Я ненавижу магические академии

Бронислава Вонсович, 2015

Я, Лисандра Берлисенсис, потомок древнего магического рода, из-за жестокой насмешки судьбы оказалась выброшена на обочину жизни. Без связей, без поддержки родных и без денег… Свое будущее я представляла иначе – счастливое замужество и никаких попыток овладеть своей стихией. И уж тем более не мечтала о карьере мага. Но, как говорится, хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах. Вот так я и оказалась в Фринштадской Магической Академии. И все бы ничего, только декан мне попался тот еще – то ли эльф с хвостом, то ли демон с ушами…

Глава 5

Проснулась я от настойчивого стука в дверь. Судя по свету за окном и шуму, доносившемуся из коридора, утро уже наступило. Я в панике заметалась по комнате, потом решила использовать вместо халатика мантию, набросила ее и открыла дверь, за которой обнаружила Серена.

— Лисандра, я так и подумал, что вы проспали, когда не увидел вас в столовой, — сказал он, попытался не смотреть на то, что старенькая ткань мантии почти не скрывала, перевел взгляд внутрь комнаты, почему-то смутился и начал смотреть уже исключительно на мое лицо.

— Серен, я вам так благодарна, — счастливо улыбнулась я, недоумевая, что же он так занервничал — Фиффи ведь из своего угла не вылез и даже листочком не клацнул.

— На завтрак вы уже не успеваете. — Он всунул мне в руки булочку. — Поторопитесь, а то нехорошо в первый же день опаздывать.

С этим я была совершенно согласна — что-то подсказывало, что Кудзимоси воспользуется любым предлогом, чтобы отделаться от неудобной студентки. Поблагодарила я Серена горячо, но коротко и оставила одногруппника брата улыбаться за закрытой дверью. Причину смущения Серена обнаружила сразу, как повернулась. Наверное, спинка кровати не самое лучшее место для женского белья, пусть даже такого красивого и кружевного. Вот ведь еще проблема: — надолго моего не хватит, а покупать то, что в той лавке, у меня рука не поднимется. Причем оплатить-то еще поднимется — не так там и много этой платы, а вот надеть — ни за что. Мы, Берлисенсисы, себя уважаем.

Когда я выскакивала за дверь, за руку уцепился Фиффи. Времени, чтобы его отговаривать и убеждать, не было, пришлось брать с собой. А этот гад еще и половину булочки отнял. Отнеслась я к этому крайне неодобрительно: он и так вчера покушал намного более плотно, чем я, а теперь еще и грабит хозяйку, которой до обеда сидеть на голодном пайке. Но питомец слушать мои увещевания не стал, торопливо разорвал добычу на мелкие кусочки и сомкнул вокруг них листья. Показался он намного тяжелее, чем вчера поутру. Может, пора ему на диету? А то, если будет прибавлять такими темпами, скоро я его не подниму, а сам он предпочитает перемещаться исключительно по мне. Я покосилась на довольного Фиффи. Да уж, не о том я беспокоюсь: через пару недель усиленного питания он меня попросту раздавит и не заметит.

В башню факультета Земли я влетела запыхавшаяся, но до звонка и тут же врезалась в Кудзимоси. На этот раз его ноги не пострадали, поскольку он успел быстро отставить ту, на которую почти опустился мой каблук. Хвост, как ни странно, тоже уцелел: Фиффи решил, что эта добыча слишком опасна, и умело притворился обычным кустом, даже веточкой не шелохнул. Хотя, вполне возможно, просто у него все зубастые листья заняты вкусной булочкой.

— Доброе утро, фьорд Кудзимоси, — радостно сказала я декану. — Вот, собираюсь грызть гранит науки.

— Доброе утро, фьорда Берлисенсис, — выдавил он из себя. — Боюсь, ваши зубы этого могут не выдержать.

— Я вам так признательна за беспокойство о моих зубах, — улыбнулась я настолько сладко, что у самой щеки к зубам поприлипали. — Вы такой заботливый. Вы для меня просто как отец родной.

И ресницами захлопала глупо-глупо. Мол, что думаю, то и говорю. Декан нахмурился, я еще вчера поняла, что замечание про возраст ему не понравилось, так что про «отца родного» сказала, чтобы позлить. И, похоже, это удалось.

— Расписание висит между первым и вторым этажом, — процедил он. — Поторопитесь, фьорда, у вас мало времени.

