Амиго

Валентин Сгилевский

Исторический очерк о разрушении авиационной промышленности РФ. О судьбах специалистов в 90-х годах и возрождении авиационно-космического потенциала России после смены руководства страны на рубеже столетия при значительном превосходстве техники и подготовки специалистов по сравнению с США и странами Западной Европы, обеспечившем не только надёжную обороноспособность России, но и эффективную борьбу с международным терроризмом. Рукопись переведена автором на английский язык.

Часть I Сатурн в Зените

Глава 1

Он шел вдоль высокого забора из пик Ордена меченосцев и вспоминал элегантную решетку Летнего сада. Впереди, не торопясь, шла женщина в ярком шелковом платье. В Москве стоял жаркий июль. Все нормальные люди давно на море, в садах и огородах, а тут… В башке пусто, как в утробе. А ведь красивая талия… Большая редкость, кстати, в наше время. Все-таки сзади женщина не менее хороша. А если еще и спереди ничего… Черт возьми, до чего же красивые бедра… Даже обходить жалко…

Однако вот и бюро пропусков. Сердце заныло от тоски… — опять паспорт, допуск, пропуск. Обшарпанные стены, грязный потолок, протертая до желтизны вертушка. Окошечко десять на десять дюймов. Заспанная размалёванная девка с трехклассным образованием, убежавшая от коровы в столицу и живущая в трехкомнатной квартире с мясником Васькой из соседней Прохоровки.

Паспорт с допуском и другими бумагами исчезли в окошке. Теперь двадцать минут можно читать газету. Можно подумать, что эта Дуня проверяет, что делали его родители в 37 году. Так. Что тут пишут в центральной прессе?..

Как обычно: «В политбюро КПСС»… Все ясно… Можно не читать… На последней странице: «Очередная победа замечательного советского спортсмена»… Интересно, сколько он получил за эту победу?.. Советы огороднику… Во саду ли, в огороде… Так… Что за черт!.. «Авария в тумане»… При посадке… Внезапно отказали оба двигателя… Ведущий летчик первого класса катапультироваться не успел…

— Возьмите, — паспорт с бумажками вылетел из окошка на полку. Он взял бумаги

и побрел к вертушке. Толстая пожилая вахтерша долго крутит паспорт и нехотя возвращает, глядя на него, как на уголовника, рвущегося в Кремль…

Как же так?.. Оба двигателя… сразу оба… Так же не может быть… Сколько же им было? Наверно не больше тридцати… Солнце скрылось за тучей. Стал накрапывать дождь. До корпуса КБ еще метров сто. Дождь вдруг усилился. Он прибавил шагу. Вот и корпус Генерального. Почти вбежал в подъезд…

Снова проверка… Молодуха в такой же форменной шинели с маузером на шикарном бедре опять крутит его паспорт. Похож — не похож? В нём закипает злость… Интересно, что у нее там, под шинелью?… Наконец, поджав губки, цербер с малиновой помадой отдает опять нехотя его «молоткастый и серпастый»…

Снова вертушка. Теперь — на второй этаж. Прямо — стеклянная дверь. За ней вахтер. Так. Ну, кажется, все. Кабинет Генерального — через пять дверей. Открываем тяжелую дубовую, обитую дермантином дверь и входим в приемную.

Секретарша окидывает и оценивает.

— Архип Михайлович занят.

— Хорошо, я подожду.

— Ждать придется долго.

— Ничего. Мне не привыкать.

— Откуда вы?

— Я с Зенита. Он ждет меня.

— Минуту. Ваша фамилия?.. Архип Михайлович, к вам с Зенита… Хорошо……проходите, пожалуйста.

Он отворил дверь кабинета и вошел. Высокий сухопарый старик стоял в углу у окна и разговаривал с чопорным чиновником в строгой паре. Манера говорить выдавала в нем штампованного аппаратчика. Он слегка кашлянул и встал около двери. Академик повернулся к нему и кивнул на стол. Он прошел через огромный сумрачный кабинет мимо стола заседаний, за которым сидели обычно все главные и генералы, и сел около его стола. Во всю стену против окон висел продольный разрез последней модели двигателя серии АЛ…

Чиновник что-то тихо, но твердо сказал и протянул руку Генеральному. По тому как ссутулился Архип Михайлович, он понял, что разговор был не легким. В голове опять всплыли строки газеты — «…катапультироваться не успел…».

