Эликсир

Булат Гайнеев, 2023

Необдуманные манипуляции ученых-волшебников Вириона и Киры привели к активации древнего артефакта. И теперь, чтобы избежать непредсказуемых последствий неизведанной силы, друзья вынуждены отправиться в полное опасных испытаний путешествие. Но им неведомо, что они могут оказаться инструментом могущественных сил, которые преследуют собственные цели. Только бескорыстие, искренность и преданность друг другу помогут участникам путешествия выполнить поставленные перед ними задачи.

Посвящается моему другу Игорю.

Я благодарен своей любимой девушке Альбине, моему отцу, племяннику Ильяру, а также подруге Людмиле. Спасибо за поддержку, за ваши бесценные комментарии и предложения!

Глава 1

Яркий свет, поначалу казавшийся лишь еле виднеющимся белым пятном, начинал слепить глаза. В воздухе витал непревзойденный, непередаваемый, густой запах магии всех сортов и вкусов. Странное ощущение восторга перебивалось чувством страха перед неизбежным. Но паники не было. Ее сменила неожиданная уверенность, точнее сказать убежденность, в правильности моих дальнейших действий, которая полностью заполнила мое сердце и руководила мною. Если бы мне месяц назад рассказали, чем все это закончится, я бы посмеялся фантазерам в лицо и наверняка бы впал в свое обычное полураздраженное состояние. Сейчас я точно знал, что мне надо сберечь силы, которые теперь уже с утроенной скоростью покидают мое и без того ослабевшее тело. Здание рушится. Ситуацию осложняют бесконечные рев и гул, доносящиеся откуда-то из глубины башни. Все строение ходит ходуном и трещит по швам. Свет везде погас, и в коридоре фиолетовыми огнями зажглись спасательные телепортационные круги.

«Как нельзя кстати! Отличная возможность выбраться отсюда», — успел подумать я — и зажмурился от очередной вспышки света.

Вся мощь ударной волны пришлась на потолок. Уши заложило. Посыпались осколки стекла, и большой кусок плиты откололся над нашими головами. Время замерло…

Я помню, как все началось. Это был обычный день. Шел дождь. Я стоял у окна и держал в руке «бесполезное устройство». Напечатал и отправил: «Выхожу». Затем бросил телефон на подоконник, где он и лежал целыми днями. Нащупав в кармане острый конец амулета, я направился к выходу из дома. Пришла пара сообщений, одно за другим, но я уже закрывал дверь.

«Что бы там ни было, ты уже опоздал», — подумал я.

Выйдя к подъезду, я пожалел, что не надел что-нибудь потеплее и не захватил с собой зонт, хотя он наверняка не помог бы. Ветер был жутко сильным и холодным и пробирал до костей. Настроение еще больше ухудшалось от осознания того, что сейчас придется идти несколько кварталов сквозь этот леденящий ад. Конечно, в голове мелькнуло другое решение, которое непременно появлялось у меня в подобную погоду либо когда мне просто было лень ходить пешком. Но я понимал, что вновь не смогу воспользоваться этим вариантом. Накатывающая волна негодования все глубже уносила меня в море раздражения. Ждал я минут пятнадцать-двадцать, и за это время почти перестал чувствовать свои конечности. Хотел уже вернуться домой погреться, как, наконец, увидел его, выходящего из соседнего дома. То, что он в отличие от меня догадался тепло одеться и взять с собой зонт, задело меня еще больше. То ли от осознания того, что он меня «переиграл», то ли просто потому, что он проснулся в отличном настроении, Хиф улыбался во весь рот и уже приближался ко мне. Пока я думал, с какой именно уничижительной фразы начну свою браваду, он опередил меня:

— Ты так и не научился пользоваться благами цивилизации?! Я же написал тебе, что задержусь и чтобы ты не торопился выходить. Чего ты выбежал на улицу сломя голову?! Хотя то, что ты вообще начал присылать сообщения — уже само по себе большой прогресс, — его темно-янтарные глаза с каждой фразой блестели все ярче.

— Ты прекрасно знаешь мое отношение ко всем этим железкам, — злясь, выпалил я.

— Знаю, но попрекать тебя этим мне никто не мешает, — не унимался Хиф. — Пойдем уже, иначе замерзнем здесь оба, — продолжил он.

«Да он издевается! Я замерз уже десять минут назад», — подумал я.

Хиф лишь улыбнулся и не обратил внимания на негодование, явно отразившееся на моем лице.

Выйдя теперь на открытое пространство, не защищенное домами от ветра, я понял, насколько оплошал, проигнорировав погоду за окном. Дождь крошечными лезвиями резал лицо и кисти рук, а где он не справлялся, на помощь ему приходил леденящий ветер, добирающийся до любого, даже прикрытого уголка тела. Дополнительные слои одежды на Хифе, пусть немного и сглаживающие удар стихии, не помогали настолько, насколько хотелось бы. Хиф с большим трудом удерживал зонт, который вот-вот будет вырван у него очередным порывом ветра. Его безуспешная борьба и комичный внешний вид заставили меня невольно улыбнуться. Но вновь поднявшийся ветер стер самодовольную улыбку с моего лица.

