Черный монах

Валентина Виноградова (2024)

Вы слышали сказ о черном монахе? Нет? Тогда самое время об этом прочитать! Главный герой истории Максим находит на чердаке своего заброшенного дома удивительную вещь: книгу со старинными текстами, похожими на церковные. Вместе с тем его начинают одолевать странные видения… Максим подозревает, что все это мистическим образом связано с древним сказанием о черном монахе, бытующем в народе. За ответами он вместе с другом отправляется в лесной скит для беседы с батюшкой… О том, какая темная тайна прошлого оживает в настоящем, читайте в этой книге!

Глава 2. История отшельника

Утром мы помогали старикам по хозяйству, чем могли, а вечером нас ждала настоящая деревенская баня. Ванька полдня топил ее вместе с дедом и предвкушал парение березовыми веничками. Мне же было как-то не по себе. В какой-то момент я не выдержал и подошел к деду Егору. Начал спрашивать, что вообще ему известно о черном монахе и где именно можно его встретить. Старик покачал головой:

— Лучше вовсе с ним не встречаться. Опасно это все, плохо.

— Да это я знаю, дед Егор. Ты расскажи все, что сам знаешь. Мне это важно. Рассказы эти с детства смутно помню, но хочу еще разок послушать.

— Ну что ж тут скажешь… про монаха этого еще мой дед сказывал, стало быть, история древняя… Говорили, есть у нас в дальнем лесу, что за болотом, огромный валун. Якобы на этом валуне когда-то стояла келья монаха-отшельника. Но не простой это монах был. Бесами одержимый. За то и изгнали его из монастыря в свое время, что не могли ничего поделать с этим. Не помогали ни молитвы, ни испытания души его и тела, ни заточение. Никакие обряды не могли очистить его от темной силы, что поселилась в нем. Он и сам понимал это в минуты прозрения. Убить себя сам он не решался, потому как не хотел лишить свою душу Царствия Небесного. А избавиться от этой черной хвори у него не получалось. Умолил он братьев своих, отвели они его на болота, в лесную глушь, наскоро поставили ему келью на огромном валуне, да помесили его там, в келье, и к валуну приковали. Икону поставили перед очами его, да плошку с водой. Надлежало молиться ему там денно и нощно, перед святым образом, до самой своей кончины, и умертвить плоть свою голодом и смирением. До зимы должны были явиться братья из монастыря за его бренным телом и похоронить по христианскому обычаю…

— Зачем же приковали его, дед Егор?

— Да чтоб в те дни и ночи, когда его бесы одолевать будут, не сотворил он ничего дурного ни с кем вокруг, да всегда перед глазами святой образ имел.

— А с кем он что мог сотворить, если никого нет в лесу-то рядом?

Старик покачал головой:

— Сотворить он мог всякое, разные страшные вещи он способен сделать был, и много увечий нанес он братьям своим, еще будучи в монастыре… когда случилось это с ним впервые, его заточили в темницу, и там держали до тех пор, пока не показалось им, что очистился он. Но монах вышел на волю и вскоре повторилось то же самое… с тех пор не выпускали его из заточения, держали вдали от всех. Словом, страшное дело было. Перед тем, как заточить в келье, язык ему вырезали, чтобы в одержимости своей имя Божье не поминал лихими словами…

Меня передернуло.

— И чем же закончилось это все?

— А ничем. Как обещано было, пришли за ним братья из монастыря на исходе осени. Ожидали найти они в келье его останки, прикованные к каменному валуну, но не нашли ничего.

— Как так — ничего?

— Да вот так. Пуста была келейка. Сбежал он, одержимый, из кельи, сорвал цепи, и исчез… только его и видели. Останков его никто в окрестных лесах не нашел, но поговаривали, что мог он в болоте утопнуть, ведь здесь места-то гиблые. С тех пор стал являться он в дальнем лесу как призрак, вреда телесного никому не наносил, но не предвещал ничего доброго. Почти каждый, кто видел его, впоследствии помирал не своей смертью либо приключалось что-то ужасное…

Дед замолчал, а у меня на душе снова кошки заскребли. Неясное чувство, преследовавшее с детства, проснулось во мне снова.

Вечером, в бане, напарившись до полуобморочного состояния, мы с Ванькой решили глотнуть припасенного заранее пива. Закутавшись в полотенца, мы вышли посидеть в предбанник, чтобы дать сердцу немного успокоиться.

— Эх, вот это жизнь… — мечтательно протянул Ванька, — это я понимаю. Баня, пивко, полный релакс… к девчонкам бы сейчас… слышишь? Ты чего?

Он хлопнул меня по плечу, вырывая из раздумий.

— Хочу завтра дом свой вскрыть, — неожиданно брякнул я, — дверь тоже заколочена, но, если аккуратно, можно несколько досок снять.

— Зачем? — не понял Ванька, — У нас тебе плохо, что ли? Что за ерунда. Я ему про одно, а ты…

— Хочу проверить кое-что. Мы ведь когда дом заколачивали и вещи собирали, не все вывезли. Надо в своих старых вещах порыться.

— Ну, хорошо, давай, помогу тебе.

Ванька как всегда оживился в предчувствии новой авантюры.

Ночью мне снился черный монах. Я бежал по лесу, запинаясь о кочки и падая, а он преследовал меня с нечеловеческой скоростью. Наконец, я растянулся на влажном мху, и тут он настиг меня, напрыгнув, словно дикий зверь, и здесь я очнулся в холодном поту. За окном мирно светило солнце, просачиваясь сквозь кружевные занавески. Было спокойное летнее утро. Я поднялся с постели, отряхивая с себя остатки этого жуткого сна, и поспешил на улицу умываться. Ванька уже вовсю махал топором: мы еще вчера решили, что следует, пользуясь случаем, наколоть дров к зиме для стариков. Ведь осень была не за горами…

— Доброе! — крикнул он мне, — Присоединяйся! А то залежался совсем. Смотри, мыщцы сдуются!

И он прыснул от смеха, гордый своей шуткой. Ну да, чего бы он понимал. Тягать такое количество килограмм штанги в день, как это делал я, так себе удовольствие. Но ведь это я, а не Ванька, выступал на первенстве института по рукопашному бою. Студенческие годы давно позади, а привычка осталась. Несколько раз в неделю я стабильно захаживал в спортзал.

Умывшись холодной водой, я схватил второй топор и принялся махать им, точно бешеный, стараясь окончательно освободиться от остатков жуткого сна, дурманящего голову. Я не понимал, почему давно забытые детские воспоминания снова начали меня тревожить…

— Эй, эй, остынь, Макс! — Ванька вернул меня к реальности.

Рядом со мной возвышалась внушительная горка наколотых дров.

— Ты, как всегда, меня обошел. Пошли завтракать! Баба Дуся зовет.

Я установил перед собой последний чурбачок. «Расколю и пойду есть», — пронеслось в голове.

Но я не понял, как так вышло и что случилось. Рука с топором скользнула мимо чурбачка и я со всего маху прошелся по своему голеностопу, содрав кожу и задев кость по касательной. Хотел взвыть, насилу сдержался. Слава Богу, не отрубил ногу начисто.

Ко мне тут же подскочил дед Егор и начал причитать. Было больно, но больше всего меня поразило не это. Оглушительный звон в ушах помешал сосредоточиться на своей ране, в глазах все поплыло и передо мной возникла фигура в черном плаще с капюшоном. Не зная почему, я сразу понял, что это был он. Черный монах…