с детьми, — резонно объявила Наташа. — Мне на цветочной поляне очень нравится брошенное одинокое кресло. Очень хочется разделить его одиночество. Да, Ленечка? — обратилась она к мужу.

— Идите уже, — махнул рукой Леня. — Как раз к вашему приходу и откроют. Скоро время вечерней службы. А тут она может начаться и раньше.

По красивой тропинке через поле разноцветья, полной грудью вдыхая камчатский воздух и рассуждая о красоте и разнообразии природы в разных уголках необъятной России, Степан и Ольга подошли к часовне. Еще издали они увидели, что большие деревянные двери распахнуты, и, воодушевившись, прибавили скорости.

Но вечерней службы не оказалось… Перекрестившись, они зашли внутрь в освещенное солнцем пространство с огромным количеством разного размера старинных икон на стенах. В передней части храма от пола до потолка был расположен иконостас. Справа в углу они увидели седого старичка в полотняных штанах и рубахе, подвязанной веревкой на талии. Одной рукой он постоянно поправлял очки на переносице, а другой медленно перебирал четки.

— Здравствуйте, — поклонились они.

— Спаси вас Господи, дети, — тихим хриплым голосом приветствовал он. — Проходите, проходите, не стесняйтесь. Поговорите со святыми… Я — то грешным делом думал, не пойду сегодня, но Петр с Павлом меня подтолкнули: «Иди, говорят. Открывай. Ты там сегодня нужен…» Вижу, что не зря пришел.

Степан с Ольгой переглянулись и, заулыбавшись, поблагодарили его. Какая — то «чудаковатость» была во всем образе старичка: и речи странные говорит, и весь как будто из воска — лоб и макушка без волос блестели на солнечном свете, что придавало ему сходство с образом волшебного персонажа из народных сказок.

Ольга подошла ближе к иконостасу, рассматривая лики святых, и вдруг заметила, что сотни глаз с иконостаса тоже как будто рассматривают ее. И это были не нарисованные глаза! На нее смотрели живые глаза святых — добрые, чуткие, заботливые, поддерживающие взгляды, глядя на которые хотелось расплакаться. И тут она почувствовала знакомое ощущение миллионов мелких теплых мурашек, которые защекотали ноги, потом, быстро поднимаясь вверх, охватили ее всю целиком. И она как будто опять попала в емкость с теплой водой, которая была наполнена многочисленными мелкими пузырьками воздуха, поднимающими ее вверх, выталкивая наружу, придавая невероятную легкость всему телу. Ощущение невесомости вновь охватило ее! И тут Ольга вдруг вспомнила все, что произошло с ней в мае. Все, что так хотелось забыть и вычеркнуть из памяти: как болело все тело от синяков, как она стояла на коленях перед образом Спасителя, как молила его о том, чтобы научил, что делать дальше… Вспомнила пьяного и храпящего в гостиной мужа, разбросанные пустые бутылки, неубранную грязную посуду…

И вдруг! Она явно почувствовала его боль, его слезы, его раскаяние, его одиночество и беспомощность от беспощадности того, что произошло с ними. Его бессилие перед этой ситуацией и неумение исправить ошибку. Его отчаяние и понимание, что он сам своими руками все испортил и что прошлого уже не вернуть… И то, что он сейчас отдал бы все на свете, чтобы загладить свою вину! А жена просто пропала, не оставив ему ни одного шанса. И найти ее нелегко, так как только две недели назад она оформилась и стала числиться в штате больницы.

Кинжальная боль прошла через сердце, слезы хлынули из глаз от жалости к нему и от своей жестокости. Она смотрела в лики святых и мысленно передавала им свои оправдания: «Простите, простите меня — я не считала себя виноватой… Я устала его прощать… Я просто устала от него…»

Ольга услышала шаги за спиной и почувствовала, как Степан обхватил ее руками сзади и прижал к себе, шепотом успокаивая:

— Тихо, тихо… Все хорошо, красавица… Все хорошо… Ты сильная, честная… Ты лучше всех… тихо, тихо…

Вытирая слезы, она открыла глаза и отшатнулась от неожиданности, но Степан удержал ее. На нее внимательно через очки, прижатые пальцем к переносице, смотрели глаза старичка. Старичок с довольным выражением лица тем же тихим хриплым голосом проговорил:

— Ну что? Вижу, что поговорила со святыми… И хорошо поговорила… Толк будет, — он повернулся к иконостасу, перекрестился и отошел от нее.

