Врата бога. Ашшур в гневе. Часть первая

Вадим Барташ, 2021

От романа этого не оторваться, потому что он отличается захватывающим и динамичным сюжетом, и повествует о последнем периоде существования Ассирийской империи. VII век до нашей эры. Век жестокий и очень драматичный. Но даже в этом веке люди любили, дружили и мечтали.

Глава пятая

Тайный посланник Псамметиха I, Монуэмхет, выдававший себя за купца, возвращался из Вавилона в Египет окольными путями. В этом ему помогали союзные арабы, кочевавшие на севере Аравийского полуострова. Почти месяц Монуэмхет и его люди ехали на верблюдах по раскалённой пустыне, и им только изредка на пути встречались небольшие оазисы. Не раз они попадали под пыльные бури. А однажды буря оказалась настолько сильной, что их караван и вовсе едва не погиб.

Арабы с незапамятных времён враждовали с империей, и поэтому они помогали всем её врагам. Так что и Псамметих, и его тайный посланник, вполне могли им доверять. Особенно близким союзником здесь являлся шейх племени Ариби. Ассирийцы неоднократно пытались купить его дружбу, но ни на какое сближение с ними он не шёл. Он постоянно тревожил пограничные провинции империи, и ассирийцы даже были вынуждены назначить за его голову вознаграждение в пять талантов золота.

Уже к концу лета Монуэмхет наконец-то добрался до Синая, ну а оттуда было рукой подать до Египта.

Псамметиха не оказалось в Мемфисе, и Монуэмхету пришлось добираться до Фив, где в тот момент находился фараон. Псамметих спешно покинул столицу и отправился в Верхний Египет, так как ему сообщили, что южные границы его державы пересекли нубийцы.

Преемник Танутамона, новый царь Куша, Атланерс, никак не мог смириться с тем, что Египет стал независимым, и попытался вновь его подчинить. Для этого он отправил двадцатитысячную армию, которую разделил на два отряда. Первый из них продвигался по левому берегу Нила, а второй — по правому.

Первое столкновение произошло под Сиеной (нынешний Асуан), у первых Нильских порогов. Нубийцы захватили остров Элефантину и разграбили находившиеся на этом острове селения, но не тронули храмы, а затем они осадили Сиену, однако с ходу взять её не смогли, так как это была сильно укреплённая крепость. Тогда они, оставив у неё часть своих сил, двинулись дальше вниз по реке, и Псамметих выступил им навстречу.

Сражение произошло под Нехемом, на левом берегу Нила. Нубийцев было меньше, да они были и хуже вооружены, и поэтому они оказались разгромлены и отброшены к южной границе Египта. Псамметих даже велел одному из своих полководцев, ливийцу Софаксу, c корпусом в пятнадцать тысяч воинов и усиленному отрядом греческих наёмников вторгнуться в Нубию и захватить её северную столицу — Напату. К тому времени столицей Куша стала Мероэ, расположенная гораздо южнее, а Напата, находившаяся у четвёртых Нильских порогов, превратилась в религиозный центр, где находился знаменитый храм бога Амона, верховного бога египтян. И вообще египтяне считали, что их бог солнца Амон-Ра обитал на священной скале Джеби-Баркал, у подножия которой и находилась Напата. Поэтому Псамметих велел Софаксу не разрушать её и тем более не трогать знаменитый храм, находившийся на священной скале. Софакс выполнил приказ и захватил Напату, но удержаться в ней не сумел и вскоре отступил на север. Однако после этого похода угроза Египту со стороны Куша окончательно миновала.

Цари Куша навсегда оставили попытки подчинить себе соседнюю страну.

***

Псамметих I принял Монуэмхета в своей фиванской резиденции, находившейся на берегу искусственного озера, окружённой к тому же роскошным и очень обширным парком. Неподалеку располагался и один из самых важных египетских храмов — Карнакский. Жрецы этого храма рьяно поддерживали новую правящую династию.

Монуэмхет давно служил семье Псамметиха, он стал доверенным человеком ещё у отца нынешнего фараона, Нехо I, когда тот был всего лишь номархом в Саисе.

В низком поклоне Монуэмхет приветствовал фараона.

— Ну, как там поживает мой брат, царь Вавилонии? — спросил своего тайного посланника Псамметих I. — Ты смог встретиться с ним?

— Да, он меня принял! Как ты и предполагал, государь, ему очень не нравится его нынешняя зависимость от Ниневии! Она его явно тяготит! И он бы рад восстать и бросить вызов Ашшурбанапалу, но до сих пор ещё колеблется. Однако хорошо, что рядом с ним находится такой человек, как визирь, который является его близким родственником. Он отец его старшей жены. Как я заметил, царь Вавилонии подвержен влиянию этого человека. Кстати, Набу-ката-цабат присутствовал при нашем уединённом разговоре. И я с ним и после аудиенции с царём ещё раз встречался…

— Ну и что ты узнал о нём? Что за человек этот визирь?

