Сукины дети. Том 1

Валерий Копнинов, 2016

Это четвёртая книга в рамках издательского проекта литературного агентства «Нео-Лит». В сборник вошли рассказы, написанные Валерием Копниновым на занятиях студии прозы. Многие из этих рассказов участвовали в различных литературных конкурсах и были отмечены жюри. Для широкого круга читателей.

Любовь, любовь…

В этот вечер Алексей Александрович домой по-настоящему спешил, что случалось с ним крайне редко. Редко, потому что спешка — качество, совершенно не свойственное его характеру. Но тут сильнее характера оказалась погода, как и положено весной, неустойчивая и капризная. Именно поэтому, поглядывая на небо, Алексей Александрович ускорял шаги, переходя в отдельные моменты на вольно трактуемую спортивную ходьбу, ну, или нечто на неё похожее.

Там, в небе, оттесняя солнце, ещё не избаловавшее теплом продрогших за зиму граждан, громоздились тучи. Собиралась первая гроза со всем набором атрибутов, положенных для такого случая. С налетающими внезапно из арок и проходных дворов резкими порывами ветра, бросающими в лицо всякий мусор. С мелкой дождевой моросью, идущей узкими серыми полосами. Со вспышками молний, пока ещё где-то за пределами горизонта, и с раскатами грома, являющимися через длинную паузу после молний шумом, похожим на треск рвущейся на полоски ткани.

Мало того что погода явно скомкала всю размеренность, присущую Алексею Александровичу, а тут ещё прямо перед дверью подъезда, где он прожил без малого тридцать лет, совсем уж некстати зашевелилось где-то в области солнечного сплетения дурное предчувствие. Словно ледышку сунули за пазуху. И понятно было — раз недоброе почудилось у дома, значит, случившееся связано с кем-то из домашних.

Постояв перед дверью, пытаясь унять зачастившее вдруг сердце, Алексей Александрович торопливо набрал код дверного замка и, перепрыгивая через две ступеньки зараз, заспешил на четвёртый этаж панельной хрущёвки.

«Это, конечно, Светка что-нибудь начудила! — перебирал варианты Алексей Александрович, отгоняя от себя самые неприятные. — Деньги потеряла… или что ещё — ключи от квартиры… Соседи сверху затопили… с детьми что-нибудь, не дай бог! Главное, чтоб все — живы-здоровы!»

Светкой Алексей Александрович величал свою супругу Светлану Александровну. А полностью их семейство состояло из самого Алексея Александровича, его жены, дочери Маши семнадцати лет отроду и четырнадцатилетних близнецов Саньки и Ваньки.

В домашних своих Алексей Александрович души не чаял и, терзаемый смутными опасениями, чуть было не проскочил мимо очень важной детали, появившейся в подъезде в течение дня. Вернее, он и проскочил сначала мимо этой детали, но, уловив боковым зрением свою фамилию, невольно остановился и даже спустился на несколько ступенек назад, чтобы прочитать всю надпись, размашисто выведенную мелом на крашенной синей краской стене лестничного марша, в пяти шагах от их квартиры.

«Маша Будюкова — я тебя люблю! Твой верный В.» — гласило настенное послание и адресовалось оно, вне всякого сомнения, дочке Алексея Александровича Маше, потому что Будюковы — это была именно их фамилия. Его, а также жены и детей соответственно.

«Стереть немедленно!» — мелькнула первая мысль в несколько оторопевшем от неожиданности мозгу Алексея Александровича.

И он даже начал елозить по меловым завитушкам рукавом плаща, уничтожив для начала «Твой верный В.». Но затем разум (хотелось бы звучно написать «холодный разум», но вряд ли тогда это соответствовало действительности) возобладал, и Алексей Александрович, спохватившись, понял, что это свидетельство чьего-то умысла ему ещё пригодится, по крайней мере в ближайшее время. Ведь необходимо было выяснить, кто этот «верный В.», чтобы дать отцовский отпор подобным посягательствам.