Хиф продолжал играть с бурей в перетягивание зонта, тогда как я ускорил шаг, немного оставив его позади. Некоторое время спустя он догнал меня, перестав бороться с ветром. Оба мы крайне замерзли, еще чуть-чуть, и я бы начал строить из себя жертву и погибающего от холода туземца, которому скоро придется ампутировать ногу, если он вовремя не доберется до заветного места и хорошенько не отогреется. Идти нам, конечно, было недалеко, всего пару кварталов, не больше трети часа, но из-за сегодняшней погоды каждая минута стоила шестидесяти. Подходя к нашему пункту назначения, я с негодованием смотрел на телепорты, из которых выходили радостные и, самое главное, сухие люди. Я намеренно отводил взгляд от любого проявления радости, которое вызывало сегодня во мне лишь раздражение. Дождь молотил холодными каплями прямо по нашим лицам.

Наконец мы увидели входные двери высоченного 187-этажного стеклянного здания, верхняя часть которого лишь изредка выглядывала из-за облаков. «Эликсир» — одна из самых могущественных компаний современности и обоих континентов в целом, хотя Ипейн никогда не признал бы этого. Со своей стороны жители Ипейна могли лишь лить желчь и недовольство в нашу сторону, в очередной раз разыгрывая околополитические баталии. Я никогда не лез в политику, да и сейчас мне не было никакого дела до нее. Единственным моим интересом была и остается магия. Ее изучению я посвятил всю жизнь и с детства мечтал лишь о том, чтобы понять все грани и аспекты магии, постичь ее суть. Если в этом мне сейчас помогает Эликсир, быть по сему — честь ему и хвала.

Подойдя ближе, уже можно было различить фиолетовые вспышки телепортов на первых этажах. Такой привилегией могли пользоваться не все, и было вдвойне обидно, что такую возможность я не мог использовать из-за предрассудков Хифа.

Наконец войдя в здание, я почувствовал долгожданное тепло, хотя зубы продолжали отбивать чечетку, а мышцы судорожно сокращаться. Несколько минут мы столбом стояли на одном месте без возможности пошевелиться, вбирая в себя тепло помещения. Проходящие люди, в отличие от нас двоих сухие и жизнерадостные, бегло оглядывали бедолаг с ног до головы, видели стекающие с нашей одежды ручьи и, усмехнувшись, продолжали свой путь. Касаясь пола, вода моментально исчезала, не оставляя ни единого пятна на глянцевом покрытии, в отличие от вновь разгорающегося во мне раздражения, которое разъедало мое чувство уверенности. Я прошел ряд турникетов и детекторов магии и оружия.

«Всего лишь дополнительная мера безопасности в трудной межконтинентальной политической ситуации», — заявляли в компании.

На посту, как и каждый день, был «неутомимый Рум» — так его прозвали из-за того, что работал этот человек определенно всегда. Не было ни дня, чтобы он не стоял на своем посту, которым он, по всей видимости, очень дорожил и гордился. Рум Крикас, как и все управление безопасности Эликсира, подчинялся Нимруилу. А это, так или иначе, накладывало свой отпечаток и задавало высокую планку качества, которой Рум очень хотел соответствовать. И ему это неплохо удавалось. Как и в другие дни, проходил я мимо него с опущенной головой. Безусловно, я не планировал ничего криминального, но его черные обсидиановые глаза всегда смотрели сквозь меня, и складывалось впечатление, что я вот-вот сознаюсь даже в том, чего не совершал и не планировал. Он же, в свою очередь, не обращал на меня никакого внимания. Насколько я знал, радостно встречал и приветствовал он лишь одного человека — и это был…

— Хиф, дружище, как дела? Выглядишь ужасно! — весело и при этом без какого-либо упрека в голосе произнес Рум.

— Чувствую себя много лучше, чем в другой обычный понедельник. Да, Вирион? Ты ведь тоже ощущаешь эту бодрость? — хлопнув меня по плечу, сказал Хиф. — Погода по-настоящему пробуждает.

— Ха, точно-точно! Я сегодня тоже бодрее обычного, — вторил ему Рум. Он соглашался с Хифом во всем, что бы тот ему ни сказал, и, казалось, был рад просто общению хоть с кем-то не из своей шайки «безопасников».

Скукожившись еще больше, я миновал пост Рума и продолжал идти молча.

— Выступаешь сегодня? — спросил Рум Хифа.

— Неплохая мысль, дружище. Почему бы и нет?! — ответил Хиф, ненадолго театрально задумавшись. — Смотри у меня, если я не найду тебя в зале вечером, — уже немного переигрывая, прощался он с Румом.

