Пусть растет роза красная

Вадим Степанов, 2019

А что, если самая влиятельная страна в мире, которую не просто так называют полицейским государством, причинила боль, которую не заглушить. Ты при этом почему-то жив, полон сил, ярости и сомнений – кому конкретно нести ответ за преступление. Ты отправляешься в ненавистное государство, полный горя и желания мести. Ты становишься частью этого нового мира, который стремительно меняется, в желании обезопасить себя, прячется под куполом. Но ты уже внутри и тебя не остановить. И даже после сорока лет ожиданий, ты не отступаешь от своего плана.

Глава 1

Человек привыкает ко всему. В новом кабинете было хорошо: уютное кресло перед огромным столом, диван возле фикуса, большое окно во всю стену, с панорамой на ненавистный город. Генри ничем из этого не пользовался. Окно было всегда завешано плотной шторой, на мягком кресле навалены рабочие папки, диван частично заставлен коробками. И даже фикус, живой только благодаря секретарше, был болен от бесконечного количества окурков в его горшке. Да и самим кабинетом Генри не пользовался, предпочитая по старинке работать «на ногах». И всё же каждое утро он сюда заходил, чтобы собрать документы, перекинуться парой слов с секретаршей и выпить кофе из своего термоса — единственное послабление, которое он себе позволял.

— Что сегодня, Тина?

— Пришел отчёт о количестве азота, — ответила секретарша.

— Ты смотрела?

— Он в норме.

Генри заглянул в свой допотопный планшет, делая глоток горького напитка.

— Где же «в норме»? — удивился он. — Показатели на пределе.

— Но на пределе нормы, — не согласилась Тина.

— И что, ты хочешь, чтобы мы начали задыхаться, если какой-нибудь балбес решит пожарить мясо на мангале? Всегда должен быть запас.

— Вы же знаете, — улыбнулась Тина, — разводить огонь в Мегаполисе запрещено.

— Скажи это крысам из районов низкого неба, — усмехнулся Генри. — Они там пикники устраивают каждые выходные. Чёртовы тунеядцы.

— Мистер Вотч, Вы ведь и сами из этих районов.

— Потому и знаю, что говорю.

Поболтав с секретаршей, Генри отправлялся на обход участков. Он лично проверял каждую насосную станцию, хоть это и не входило в его обязанности. Теперь не входило. Пока он не пошёл на повышение, это было его обязанностью, с которой он вполне справлялся, несмотря на почтенные шестьдесят лет возраста и перманентную аритмию.

— Всё в порядке, Стэнли? — привычно поприветствовал Генри рабочего первой насосной станции.

— Всё в порядке, шеф, — так же привычно ответил тот.

— Показатели?

— Вы же знаете!

— Знаю. А ты?

— На моей станции с запасом, — ответил Стэнли. — А вот у Роджера были какие-то проблемы с сальниками.

— Да, — кивнул Генри, — я слышал. Как раз сейчас к нему иду.

На самом деле, мистер Вотч шёл к Роджеру не из-за проблем на станции, а потому, что ему было по пути. Генри давно отладил систему так, что в неё не нужно вмешиваться в срочном порядке. Ремонтник уже знал, где и что надо чинить, он заказал необходимые детали и согласовал время остановки станции для ремонта. В своём планшете Генри мог отследить и проконтролировать каждый шаг рабочих, но даже это было необязательно, ведь существовала ещё и служба мониторинга. Долгие годы Генри бился, чтобы система работала как часы. И вот теперь он пожинал плоды. Единственное, что ему было недоступно, — полная дистанционная управляемость системой. Тогда бы он мог без всяких работников включать и выключать насосные станции, добавлять и смешивать воздушные смеси. Но это был бы стратегический уровень, до которого Генри ещё не дорос. Хотя после повышения престарелый начальник комитета коммунальных хозяйств города недвусмысленно намекнул, что видит именно Генри своим преемником.

— Не волнуйтесь, мистер Вотч, — сказал Роджер, завидя ещё издалека своего начальника, — сальники ещё держат. Кроме того, уже сегодня их должны починить.