Выходя из часовни, Ольга почувствовала сильную слабость, как будто она отдежурила две ночные смены подряд без перерыва. Степан шел рядом, поддерживая ее под руку.

Нахлынувшие на нее чувства не давали покоя. Она начала винить себя. Понимала умом, что тогда по-другому поступить было нельзя. Нельзя было оставаться с мужем, прощать и, таким образом, позволять ему грешить дальше. Много женщин оказывались в подобных ситуациях и, если не уходили, подвергались избиениям снова и снова. Но! Она ведь не из многих… Она должна поступать только по законам Божиим, потому что только так будет правильно в ее жизни. Сердце ныло от тоски и злости на себя. «Почему все так? Почему все так получилось? Надо поговорить с Ромой…, надо только поговорить, и я сразу пойму, стоит себя казнить дальше или нет. Давать ему шанс или просто разойтись…»

В голове выстраивался план дальнейших действий, и из сердца потихоньку уходила боль. Она решила, что позвонит ему сегодня же вечером, как только они вернутся домой. Степан не решался задавать ей вопросы и несколько минут просто шел рядом, затем развернулся и встал перед ней. Задумавшись над возможным исходом событий, не замечая ничего вокруг, она просто уткнулась в стоящего перед ней Степана.

Ольга удивленно посмотрела ему в глаза, а он, ничего не сказав, крепко обнял ее и прижал к себе. Мягкие и сильные объятия закружили голову, с ним было тепло и уютно, а еще… надежно. С ним было так, как она всегда хотела, чтобы у нее было… Степан обнимал ее, не отпуская от себя, зарываясь лицом в ее волосы.

— Подожди, Степ! Подожди, — Ольга попыталась освободиться от него. — Подожди… Послушай.

Не отпуская ее, он ослабил объятия и заглянул ей в глаза.

— Так не честно, Степ… Я не смогу так… Ты знаешь, что я не свободна…

— Но…

— Подожди, — перебила она его. — Я все понимаю… Но я не могу так… Дело только во мне… Я венчаная… Давала клятву Господу — и в горе, и в радости с ним… Не с кем-то другим, а с ним! Не важно, как он со мной поступил… Я… не должна поступать так же…, — сбивчиво говорила она. — Ты просто на секунду представь, как много нас таких, поддающихся искушениям и думающих о нанесенных нам обидах грешников. Мы называем себя Божьими, а какие мы Божьи, если постоянно печалим Его своими не правильными поступками и мыслями? Он бесконечно помогает нам, а чем мы платим Ему за это? Думаем только о себе и о том, как бы нам было хорошо. А разве это правильно? За что мы так с ним поступаем? За то, что Он нас постоянно прощает? И Его прощению не видно конца? — она внимательно посмотрела на Степана, — Ты понимаешь, о чем я говорю?

Степан снова прижал ее к себе и нежно поцеловал три раза в щеки:

— Олюшка моя, я бесконечно благодарен тебе, что узнал тебя… Ведь даже не чаял… Уже и перестал верить в то, что бывают такие женщины… Женщинам давно не верю — не раз предавали, подводили, использовали. Ты… ты моя мечта! Как увидел тебя, еще долго не мог поверить, приглядывался… А Господь видишь, как все устроил! Я благодарен тебе за то, что ты растопила мое сердце… Я же совсем дикий стал, никого не хотел видеть, кроме детей. А тут ты — чистая, светлая… Видно, что не от хорошей жизни уехала, но даже виду не показала ни разу… Тебя невозможно не любить…

— Спасибо тебе, Степа… Если бы сейчас мой муж это услышал, он бы тебе ответил: «Ты поживи с ней сначала, узнаешь, какая она «хорошая», — Ольга горько усмехнулась.

— Что у вас там произошло — не знаю… Но то, что он даже не понимает, какой бриллиант с ним рядом, — это я вижу.

— Степа! — она уткнулась лицом в его грудь.

