Игры Богов

Вадим Амуров

Адам Иванов, знатный лентяй, примеривший роль дипломата, направляется в служебную командировку в Душанбе в надежде начать новую жизнь и выйти из главной игры «Мужчина vs Женщина». Однако от себя и былых воспоминаний ему не убежать – слова гадалки вынуждают его возвратиться в прежнюю игру, которая давно идёт на счёт. Кто выиграет, а кто проиграет? – от конечного счёта зависит жизнь главного героя…

Глава 9

Если принять во внимание низкий уровень жизни в Таджикистане и то, что бизнес в этом среднеазиатском государстве имеет шансы на стопроцентный успех при наличии прочных связей с государственной машиной, то Сафар занял достаточно правильную позицию, избрав профессию государственного служащего. Зарплата его оставляла желать лучшего (составляла не больше ста долларов в месяц), но зато маячила реальная перспектива стать какой-нибудь влиятельной шишкой. Трудился он не где-нибудь, а в Администрации таджикского президента, что гарантировало ему стабильность, карьерный рост и жалованье, пусть и маленькое. Он курировал связи со странами СНГ, включая Россию.

Сафар, прирождённый мафиози, как он сам себя называл, любил рассуждать на тему «коза ностра». Родиться бы ему где-нибудь в Палермо и быть крёстным отцом.

Знакомство Адама с Сафаром произошло во время саммита глав стран СНГ.

Президент России прибыл в Душанбе в самый разгар осени. Кортеж «мерседесов» с бело-сине-красными флажками и тёмно-синими мигалками под одобрительный свист душанбинцев промчался по улицам города.

Те деньки были самые жаркие для Адама и в смысле погоды, и в смысле обрушившихся на него дел по подготовке визита главы российского государства. Он был ответственен за размещение некоторых членов российской делегации в местной гостинице и их сопровождение в поездках по городу.

Он пробежался взглядом по списку гостей. По меньшей мере пятерых представителей российского МИДа предстояло ему взять под своё крылышко и заботиться о них как о близких членах семьи.

Он должен был узнать точное количество лиц, которых ему предстояло опекать. Ему дали телефон некоего Семёна Петрова, заведующего протоколом Администрации российского президента, который разместился в одной из местных гостиниц.

В трубке раздался грубый мужской голос, отпугнувший Адама, как мышонка от кота:

— Алло?

— Здравствуйте, мне нужно поговорить с Семёном Петровым, — неуверенно ответил Адам, испытывавший заметное волнение, так как на его памяти это был первый звонок в жизни высокопоставленному государственному мужу.

— Не с Семёном, — отреагировали стальным голосом, — а с Семёном Семёновичем…

Адаму на миг показалось, что по его уху провели острым лезвием.

После небольшого разговора у него остался неприятный осадок. Он полной грудью вдохнул и с силой выдохнул, чтобы поскорее забыть диалог, который прошёл в атмосфере, овеянной напускной важностью и собственным величием на другом конце трубки.

В паре с Адамом работал первый секретарь посольства, сорокалетний мужчина, закоренелый холостяк, которого подозревали в полном безразличии к женскому полу. Перхоть, белыми точками застилавшая его сальные редеющие волосы, быстро бегающие поросячьи глазки и дряблое тело, спрятавшееся в жировых складках и постоянно извергавшее неприятный запах пота, — всё это вызывало антипатию к нему. К тому же было известно, что он являлся негласным информатором советника-посланника, поэтому Адам старался быть с ним начеку.

По причине гнусавого голоса, который нельзя было спутать ни с каким другим в посольстве, его за глаза называли Гнусом.

За руль служебной машины сел Гнус и безапелляционно заявил:

— Я поведу. Говорят, из тебя водитель никакой. Нам нельзя терять время. Они ждут нас. Нам надо спешить.

Адам равнодушно пожал плечами, однако в мыслях начав искать ответ на то, кто распустил слух о его неумелом вождении. Всё из-за того незначительного случая, о котором стали судачить вокруг: ехал, не рассчитал скорость, поздно нажал на педаль тормоза, и автомобиль слегка, совсем немножко «поцеловал» зад «неотложки». Водитель «скорой», с виду очень интеллигентный человечек, выскочил, начал причитать, хвататься за голову, охать, ахать, плакаться: его же могут уволить с работы, а у него, бедняги, — большая семья, четверо деток. Адам стал уверять его в том, что за подобные случаи никого не увольняют, тем более вмятина была пустяковой, не влиявшей никоим образом на работоспособность «скорой» и не требовавшей дорогостоящего ремонта, и если её и заметят, то при пристальном внимании. Адам сунул ему двадцать сомони — тот сразу успокоился, словно ничего не случилось, сел в машину и уехал. Другое дело, сотрудники (главный бухгалтер — Евдокия Кондратьевна на переднем сидении, советник посольства — Тахир Хамидов и заведующая канцелярией — Антонина Ивановна на заднем), находившиеся в машине, перепугались до чёртиков — уж они-то, ехавшие в ресторан ужинать, точно не рассчитывали попасть в больницу или того хуже.

Выехав из посольства, Гнус так резко вдавил педаль акселератора, что голова Адама невольно дёрнулась назад. Адам всем телом вжался в сидение.