— Отличная новость, — похвалил работника Генри, так, словно это действительно для него было новостью. — Тогда просто будь чуть внимательней, пока не придёт ремонтник. А я пойду дальше, не буду тебя отвлекать.

— Мистер Вотч, — вдруг остановил уже собравшегося уйти начальника Роджер. — У моей дочери сегодня маленький юбилей. Мари исполняется десять. Мы с женой хотели бы Вас пригласить…

— Я не хочу показаться грубым, Роджер, но работа — это работа, а личные отношения между начальником и подчинённым всегда ведут к недопониманию. Поздравляю тебя с юбилеем дочери.

Генри не был душой компании. Да и хорошим приятелем его мало кто мог назвать. Друзья у Генри и вовсе отсутствовали.

Обойдя все «посты», мистер Вотч поторопился к начальству с докладом. Теперь он отчитывался непосредственно председателю комитета коммунальных хозяйств города, куда однажды и сам метил.

Председатель комитета Дон Уоллес — сухенький старичок с обветренным и волевым лицом, был старше Генри почти на двадцать лет и хорошо помнил те времена, когда государства ещё боролись за ресурсы. Сегодня они борются за жизнь.

Дон считал себя демократичным начальником и, в отличие от Генри, легко завязывал дружеские отношения с подчинёнными, и настаивал, чтобы те называли его просто по имени. Они и называли, все, кроме Генри.

— Доброе утро, мистер Уоллес.

— Привет, Генри. Подождёшь секунду? Важный звонок.

Генри послушно кивнул и остался за порогом кабинета начальника. Секретарша Дона привычно предложила ему чашку чая, уже зная, что тот откажется. Генри не пил чай от секретарш. Более того, мало кто мог вспомнить, что видел его вообще на перекусе. Казалось, что мистер Вотч — робот, не допускающий ошибок, не знающий сна, голода, холода и вредных привычек. Впрочем, одна привычка у него всё же была: в ожидании, Генри начинал насвистывать какую-то тягучую, непохожую на современные ритмы, мелодию. Обычно он воздерживался от этого при посторонних, но секретарш он не учитывал, считая их чем-то вроде мебели, которую каждый начальник приобретает под себя. Вот и сейчас он отдался этому занятию, ожидая, пока начальник закончит разговор.

Мистер Уоллес положил трубку и жестом пригласил Генри войти.

— Как служба? — дежурно поинтересовался начальник.

— Системы стабильны, — также дежурно отчитался Генри.

— Я не сомневаюсь, — улыбнулся Дон. — Я уже давно не интересуюсь показателями воздуха. Ты стал моей совестью и опорой, и, кажется, лучше меня понимаешь, что там к чему. Чёрт, да я на тебя рассчитываю даже больше, чем на себя в этих вопросах.

— Я очень ценю Ваше доверие, мистер Уоллес.

— Да брось, Генри, — отмахнулся Дон и указал на противоположное кресло, приглашая Генри сесть.

Генри послушно устроился напротив Дона.

— Меня, честно говоря, — продолжил мистер Уоллес, — интересует, как ты устроился на новом месте. Говорят, ты даже коробки ещё не разобрал?

— Все как-то некогда, — замялся Генри.

— Понимаю, — усмехнулся Дон. — Не хочешь отдавать своё детище преемнику. Ты столько вложил в эту систему, что даже страшно представить. Но вот что я тебе скажу: умение делегировать — это важно.

— Там и делегировать-то нечего. Вся система практически автоматизирована. Вы же знаете. Если бы мне дали доступ, я бы вообще свёл количество персонала к минимуму.

— Да-да, я помню, — кивнул Дон, задумчиво, — твоя идея «фикс» — сделать полностью автоматизированную систему. И я не против, ты же знаешь. Я бы тебе доверил даже свой банковский счёт. Чёрт, может быть, и доверю.

Дон рассмеялся.

— Однако же, — продолжил он, — не надо забывать, что есть люди, которым нужна работа. Сегодня практически все автоматизировано, и забирать последние рабочие места — неправильно. К тому же такой доступ — это безопасность. Представь, что может сделать человек, обладающий подобными возможностями. А если псих или раздолбай? Ладно ты, сорок лет на службе, без единого нарекания, но ты ведь не вечен. Готов ты поручиться, что после тебя не придёт какой-нибудь идиот, который решит задушить весь город?