Мы приближались к холлу с лифтами, и шум толпы съедал все, что творилось за спиной, но восторженное «я буду там» Рума пропустить было сложно.

Хиф никогда не выступал спонтанно, для него подготовка была ритуалом, пропустить который он ни за что бы не решился. Более того, он крайне негативно относился к тем «разгильдяям», кто пренебрегал репетицией, и считал это показателем непрофессионализма.

— Что? — поняв промелькнувшую у меня мысль и увидев улыбку на моем лице, спросил Хиф. — Не прилагая особых усилий, я могу поднять человеку настроение. Спрашивается, почему бы этого не сделать, мой угрюмый друг?! Тем более я все равно планировал выступление, — Хиф сделал паузу, глубоко выдохнул и ожидаемо для меня сменил тему. — Еще только понедельник, а я уже устал.

Эта фраза уже стала почти традиционной и произносилась ровно в одном и том же месте. Перед тем как мы расходились, направляясь каждый к своему рабочему месту, Хиф всегда выдавал что-то похожее. Я знал, ему было эмоционально тяжело справиться с тем, что приходится заниматься вещами, которые не доставляют никакого удовольствия. В этом отношении мне повезло, и я делал то, о чем мечтал с самого детства. В отличие от Хифа, мне, так же как и Кире, было не в тягость задержаться после работы и раскидать оставшиеся дела. К слову о Кире — я вспомнил, что хотел пригласить ее на наши очередные с Хифом посиделки. Строго говоря, посиделками назвать это было сложно, ибо я обычно сидел один и ждал, пока Хиф закончит свое выступление. Дожидаясь лифта для Хифа, я решил спросить:

— Если ты выступаешь сегодня, я бы хотел пригласить кое-кого. Ты не против?

— Ты сейчас про свою смазливую полуэльфку? — оживился Хиф.

— Не понял, — сказал я, желая убедиться, что мы говорим об одной и той же девушке.

— Высокая, симпатичная, острые ушки, разные глазки…

— Гетерохромия.

— Да, точно, она-самая-хромия. Всегда выглядит с иголочки и трещит без умолку, — продолжал Хиф.

«Да, мы однозначно говорим об одной и той же девушке», — подумал я.

Киру, действительно, было тяжело остановить, если она вдруг начинала о чем-то эмоционально рассказывать. А когда она выходила из себя… Ух, это было то еще зрелище. Да и все остальное описание Хифа полностью соответствовало действительности.

— Не сказать, что умная особа, и в целом не понятно, как ее до сих пор не вышибли отсюда, — продолжил Хиф. — Говорят, что только благодаря твоему синему, да простят меня боги, рогатому бугаю-начальнику. Как его там…

— Люксен, — подсказал я.

— Да-да, точно. За что надо так не любить ребенка, чтобы назвать его Люксеном, вот скажи? — все не умолкал Хиф, и я начал жалеть, что вообще поднял эту тему. — Мало того, что ты родился полудемоном, так еще на́ тебе имечко подходящее. Помяни мое слово, эти двое — та еще парочка. Разноглазка явно втрескалась в синенького, и теперь они вдвоем, свалив на тебя все обязанности, живут припеваючи.

— С чего ты вообще это взял? — придя в недоумение от льющегося потока сознания Хифа, спросил я.

— Как с чего?! Ты там отпахиваешь за десятерых, а вспомни, чем по факту твои дружки занимаются?

— Я не об этом, — поправил я Хифа.

— В смысле? — недоумевал он.

— Ты сказал, что она втрескалась в Люксена.

— А-а, ты об этом, — улыбнулся Хиф. — Да ты только посмотри на нее, она же вечно ему подражает.

Странно было это слышать от человека, который никогда сам не видел тех, о ком сейчас говорит. Я начал озираться по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не слышит и — это более важно — что Кира и Люксен не стоят у меня за спиной. Их не было, но Хиф, так или иначе, не останавливался, поэтому я решил прервать поток его мыслей:

— Да, все хорошо, это точно она, остановись. Откуда у тебя вообще столько информации о них? — недоумевал я.

— Земля слухами полнится, — иронично улыбнулся Хиф.

— И все же?

— Наивный мой друг, ты думаешь, что если я работаю на нижних уровнях, я ничего не знаю о том, что творится у вас там наверху?! Ты же понимаешь, да, что все те вещички, над которыми вы проводите кучу времени, не с неба падают, и они должны как-то попадать на ваши столы?! Не сказать, что я хотел бы знать обо всех этих грязных подробностях, но порой некоторых наших просто не остановить.

Перед нами открылись двери лифта. Хиф зашел в него, при этом придерживая дверь руками, чтобы успеть закончить наш разговор.

— Возвращаясь к изначальному вопросу, — продолжал Хиф — я не против, зови свою разноглазку, но сделай одолжение, будь с ней осторожнее, она та еще особа, да и язык у нее без костей, — подытожил Хиф.

— Как и… — запнулся я.