— Главная трасса, ведущая на Рудаки, перекрыта, поэтому будем следовать объездным путём, через район Сино, — раздражённо проговорил Гнус, обнажив неровный ряд зубов, покрытых желтоватым налётом.

Они мчались со скоростью девяноста километров в час, и Адам никак не мог понять, куда торопится его коллега. Он посмотрел на часы, выглядывавшие из-под манжеты его свежевыстиранной сорочки. Время показывало одиннадцать утра, а члены делегации просили за ними заехать в одиннадцать тридцать. У них в запасе оставалось полчаса.

— Если мы опоздаем и начальство узнает об этом, нам крышка. — Для пущей важности Гнус провёл указательным пальцем по шее. — Прежде всего, проблемы будут у тебя. Ты отвечаешь за размещение гостей, а не я. Меня прикрепили к тебе для поддержки.

Адам молчал и смотрел в боковое стекло, чтобы не видеть беспокойной физиономии Гнуса, который своим брюзжанием портил картину великолепного солнечного дня. Вдоль шоссе тянулась бесконечная полоса земли с выжженными солнцем травой и кустарниками и оттого приобретшими окрас, похожий на цвет верблюжьей кожи.

— Ты позвонил водителю? — не унимался Гнус.

— Какому?

— Ну, этому, как его там, кто будет возить наших гостей по городу.

— Да, он ждёт у отеля.

— К нему в машину все гости поместятся?

— Конечно. У него микроавтобус.

— Отлично. Приедем и припарку…

Гнус не успел договорить фразу: из кругового перекрёстка внезапно выскочил автомобиль, старая, изъеденная ржавчиной «Пятёрка». Столкновение было бы неизбежным, если бы Гнус вовремя не затормозил и не свернул вправо. Адама с силой ударило о боковое стекло, и он инстинктивно дотронулся рукой до виска. Его обдало холодным потом.

— Ты в порядке?

— Мы бы могли погибнуть, — злобно бросил Адам, с укоризной провожая «Пятёрку».

— Когда я за рулем, можешь ничего не бояться. — Гнус легонько стукнул себя в грудь, как бы приписывая уровень мастерского вождения в копилку своих только ему ведомых достижений.

Вскоре они подъехали по узкой однополосной дороге к светофору, где образовался длинный затор. Адам взглянул в зеркало заднего обзора и увидел мощный передок прижимающегося к ним джипа.

— Ты не был в Нигерии и не знаешь, какое там движение — ещё покруче душанбинского, — не без доли бахвальства заявил Гнус. — Я в Африке такого насмотрелся. Там аварии обычное явление. Вождение доставляет огромное наслаждение и напряжение — сидишь в автомобиле как на иголках. Такие манёвры проделывал, что тебе и не снилось. Я привык к опасностям на дорогах, и то, что сейчас произошло, не идёт ни в какое сравнение с африканским вариантом. Если хочешь острых ощущений, езжай в Лагос³. С твоей ездой как раз там тебе место. Собьёшь парочку негров, затем с чувством выполненного долга вернёшься на родину.

— Ты за кого меня принимаешь?

— Их там как собак нерезаных, — не унимался Гнус. — Они сами ложатся под автомобили. К тому же эти безмозглые гориллы берут в руки наши «калашниковы», объединяются в группировки и мочат друг друга, а потом пачками сбрасывают трупы в океан на съедение рыбкам. — Последняя часть предложения вылетала из уст Гнуса спокойно, насмешливо, словно он говорил о чём-то повседневном.

Пробка не рассасывалась, и Гнус, сменив тему, вспылил:

— Когда они разъедутся, мать их за ногу?!

Неожиданно он выжал сцепление, до отказа вывернул рулевое колесо и вдавил педаль газа, покрышки бешено взвизгнули. Машина рванулась, выехав на встречную полосу, откуда на них раздолбанной мордой разгонялся «БМВ» производства конца восьмидесятых. Реакции Гнуса можно было позавидовать, он ударил по тормозам и крутанул руль вправо, успев втиснуться в образовавшееся свободное место между машинами. Водитель «немца», мужчина в тюбетейке, ударил по клаксону, звук которого лишь добавил нервозности в напряжённую атмосферу, и возмущённо покрутил пальцем у виска.

Адам с облегчением выдохнул и вытер платком взмокший лоб.

— Мы куда-то спешим?

— Мы можем вообще плестись — и тогда ты никуда не успеешь, а завтра будешь отчитываться перед советником-посланником.

Адам хотел было послать его куда подальше с этой спешкой, но вовремя сдержался.

— Я ему не подчиняюсь.

— Может, ты ему и не подчиняешься, но советник-посланник назначен главным на время саммита, — Гнус властно ткнул в Адама пальцем, — поэтому он спросит с тебя непосредственно, минуя твоего начальника.

Гнус, который всю свою жизнь проработал в МИДовских коридорах, ходил в любимчиках у второго лица посольства и всякий раз по поводу и без повода хотел выслужиться перед ним.

Пробка рассосалась, и они свернули на проспект Рудаки — гордость Душанбе, федеральную дорогу, ровную и ухоженную, по которой ежедневно передвигался таджикский президент со своей свитой. Проспект был обсажен с обеих сторон высоченными деревьями с толстущими стволами. К нему примыкали второстепенные улицы, разбегавшиеся, словно побеги растения, на улочки и переулки.