— Систему можно настроить так, чтобы человек не смог совершить действий, которые приведут к фатальным последствиям. Ограничить его возможности, а ключ к настройкам предоставить правлению Мегаполиса.

— Что ж, — Дон поднялся с кресла и подошёл к окну, — это не так уж невозможно. Только знаешь, Генри, я не уверен, что хотел бы на старости лет возиться с этим. Какой-то философ сказал, что нет ничего ужаснее, чем жить в эпоху перемен. А мне уже даже не жить — помирать скоро. Я всерьёз думаю в следующем году уйти на заслуженную пенсию. Угадай, кого я порекомендую на своё место?

— Вы всегда принимали правильные кадровые решения, — ответил Генри.

— Ты прав, чёрт возьми, — рассмеялся Дон. — Скажи, Генри, у тебя такой же вид из окон?

Генри поднялся и подошёл к мистеру Уоллесу.

— У меня хуже, — сказал Генри, взглянув в окно, — совсем не видно насосных станций.

— Ты неисправим, — улыбнулся Дон и похлопал Генри по плечу. — А я люблю здесь постоять, посмотреть на творение рук человеческих. Ты никогда не задумывался, в каком удивительном мире мы живём? Всё вокруг гибнет, а мы в раю.

Дон замолчал, мечтательно уставившись в окно. Казалось, он настолько воодушевлён своим открытием рая, что ещё немного — и расплачется. Генри усилием воли сдержался, чтобы не фыркнуть. Он уж точно не считал Мегаполис раем. Несчастный город, который спасается от радиации и углекислого газа под навесом пластикового стекла, которое искажает лучи первозданного солнца, которое не пускает настоящие облака, которое превращает маленький город в консервную банку с полумиллиардным населением. И да, всё очень технологично: квадрокары, мгновенная сеть, чипы, нанороботы, да и купол не просто из пластика, а из специального сплава, но всё равно — банка.

— Я пойду, — сказал Генри, — надо ещё проверить системы очистки.

— Да, конечно, — кивнул Дон, продолжая задумчиво смотреть на город.

Но как только Генри дошёл до двери, Дон, словно что-то вспомнив, окликнул его:

— Ты в выходные не занят?

Генри остановился и повернулся к Дону.

— Нет.

— В субботу администрация устраивает благотворительный ужин в мэрии, приходи.

— Но разве персонал может участвовать?

— Генри, — Дон покровительственно улыбнулся, — надо тебе привыкать, что ты давно уже на другом уровне. Ты фактически мой зам, и, чего уж, без пяти минут сам председатель правления комитета. Пора знакомиться с сильными мира сего, с элитой. В конце концов, это важно и для твоей будущей карьеры, да и для нашей службы вообще. Тебе придётся научиться общаться с этими людьми, выучить их язык и повадки. И, поверь, возможно, это даже сложнее, чем все твои дистанционные схемы вместе взятые.

Да, для Генри это было действительно сложно. Толстосумов, выгуливающих своих домашних блондинок и выпендривающихся друг перед другом дорогими часами, он презирал. «Элита», как их называл Дон, была такой же низкопробной шпаной, как и бродяги из районов низкого неба. Только этим повезло больше — родиться в правильном месте и у правильных родителей. Но хуже самих богачей были их потешные благотворительные банкеты, где деньги перетекали из фондов друг друга, якобы во имя великих и благородных дел. При этом обычные люди, которые их окружали, подыхали от голода и болезней. Но элите было не до того, они награждали сами себя за доброту и человечность регалиями и медалями. И уже не могли занимать просто руководящие посты, им надо было править. Потому и названия должностей были такие дурацкие: председатель правления (глава какой-нибудь службы), канцлер (директор охранной службы), властитель (премьер-министр) и т. д. Генри скривило от одной мысли, что он окажется среди этих мерзких людей.

— Не дрейфь, — понял по-своему реакцию подчинённого Дон. — Это только по первости непривычно. Ещё пообтешешься, будешь сам устраивать такие встречи.