— Как и у меня, ты хотел сказать?! — улыбнувшись и при этом никак не обидевшись, сказал Хиф. — Подвешенный и без костей — это, знаешь ли, два разных языка. Так что повторюсь — будь аккуратнее! — отпустив двери лифта, без излишней скромности предостерег он.

Пока двери не закрылись до конца, Хиф успел заглянуть мне через плечо и, улыбнувшись, сказал напоследок:

— Я же говорил.

Оставшись наедине с самим собой, я несколько секунд недоумевал, пока не почувствовал знакомый карамельный аромат. «Сладкая иллюзия» — любимые духи Киры. Ощущал я их каждый день и уже абсолютно не воспринимал на ком-то кроме нее. Предвидя бурю эмоций и кучу слов, которых не хотелось слышать с утра пораньше, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, однако выдохнуть спокойно не успел.

— Пресвятая Гилия, да где тебя носит? — зазвенел знакомый голос за спиной. — Давай быстрее! Нас ждет кое-что интересное. Я хотела начать сама, но Люксен настоял, чтобы мы дождались тебя, непунктуальный ты мой. Ты представить себе не можешь, это просто восторг! Такое происходит раз в десятки, нет, в сотни, да что уж там, в тысячу лет, а ты решил все проспать!

Кире свойственно все преувеличивать, но даже для нее это был перебор. Я выдохнул и повернулся наконец к ней лицом. Набрал в грудь воздуха, но вновь ничего не успел сказать.

— Да ты весь промок, — сделав удивленное лицо и полностью проигнорировав погоду за окном, сказала она. — М-м-м, вновь моя любимая мятая рубашка. Обожаю этот твой небрежный стиль, — все никак не могла угомониться она, по всей видимости, уже совсем позабыв о своем очень важном событии, которое происходит раз в тысячелетие.

У Киры было одно довольно редкое свойство — слово, сказанное присущей только ей интонацией, или напетая песня, или все что угодно, на чем бы она не акцентировала свое внимание — все это вгрызалось в мою память и с этого момента ассоциировалось только с ней. К сожалению, эта же участь теперь ждала и «память» о моей рубашке. У меня не было особых предпочтений в одежде, но эта рубашка мне по-настоящему нравилась, и делить воспоминания с Кирой я определенно не хотел.

Похоже, сегодня все решили надо мной поиздеваться. Я вновь просто выдохнул, вырабатывая терпимость, которая давалась мне сегодня с трудом. Я задумался, а действительно ли я хочу пригласить Киру вечером?

Так или иначе, она напомнила мне, что споры с Хифом отвлекли меня от того факта, что я замерз и весь промок. Я решил незамедлительно это исправить. Увидев первые мои жесты, Кира быстро поняла, что я собираюсь делать, и не замедлила спрятаться за проходящего мимо незнакомца.

Чистка одежды — одно из самых простых заклинаний с довольно неприятным для окружающих эффектом: вся грязь (в этом случае вода) отталкивается от одежды заклинателя на расстояние метра.

Послышались негодующие голоса проходивших мимо людей. Эльф, за которого успела спрятаться Кира, крайне недовольно посмотрел сначала на меня, затем на Киру, но быстро оттаял под ее милейшим взглядом, сопровождаемым легким хихиканьем. Он что-то буркнул в мою сторону, оглядывая свою частично мокрую одежду, затем еще раз встретился взглядом с Кирой и ушел по своим делам.

Кира бегло оглядела себя, убедилась, что вода не задела ее, выпрямилась, посмотрела на меня и показательно закатила глаза. Я лишь молча пожал плечами, мол, не вижу ничего страшного.

— Ты не мог хотя бы до офиса потерпеть? — спросила она.

— Надуманные манеры только занимают лишнее время, — я постарался сумничать настолько, насколько это было возможно.

— Ты это им объясни, — с улыбкой на лице сказала Кира, взглядом указывая на проклинающих меня людей.

Я поглядел по сторонам и, уже порядком устав спорить и в целом разговаривать, выдавил из себя:

— И тебе доброе утро!

Ее разноцветные глаза самодовольно засверкали.