Адам кинул взгляд на приборную панель. Стрелка спидометра колебалась на отметке между сорока и пятидесятью километров в час: скорость более пятидесяти не допускалась на федеральной дороге. Они проехали мимо милиционера с дубинкой в руке, явившегося абсолютной копией российского сотрудника ГИБДД, и дорожного знака ограничения скорости, притормозили и остановились перед «зеброй», ожидая, пока через неё пройдут пешеходы, в шесть-семь человек скопившиеся по обе стороны дороги. Гнус чертыхнулся и вновь рванул с места.

Они проехали мимо Администрации таджикского президента, занимавшей внушительную территорию, и прозрачных витрин фирменного магазина «Адидас», ютившегося в «хрущёвке». Миновав местный ЦУМ — аналог московского ЦУМа, однако заметно уступавший последнему по архитектурным меркам и количеству и качеству продаваемых товаров, они свернули на перекрёстке налево и, промчавшись мимо обшарпанного здания Гостелерадио, повернули направо, на улицу Бохтар, тянувшуюся параллельно проспекту Рудаки. То была одна из фешенебельных улиц города, где располагались пятизвёздочные отели с современными офисами, строилось стильное жилье для толстосумов и находился ирландский паб, который оживал по вечерам благодаря иностранцам, собиравшимся там шумными компаниями в три-четыре человека.

Они остановились напротив гламурного комплекса «Вефа Центр» и вышли наружу. Блики яркого солнца радостно играли на современном высотном здании, которое вытянулось на целых двенадцать этажей и олицетворяло собой живой бизнес-центр, где можно было встретить вечно занятых дядечек-бизнесменов и международных чиновников, непрерывно разговаривавших по сотовому телефону.

Адам и Гнус прошли через стеклянные автоматические двери, поздоровались с секьюрити и остановились у «ресепшн».

— Поднимайся к их главному и сообщи, что мы приехали, — распорядился Гнус.

— Он сказал, чтоб мы их ждали на первом этаже.

— Ну, смотри. — Гнус властно помахал пальцем. — Если он так сказал, тогда подождём их тут. Не забудь, ты отвечаешь за них.

В глубине отделанного мрамором холла тянуло приятной прохладой. Запыхавшийся Гнус плюхнулся на кожаный диван, пятернёй смахнул с лоснящегося лба бисеринки пота, схватил со столика местную газету и с безучастным выражением лица принялся листать её.

Адам подступил к регистрационной стойке, возле которой стоял, согнув плечи, администратор, высокий парень, лет двадцати четырёх, с правильными чертами лица. Тот что-то отмечал в журнале.

— Ас-саляму алейкум! Как дела?

Администратор отвлёкся от журнала и смерил Адама изучающим взглядом; глаза у него были добрые. Он приветливо улыбнулся.

— Уа-алейкум ас-салям! Спасибо, нормально. Мы вчера с вами пересекались, да?

— Ага, разведывал ситуацию в отеле.

— Кого-то ждёте?

— Российских делегатов.

— Это тех, кто прибыл на саммит?

— Да. Я из российского посольства. Меня зовут Адам.

— Меня — Махмуд.

Ребята обменялись крепким рукопожатием. Махмуд наклонился через стойку так, что его губы оказались у мочки уха Адама, и заговорщически прошептал:

— Они вчера вечером отправились посмотреть наш город. По моим подсчётам, их прогулка растянулась часа на три. Когда вернулись в гостиницу, я их не узнал. Женщина смеялась так звонко, что запросто могла разбудить полгостиницы. Сказала, что забыла дорогу в номер, и попросила сопроводить её. Двое мужчин тащили третьего под мышки; тот был никакой и что-то мямлил, голова его свисала набок. Я заметил, что лицо у него необычайно красное. Думал, подрался с кем-нибудь. Решил удостовериться: пошёл их провожать и в лифте внимательнее изучил его лицо — никаких синяков и кровоподтёков. Но зато от всех четверых прилично разило спиртным.

«А где же был пятый?» — спросил про себя Адам и, кроме того, подумал, с какой стати этот парень, видя его второй раз в жизни, выкладывает ему такие подробности, а вслух произнёс:

— Ты хорошо говоришь по-русски.

— Спасибо, в нашей гостинице все служащие отлично владеют русским.

— Где учился?

— В Российско-Славянском университете, — ответил Махмуд и шёпотом продолжил: — Когда я вернулся в лифт, там стоял тошнотворный запах. Я посмотрел в угол и увидел там содержимое чьего-то желудка. Кого-то вывернуло наизнанку…

— Это случайно не наша четвёрка отличилась? — перебил Адам.

Махмуд пожал плечами.

— Меня не было десять минут на «ресепшн», и в моё отсутствие вполне кто-нибудь мог проскочить. Вчера, кроме ваших, много других гостей понаехало. Возможно, кто-то из них наследил.

— Ясно.

— Я спустился на первый этаж, взял дезодорант и побрызгал в кабинке лифта. Пришлось поработать уборщиком. Правда, за это не доплачивают.

— И часто выкидывают подобные штучки?

— Нет, за мою практику — первый раз.

— Можно было бы провести экспертизу, глядишь, вышли бы на виновника, — пошутил Адам.