Академик тяжело опустился в кресло, вытянул вперед руки на столе и с хрустом сцепил пальцы…

— Ну что, принес? — из-под седых бровей сверкнули два глубоко сидящих добрых глаза.

— Принес… — ответил он и полез во внутренний карман. — Вот… — и протянул академику небольшой листок с цифрами.

— Я проверил — эту высоту машина не возьмет. Это качество дутое…

— Ну хорошо, дутое, дутое… Главный-то знает, что дутое, наверно?..

— Да, знает, конечно… Но ведь, как всегда, обманываем себя… Поэтому и счастливы в неведении…

— Ладно, философ… — сердито перебил его старик, — ты лучше скажи, почему они надувают щеки…

— А понятно — почему, Архип Михайлович. Ведь Сергей Петрович дал им тягу на форсаже, заниженную на семь процентов. Вот они и надувают щеки. Мы им вешаем лапшу на уши, страхуясь по тяге, а они нам подают заоблачное качество, которое им никогда в жизни не вытянуть. В результате машина получается на 15% тяжелее.

— Но ведь они рискуют не выполнить техническое задание, — снова перебил с раздражением академик…

— Так ведь они его и так не выполнят. Впервой, что ли?.. ТЗ диктуют ведь генералы, которые разбираются в аэродинамике, как… Мы уже устали с ними бороться. Да черт с ними… В конце концов они платят, они и заказывают…

— Ладно, — прервал бесполезную дискуссию академик, — ты сказал, что мы дали им заниженную тягу… Кто давал?..

— Мне данные на прошлой неделе передал Сергей Петрович.

Архип Михайлович уже привычно, не глядя, давил нужную кнопку селектора. После короткого шипения послышался бодрый голос начальника проектного отдела.

— Слушаю, Архип Михайлович…

— Зайди-ка сейчас. — сказал Генеральный.

— Иду. — шипение смолкло.

Наступила тяжелая пауза. Точно, как перед грозой. Надо было как-то разрядить атмосферу. Он на мгновение представил себе Сергея Петровича, идущего к ним по длинному коридору, как на Голгофу…

— Архип Михайлович, — сказал он тихо, — ну почему мы не можем работать как американцы? Я же не могу представить, что было бы, если бы, скажем, Нортроп или Локхид не договорились бы с Пратт — Уиттни или Дженерал Электрик с самого начала. Да ведь они работают вместе над машиной вообще. Им не нужно обманывать друг друга…

Академик поднял глаза от бумаги на столе и в них внезапно сверкнули две молнии. Ответить ему, слава Богу, он не успел. Тихо скрипнула дубовая дверь и Сергей Петрович, чуть согнув голову, остановился у дверей…

— А-а-а… — протянул Генеральный, — входи, входи…

Сергей Петрович тихо пересек по мягкому ковру кабинет и сел напротив. Профессор молча рисовал ромбики на клочке распечатки…

— Какие тяги ты ему дал? — хрипло спросил Генеральный, кивнув в его сторону.

— Последний вариант, Архип Михайлович — тихо, с мягкой дрожью ответил начальник проектного отдела.

— Заниженные на семь процентов?.. — гневно прорычал Генеральный.

Профессору показалось, что в комнату сейчас влетит шаровая молния. За окном лил проливной тропический ливень.

— Но ведь… — начал, заикаясь, Сергей Петрович, — Вы же сами говорили, что… что они через год сдерут с нас шкуру, когда они затяжелят машину… Это же обычно… Как всегда… Мы всегда так делали…

— Ну правильно, — перебил его Генеральный, — это наши дела… Мы сами должны быть с усами. Но ты-то гарантируешь мне тягу в нормальном варианте?

— Да, конечно… — поспешно залепетал руководитель проектировщиков — но, конечно, если… если, Архип Михайлович, будет новый стенд. Ведь температуру газа надо повышать почти на сто градусов…

— Знаю, — уже смягченно, и как-то устало произнес Генеральный, — на этот стенд отпущено еще три с половиной миллиона. А если мы не вытащим последнюю машину на потолок, то накроются и все двадцать…

…Вот, читал? — Генеральный бросил ему газету, в которой было сообщение об аварии. Очередной. А о скольких авариях в газетах вообще ничего не пишут. — ..Люди гибнут. И какие ребята… Мне позвонили вчера в восемь часов. Генерал Громов сказал, что он не примет последнюю партию 140 машин, пока мы не доведем прошлогодний двигатель. Понял? Тут не до жиру — быть бы живу. А ты мне.. — если будет стенд… Ты обязан выдать мне эту тягу! И надежно! Иначе… — голос Генерального гремел уже на полную мощь. В кабинете запахло гарью. Он представил себе Зиночку, выпроваживающую из приемной толпу спецов и генералов.