Зажмурившись, я вдохнул полной грудью и ощутил духи Киры, которые переплетались с еще не рассеявшимся запахом петрикора — небольшой шлейф от моего последнего заклинания. Мысли сразу же стали приходить в норму, и я наконец ощутил нотку спокойствия. Открыв глаза, я увидел застывшую в ожидании Киру со скрещенными на груди руками и одной поднятой бровью. Начав взглядом сканировать ее снизу вверх, я попытался найти хотя бы один внешний недостаток Киры, чтобы хоть как-то уколоть ее в финале нашего диалога. Строгие брюки, подтяжки поверх белой блузки, собранные в пучок волосы — все это создавало идеальный деловой образ, в каком обычно представал перед нами и Люксен. Похоже, мозги я себе однозначно сегодня отморозил, ибо слова Хифа до меня дошли только сейчас. Не найдя ничего такого, за что можно было бы уцепиться, я встретился взглядом с Кирой. Выражение ее глаз (один бирюзовый, второй розово-кварцевый) стремительно менялось с выжидательного на недоумевающее. Я быстро опустил глаза. Кира явно считала гетерохромию своим самым большим недостатком и крайне остро реагировала, когда кто-то засматривался на ее глаза слишком долго. К тому же это самое «долго» также имело изменчивый характер и зависело от слишком многих параметров. Я же, напротив, считал глаза самым великолепным, что может быть в человеке, тем более такой уникальный случай, когда тебе достались сразу два цвета. Однако если Кира и полагалась на мои знания и экспертизу в работе, то в этом вопросе никто ее убедить не мог. И после того раза, когда на моей голове чуть не оказалось мусорное ведро, я перестал пытаться доказать ей то, во что она сама не верит.

— Очнись, надо идти, нас ждет уйма работы, — прервала молчание Кира, повернувшись лицом к волшебным лифтам в ожидании возможности попасть на свой этаж.

Сегодняшней прической Кира обнажила свой затылок, невольно позволив мне рассмотреть ее татуировку, которую до этого момента я мог только вскользь замечать. Это было высохшее дерево, вписанное в треугольник, один угол которого был направлен вниз. Верхние же ветки дерева скрывались под русыми волосами Киры. Изображение было сделано удивительно красиво и четко, хотя сам выбор его и вызывал у меня уйму вопросов.

Дождавшись характерных щелчков, после которых из фиолетового облачка «лифта» вышли люди, мы заступили за оградительную линию на полу. «Лифт-портал» забрал нас сразу же, как только мы подумали о необходимом этаже, в мгновении ока доставив нас на сто первый.

Знакомый коридор встретил нас необычной суетой людей, толпящихся возле соседнего с нашим офисом отдела распределения артефактов — здесь можно было увидеть и эльфов с самых верхних этажей, и полудемонов из соседних офисов, и даже угрюмых орков с нижних уровней. Сбитый с толку, я остановился и немного отстал от Киры. Она же, в свою очередь, была в курсе дела и, не услышав мои шаги за спиной, обернулась и как ни в чем не бывало кивком поторопила меня. А когда я подошел уже достаточно близко, чтобы услышать ее, сказала:

— Ночью опять что-то украли. Бедный Йен! Всю вину, похоже, свалят на него. Это так несправедливо, он точно этого не делал, я убеждена. Когда эти тупоголовые увальни Нимруила начнут уже выполнять свою работу и находить настоящих виновников?! — рассуждала вслух Кира, совсем позабыв о людях вокруг. Пара темных эльфов обернулась в нашу сторону, до чего Кире не было никакого дела. — Бедный, бедный Йен, — повторяла она. — Он же такой хороший.

Я не мог сказать о Йене того же. Честно говоря, я даже сейчас слабо мог представить его лицо. С «распредами», как мы их называли, общалась исключительно Кира. Я же делал то, чем должен заниматься наш отдел изучения и анализа — день и ночь корпел над порой изрядно странными безделушками, амулетами и магическими камнями, которые удавалось найти нашим старателям с нижних уровней, включая Хифа.

Наконец пробравшись через толпу в наш отдел, я закрыл за нами дверь, а Кира на своих неудобных каблуках засеменила к стеклянной лаборатории. Дойдя до многослойного стекла, она обернулась и, как маленькое дитя, начала улыбаться, хлопать в ладоши и подпрыгивать настолько, насколько позволяла ее обувь. Не могу вспомнить, когда еще я ее видел настолько радостной и восторженной. Я улыбнулся в ответ на эти тюленьи похлопывания и подошел к ней.

— Смотри! — не убавляя своего восторга, сказала она, указав на пьедестал за стеклом.

На постаменте я увидел серый камень неправильной формы, размером чуть больше моей головы. Понимая, что к нам ничего просто так не попадает и вряд ли за стеклом лежит обычный булыжник, я все же решил дать возможность Кире рассказать о нем самой.

— Ты меня камнем решила удивить? — якобы возмутился я.

— Глупенький Вири, это далеко не простой камень, — с детской наивностью убеждала меня Кира. — Я, конечно, вначале и сама так подумала, но ты посмотри, — и она повернула пьедестал, нажав на специальную кнопку. — Видишь, внутри виднеется золотой орнамент, и вот еще, — она нажала на другую кнопку, выведя на экраны общий фон магии внутри лаборатории. — Датчики просто с ума сходят, я такого никогда еще не видела, — каждая фраза давалась ей все труднее — казалось, она начинала захлебываться от восторга.

Объективно говоря, я тоже никогда подобного не видел и уже стал обдумывать методы анализа данного «камня», как послышались звуки открывающейся двери и грузных шагов позади нас.