— Да-да. — Махмуд хлопнул в ладоши и засмеялся.

Адам посмотрел на часы: было ровно одиннадцать тридцать.

— Адам, поднимайся наверх и посмотри, что они там делают, — фыркнул Гнус.

— Махмуд, подскажи-ка мне номер Андрея Молько.

Администратор сверился с журналом регистрации и назвал комнату.

Адам поспешил к скоростному лифту, контрольная панель которого мигала быстро сменявшимися цифрами: 6, 5, 4, 3, 2, 1.

Дверцы лифта распахнулись — перед ним появился знакомый портье, любезно помогавший накануне переносить чемоданы гостей.

— О, привет, Адам!

— Здорово, Ильдар! — Адам задержал ногой створку лифта.

— Как чувствуешь себя после вчерашнего?

— Нормально. Мы с тобой не пили, а всего лишь пригубили.

Накануне они тайком заглянули в один двухместный номер, обставленный роскошной мебелью. Зашли в просторную комнату, где в глаза бросился столик из красного дерева, на котором лежали большая хрустальная ваза, украшенная горкой фруктов из яблок, груш и винограда, и ваза поменьше с миндалем и изюмом. Ильдар, словно полноправный хозяин, уверенно достал из холодильника непочатую бутылку с водкой. Затем проворно вытащил из буфета пару стаканов из-под виски и опытным взглядом плеснул в них жидкости ровно на четверть. Они чокнулись и выпили за знакомство, закусив миндалём. Ильдар быстренько сполоснул стаканы, и они тихо ретировались.

— Хорошо всё-таки работать портье в дорогом пятизвёздочном отеле: новые люди, новые знакомства, а когда хочешь расслабиться, идёшь в номер и наливаешь.

— Тебя могут подловить на этом деле, — предположил Адам.

— В таком случае я достану из шкафа второй стакан, налью и предложу выпить за здоровье.

— Оригинально. — Адам рассмеялся.

Тем временем мужчина в тёмно-синем полосатом костюме, по-видимому, иностранец, нырнул в кабинку лифта, подозрительно оглядев с ног до головы беседующих молодых людей.

— А что здесь такого? — не сдавался Ильдар. — Здоровье — это святое.

— Let’s go⁴, — встрял чужой голос, принадлежавший иностранцу, который небрежно покосился на ногу Адама, державшую створку лифта.

— Ладно, увидимся, — сказал Адам и вошёл в кабинку, поравнявшись с мужчиной. — Sorry⁵.

Внутри пахло приторной смесью мужских и женских духов. Адам поднял глаза и встретился взглядом с иностранцем. У мужчины поверх сорочки свисали на цепочке элегантные очки в позолоченной оправе. Судя по выражению его лица, напоминавшего подпорченный персик и резко контрастировавшего с помпезным ярко-красным галстуком, иностранец был чем-то озабочен. Когда лифт остановился на шестом этаже, мужчина вышел из кабинки, оставив после себя шлейф так и не разгаданных Адамом мыслей.

Адам поднялся на предпоследний этаж и прошёл по пушистому ковру, который создавал в гостинице ещё больший уют. Оказавшись у двери в номер, он позвонил. Дзынь-дзынь-дзынь. Не открыли. Вновь позвонил. Дзынь-дзынь-дзынь. Внутри послышалось шуршание. Дверь отворилась, и перед ним предстал толстый мужчина с зачёсанными назад мокрыми волосами; на нём были одни шорты, а обут он был в пляжные шлёпанцы.

— Андрей?

Толстяк едва заметно кивнул.

Резкий запах перегара, ударивший Адаму в лицо, мог бы показаться ему неожиданным, если бы не был заранее ожидаемым ввиду увлекательного рассказа Махмуда.

— Меня зовут Адам, я из российского посольства. Мы сегодня утром общались по телефону. Машина ждёт. Вы просили заехать в одиннадцать тридцать.

— Да-да, конечно. — Толстяк натянул на лицо формальную улыбку и сонным, вялым голосом, таким же, каким разговаривал с Адамом по телефону, пробубнил: — Мы очень устали с дороги. Выделите нам дополнительно пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок.

— Нет проблем, — сказал свою фирменную фразу Адам, — мы вас подождём.

Ильдар и Махмуд о чём-то беседовали, когда он возвращался к «ресепшн»; диван, где сидел Гнус, пустовал. В кармане его пиджака заверещал мобильный.

— Да, слушаю?

На том конце трубки раздавались потрескивания, смешанные с детскими голосами.

— Адам! — рявкнул Гнус. — Я отъехал. Меня советник-посланник вызвал по срочному делу. Ты остался за главного. Смотри не подведи.

— Всё будет нормально, — ответил Адам.

Но его спокойный тон не убедил Гнуса, и тот напористо продолжил у него выпытывать:

— Ты был у Молько? Что он сказал?

— Чтоб мы их чуть-чуть подождали.

— А-а! Ну, действуй по обстоятельствам.

В телефоне послышались быстрые гудки. Гнус отключился первый. «Странный он какой-то», — подумал Адам. Тот, видимо, собирался дать ему пару важных наставлений, но потом то ли передумал, то ли случайно нажал на кнопку отбоя.