— Я с ним быстро нашёл общий зык. Но он сам себе на уме. Даже так скажу: он очень непростой тип! Впрочем, он с радостью принял наши подарки. Да, до золота этот вавилонянин охоч! И он заверил меня, что Вавилония обязательно нас поддержит.

— Когда?

— Подготовка к восстанию там идёт полным ходом. Что не отнять, так это то, что Набу-ката-цабат — и умён, и вполне деятелен. А ещё он сущая бестия! Он коварен и крайне изворотлив. В Вавилоне, по-видимому, он всё и решает. И всеми вертит. В том числе и зятем. Так что, я думаю, вавилоняне от нашего плана не отступят и тоже бросят вызов Ашшурбанапалу. На их стороне также готовы выступить несколько арамейских и халдейских княжеств, такие, к примеру, как Бит-Синмагур и Пуккуду, а ещё к ним присоединиться должно и Приморье.

— Наместником там сейчас кто? — переспросил Монуэмхета Псамметих.

— Князь Набуэль, — ответил тайный посланник.

— Набуэль?!

— Да! Его недавно назначили губернатором в эту область. Я так думаю, здесь не обошлось без влияния царицы-матери. Это она расстаралась. Я встречался и с Набуэлем. Только для этого мне пришлось сделать большой крюк и побывать в Дур-Халдайе. Князь присоединился к заговорщикам.

Как я уже упоминал, несколько лет назад Псамметиху пришлось скрываться в Ассирии от нубийцев, когда Египет временно находился в руках Танутамона, предшественника нынешнего царя Куша, и при Ниневийском дворе он больше всего сдружился с тогда ещё совсем юным Набуэлем. Они с князем постоянно кутили и вообще очень весело проводили время, и тогда их окружали доступные красотки, отдававшиеся им по первому желанию, и вино у них лилось рекой.

Бывало нередко так, что за ночь они сходились с пятью-шестью девицами и не могли запомнить даже имён своих случайных подружек. Вот же было времечко! Да-а-а, как же они тогда были молоды и как же беззаботно веселились! Князь-красавчик тогда уже успел приобрести славу первого гуляки Ниневии, он получил её из-за своей привлекательной внешности и умения отменно петь! Его ещё прозвали «халдеем с золотым голосом». За ним бегали все женщины! Причём сохли по нему не только молодые девахи, но и знатные замужние женщины, для которых приключение с ним становилось смертельно опасным, так, как если бы неверную жену муж застукал бы за изменой, то по суровым ассирийским законам он мог её убить на месте. Однако многих замужних матрон и угроза позора и последующей возможной казни не останавливала! Эти женщины теряли голову от одного его взгляда и шли на очень серьёзный риск. А ещё до Красавчика снизошла даже сама царица-мать, и он некоторое время являлся чуть ли не официальным её любовником. И потом, когда царица-мать отпустила его от себя, она помогала ему во всём. И именно благодаря ей он начал делать карьеру и в неполных двадцать два года стал наместником целой области. А это по тому времени было делом удивительным.

Об этом Псамметих тоже выведал.

— Как там князь? — спросил своего тайного посланца фараон.

— По-прежнему так же, как и раньше, любит петь и следит за собой! Но так до сих пор не женился и не имеет потомства…

— И что, он по-прежнему гуляет? И даже не завёл гарема?

— Кажется, нет, гарем у него уже есть. Но он его не обновляет, в его гареме всего-то три девицы… К тому же, эти девицы им позабыты и от безделья скучают!

— Стра-а-анно. А он объяснил почему так себя ведёт?

— Он постарался уйти от ответа.

— А он что-то передавал мне?

— Вот это, государь! — и Монуэмхет с поклоном преподнёс Псамметиху несколько папирусных свитков.

Фараон развернул один из них. В свитке на арамейском были написаны стихи. Псамметих выучил арамейское письмо, ещё находясь в эмиграции в Ниневии, и поэтому без труда прочитал несколько строчек. Это были стихи Аматтеи, возлюбленной Красавчика. Но Псамметих так и не понял смысл подарка.

— А на словах князь ничего не передавал? — переспросил фараон.

— Он сказал, что до сих пор помнит и ценит те дружеские узы, которые вас связывают. А это стихи той женщины, из-за которой он позабыл всех остальных красавиц. Той единственной, которую он теперь любит!

— Мда-а-а уж, — покачал головой фараон, — а Красавчик действительно изменился! Я его не узнаю! Ну, хорошо, продолжай!

— Хочу ещё сказать про Элам, государь, — продолжил Монуэмхет. — И его не стоит нам сбрасывать со счетов. Элам тоже готов присоединиться к восстанию.

— И даже Элам?! — удивился Псамметих.

— Да, и даже Элам.

— А ну ка тут объясни всё… Обьясни мне поподробнее. Элам готов к выступлению?! И это несмотря на то, что ещё совсем недавно его в пух и прах разгромили? — удивился Псамметих.