— О, наконец-то, вот он, мой лучший специалист, — загремел знакомый, не менее восторженный, чем у Киры, голос Люксена. На что я улыбнулся, краем глаза взглянул на Киру и стал разглаживать складки на своей рубашке. В ответ она лишь многозначительно закатила глаза.

В отличие от Киры, приподнятое настроение Люксена не было необычным явлением. Тяжело было представить себе более жизнерадостного полудемона. Но, к сожалению, на этом его положительные черты заканчивались. Точнее сказать, кроме этого мы о нем больше ничего и не знали, во всяком случае я. Когда я поднимался на наш этаж, они с Кирой уже могли что-то бурно обсуждать и о чем-то спорить.

— Итак, доложить обстановку! С чем имеем дело? — с военной важностью Люксен подошел к нам с Кирой.

— Мы только…

— Не знаю почему, но я предчувствую что-то грандиозное, — не дал мне закончить мой «отчет» Люксен.

Неожиданно для нас с Кирой правой рукой он приобнял ее, левой меня и, глядя через стекло, продолжил.

— Вы не поверите, но я всем сердцем чувствую, что в этой вещице скрыто очень много интересного. Кира рассказала, что двое рабочих ослепли, когда нашли это? — переведя взгляд с артефакта на меня, спросил Люксен.

— Не успела, — ответил я, посмотрев на Киру. Та была в оцепенении и смотрела перед собой с выражением неприязни на лице.

— Что же, у вас еще будет достаточно времени на это, — разжимая свои объятия, сказал Люксен. — Но не слишком много, — добавил он, подмигнул нам, развернулся и направился к своему кабинету. — Кира, расскажи ему все, что знаешь. И не забывайте…

— Семья решает проблемы вместе! — шепотом вместе с Люксеном произнес я, ожидая, что услышу это же от Киры. Ежедневная напутственная фраза, смысла которой мы с Кирой абсолютно не понимали. Тем более, если сам Люксен считал себя частью этой самой семьи, то было довольно странно, что после этой фразы его и след простывал. Он запирался в своей каморке и единственное, что мы иногда слышали из этого чулана — это странные звуки падающих вещей и бьющейся посуды.

Кира же, обхватив левой рукой локоть правой, стоя в таком же оцепенении, смотрела в одну и ту же точку на полу.

— Кира?! — я решил прервать неловкое молчание, после того как Люксен закрыл дверь.

— Готовь костюмы, — монотонно ответила она после непродолжительной паузы, не отводя своего взгляда.

* * *

После нескольких часов работы я нисколько не продвинулся. Было очевидно, что каменная оболочка не представляет собой никакой ценности. Ее оставили наши старатели в страхе потерять зрение. Двое из них моментально ослепли, едва проделав ту маленькую дырочку, через которую теперь можно было заметить проблеск золота.

В лаборатории стоял насыщенный пряный запах. Немного горелой корицы, гвоздики и еще чего-то, что я не смог разобрать. Но это не мешало мне работать, наоборот, эта атмосфера лишь дополняла общее представление об этой реликвии, а точнее о скрытой в ней магии. Она лишь возбуждала и усиливала мой интерес.

Кира пришла в норму, насколько я мог судить. Она ходила туда-сюда — из лаборатории и обратно — записывая показания приборов и составляя отчеты и статистики. Это и была ее работа как старшей по должности. Это немного беспокоило меня — я не любил бумажную работу, но когда-то и мне нужно будет этим заниматься.

Входя в лабораторию и покидая ее, Кира постоянно спрашивала меня о моем прогрессе, которого, к сожалению, все так и не было. Я начинал нервничать, затем успокаивался, а позднее тишину вновь нарушало очередное «ну как у тебя там?», и все начиналось заново. Еще этот неудобный защитный костюм, будь он проклят. Почти вплотную нависая над изучаемым камнем, я закрыл глаза, выдохнул и мысленно решил немного отвлечься. Вспомнил о том, что так и не пригласил Киру на выступление Хифа. Решил исправиться, несмотря на двоякое ощущение по отношению к ней на текущий момент. Услышав шипение открывающейся двери лаборатории, не отрываясь от изучения объекта, я начал:

— Хотел спросить, что ты думаешь…

Не успел я закончить, как удар чего-то железного по камню заставил меня отпрянуть от артефакта. Вооружившись обычными молотком и долотом, Кира с завидным усердием лупила по камню что есть мочи.

— Стой! Что ты делаешь?! — вышел из оцепенения я, но заведенную полуэльфку уже нельзя было остановить.

Послышавшийся треск камня известил об успешном завершении операции Киры. Я инстинктивно скукожился, вытянул руку и закрыл глаза. Через пару секунд женская ручка похлопала меня по плечу.

— Все закончилось, милый, можешь открыть глаза.

Я осторожно открыл. Передо мной стоял золотой овальный предмет с небольшим плоским основанием, наподобие пьедестала. Обломки покрывавшего его прежде камня лежали вокруг него.