— Что обсуждаете? — спросил Адам у ребят, пряча мобильный в карман.

— Ильдар собирается ехать в Штаты, — ответил Махмуд.

— Да, а что? — оживлённо вставил Ильдар. — Я хочу продолжить обучение за границей. Затем устроюсь в какой-нибудь респектабельный отель Нью-Йорка и сделаю карьеру, стану президентом крупной сети международных отелей.

«Вот он — среднеазиатский захватчик американского мегаполиса. Всеми фибрами души хочет запечатлеть своё имя на аллее славы», — подумал Адам, а вслух произнёс:

— Крутой ты парень, Ильдар.

— Крутые бывают яйца, а я всего лишь хочу стать у руля преуспевающей компании.

— Справедливо. Мы молодые, у нас всё впереди, — подбодрил его Адам и похлопал по плечу.

Он предупредил водителя микроавтобуса, дородного мужчину с миниатюрной лысиной на затылке, о незапланированной задержке. Тот деловито сообщил, что будет ждать столько, сколько потребуется. Задержка никоим образом не повлияет на его зарплату, поэтому для него не имеет никакого значения — возить гостей по городу или дежурить у гостиницы.

Андрей Молько с важным видом появился не через пятнадцать минут, как обещал, а через сорок пять в сопровождении женщины, по-видимому, своей коллеги. За всё время, что Адам находился в отеле, пока ожидал Андрея, он успел познакомиться с метрдотелем и официантами ресторана и выпить две чашки кофе по-кенийски для поддержания тонуса.

— Этих людей ты видел вчера вечером? — полушёпотом спросил он у Махмуда, переводя взгляд с него на приближающуюся пару.

— Нет. Там были все худые. А эти двое — полные, с ними были трое мужчин, если память не изменяет, — все пятеро выходили на прогулку, но по возвращении вели себя пристойно.

— Хорошо, пойду я. Увидимся позже.

Адам обратился к Андрею:

— А где остальные?

— Они решили остаться в номере. Поедемте без них.

Андрея и его спутницу интересовал рынок, где можно было купить арбузы, дыни-торпеды и гранат. Адам дал команду водителю отвезти их на Зелёный базар, располагавшийся в самом центре города, вблизи от кассы по продаже авиабилетов. То считался самым дорогим городским рынком, где продавались отборные фрукты и овощи.

Базар был обнесён решётчато-чугунным забором. Когда они подъезжали к парковке, худощавый мальчуган в помятой футболке, истёртых до дыр пыльных джинсах, задранных чуть выше колен, и в стоптанных кроссовках выступил регулировщиком. Встав впереди микроавтобуса, у края бордюра, он начал активно размахивать руками, скорее мешая водителю, чем помогая. Водитель раздражённо высунул голову из окошка и по-таджикски рявкнул на него. Мальчишка отпрянул, и микроавтобус в ту же секунду уткнулся колёсами в бровку тротуара.

Адам выпрыгнул первым, затем из душного чрева микроавтобуса наружу выбралась женщина, а вслед за ней, тяжело дыша, вылез Андрей Молько.

Адам сунул мальчишке мелочёвку, и тот, довольный, поспешил встречать другие автомобили.

Адам с Андреем и женщиной пересёк дорогу, заставленную с обеих сторон длинными шеренгами автомобилей, и засеменил по направлению к воротам, ведущим в глубь многолюдного базара.

Они протискивались мимо шумных рядов торговцев. Вокруг раздавались громкие мужские и женские голоса с местным акцентом:

— Эй, молодые люди, дыни недорого!

— Подходим, покупаем виноград! Сладкий, вкусный виноград!

— Арбузы сахарные! Не проходите мимо!

Они обогнули несколько лавок и очутились под высокими сводами, защищавшими торговцев от палящего солнца. Здание рынка было без восточного орнамента и представляло собой обычное сооружение, которое материализовалось благодаря идее ординарного архитектора.

Мальчишки с чумазыми ртами, усердно двигавшие перед собой глубокие тележки на колёсиках, сразу же окружили Адама и его спутников и, хватая поочередно за запястья то Адама, то Андрея Молько, то женщину, стали умоляюще предлагать свои услуги по перевозке овощей и фруктов.

Прилавки были завалены спелыми грушами, яблоками, дынями, арбузами, персиками, абрикосами, лимонами, виноградом и гранатом, создававшими для глаз иностранцев иллюстрацию богатого на фрукты среднеазиатского царства.

Адам заметил знакомого торговца, рослого сухощавого мужчину, у которого время от времени покупал фрукты. Тот приветливо махнул ему рукой.

— Ас-саляму алейкум, Хабиб!

— Уа-алейкум ас-салям, Адам!

— Чем нас порадуешь сегодня?

— Всем чем угодно. У меня есть всё, что пожелает человек, — от сладкого винограда до сахарного арбуза.

Хабиб с видимым любопытством скользнул взглядом по приезжим.

— Давай сделаем так, Хабиб. Мы покупаем у тебя гранат большими партиями, а ты нам делаешь скидку на двадцать процентов, пойдёт?

— Сколько хотите брать?

Адам вопросительно посмотрел на Андрея. Тот ответил моментально, словно много раз совершал подобные покупки:

— Пять коробок с гранатом, но чтоб было не более восьми гранат в одной коробке, пять арбузов и пять дынь-торпед.