Монуэмхет счёл необходимым пояснить:

— Как это не покажется удивительным, господин, но Элам отчасти уже восстановился. И жаждет отомстить за свой недавний разгром. А ещё, по моим сведениям, к восставшим могут примкнуть и мидийцы.

Псамметих ещё больше удивился и, не сдержавшись, покачал головой:

— Ну на-адо же! А что, мидийцы тоже оправились уже от скифского погрома?

— Ну тут я твёрдо не утверждаю, — замялся Монуэмхет. — Во всяком случае я могу сказать так: подготавливается грандиозное возмущение против империи. Вскоре заполыхает весь Восток! И под ногами ассирийцев загорится земля!

— Это хорошо, это очень хорошо! — произнёс Псамметих и на его лице заиграла торжествующая улыбка.

***

Псамметих уже забыл, что когда-то именно ассирийцы помогли ему освободиться от захватчиков-нубийцев, хотя затем на какое-то время ассирийцы установили свою власть в долине Нила, даже нещадно разграбили Фивы и вывезли в империю одного золота на две с половиной тысячи талантов! Но это уже в прошлом! Теперь Псамметих чувствовал себя достаточно уверенно и мог не сильно опасаться Великого царя, так как у того и без Египта хватало врагов. Эти враги уже обступали империю со всех сторон! А Ашшурбанапал этого как будто и не замечал. Или, вернее, ещё не до конца осознавал всю серьёзность назревавших для его державы угроз.

***

По возвращении Псамметиха I в Мемфис к фараону прибыли посланцы сразу от двух финикийских царей — от престарелого Баала I, правившего в Тире, и от Якинли, сидевшего на троне в Арваде. Оба царя буквально изнывали от ассирийского ярма и прощупывали почву насчёт заключения договора о помощи со стороны Египта в случае, если они решатся на новое восстание. Несколько лет назад они уже поднимали его, и это им обошлось боком, но у финансистов и крупных купцов из обоих городов не было больше сил терпеть те колоссальные поборы, которые на них накладывали ассирийцы.

Псамметих первым принял посланца от Баала.

— Государь, — обратился к фараону финикиец, — если ты перейдёшь Синай и вторгнешься в пределы империи, то Тир сразу же встанет на твою сторону! И нас поддержат другие финикийские города! Мы тебя ждём как избавителя от ассирийского владычества. Сказать по правде, у нас уже нет сил терпеть ассирийцев!

Примерно в том же духе высказался и посланец от царя Арвада.

А ещё через два дня в Мемфис прибыл посланец от лидийского царя Гига. Он сообщил, что верховный вождь киммерийцев Лигдамис принял посольство от Великого царя и пообещал ассирийцам, что начнёт боевые действия против Лидийского царства. Старший сын Лигдамиса, Сандашактра, во главе пятнадцати тысяч киммерийских конников уже вторгся в северо-восточные владения Лидии.

— Ну, что ты на это скажешь? — обратился к Монуэмхету Псамметих.

— Я не думаю, что Ашшурбанапал знает обо всех наших планах. Он просто реагирует на открыто враждебные шаги Гига.

— Но после этого, — заключил Псамметих, — Гиг не сможет полноценно выступить против ассирийцев, потому что будет вынужден отбиваться от кочевников…

— Да, это так, — вынужденно согласился Монуэмхет. — У Гига теперь всё внимание будет сосредоточено на «чёрноколпачниках». Они его не оставят в покое.

***

После Тулизского разгрома Элам переживал не лучшие времена. Это было уже не то прежнее обширное царство с населением в семь миллионов человек и которое иногда могло бросить вызов даже Ассирии.

Разгром эламской армии при крепости Тулиз привёл к пленению Теумана и двух его сыновей, после чего они прямо на поле битвы, перед шатром Великого царя, были как овцы зарезаны, и их засолённые головы в качестве главных трофеев Ашшурбанапал увёз в Ниневию. Хотя никто в Эламе не печалился из-за подобной участи Теумана, так как все ненавидели его за то, что он был не просто самодур, а оказался необыкновенно жесток и убил даже собственную мать и младшего брата.

После этого Ашшурбанапал разделил Элам на несколько уделов и отдал их сыновьям Уртаки, того самого, который правил до Теумана и любовницей которого одно время являлась царица-мать Шильках.

Сыновья Уртаки, спасаясь от злобного дяди-самодура, несколько лет прожили при ассирийском дворе, так что Ашшурбанапал им доверял. Старшему сыну Уртаки досталась Мадакта, среднему, Аттахамити, столичные Сузы, а самый младший Тамарити получил область Хидалу по реке Улай. А ещё от власти Элама освободились персы, осевшие в Аншане и к востоку от него, и горцы-луллубеи, обитавшие на северо-западе, а также и касситы.

Конец ознакомительного фрагмента.