— Спасибо за приглашение, — наконец справился с эмоциями Генри. — Я непременно приду.

— Ну и молодец, — похвалил Дон. — Найди себе только костюм поприличней, а лучше фрак. Я за тобой пришлю машину.

— Да я на «квадре» доберусь.

— Не спорь, — поднял руку Дон, показывая жестом, что дело решённое. — Авто — это престиж и статус, тебе тоже надо будет таким обзавестись. Только, конечно, сперва стоит переехать куда-нибудь, а то тачка не успеет доехать до парковки, как её разберут на запчасти молодчики из ваших районов. Я, правда, не понимаю, почему ты там всё ещё живёшь?

— Привык, — пожал плечами Генри.

Что он ещё мог ответить?

После разговора с Доном Генри сделал соответствующие распоряжения секретарше — ещё не хватало самому выбирать себе парадный костюм, а затем продолжил обход насосных станций и резервных газовых хранилищ. Чтобы там ни происходило, но работа — прежде всего. Для Генри было очень важно, чтобы его система, годами настраиваемая под него, работала как часы.

После смены он, как обычно, вызвал себе беспилотный квадрокар и полетел домой, вернее, туда, куда он возвращался с работы последние сорок лет.

Районами низкого неба называли окраины Мегаполиса. В этих местах защитный купол опускался действительно низко, к самым домам, которые, как муравейники, забивались ненужными людьми. Гуманизм и постоянная потребность в притоке молодой крови разрешали людям жить в мире, где для них не предусмотрено места. Купол давно уже строили и обслуживали автоматизированные системы. Пищу, воду, одежду и развлечения тоже давали машины. Люди с окраин нужны лишь для одной цели — чтобы не было скучно элите. Ведь для личного счастья необходимо понимать, почему оно счастье. А так ясно — иметь больше других. Иметь больше вещей, возможностей, здоровья, власти. Зоопарк обречённых для развлечения обеспеченных.

Да и для Генри дом не был раем, уютным и тёплым местом, куда хотелось бы возвращаться. Несмотря на свои доходы и статус, он давно уже мог переехать в более благонадёжный квартал, но не делал этого по понятной только ему причине. Впрочем, дом вот уже много лет оставался местом, где он мог переночевать, где держал свой немногочисленный скарб и где хранились разные мелочи, вроде старой детской книги или видавшего вида шерстяного платка. Впрочем, у Генри был ещё и склад. И это единственное, что выделяло его среди прочих жильцов многоэтажного дома. Склад был небольшим — всего одна комната на восемь метров, но в глазах соседей эта комната представляла собой роскошное дополнительное место, ненужное для одинокого старика. Однако Генри не считал это место ненужным. Здесь он хранил редкое и очень ценное оборудование, которое иногда использовал в работе. Это было сродни одержимости — доставать уникальные вещи и пытаться придумать, как с их помощью улучшить и без того отлаженную систему контроля воздуха в Мегаполисе. Правда, чаще эти новые штучки так и оставались на складе, не принеся хоть какую-то пользу работе. И хоть вещи были ценными, Генри их оставлял у себя, зная по опыту, что для каждой технологии просто необходимо соответствующее время. К счастью, деньги на эти причуды у него водились. Генри, в общем-то, ни на что их больше не тратил. И даже это его увлечение не сильно отражалось на банковском счёте. Если бы у него были наследники, они могли бы легко войти в круг элиты, которую так презирал Генри. Но их не было.

— Добрый вечер, мистер Вотч, — поздоровался с Генри сосед по площадке — выпивоха Джон.

— Добрый, — ответил Генри, стараясь быстрее открыть дверь в свою квартиру.

— Вы сегодня совсем поздно вернулись, — сказал Джон, поглаживая небритую шею.

— Работа, — коротко ответил Генри и отпер замок.

Генри знал, чего хочет Джон. Нетрудно было догадаться по дрожащим рукам соседа. Но Генри старался не поощрять зависимость Джона, хоть иногда и давал ему мелочь на опохмел.

— Я хотел сказать, — стал быстрее говорить Джон, видя, что Генри вот-вот скроется за дверью своей квартиры, — этот мальчишка — Марк, кажется, он сегодня крутился у Вашего склада.