Нижняя губа Хабиба наползла на верхнюю, и лицо его приняло задумчивое выражение. Глаза у него засверкали блеском опытного торговца.

— Скидку сделаю на десять процентов.

— Так не пойдёт, Хабиб.

— Хорошо. Двенадцать с половиной.

— Нет, Хабиб. Это мои гости, которые приехали посмотреть город и заодно заглянуть на рынок. Завтра мы поедем на другой базар, у нас много времени.

Адам повернулся к своим новым знакомым и сделал жест головой, означавший не что иное, как потерю для Хабиба состоятельных клиентов, а вместе с ними — и прибыли.

На самом деле для Адама проценты, на которые он торговался, не играли никакой роли. Двадцать процентов или десять — какая разница! Ему просто нравилось торговаться, обмениваться восклицательными репликами и жестами, без которых не обходилась нормальная торговля на базаре.

— Эй, постойте! Куда вы? Ну, хорошо, пятнадцать.

— Хабиб, двадцать, и точка. Мы у тебя не один гранат берём, — железно произнёс Адам.

Торговец на мгновение застыл и, махнув рукой, пролетевшей над разноцветными горками фруктов, сдался.

— Эх, что не сделаешь для друзей! По рукам. Давайте выбирать фрукты.

— У вас валюта в сомони? — поинтересовался Адам у Андрея.

— Нет. А он доллары не принимает?

Хабиб, услышав вопрос, отрицательно помахал головой.

— Нет, уважаемый. У меня расчёты только в сомони.

— Давайте мне доллары, я сбегаю в обменный пункт, — предложил Адам. — Он тут рядом, за углом. А вы пока отбирайте фрукты.

— Двести долларов хватит? — спросил Андрей, подозрительно оглядываясь по сторонам и осторожно вытаскивая из борсетки тонкую пачку купюр, перетянутую резинкой.

— Конечно.

Молько отсчитал несколько зелёных бумажек, протянул их ему и быстро сунул деньги в борсетку, плотно прижимая её к животу. Адам растворился в бурлящей толпе, обменял валюту и вернулся.

Хабиб со свойственной ему искусностью сумел навязать Андрею и его спутнице за дополнительную плату по три килограмма миндаля и грецкого ореха, бодро расписав их полезные для организма качества и не забыв упомянуть о том, что таких орешков более не отыскать ни в каком другом царстве-государстве.

Аккуратно погрузив покупки в тележку одного из крутившихся поблизости мальчишек, Адам и делегаты саммита пошагали к выходу.

— Заходите ещё! — раздалось им вслед.

Адам обернулся и залюбовался тем, как Хабиб тщательно пересчитывает каждый сомони смоченными слюной пальцами. После чего повернулся к своим спутникам и поспешил к ним.

• • •

Ближе к вечеру Адам появился в гостинице «Вефа Центр». Махмуда сменила какая-то девушка, угрюмая дурнушка. Она смерила Адама безразличным взглядом и, сгорбившись, снова уткнулась в какую-то книжку.

Он поднялся по лестнице на третий этаж и очутился в бутике, который ничуть не уступал по интерьеру дорогим европейским бутикам.

Фирменный магазин располагался напротив ресторана, где Адам побывал утром. Он поздоровался с тремя миловидными девушками-консультантами в светлой униформе и пошагал по гладкому паркетному полу в дальний конец зала вдоль стеллажей с аккуратно разложенными джемперками, блузками, сорочками, футболками и джинсами, чувствуя, как ему в спину устремлены три пары любопытных женских глаз. Он подступил к шкафу-стенке, в котором висели пальто. Разбирающемуся в моде взгляда на них было достаточно, чтобы понять, что под воротниками прятались всемирно известные лейблы и стояли они недёшево.

— Молодой человек, вам подсказать что-нибудь?

Адам обернулся вполоборота — одна из девушек-консультантов с миндалевидными глазами подарила ему обворожительную улыбку.

— Пока нет. Я вас позову, если понадобится ваша помощь, — ответил он с не менее обворожительной улыбкой.

— Как скажете. — Она, поджав губки, скрестила пальцы рук за спиной и, завораживающе покачивая бёдрами, стала прохаживаться взад-вперёд.

Он остановил свой взгляд у рукава пальто, которое было зажато другими пальто в середине ряда. Стащил его с вешалки и на внутреннем кармане увидел нашивку с надписью Ermenegildo Zegna. Размер L. Он уже точно знал, что приобретёт его. На ценнике чётким почерком была прописана пятизначная цифра в таджикской валюте. Адам прикинул в уме — получалось что-то около двух тысяч пятисот долларов.

Он снял пиджак, положил его на скамью и подступил к трюмо, которое находилось по соседству с примерочной. Пальто из стопроцентной шерсти, приталенное, с разрезом сзади, село на нём идеально. Адам опустился на корточки — нигде не стягивало. Встал. В нём он ощущал себя комфортно и был похож на красивую модель, сошедшую с обложки гламурного журнала.

— Девчонки! — Адам кинул взгляд на них. — Как оно мне? Идёт?

Ответа не пришлось долго ждать — он прозвучал мелодией из женских уст:

— Замечательно! Оно великолепно!