Он гладил ее по голове и горячо шептал:

— Тебя невозможно не любить… тебя невозможно не любить…

Компания уже с нетерпением ожидала их внизу. Все остатки пикника были собраны в багажники. Измотанные отдыхом дети разбредались по машинам. Степан превратил задние сиденья в лежанку, постелил плед и уложил троих мальчишек. Леша с Борей уселись в родительскую машину. Всю дорогу назад Степан рассказывал Ольге про свое детство, юность, чеченскую войну, ранение, сухо и кратко про предательство и измену первой жены и многое такое, от чего мурашки бегут по телу…

«Что там мои горести в сравнении с его испытаниями! — думала Ольга. — Какое счастье, Господи, что ты соединяешь людей, которые нужны друг другу! Спасибо тебе!»

****

— Ольга Николаевна, вас вызывает главный врач, — быстро в телефонную трубку проговорила секретарь Нина Федоровна.

— Сейчас? — удивилась Ольга.

— Да, сейчас. Он вас ждет.

— Странно… Разгар рабочего дня. Под кабинетом больные. Что там случилось? — поделилась она с Любовью Ивановной.

— Может, везут кого — то тяжелого и нужно посмотреть…

— Это и по телефону можно сказать, — снимая маску и шапочку, пожала плечами Ольга.

— Идите. Ничего страшного, я пока больных на перевязки возьму.

Ольга выскочила из кабинета и быстрым шагом направилась к Сергею Андреевичу.

— Здравствуйте, — переступив порог, сказала она.

— Присаживайтесь, — показывая рукой на стул, пригласил он.

Ольга присела на край стула и посмотрела ему в глаза. Он, молча подперев подбородок руками, смотрел на нее. Не прерывая паузы, Ольга глянула на часы, потом опять на главного. Он, не отрывая взгляда, следил за ней.

«На часах без пяти двенадцать», — ожидая начала разговора, размышляла она. — «Три человека пришли на перевязки, каждому минут по 10 — 15. Потом надо принять повторных больных. Одному из них снять швы. Думаю, уложусь… Если что-то срочное, то в операционную придется бежать сейчас. Тогда… не уложусь. Что-то надо…»

— У вас железные нервы, Ольга Николаевна, — прервал ее мысли главный врач.

Сдвинув брови, она внимательно посмотрела на него.

— Мне сейчас позвонили из министерства. На вас пришел запрос из ФСБ. Вас ищут… Что вы там натворили и чего нам ожидать? — он откинулся на спинку стула и, прищурив глаза, приготовился услышать ответ.

— Ничего особенного, — вздохнула она. — Наверное, меня ищет муж, а запрос, видимо, сделали его друзья из «органов».

— А почему он вас ищет? — удивился Сергей Андреевич.

— Ну, скорее всего, потому, что, видимо… потерял, — ничуть не смущаясь, предположила она.

— Что значит — «потерял»?

— Пока я работала без оформления, ему трудно было меня найти. А теперь легко. Я же не меняла фамилию. Они увидели, что новый хирург с моими персональными данными устроился работать в нашем поселке и запросили установить личность, — просто объяснила Ольга.

— Вы можете рассказать, что у вас произошло?

— С какой целью?

— Просто рассказать, без цели, — нетерпеливо спросил главный.

— Моей работы это абсолютно не касается. Вы и больница никак не пострадаете. Бояться вам нечего, — опустила голову Ольга.

— Может, вам нужна какая — нибудь помощь? Я всегда готов, — смягчил он тон.

— Я знаю, Сергей Андреевич. Спасибо! — улыбнулась она.

— И все же это странно… Почему он обратился в ФСБ?

— Ничего странного. Он часто к ним обращается, потому что в нашей стране друзья из ФСБ делают чудеса как в скорости поисков, так и в скорости улаживания всевозможных конфликтов, просто поговорив с обидчиками честных бизнесменов. Вы еще не встречались с таким методом помощи?

— Признаться, Бог миловал! Да и друзей оттуда никогда не имел.

Ольга улыбнулась, глядя на растерянного главного врача. Он с участием смотрел на нее:

— А вас не смущает то, что он нашел вас? Судя по всему, вы не очень желаете встречи с ним?

— Не желаю… Но если нашел, пусть порадуется… На все воля Божья, Сергей Андреевич…Как Бог решит — так и будет, — пожала плечами она.