— Да? — Генри остановился, почти зайдя в квартиру. — Во сколько?

— Утром, — улыбаясь, ответил Джон, видя, что информация заинтересовала Генри.

— Ясно.

Генри полез в карман и достал оттуда смятую бумажку — слишком много для выпивки. Но Джон, конечно, не стал спорить. Он схватил купюру и, поблагодарив, умчался за новой дозой. А Генри снова запер свою дверь и отправился на склад проверять его содержимое.

Эти уличные сатанята могут залезть, куда угодно, не мешало бы проверить замки и петли склада. Но замки были в порядке, Генри зря беспокоился, хотя то, что щенки решили утром наведаться к его хранилищу, — пугало. Это значит, они не просто так проверяли на вшивость его сигнализацию, они точно понимали, что он будет на работе, и потребуется время, чтобы вернуться и проверить сигнал. Впрочем, может быть, Джон просто очень сильно хотел выпить и придумал всё это, чтобы выпросить немного денег на алкоголь. В мрачных раздумьях Генри вернулся в свою квартиру.

После неплотного ужина Генри садился старое кресло и выключал свет. Этот ритуал он проделывал регулярно на протяжении всех лет, что здесь работает. Он не смотрел новомодное стриминговое ТВ, не читал новостей, не слушал музыку и вообще не делал ничего, что могло бы его отвлечь от своих мыслей. А сегодня подумать было о чём. Дон, очевидно, собирался сделать его преемником, и, похоже, не собирался затягивать с выходом на пенсию, иначе зачем тогда он решил вводить Генри в элитный клуб. Значит, Дон или болен, или наступил на хвост кому-то из вышестоящих и теперь пытается сбежать, оставшись при своих. В первом случае Генри не стоило ни о чём беспокоиться — Дон уже старик, и наверняка многие понимают, что место скоро освободится. Однако всем плевать, ведь должность не особо хлебная, и поэтому Генри никто не станет мешать занять место шефа. Другой же расклад много хуже. Если кто-то из элиты хочет крови обслуги — одним человеком не ограничится. Это будет не пуля, а огнемёт, который не пощадит никого ради демонстрации собственного могущества. Эти звери хуже шпаны, и повадки такие же, хочешь, чтобы боялись, — бей со всей силы, в кровь, в страх, в бессилие, так, чтобы даже мысли ни у кого не возникло, что могло быть иначе. Тогда достанется и Генри. Значит, надо обязательно разобраться в этой ситуации, и возможность представится на благотворительном ужине в мэрии, куда его позвал Дон.

Генри провёл ладонью по лицу, словно умываясь, как делал всегда, заканчивая ритуал. Это ему помогало переключиться, сбросить груз тяжёлых мыслей и перейти к отдыху — необходимому ресурсу для жизни. Поднялся с кресла и пошёл в ванную.

После процедур он всегда ложился с правой стороны кровати, гладил корешок детской книги и почти мгновенно засыпал. Но не в этот раз.

Из головы не шёл этот мальчишка. Что ему могло понадобиться на складе Генри? В районах низкого неба много преступности, но не между своими. Бедняки у бедняков не воруют, во-первых, потому что нечего, а во-вторых, потому что все друг у друга на виду. Находясь под общей бедой, людям свойственно объединяться, несмотря на непохожесть взглядов, голод, страх, агрессивность вида. Тут можно к каждому зайти и попросить стакан воды, а может, даже и кусок хлеба — не откажут. Здесь знает каждый не понаслышке, что такое — остаться без крова и пищи. Чуткость, которую может проявить головорез из бедных районов, не сравнится по своей щедрости с безликой добротой элитных благотворителей, но она будет весомей, когда дело касается жизни конкретного человека, который здесь и сейчас нуждается в чём-то. Оттого Генри и казалось странным, что тринадцатилетний мальчишка, родителей которого он хорошо знал (не раз одалживал им), мог покуситься на складское имущество. Это была непонятная ситуация, которые Генри не любил, и поэтому поставил себе мысленно галочку — разобраться. Остановив шестерёнки, он наконец заснул.