Адам возжелал станцевать танго в этом минидворце, залитом огнём потолочных лампочек, взять за руку одну из красавиц и подчинить её себе, сделав ведомой. Не хватало только подходящей музыки.

— Я покупаю это пальто, — объявил он во всеуслышание и, не снимая его, подскочил к кассовому аппарату.

— Карточкой оплатите или наличными? — живо спросила одна из девушек.

— Наличными. А можно долларами?

— Да, конечно.

Адам прислонил указательный палец к губе, вспомнив, что необходимой суммы у него нет с собой, и лицо его приняло задумчивое выражение.

— Я заплачу завтра. Вы отложите пальто? — Он снял пальто и аккуратно положил его на столик рядом с кассовым аппаратом.

— Минуточку, я узнаю.

Девушка с миндалевидными глазами скрылась за дверью, ведущей в комнату для персонала.

Адам подступил к стеклянной витрине, где красовались дорогие швейцарские часы разных марок, и стал их разглядывать с видом знатока.

Внезапно позади него раздался мужской голос. Он повернулся и увидел упитанного юношу лет девятнадцати, который был облачён во всё модное: сорочку с запонками, потёртые синие джинсы и замшевые мокасины.

Юноша был скорее похож на немца, нежели на таджика, но такое сходство дипломата не удивило: Адам и прежде встречал светлокожих таджиков и таджичек с голубыми глазами. Этому найдено логическое объяснение: таджики, принадлежащие к персо-язычной группе народов, происходят от индоевропейцев. Стало быть, они имеют естественное право на такой же цвет кожи и глаз, как у немцев.

— Вы хотите купить пальто, но у вас с собой нет денег? — с беззаботным выражением лица спросил юноша.

— Да.

— А завтра вы сюда приедете?

— Приеду. Оно мне понравилось, я обязательно его куплю.

Юноша немедленно распорядился запаковать и отложить пальто.

Адам ликовал.

— Кофе или чаю не желаете?

— Давай на «ты» перейдем.

— Давай. Так тебе чай или кофе?

— Зелёный есть?

— Принесите мне кофе, а нашему гостю — зелёный чай, — попросил он девушек. — Меня зовут Парвиз.

— Меня — Адам.

Парвиз провёл Адама к круглому стеклянному столику, стоявшему в квадратном холле возле стеллажей с нижним бельем — мужским и женским.

Юноша принадлежал к золотой молодёжи Душанбе. Днём он учился в местном институте коммерции, а вечером подсчитывал выручку в отцовском бутике. Он жил неподалеку от Администрации президента, на проспекте Рудаки. У него было достаточно денег, чтобы тратить их на хорошую еду, красивую одежду и клубный отдых.

Его отец был в ладах с властью и являл собой преуспевающего бизнесмена, сколотившего первый капитал в начале девяностых годов, когда во всём бывшем Союзе царили хаос и военные конфликты. В собственности у него помимо коммерческой недвижимости было два модных бутика, а в дальнейшем он собирался расширить сферу своих интересов — вложить деньги в развивающийся крупными темпами строительный и ресторанный бизнес.

— Да, Парвиз, классный у твоего отца магазин, — сладким голосом произнёс Адам, откинувшись на спинку кожаного кресла. — Мне бы такой. Нанял бы парочку симпатичных продавщиц и наведывался бы туда иногда, чаёвничал бы с ними, утопая в мягких креслах.

Парвиз грыз ноготь на большом пальце правой руки.

— Тебе быстро надоест так проводить время, — тоном сытого и довольного жизнью человека сказал он. — Я на автопилоте приезжаю сюда. Делать особо нечего, покупателей можно по пальцам пересчитать. Сегодня я с утра здесь. За целый день был ты и ещё двое клиентов.

— Неудивительно. У вас цены-то ломовые. Откуда у здешних людей такие деньги?

— Мы открыли бутик преимущественно для иностранцев. — Парвиз принялся зубами укорачивать ноготь на указательном пальце. — Наши даже реально богатые люди, которые разъезжают на нескольких дорогих иномарках и имеют роскошные дома, не позволят себе выбросить две штуки с лишним баксов за пальто.

— Оно же европейского пошива. Его будут покупать европейцы да американцы. В таком пальто я практически никого не видел здесь. — Адам огляделся: вокруг белели трусы, майки и лифчики. — Может, мне пару трусов приобрести, как думаешь?

— Неплохая идея, — засмеялся Парвиз. — Скупи хоть весь магазин. Отец и я от этого точно не будем в убытке.

— Вы где покупаете, — Адам обвёл рукой пространство, — товары?

— У отца налаженные связи с Италией и Швейцарией. Он туда постоянно отправляется и закупает одежду и часы.

— Пальто, которое мне понравилось, не подделка?

— Конечно нет. — На лице Парвиза мелькнула кривая усмешка. — Всё, что здесь находится, привезено из Европы и имеет соответствующий сертификат качества. Могу показать.

— Да зачем мне этот сертификат? — Адам раскинулся в кресле, чувствуя себя как дома. — Эй, девчонки, присоединяйтесь к нам, что вы там стоите как бедные овечки?

— Мы работаем, — сказали они в один голос. — Если Парвиз позволит…

Сын хозяина утвердительно покачал головой и тоном, не терпящим пререканий, проговорил:

— Идите сюда. Сладости возьмите.