— Хорошо, — тихо сказал Сергей Петрович, — хорошо, я выдам эту тягу, — голос его внезапно окреп. — Я выдам, но это будет стоить нам трех сотых удельного расхода. Чем я удержу его? Я второй квартал не получаю премию. Конструкторы разбегаются. За такие нищенские зарплаты не то что тягу выдать, мы скоро не сможем поддерживать штатные двигатели. На рабочих чертежах места уже нет…

— Ладно, — прервал его Генеральный…

— Да не ладно… — Сергей Петрович вдруг осмелел, лицо его стало красным… — Сколько американский конструктор получает? — он посмотрел на профессора зло и решительно…

— Я думаю… — протянул он, собираясь с мыслями… — Я думаю, тысяч двадцать долларов в месяц…

— Ну вот!.. — торжествующе, по-петушиному победно произнес Сергей Петрович, — а у меня — три-четыре сотни…рублей… и к тому же…

— Ладно, хватит!.., — хлопнул ладонью по столу Генеральный. — Ты не в профкоме. Даш ему — он кивнул на «связного» — последний вариант, но с гарантией. Просчитать с максимальной тягой с учетом липового качества. На единицу, по крайней мере, надо сбросить. Через два дня сможешь? В четверг к концу дня покажешь!.. Все!… Отправляйтесь.

Они встали одновременно и направились к выходу..

Он вышел за ворота. Ливень кончился. Крупные капли, весело блестя на солнце, падали с густых тополей. Он глубоко вдохнул чистый, прохладный, вкусный воздух и зашагал к метро.

Глава 2

Машина несется по узкому шоссе. Утро. Восемь тридцать две. Стрелка спидометра лениво качается около отметки «сто». Сашенька небрежно держит левую руку на руле, красивый, стройный, высокий тридцатилетний парень. Ему все давалось легко. Сын известного зарубежного журналиста. Шикарная дача. Две машины, большая квартира в престижном районе…

А у профессора,… и это считалось нормальным. Да, он любил свое дело и знал его профессионально. Да, у него был авторитет. Он входил свободно к любому Генеральному конструктору или директору института. Да, его заключения во всех экспертных комиссиях считались окончательными и никто уже после него не сомневался в оценках и решениях, принимаемых на самом высоком уровне. Но никого не интересовало, как он живёт,…

Он подумал, что это странно… Ну, понятно, летчик-испытатель, может быть, стоит больше, чем специалист его уровня. Но ведь и летчикам бы не на чем было летать, если бы такие как он не спасали бы проекты в самом начале их разработки. Да, с летчиками всё нормально — они должны жить лучше нас — они на острие бритвы. Каждый полет — шаг в неизвестность. Но эта шпана почему должна жить лучше?

Сашенька включил приемник. Тихо замурлыкал известный шансонье. Машина нагло шла на бешеной скорости посреди шоссе, пробитому через густой лес. Это было закрытое шоссе, ведущее из столицы в городок с мощным научно-исследовательским аэродинамическим центром. Сашенька вез его на своей машине к Алексею Михайловичу проверять, кто был прав — Сатурн или Зенит.

Центр оснащался вычислительной техникой в первую очередь. И американской и французской.. И был богаче этой техникой чем все ОКБ вместе взятые.

…Да, Сашенька, Сашенька… На каком-то курсе МАИ он с удовольствием отдался дочке начальника ведущего Главка. Теперь у него были двое хорошеньких ухоженных малыша. Полгода назад его привели в группу профессора и представили ему как перспективного аспиранта. С первого взгляда по холеной красивости и самоуверенности он понял, что это «элитный мальчик».