— Больше никогда так не делай! — вспылил я.

— Я лишь ускорила твою работу, не более, — явно довольная собой ответила Кира, складывая свои инструменты на полку.

— Мы же могли ослепнуть или того хуже!

— Если бы это могло случиться, давно бы произошло, да и к тому же молния не бьет в одно место дважды! — горделиво отвечала она.

— Именно, она бы ударила в другое место — в нас! — закипал я.

Кира ненадолго остановилась, призадумалась, явно понимая нелепость аналогии, но пожав плечами, продолжила рыться на полках.

— Ты не доволен результатом, Вири?

«О боги, дайте мне сил!» — мысленно взмолился я. Будучи не столь религиозным, как Кира, к богам прибегал я редко. В этом мы с Хифом были схожи, хоть я и не был столь радикален, как он. Он часто говорил, что «люди беспечны, эгоистичны и тупы, и никакие боги это не исправят!» Сейчас я был полностью с ним согласен, но при этом молил богов подкинуть хоть немного мозгов этой дамочке. Молил и Солнце, и Луну, и неизвестную мне (да и всем, кого бы я ни спросил) Гилию, которую упоминала Кира. Как и в случае с политикой, я считал, что религия — вещь субъективная и является личным делом верующего. Это его право, во что или в кого верить и кому или чему поклоняться. В городе часто появлялись новые религиозные секты, обожествляющие животных, насекомых или природные явления. Не удивлюсь, что и Кира попала в сеть очередных фанатиков. Дело ее, в общем-то, не мне судить.

Минуту назад я подбирал слова, чтобы пригласить Киру на вечер, затем она взяла молоток и разрушила все до основания. Ума не приложу, как этой женщине такое удается.

Однако при всем вандализме примененных Кирой методов, работа действительно ускорилась, и результат был на лицо, пусть мне и не хотелось это признать. Теперь можно было рассмотреть сделанную у основания предмета надпись. Текст на неизвестном мне языке был вырезан на всем золотом пьедестале. Чуть выше, на самом артефакте, имелся ряд из четырех отверстий размером с большой палец, два из которых были закрыты крышечками. Эти отверстия небольшими канавками были связаны с тремя выемками размером с небольшое куриное яйцо, размещенные полукругом возле центральной ниши. Все они так же были связаны вырезанными в драгоценном металле канавками.

— Ты только посмотри, какая красота! — услышал я за спиной голос Киры.

Ничего не сказав и лишь кивнув головой, я, желая быстрее разобраться с текстом у основания предмета, применил заклинание «Знание языков». Сильный аромат кардамона тут же смешался с уже имеющимися запахами корицы и гвоздики. Полный пряный рецепт глинтвейна без самого глинтвейна. Мешал только этот неизвестный мне запах, который я до сих пор не мог распознать.

— Что ты видишь? — вся в ожидании спросила Кира.

— Удивительно, но ничего. Текст не изменился.

— Может быть, это и не текст вовсе? — предположила Кира.

— Возможно, либо заклинание не подействовало, хотя это и маловероятно. Подай-ка небольшую книжку с полки, она на гномьем, — попросил я.

«Основы работы по камню» — гласил текст на обложке. До сих пор не понимаю, как эта книга появилась здесь. Возможно, случайно оставил один из старателей. Как бы то ни было, я перестал задаваться этим вопросом. Одно ясно — заклинание явно работало.

— Возможно, ты права. Быть может, это и не текст, — подытожил я.

Даже не видя Киру, я сейчас чувствовал ее радостную улыбку за своей спиной.

— А что в этих дырках? — поступил следующий вопрос.

— Тяжело сказать, ничего не видно. Подай, пожалуйста, фонарик и зеркальце, — попросил я.

— А где они, кстати? На этих полках я их не видела, — констатировала Кира, указывая на шкафчик с инструментами, где обычно лежали названные вещи.

— У нас теперь и инструменты пропадают?! Посмотри в моем столе, там должны быть запасные, — вспомнил я.

Кира одобрительно кивнула и направилась к выходу из лаборатории. Я проводил ее взглядом и вернулся к артефакту. Что-то изменилось в нем! Да, из открытых двух отверстий осталось только одно. Онемев от радости, я стал размахивать руками, зазывая Киру назад. Увидела она меня лишь через несколько секунд, после того как забрала искомые вещи из моего стола и поспешила назад. Я же пока продолжил анализ артефакта, но не обнаружил других изменений. Как только Кира пересекла границы комнаты, второе отверстие вновь открылось.

— И что это значит? — подавая мне фонарик, увлеченно спросила Кира. — Зеркальца я так и не нашла, — добавила она.

Ее левый глаз то и дело менял тона. От светло-розового до бледно-кораллового и обратно. Я вновь инстинктивно отвел взгляд.

— Значит, будем довольствоваться только фонариком, — ответил я и начал освещать одно из отверстий.

— Ну, что там? — не унималась Кира.