Главный с улыбкой смотрел на нее:

— Я не встречал таких женщин, как вы. Почему у вас все легко? Мне хочется разговаривать с вами бесконечно…

Ольга снова пожала плечами:

— Вы верите в Бога? — улыбнувшись ему в ответ, спросила она.

— Конечно. Только дурак в Него не верит, — засмеялся он.

— Тогда у вас тоже должно быть все легко.

— А вот, и нет! Сложностей хоть отбавляй! Видимо, мне не хватает веры.

— Тогда вам есть над чем работать.

— Это точно! Без дела я не сижу. Аки пчела весь в трудах, — пошутил он. — Вы не хотите выйти на улицу поговорить?

Ольга удивленно посмотрела на него.

— Нет, я… не подумайте ничего… Просто сидеть весь день в кабинете преступление, когда такое лето за окном. А лето у нас вы знаете — не успеешь опомниться, уже опять зима. Да и с красивым доктором давно уже не разговаривал…

— Я бы с радостью, Сергей Андреевич. Но меня ожидают пациенты. А это, вы сами понимаете, на первом месте…

— Ну да! Ну да! — он поднялся со стула и подошел к ней.

Ольга тоже встала вслед за ним.

— Я пошла? — улыбнулась она и протянула ему руку для рукопожатия.

Он взял ее кисть обеими руками и, не отпуская сразу, тихонько сжал.

— Спасибо вам за работу. Я очень рад, что вы приехали к нам.

— И вам спасибо, Сергей Андреевич! Мне нравится работать под вашим руководством. Говорю абсолютно искренне.

Она направилась к выходу, но он остановил ее:

— Если все — таки понадобится любая помощь — я всегда с радостью!

— Спасибо!

Ольга пришла домой и быстро приготовила ужин. Мишка, как обычно где-то носился с мальчишками. Какое счастье для родителей, когда ребенок занят играми на улице, а не в компьютере. Она уже не раз оценила это! А еще немаловажно, что не страшно отпустить его гулять. Все не так, как на большой земле! И хорошо, что не так! Должно же где-нибудь быть не так, как у них там!

В дверь позвонили.

«Наверное, Миша. Нагулялся. Легок на помине. Почему не открывает ключом? Забыл ключи дома?» В сопровождении своих мыслей Ольга пошла встречать сына. Когда отворила дверь, у нее упало сердце — на пороге стоял Роман, удерживая за ручку большой чемодан.

«Не прошло и нескольких часов, как говорится, — промелькнула мысль. — Быстро! Хотя… Если вчера вечером запрос, телефонограмма, ночной перелет. Все как бы складывается. Остается «порадоваться» за его скорость и стремление…»

— Здравствуй, — неуверенным голосом произнес он. — Пустишь?

— Здравствуй, Рома… Проходи.

Ольга пропустила его в коридор и закрыла дверь. Он медленно вошел, некоторое время осматривался. Подошел к ее фотографии с сыном недельной давности и взял ее в руки:

— Мне кажется, он даже повзрослел как — то, — удивился Роман.

— Есть хочешь? — как ни в чем не бывало, сдержанно спросила она.

— Я там привез с собой для вас кое — что.

Он открыл чемодан и стал выкладывать на стол продукты, целлофановые пакеты, какие-то коробки.

— Продукты сразу клади в холодильник, — наливая ему украинский борщ, по — хозяйски скомандовала Ольга. — «Даже странно! Обычный разговор, как раньше, как будто и не случилось того, что случилось…»

— Тут еще для тебя и для Миши подарки… Оставить на столе?

— Иди ешь, — она поставила тарелку с дымящимся борщом на кухонный стол и принялась разогревать второе.

Она почувствовала, как Роман сбоку подошел к ней почти вплотную. Ольга повернулась и спокойно посмотрела ему в глаза. Он похудел, чуть впалые щеки, темные круги под глазами, видимо от бессонной ночи и перелета. Сказать, что не бритый — не сказать ничего. Он явно отпускал бороду. Густая короткая борода и усы зарастили половину лица. И взгляд! Потухший, не уверенный, не его, а чей-то другой взгляд. Вот уж правду говорят, что глаза — зеркало души! В этом взгляде как раз и отражалось все то, что она почувствовала в часовне с волшебным старичком. Сердце вновь защемило от жалости.

Конец ознакомительного фрагмента.