За полгода он сильно преуспел. Он толково модифицировал основную систему. Благодаря влиянию своего могучего тестя он свободно входил в авиационные фирмы и институты. Получалось, в общем, довольно неплохо… Но профессор, конечно, прекрасно понимал что через год ему придется писать этому парню диссертацию…

За эти полгода он переехал в новую квартиру и тесть подарил ему новый «Жигуль». А профессор отдал свою квартиру старшей дочери и теперь собирал на кооперативную квартиру. А цены растут. В райисполкоме тоже нужна была очень «лохматая» лапа. А лапы, у него, увы, не было. А у Сашеньки была. И не одна. Его тесть и папаша бережно заботились о благополучии своего отпрыска.

Но был у Сашеньки и еще один природный дар. Через 12 минут он подкатит к большой стоянке перед Институтом. По уже готовым для них пропускам, которые проверяют уже солдаты в полной форме, а не какие-нибудь «Дуняши», как в КБ, они спокойно пройдут в левый корпус, где на пятом этаже их уже ждали дисплеи. Еще через 10 минут, когда программа будет готова к исследованию, он, покосившись на швейцарские часы, скажет, что ему надо отлучиться на час-полтора, и что он будет обедать в городе…

Моделируя на экране французского дисплея вторую программу полёта, профессор который раз проверял исходные данные, и… с улыбкой представлял, что происходило на улице Королёва…

Вот его жигуленок въезжает в тихий дворик с палисадником и березками. Сашенька выходит из машины и оглядывается. Быстро пересекает палисадник и входит в сумрачный подъезд. Пахнет сыростью, картошкой и грибами… Поднявшись на третий этаж, привычно нажимает кнопку звонка. И через несколько секунд дверь уже открывают, как будто именно его в это время уже ждали. На пороге стоит красивая молодая женщина в халате с распущенными по плечам густыми каштановыми волосами. Да, его ждали… Она, улыбаясь, отступает и он входит в квартиру.

— Андрей на работе? — она молча хлопает ресницами, продолжая улыбаться. Он снимает куртку и бросает её на стул слева. Да, она ждала… Уверенно взяв ее за талию он привычно почувствовал под тонким халатиком теплое тело.

— Есть хочешь? У меня оладьи, — она приветливо наклонила голову.

— Эти оладьи лучше, — сказал он и раскрыл халатик. Да. Он был прав.. Ради такой груди стоило мотаться за сорок километров, пожалуй… Даже раз в неделю… Какой там к черту институт. Две налитые матовые свежие булки с готовыми к любви сосками ждали его. Он сильно сжал правую грудь и она жадно впилась в его губы…

Постель мужа еще не остыла… Сашенька знал любовную науку не хуже программирования. Ему не нужны были шелковые пеньюары и прочие атрибуты соблазнительства. Ему нужно было только тело…

Глава 3

Алексей Михайлович, начальник ведущего отделения перспективных исследований, смотрел на экран с глубоким равнодушием. В принципе, профессор знал, что ему наплевать, кто был прав — Сатурн или Зенит. Его волновало совсем другое. Вчера ушел со своего поста министр, а это значит, что новый министр будет собирать свою команду. Это означало, что есть шанс закрепить свои позиции в столице. По его расчетам, он имеет все основания быть заместителем министра, и он своего добьется…

Вчера телефон гудел до полуночи. Это была задача не из легких. Нужно было всё расставить на свои места. Задействованы были все звенья сложной цепи личных и деловых взаимоотношений — от распределения дачных участков по берегу Москвы-реки до диссертаций и зарубежных командировок. Но чего-то в этой цепи ему не хватало. Он все никак не мог понять, чего именно, но чего-то главного…

Он имел выход на всех Генеральных и на Генералитет Главкома. Он всех знал лично. Сколько было коньяку выпито и осетрины съедено. Да что там… Сауны на генеральских дачах за высокими заборами с девочками из «Славянского базара»…

Да, конечно, он был не дурак… Он разбирался в параметрах и характеристиках всех проектов, которые шли по заказу. Но разве в этих машинах дело?..

В конечном счете опытные конструкторы в КБ сделают все что нужно и как нужно. Они выкатят опытные образцы, которые затем здесь, рядом, в летном институте доведут до кондиции. Неважно — какой ценой… Все равно здесь деньги никто не считает. Миллиарды в стране и так идут на ветер. Одним больше, одним меньше — какая разница. Но главное не в этом. Главное — кому какой дать заказ! Вот где золотой ключик…

Алексей Михайлович был стрелочником. Он мог передать многомиллиардный заказ военных кому угодно. Так, по крайней мере, он думал. И, в принципе, так оно и было. Самые перспективные проекты садились на мель и засыхали на полках только из-за того, что какой-то Генеральный не желал голосовать в Академии наук за сына новоиспеченного маршала, который приглядывался к младшей дочке сестры жены. Вот это было главное. Все остальное — мура… Но сейчас ему чего-то не хватало. Главного, — чтобы решить с гарантией перевод на должность заместителя министра.