— Погоди, мне кажется, я что-то увидел в конце. Похоже, там есть еще что-то внизу, — чуть ли не залезая в эту маленькую дырочку, я пытался что-то разглядеть внутри.

— Дай-ка мне, — сказала Кира и незамедлительно засунула свой мизинец во второе отверстие.

На этот раз единственное, на что меня хватило — это перевести взгляд с «изучающего» пальца Киры на нее саму и спросить:

— Ты сегодня все протоколы безопасности решила нарушить? — не особо ожидая адекватного ответа, спросил я.

Кира же, забавно прикусив язык, лишь продолжала ковыряться пальцем в артефакте. Чувствовалось, что защитный костюм заметно мешает в этом процессе, однако я не стал делиться с ней этим соображением. Без сомнений, хватало и того, до чего она сама могла додуматься.

В обычные дни Кира не проявляла такого большого интереса к процессу изучения артефактов. Исключениями были лишь некоторые безделушки, по непонятной мне логике привлекавшие ее внимание. Однако и в этом случае интерес ее ограничивался парой вопросов и изумленным взглядом. Мне всегда было немного обидно, что мне одному приходится выполнять всю тяжелую часть работы, но сейчас я скучал именно по этим дням, когда я мог не спеша и в собственном ритме делать свою работу, без лишнего участия других людей.

— Тут какая-то ниша и, похоже, что костюм там за что-то цепляется. Не могу точно понять за что, — прервала мои мысли Кира. — Попробуй сам.

— Я?! Да не в этой жизни! — вознегодовал я.

— Перестань уже паниковать и помоги мне, я думаю, здесь есть какая-то кнопка, — строго сказала она.

— И откуда же такая уверенность?

— Чутье подсказывает. Слушай, Вирион, я знаю, я бываю иногда странной…

— Это еще мягко сказано, — прервал я ее.

–…но, пожалуйста, поверь мне, я нутром чувствую, что поступаю правильно, а чутье меня еще никогда не подводило. Я же никогда тебя ни о чем не просила, — умоляюще смотрела на меня Кира.

Все это было крайне нерационально, нелогично, и уж точно не укладывалось в мои методы работы. Меня также смущала излишняя инициативность Киры, но при всем при этом ее методы, пусть и спорные, работали, и пока с нами ничего не произошло. Вдобавок ко всему меня убивал этот умоляющий взгляд Киры.

Я на секунду оглянулся, чтобы убедиться в том, что и так знал — за нами никто не следит. Поддаваясь этому ребяческому безрассудству, я ответил:

— Хорошо, но только между нами.

Считая это достаточным условием сделки, я потянулся мизинцем к оставшемуся открытым отверстию.

— Спасибо тебе! — благодарно кивнула Кира.

Нащупав нишу в конце отверстия, я почувствовал, что и мой защитный костюм за что-то цепляется. В этот момент створки отверстий закрылись, сжав наши с Кирой пальцы. Холодок пробежал по моей спине.

«Больше никогда не буду…» — не успел я додумать эту мысль, как острая боль в пальце заставила ноги подкоситься. В ушах зазвенели тысячи колоколов, я не мог открыть глаза. Было ощущение, что голова вот-вот разорвется. Я хотел лишь, чтобы это закончилось. Через несколько секунд мертвая хватка ослабла, и я освободил левую руку. Звон в ушах стал тише, что позволило мне открыть глаза. Перед ними все расплывалось. Комнату освещал лишь желтый свет сирены, о наличии которой я узнал только что. Я увидел Киру — она лежала на полу. Сквозь шум в ушах прорезался вой сирены. На стекло лаборатории опустилась железная перегородка. Я помог Кире сесть на стул, сам же, не имея больше никаких сил искать другой стул, рухнул на пол и оперся спиной о стол.

— Похоже, между нами это уже не оставить, — констатировал я, даже не будучи уверен, что она меня слышит. — И что сейчас говорит твое чутье? — вновь не ожидая ответа, спросил я Киру.

Она молчала.

«Больше никогда не буду ее слушать», — закончил я свою мысль.

Костюм был продырявлен, палец почернел. Я чувствовал лишь постоянную пульсирующую боль в нем. Утренняя мысль об ампутации, похоже, была пророческой — с частью тела разве что ошибочка вышла.

* * *

Через несколько часов к нам явились несколько людей в защитных костюмах, положили артефакт в специальный кейс и молча ушли. Затем прошло еще несколько часов, в течение которых мы с Кирой не обмолвились ни словом. Спустя время наше состояние незначительно улучшилось, голова при этом все равно ужасно гудела, однако даже это улучшение позволило мне начать негодовать и в ожидании наматывать круги по лаборатории. Это выводило из себя Киру.

«Так ей и надо!» — прокручивал я у себя в голове, не переставая ходить кругами.

Через некоторое время незнакомый голос по громкой связи пронзил тишину, заставив меня остановиться:

— Вас ждет Элнорин!