Про остальные мрачные мысли, крутившиеся в его голове, пока он восходил с первого на четвёртый этаж, Алексей Александрович мгновенно позабыл перед реальной опасностью, явившей своё циничное лицо.

Открывая дверь, он старался не бренчать ключами, рассчитывая на некий фактор внезапности, который, вероятно, мог бы помочь ему прочесть на лицах домочадцев всё, что они захотели бы от него скрыть. Но Светлана Александровна всегда улавливала шаги мужа каким-то шестым чувством и, вопреки всем его предосторожностям, встретила крадущегося Алексея Александровича, как обычно, в коридоре. И пытливому взгляду мужа на её лице, выражавшем умеренную приветливость, увы, не открылось никаких тайн.

— Вот хорошо, что до дождя успел, — негромко сказала Светлана Александровна. — Там дела сегодня будут…

— Дела? — заинтересовался Алексей Александрович. — Какие дела? И что мы — шёпотом?

— Какие дела? — переспросила Светлана Александровна — А-а-а! Дела… Гроза будет! А шёпотом — Машка готовится, учит…

Алексей Александрович скинул ботинки, не снимая плаща и шляпы, дошёл до двери в комнату дочери и, немножко раздвинув створки, заглянул внутрь. Маша лежала на диване и, свесившись вниз, читала учебник, пристроенный на полу. На столе, на стульях, на спинке дивана валялись раскрытые книжки и толстые ученические тетради. Довершал картину включённый телевизор, транслирующий без звука шоу Бейонсе. Так Маша обычно учила уроки, без отрыва от любимой певицы. Длинноногая красавица Бейонсе, с танцевальной поддержкой за спиной, состоящей сплошь из девиц модельной внешности, двигалась на сцене легко и раскованно. И столько в этих выверенных и отточенных до ощущения полной свободы движениях было откровенной эротики!..

Тихо прикрыв дверь в комнату дочери, Алексей Александрович прошёл на кухню, вынул банку кваса из холодильника, налил в кружку и за пару-тройку глотков кружку осушил.

— Мать, — пригладив увлажнённые квасом усы, спросил он следующую за ним по пятам Светлану Александровну, — а покрепче у нас что-нибудь найдётся?

— Покрепче? А с какой это радости? Ты, поди, принял уже, вон и рукав весь в извёстке!

— Рукав? Эх ты, рукав! — не сдержавшись, выкрикнул Алексей Александрович. — Тут не в рукаве дело, а в подоле… Что ты запоёшь, когда дочь тебе в подоле принесёт!

— Да подь ты весь! — тоже на высоких нотах подхватила Светлана Александровна. — Совсем свихнулся?

— А ты иди в подъезд и почитай, что там Машкины женихи пишут! И гадай теперь, как там далеко зашло… Дети-то нынче не то, что раньше…

В кухню заглянул обеспокоенный Ванька (или Санька, близнецы были так похожи, что и родителям нужно было присмотреться, чтобы понять, кто есть кто).

— Что тут у вас?

— Иди, сынок, иди, — отозвалась Светлана Александровна. — У нас тут свои разговоры…

— Нет, Ваня, постой, — просветлев лицом от пришедшей в голову удачной мысли, попросил сына Алексей Александрович.

— Ну, давай, давай начинай! — Махнула рукой Светлана Александровна и вышла из кухни.

— Слушай, Ваня, — начал издалека Алексей Александрович, словно паучок, набрасывая петли невидимой паутины. — Ты мне скажи, вот сейчас пацаны, наверное, всё больше в компьютере сидят, чем, скажем, спортом занимаются?

— Да нет, почему же, — призадумался Ванька, — всякое бывает…

— А вот во дворе, вы же там с пацанами общаетесь, играете во что-то?

— Ну, конечно… Вот летом — почти каждый вечер футбол гоняем. А ты, пап, почему в плаще?

— Сейчас, сынок, разденусь, — продолжал плести петли Алексей Александрович. — Значит, ты пацанов во дворе всех знаешь?