Он тупо смотрел на экран: высота, число М, качество, тяга, набор высоты, крейсерский полет, снижение, земля… кой чёрт!.. Две траектории, пересекаясь, соревновались между собой, прыгали вверх, вниз, переплетались, снова разбегались. На одной было обозначено «С», на другой «З».…Сатурн, Зенит, Сатурн, Зенит… Зенит… Зенит! Вот чего ему не хватало!.. Аж дух захватило!.. Все!.. Проблема решена! Теперь он знает, как надо сесть в нужное кресло. Зенит! Генеральный как-то весной обмолвился, что его Сережке давно бы уже надо быть кандидатом и где-то надо добыть толкового руководителя. А зачем искать, когда он тут. Он сам и будет руководителем.. За полгода они там что-нибудь сляпают в КБ. А защиту можно будет провести здесь. Тихо, уютно, прохладно. Но тогда ведь поддержка папаши гарантирована… Он с удовольствием откинулся на спинку кресла. «Что за идиот сидит передо мной, — подумал он, — и что ему нужно?»…

— Что вы хотите от меня? — спросил он вслух.

— Мне от вас не нужно ничего — спокойно ответили ему… — Вы просили показать сравнение летно-технических характеристик по двум вариантам последней машины одного и второго КБ…

— Ну и что?

— А то, что по этим данным никакого решения принять нельзя.

— Почему?

— Потому… потому что эти расчеты выполнены с большим запасом с обеих сторон. И вам это хорошо известно..

— Ну и что?.. Дальше что?.. Дальше?.. — рыжая шевелюра почти зам-министра затряслась от злости…

— Дальше? — переспросил «идиот», — Дальше вот…это результаты расчетов по реальным данным…

— А почему именно эти данные реальны, а вот эти — нет? И вообще, кто здесь знает, что тут реально, а что нереально?..

— Я, — спокойно глядя в желтые пустые глаза, произнес очень тихо профессор.

Наступила пауза. Сейчас или никогда… Сердце стучало в груди и билось от возмущения… «И от такого ничтожества зависит судьба проекта»…

— Ладно, — сказал наконец рыжий, — я разберусь сам.

— Хорошо. Что мне передать на Зенит?

— На Зенит?.. Я позвоню Генеральному сам. Вы свободны. — Он снял трубку телефона. Профессор встал и вышел из кабинета.

Глава 4

Хмурое осеннее утро. Еще темно. Над проходной во всю стену: «Крепим трудом могущество нашей Родины!». Привычные турникеты. Лязг железных костылей, бьющих по ногам зазевавшихся инженеров, выходящих во двор КБ. Здесь другой мир. Посреди двора стоит рефрижиратор. Прямо с машины бойко торгуют пельменями. Справа инженерный корпус. Он поднимается по небольшой лесенке остекленного подъезда и достаёт пропуск. Опять вахтер. Еще один. Второй этаж. Налево большая приемная Генерального. Сколько же здесь топталось генеральских сапог… Галина Петровна поднимает на него красивые глаза. Сегодня она как всегда великолепна.

— У себя?

— Да, но сейчас у него генералы…

— Понятно. — он проваливается в глубокое мягкое кресло и вспоминает о двух черных «Волгах» с антеннами перед крыльцом. Ждать пришлось долго. В приёмной собралось много людей. Наконец дверь приоткрылась и два молодых генерала с голубыми петлицами, еще договаривая, появились на пороге. Следом, провожая их, вышел и Генеральный. Профессор встал с кресла и не обращая внимания на ринувшихся к дверям спецов решительно встал на пороге.

— У тебя что?.. Срочное?

— Да, — сказал он, — Очень…

— Подожди. Давай через пару часов…

— Нет, — твердо ответил он, — мне нужно сейчас. Я из…

— Ладно, проходи… — и он вошел в огромный сумрачный кабинет.

— Ну и что?..

— Да ничего хорошего… Проект будет зарублен.