Девушки принесли пачку шоколадных конфет «Коркунов», продававшихся в большом количестве в местных супермаркетах, и уселись за столик — места хватило всем.

— Я отойду, — сказал Парвиз. — А вы, — обратился он к девушкам, — веселите нашего друга.

Продавщицы вынуждены были работать целыми днями и успевать учиться. В отличие от Парвиза, сына богатого отца-купца, они были из обычных местных семей, совокупный ежемесячный доход которых колебался на отметке трёхсот-четырёхсот долларов. И нынешняя работа, обеспечивавшая им дополнительный заработок, который они могли частично потратить на себя, вполне удовлетворяла девушек: не каждому в Душанбе выпадет шанс получить непыльную работу в дорогом бутике, который располагается в фешенебельном бизнес-отеле.

Неожиданно их разговор прервал вошедший черноволосый парень, такого же возраста, что и Адам, практически такого же с ним роста, может, чуточку меньше, с такой же стройной талией, как у него. Цвет кожи посетителя отличался смуглостью, что роднило его с местными краями и подчёркивало в нём человека, для которого жара и солнце — два очень близких друга. Обе его руки покоились в карманах брюк. Вид у него был представительный: он был одет в деловой костюм с галстуком. Вальяжной походкой он неспешно направился вдоль стеллажей, окидывая взглядом блестящие витрины.

Девушки попросили извинения у Адама и заторопились к новому клиенту — потенциальному покупателю.

Затем появился метрдотель, с которым Адам успел познакомиться. Облачённый в белую рубашку с чёрной бабочкой вместо галстука, метрдотель просеменил за первым визитёром и окликнул:

— Сафар!

Тот обернулся и, воскликнув «Анвар!», на лету поймал своей ладонью ладонь метрдотеля. Они обнялись. За столь сердечным приветствием скрывались, по всей видимости, долгие годы разлуки. В течение некоторого времени они что-то бурно обсуждали, а потом пошагали к столику, где сидел Адам Иванов.

Сафар рассказал, что начальство отправило его дежурить в гостиницу, оказывая таким образом гостеприимство в отношении делегатов саммита и соблюдая правила дипломатического этикета.

У Адама сложилось ощущение, будто он тысячу лет знает Сафара: обоюдная дружеская симпатия возникла с первого момента знакомства, много общего у них прослеживалось как во внешнем облике, так и во взглядах. Он предложил отужинать в ресторане и отметить свою будущую покупку.

Было ровно 00.00, когда они вышли после ужина из ресторана. Их встретила прохладная ночь, совсем не похожая на жаркий день. Улицы поражали отсутствием шума, вблизи не было ни души. «Вот она, восточная ночная сказка во всей своей красе», — размышлял Адам, чувствуя лёгкий щекочущий ветерок, проникающий сквозь тонкий костюм. Запрокинув голову, он взглянул на небо и увидел, как неким таинственным образом мерцали мириады звёзд, вырисовывавших фигуру неведомого космического зверя. Мыслями Адам коснулся не менее таинственного образа Даши: «Что она делает в далёкой Москве? Чем занимается? Работает или отдыхает? Я здесь, она там».

На дальнем конце улицы темноту прошили снопы фар автомобиля, приближавшегося к гостинице. Это было такси. Из него вышли трое мужчин в костюмах. Они стали подниматься по ступенькам, в одном из них Адам узнал Андрея Молько, который ограничился формальным кивком в его сторону, а двое других прошагали мимо, не обратив на ребят никакого внимания.

— Знаешь, Сафар, что я думаю? Вот мы дежурим с тобой в этой гостинице. Я представляю российскую сторону, ты — таджикскую. Мы стоим на ступеньках отеля, сейчас пойдём на второй этаж, в административный штаб, переночуем на стульях, как два полицейских, которые всегда должны быть на стрёме. Завтра проснёмся — и всё заново завертится по кругу. А ради чего всё это?

— Я сам не понимаю, Адам. Ты можешь не поверить, но я тоже задавал себе этот вопрос.

— Я чувствую себя червяком, который никому не нужен в огромном мире.

— Да, — согласно кивнул Сафар, — это верно подмечено. Люди из такси были ваши?

— Ага. Самое интересное, что в лицо меня знает лишь один толстяк. Двое других вообще не имеют представления о том, кто я такой и для чего я здесь.

— Я тебя понимаю. Хочешь сказать: то, чем мы в данный момент занимаемся, не ценится?

— У нас бессмысленное занятие. Если у кого-то из делегатов не дай бог случится сердечный приступ, я ничем не смогу помочь. Я не врач. Максимум, что я смогу сделать, это вызвать «скорую».

— Нет слов. Верно говоришь. Не думай об этом. Было бы тяжелее тебе одному дежурить, а вдвоём всё-таки легче и веселее.

— Это точно.

— Спасибо тебе за ужин.

— Да не за что. — Адам взялся за лацканы пиджака, придав воротнику стоячую форму, защищавшую от ветра. — Пойдём в отель, а то я начинаю потихоньку замерзать.

— Я тоже.

И они зашагали в гостиницу.

Примечания

3

Бывшая столица Нигерии.

4

Едем (англ.).

5

Извините (англ.).