— Ну, не всех, — засомневался Ванька, — там старших Санька лучше знает, кто из Машкиного класса — они по музыке прикалываются.

— Ага, сынок, зови Саню…

Пока Ванька бегал за братом, Алексей Александрович снял шляпу и плащ и сразу же вернулся в кухню, продумывая на ходу планчик дальнейшей беседы с сыновьями. Он твёрдо решил выудить имя этого стеномарателя и… Честно говоря, он не знал, что последует за этим решительным «и», но оставить всё без своего вмешательства Алексей Александрович не мог.

Машка была любимицей в их семье, а для него лично являлась подлинным чудом природы. Они с супругой ждали её рождения долгих десять лет, не единожды радуясь возникшей было беременности и вскорости, испытывая разочарование, постепенно достигающее степени высокого отчаяния. Организм Светланы Александровны каждый раз давал сбой, и любая, даже незначительная нагрузка провоцировала выкидыш. Они обошли всех врачей. Ходили даже к бабкам-знахаркам. Не жалели денег из своих достаточно скромных доходов, но желаемого результата достичь не могли. Последним шансом стала для них поездка в Москву, на приём к известному профессору, куда записываться пришлось чуть ли не за полгода. Не всякая пара способна пройти через такие испытания и сохранить добрые чувства между собой. Наверное, именно любовь спасла их семью и в конце концов положила конец их сомнениям и страданиям. Лечение в столице дало положительный результат, а узнали супруги об этом после возвращения Светланы Александровны из Москвы, когда их очередная попытка стать родителями через девять положенных месяцев завершилась рождением Маши. И, раззадорившись от свалившегося счастья, по истечении трёх лет они родили ещё и близнецов Ваньку и Саньку.

Дочь, конечно, как первенец и как девочка, получала больше отцовской любви и нежности, чем сыновья, которые воспитывались, как и положено — в определённой строгости. По крайней мере, в своей заботе о дочери Алексей Александрович был не менее внимателен и сведущ, чем мама. И, например, собирая повзрослевшую дочку в спортивный лагерь, сам ходил с ней по магазинам, лично закупая ей всё, что требовалось, включая уже необходимые к тому времени прокладки.

А теперь какой-то «верный В.» на его Машу посягал…

На кухню вернулся Ванька в сопровождении Саньки. Алексей Александрович к тому времени выудил спрятанную за пакетами с мукой пачку кукурузных палочек, высыпал их в глубокую тарелку и при появлении сыновей радушно поставил лакомство на стол. Братья обожали похрустеть кукурузной выпечкой, особо радуясь экземплярам, щедро посыпанным сахарной пудрой.

— Налетайте, обжоры! — подбодрил сыновей Алексей Александрович и между делом продолжил своё дознание: — Слушайте, парни, такое дело, я тут узнал случайно, знакомые подсказали… Живёт у нас во дворе один товарищ, и у него есть музычка разная — ещё моей молодости… А кто он — не назвали, помнят, что сын у него есть и у сына этого имя как-то на В начинается… Давайте-ка подумаем вместе: кто у нас из дворовых пацанов на В?

— На В-э-э, — затянул Санька удивлённо.

— На В, — отозвался Ванька, — в нашем дворе я!

— Молодец, — сдержанно улыбнулся Алексей Александрович буквально кончиками усов, — начал хорошо… Ещё варианты…

— Влад недавно к нам переехал, — начал перечислять Санька. — Вован, Вертер…

Ванька незаметно для отца пнул Саньку под столом.

— Вертер — погоняло, — вставил Ванька. — Звать его Костя…

— Точно, — спохватился Санька, — он Костя!

— Повнимательнее, — мягко упрекнул Саньку Алексей Александрович. — А Вован — тоже прозвище?

— Нет, — ответил Ванька, — это пацан маленький, наверное, классе в третьем учится.

— Не подходит, — усомнился Алексей Александрович. — Ещё кто?

— Валера, — вспомнил Санька.

— Ага, Валера, — подхватил Ванька. — Красавчик из Машкиного класса…

Теперь уже Санька потихонечку пнул под столом Ваньку.