— Ты в своем уме?..-он кивнул на дверь из которой вышли генералы.

— Я в своем уме, — и взял чистый лист бумаги. — Вот программа и траектория полета с нашим фиктивным качеством, которое мы, конечно, не вытянем… и с двигателями Сатурна, с их фиктивными характеристиками, которые они нам обещают. Вот программа и траектория с нашим реальным качеством и с такими же характеристиками. А вот программа и траектория с нашим реальным качеством и с их реальными характеристиками. И это все при одной и той же полезной нагрузке. Ну как?.. Есть разница?.. — он помолчал, давая Генеральному возможность понять причины нереальности проекта. Таким образом, мы обманываем себя, Сатурн и генералов. И кому это нужно?..

Молчание тягостно затягивалось. Но он прекрасно понимал, что этот момент истины — единственный и больше возможности для такого откровенного разговора с Генеральным у него не будет.

— Но эту машину все равно придется делать, — нарушил молчание Генеральный.

— Да, конечно, — ответил он. — Но мы с вами хорошо понимаем, что там, за океаном, рисуют такую же машину под нас. И мы друг друга хорошо понимаем.

В чем наши плюсы:

— простота конструкции и управления,

— надежность конструкции и управления,

— ответственность в принятии решений — у нас один пилот, у них — два,

— адаптируемость к условиям базирования, к природным и климатическим условиям.

В чем наши минусы:

— слабая автоматизация из-за отсутствия надежной и легкой электроники,

— большая масса самолета и двигателей,

— большая нагрузка на пилота,

— плохие двигатели: тяги, как всегда, не хватает; расход, как всегда, больше; низкая надежность.

В чём плюсы наших конкурентов:

— прекрасная, надежная и легкая электроника. А это значит — надёжность и удобство управления, навигации, ведения боя;

— меньшая масса аппарата и двигателей,

— комфортные условия для пилотирования,

— хорошие двигатели — лёгкие, надёжные, экономичные.

В чём их минусы:

— слабая подготовка пилотов к пилотированию и ведению боя,

— плохая адаптация к изменению условий базирования, к климатическим и другим условиям,

— хуже возможности и качество высшего пилотажа.

Вопрос — почему?

Потому что там весь аппарат создаётся вместе с двигателями, электроникой и оружием.

Это — система интегрированного автоматизированного проектирования.

У нас — все всё делают отдельно: аппарат — здесь, двигатели — там, электроника и

оружие — в разных местах и в разных фирмах.

Я предлагал Вам интегрированную систему ещё пять лет назад. Но это, как я понял, не технологическая, а организационная проблема. Такова наша система… И ничего тут не поделаешь…

Почему упала машина позавчера? Потому что оба двигателя сразу вышли на полный форсаж с превышением температуры на 250 градусов. А это не выдержит ни один двигатель, ни наш, ни их. У нас нет электронной системы текущей диагностики параметров…

А Вам известно, что вчера мы отменили испытания новой машины из-за того, что

электронщики пытались запихнуть вместо внутреннего бака свой блок? Это что, нормально? Кто-нибудь понёс за это наказание? Нет. И всё замяли, как всегда… А, между прочим, лететь должен был Виктор… Так что мы потеряли бы не только опытную машину, но и первоклассного испытателя… Такие вот у нас дела…

Я уж не говорю о гороскопах… Я посмотрел — американцы уже третью неделю не проводят никаких испытаний… А мы потеряли сразу три машины… Звёзды — они не просто шалят. Они смотрят на нас и удивляются, почему мы их не уважаем… и не понимаем…

Всё. Я кончил. Я полагаю, Вам всё это должно быть известно и понятно не хуже меня.

Простите меня, ради Бога… Проект генералы хотят передать «суховцам»… И в Министерстве это поддержат. Но Вы можете спасти заказ. Алексею Михайловичу надо поручить научное руководство диссертации Серёжи… Вашего Серёжи… И проект будет Ваш… Позвоните ему.

Он ждёт Вашего звонка… Всё. Я Вам больше не нужен? Тогда я пошёл.