— Прикольный такой, — добавил свой комментарий Санька. — Как Джек Воробей!

На кухню вошла Светлана Александровна.

— Так, — с порога вклиниваясь в мужской разговор, произнесла она, — я вижу, у нас ужинать сегодня никто не собирается из мужиков. Одни сладости едят, а другим что-то жёлтое в голову ударило… Шли бы вы все отсюда!

Санька с Ванькой, умявшие к тому времени кукурузные палочки, с лёгким сердцем покинули территорию, занимаемую матерью, а Алексей Александрович задержался. Он обладал именами двух кандидатов, подходящих на роль злоумышленника, и ему требовались новые факты и улики.

Влад — имел сомнительные перспективы. Переехал недавно, как сказали Санька с Ванькой, вряд ли он успел притереться и осмотреться, чтобы выбрать себе подружку. А вот Валера был кандидат первого сорта, и то, что он учился в Машкином классе, наводило на серьёзные подозрения. И ещё интуиция подсказывала Алексею Александровичу скрытую порочность в самом имени — Валера. К тому же сравнение с капитаном Джеком Воробьём, несомненно, сыграло свою негативную роль.

— Слушай, Света, ты такого Валеру из Машкиного класса знаешь?

— Я-то знаю и Валеру, и Сашу, и Альберта… я-то на собрания в школу к дочери хожу…

— Сама сказала, что я с учителями конфликтую, — вот и не появляюсь там. Так, что за Валера?

— Есть у них Валера Сенцов.

— Сенцов? Фамилия знакомая…

— Она всему городу знакомая — мать у него диктор на телевидении, про погоду рассказывает. А он — мальчик хороший, не хулиган… Симпатичный, девчонкам, должно быть, нравится…

Воистину, кто владеет информацией — тот владеет ситуацией. И теперь, когда Алексей Александрович узнал о подозреваемом почти всё, он задумал провести следственный эксперимент и за ужином, сгорая от нетерпения, не ел практически ничего, ожидая, когда же все отложат вилки-ложки в сторону и разбредутся по своим комнатам. И наконец-то ужин закончился.

— Ма-а-ха, — окликнул дочку Алексей Александрович, — что-то ты бледная вся… Давай-ка сходим на улицу, подышим воздухом!

— Да ничего я не бледная, — с недовольством отозвалась Маша. — Пап, мне ещё полкнижки прочитать успеть…

— На улицу, и без разговоров! Дольше спорить будем.

План у Алексея Александровича был прост, как всё гениальное. Только они выйдут из квартиры и поравняются с надписью, он ужаснётся, воскликнет «А это что такое?» и спросит дочь: «Кто этот В.? Он к тебе приставал? Где живёт?» Ну а дальше, как говориться, дело техники.

Маша, не радуясь предстоящей прогулке, собиралась довольно вяло, словно надеялась, что вот-вот отца отвлекут другие дела и она вернётся к своим книжкам и Бейонсе. Но Алексей Александрович терпеливо ждал (хотя внутри у него кипел котёл, да что там котёл, клокотал Везувий, клокотал, как мощный хор Министерства внутренних дел в предвкушении предстоящих следственных действий с последующим разоблачением).

В конце концов они всё-таки вышли на площадку в подъезд…

— Пап, ну ты чего встал?

Эту фразу Маша крикнула со второго этажа, обнаружив, что спускается на улицу одна, а отец застрял где-то на лестнице.

И немудрено, Алексею Александровичу было от чего остолбенеть, ведь возмутительная надпись исчезла без следа, будто и не было её вовсе.

Вернувшись после утратившей смысл и поэтому сильно сокращённой прогулки, Алексей Александрович сразу отправился к жене на кухню.

— Чисто сработано! — с порога выложил Алексей Александрович.

— Вот ты о чём сейчас?

— Надпись из подъезда исчезла — как не было! Кто-то стёр, да Валера этот, наверное, и стёр!

— Ты меньше детективы смотри! Совсем чокнешься! Я стёрла… Незачем соседей информировать!

— Ну, ты… — сдерживая внутри себя теперь апокалиптически клокотавший Везувий, проговорил Алексей Александрович. — Ты… знаешь, кто ты?

— Знаю. Сам такой!

Этой ночью они укладывались в супружескую кровать, демонстративно разворачиваясь спинами друг к дружке.

Не мучимая заботами, которые не казались ей серьёзными, Светлана Александровна вскорости задремала, а Алексей Александрович не спал долго, находясь в мучительных поисках других доказательств Валеркиной причастности к содеянному.

Ему не давала покоя мысль о том, что из-за самоуправства жены, уничтожившей улику, по которой в конце концов можно было сличить почерк и точно установить личность писавшего, он оказался в тупике.

И ещё мешали уснуть кошки, очарованные ясной весенней луной настолько, что их любовные рулады возносились аж до четвёртого этажа и проникали через тройные стеклопакеты в окна спальни.

«Нет! — размышлял Алексей Александрович. — Я разберусь с этим делом! Завтра отпрошусь с работы пораньше и от школы прослежу за ними… Выясню, кто там Валера, и суну ему в нос эту надпись!.. Так, а надписи-то нет… Нет — значит будет! Сам напишу!»

Придумав решение, Алексей Александрович обрадовался настолько, что ему захотелось немедленно покурить на балконе. Балкон у них выходил на север, и если смотреть с него прямо перед собой, то ночью во всей семизвёздочной красе представала Большая Медведица. Раньше он любил потихоньку выйти в сумерках, закурить сигарету и разглядывать звёзды, пуская к небу дым. Но Алексей Александрович полтора года как бросил курить и даже на балкон старался теперь выходить пореже, чтобы не напоминать себе о старой привычке.

«А-а-а, пойду, — решился он, — что ж мне теперь без сигареты и Большая Медведица не в радость!»

Ночи стояли ещё холодные, и Алексей Александрович чувствовал эту весеннюю свежесть, заползающую под накинутый плащ и щипающую ноги, не защищённые домашними шлёпками. Но уходить не хотелось. Гроза прошла стороной, отодвинутая ветром, принёсшим свежесть и прояснение природы. В небесах висели крупные звёзды, бесцеремонно отражённые в лужах, привольно разлившихся после вечернего дождя. И от вечного космоса, раскинувшего свои просторы, Алексея Александровича отделяла только тонкая полоска балконных перил, что придавало всему ощущение необъяснимой сопричастности.

Странно, но сейчас то, что так волновало весь вечер, казалось уже больше не раздражает его, а наоборот, как-то приятно томит…

Скрипнула дверь, и на балконе полусонной куколкой, закутанной в кокон одеяла, появилась Светлана Александровна.

— Ты тут не куришь часом?

— И в мыслях не было!

— А что не спишь?

— Да вот придумываю, как Валерку изловить… у нас дочь не какая-нибудь там…

— Лёш, а если парень влюбился?

Алексей Александрович не нашёлся с ответом. Холод, окончательно забравшийся под его плащик, отдавался в теле лёгкой дрожью. Светлана Александровна распахнула свой кокон и освободившимся краем одеяла накрыла мужа.

— Ну, что молчишь?

— А что сказать?

— То-то и оно… К тому же он ничего не писал.

— Как не писал? Я же видел, читал…

— Это Санька с Ванькой пошутили. Наверное, Машку решили подразнить. Я им рубашки вечером стирала, карманы вытряхивала, вот мел и вытрясла… Да и почерк — Ванькин.

— И молчала?

— Ну, ты такой пришёл — следователь… Всех на чистую воду выведу! Да и что? Сейчас не написали, скоро всё равно напишут — Машке-то семнадцать лет… Пора влюбляться.

Алексей Александрович, глядя в ночное небо, на несущую миллионы лет свой величественный ковшик Большую Медведицу, вздохнул и, пряча под усами невольную улыбку, многозначительно вымолвил:

— Любовь, любовь…