Профессор встал и вышел из кабинета Генерального, без всякой надежды и желания попасть туда когда-нибудь ещё…

Глава 5

Он поднялся к себе на пятый этаж. Однако дверь группы перспективного планирования оказалась почему-то закрытой. Было около восьми вечера и ребята под началом Сергея, заместителя начальника перспективного отдела, обычно в это время ещё работали. Он дёрнул дверь ещё раз — бесполезно… И пошёл к лифту. На сегодня хватит…

И вдруг… Какая-то шальная мысль мелькнула у него в голове, когда он уже выходил через проходную… Ведь сегодня — четверг. А именно по четвергам и понедельникам секретарша группы, Тамара, — смазливая татарочка, которая работала, в основном, с Сергеем и подчинялась только ему, появлялась на работу в довольно соблазнительных нарядах — как на свидания… Странно… Но сегодня он видел её мельком в столовой — в полупрозрачной шёлковой белой блузке с глубоким вырезом и короткой чёрной шёлковой юбке, в ажурных французских тёмных чулках и туфельках на высоких каблуках… И так — каждый понедельник

и четверг…, то вечернее шёлковое платье с разрезом до бедра, то ещё что-нибудь в этом роде…

Она была глупа и заносчива, как и подобает гаремной девке…

Сергей закрыл дверь на ключ и опустил жалюзи на окнах, выходящих во двор…

Тамара уже доставала из бара коньяк, шоколад и стаканы. На длинном и широком дубовом столе плотная зелёная ковровая скатерть уже была сложена вчетверо… Сергей налил до краёв стаканы и протянул один Тамаре.

— А где… где порошок? — спросил он вдруг…

— Может не надо, Серёжа?… — испуганно прошептала она…

— Мне лучше знать — надо или не надо, — грозно нахмурил брови Сергей. — А для чего ты мне его добываешь?… Я же плачу тебе за него… и, кстати, — немало…

— Вот он, — она вытащила дрожащей рукой небольшой белый пакетик с оторванным уголком. Он отсыпал на ладонь немного кристально белого порошка, закрыл глаза и с удовольствием вдохнул его через нос…

Она выпила стакан залпом, откусила кусочек шоколадки и села на край стола.

Теперь она понимала, что через полчаса он озвереет…

Он подошёл к ней и медленно, небольшими глотками, стал пить крепкий напиток, одновременно левой рукой расстёгивая пуговки её капроновой блузки…

Когда он допил свой стакан, она была уже почти раздета… Оставалось только щёлкнуть замочек лифчика между лопаток и освободить её грудь… Он поставил стакан на стол, взял её за бёдра и придвинул ближе к краю стола… и опять очень медленно, стал сдвигать чёрную шёлковую юбку выше, к лобку. Отстегнул ажурные чулки и снял корсет с резинками, раздвинул её ноги и расстегнул молнию на своих джинсах.

Она была значительно ниже его и он просто надел её на свой член, придерживая её руками за бёдра… Она откинула кокетливо голову назад и закрыла глаза… Но у него была своя программа.

Алкоголь тормозил упругость члена и это ему не нравилось. Тогда он спустил её на руках вниз и поставил перед собой на колени… Она понимала его без слов — жадно и нежно взяла его член в свои сексапильные, полные, ярко раскрашенные губки… И это было то, что ему сейчас было нужно…

Она сосала очень ласково и искуссно… И он привычно почувствовал себя снова на коне. Он взял в руки её небольшие упругие груди и сжал пальцами соски.

Она слабо застонала… Но сегодня он хотел растянуть удовольствие… Вынул уже готовый к извержению член у неё изо рта, обхватил её бёдра и посадил снова на стол. Теперь он вошёл в неё как в масло, глубоко и плотно… Шёлковая юбка под бёдрами дразнила его… Но он не хотел кончать сейчас… Она стонала всё громче… Он закрыл ей рот, бросил её на свёрнутое зелёное сукно и сбросил джинсы…

Он имел её на столе как хотел, положив её ноги себе на плечи… Она содрагалась от мощных толчков и оргазма… и он удержаться уже не мог… Сильно сжав её грудь, он с размаху бил в неё и ей показалось, что сегодня он просто проткнёт её насквозь…

И, наконец, в бешенном темпе, он излился внутрь её…

Они лежали на столе ещё минут пять, проникнув друг в друга… Наконец, ей стало тяжело дышать, и она попыталась оттолкнуть его… Но это только распалило его ещё больше… И он уже больше не контролировал себя…

Теперь он был уже в гареме… И он стал долбить её с новой силой, сознавая, что под ним, в луже, на мокром шёлке, лежала уже почти без чувств — маленькая жертва насилия…