На этом его отеческая заботливость закончилась. Хотя мог бы и довести до нужной аудитории — как я ее найду-то? Но пришлось искать самой. Номер группы был указан на жетоне, так что я быстро поняла, куда нужно идти. Первой парой оказалась та самая минералогия, над учебником по которой я вчера чуть не уснула. Аудитория была довольно большая, и в ней сейчас сидело явно больше одной группы. Появление нового лица не прошло незамеченным, да и как оно могло пройти незамеченным, если новое лицо — это я? При желании я даже быстро могу идти так, что смотреть будут лишь на меня. А желание было, ведь, по моим прикидкам, самым перспективным в плане поисков мужа оказывался собственный факультет. Забралась я повыше — слышно там, конечно, похуже, но я же сюда пришла не слушать лекцию, а смотреть и думать. А подумать было о чем. Увиденное не порадовало, слишком молоды оказались однокурсники, таким не о семье мечтать, а в солдатиков играть, да и в ресторациях им по возрасту предлагают только молочные безалкогольные коктейли. Однокурсницы навевали мысли более приятные: было их мало, и походили они на родных сестер Ильмы-Воронье Гнездо. Все-таки женщины, на лицах которых написано «Я умная», выглядят непроходимыми дурами. Походя отметила еще один положительный момент: ни одного хвоста в аудитории. Надеюсь, на Факультете Земли хвост только один — тот, который принадлежит Кудзимоси. Элены на лекции не было, да и не будет, скорее всего. Не похожа она на девушку, способную променять крепкий здоровый утренний сон на никому не нужные сведения из жизни минералов. Вот если бы первой лекцией было жизнеописание ректора, то, поди, сидела бы здесь и секунды до начала считала. А если бы он сам вел…

Фиффи испуганно ко мне жался — было непривычно шумно, — но, когда кто-то подошел слишком близко, все же пару раз угрожающе махнул веточками, так что разглядывать новую студентку предпочитали на расстоянии. Меня это устраивало, хотя улыбаться сокурсникам не забывала, ведь, как говаривала моя бабушка, чем больше мужчин в нас заинтересованы, тем более желанными мы кажемся потенциальному объекту. Правда, никого такого, подходящего под это определение, я пока не видела, но работать на будущее тоже имеет смысл. Вдруг прямо сейчас войдет перспективный лектор, а я уже почти готова к тому, чтобы его обаять. Лектор зашел, и я внутренне скривилась. На мужчину мечты он оказался совсем не похож. Вне всякого сомнения, он старше своих студентов, но, боюсь, он был старше еще тогда, когда учил моего дедушку. Строго говоря, его давно уже пора отправить на пенсию, чтобы дать дорогу молодым перспективным кадрам. Совсем не думает местный декан о студенческих нуждах. Я вздохнула и записала название лекции: «Модели роста кристаллов. Моноклинная и триклинная сингонии». Несмотря на возраст, лектор говорил низким гулким голосом, прекрасно слышным в любой части аудитории, так что пропустить хоть слово при всем желании было невозможно, только это совсем не радовало, так как понятных слов было всего ничего — и те в основном предлоги, союзы и изредка проскакивавшие междометия. Вообще, его речь звучала как ругательство на незнакомом иностранном языке, у меня даже возникло подозрение, что так оно и есть. Я украдкой огляделась. Сокурсники дружно писали в тетрадках — видно, для них все было понятно. Самое обидное, понятно было даже девушкам, вон как строчат, боятся хоть слово пропустить. Лектор перешел к рисованию на доске, и я приободрилась: появился шанс заполнить тетрадку хоть чем-то. Уж срисовать я наверняка смогу.

По окончании лекции я пришла к неутешительным выводам: делать мне на первом курсе нечего, перспективных женихов тут нет, нужно переводиться на пятый, все равно я там пойму ровно столько же, сколько здесь. Потом я вспомнила Кудзимоси и загрустила еще сильнее. Почему-то показалось, что он без понимания отнесется к подобной просьбе и не согласится перевести меня даже курсом выше, не то что сразу на пятый. Эх… Придется работать с тем, что есть. Ведь у моих одногруппников могут быть старшие браться, неженатые и с хорошим доходом. Бал, опять же, скоро, а там выбор намного больше. Я тоскливо вздохнула. Дожить бы еще до этого бала, а то, если у них проведут какие-нибудь промежуточные проверки, отчислят меня сразу после первой. Как же я ненавижу эти магические академии! И как только Бруно смог проучиться здесь столько лет?

На второй лекции ситуация была похожей, только теперь дополнительно проскакивали знакомые глаголы. Зато лектор, видно, не обладал даже зачатками художественного таланта, стеснялся этого и не рисовал на доске, поэтому в моей тетрадке по новому предмету кроме названия лекции так больше ничего и не появилось. И ведь предмет-то не самый сложный — «История магии», ан нет — одни сплошные термины, которые я первый раз слышала.

Но весь ужас своего положения я поняла на третьей паре, когда дело дошло до практического занятия. Не обрадовало даже то, что к нему подползла довольная выспавшаяся Элена, которая оказалась в одной группе со мной. В помещении, где проходил практикум, все места закрепили за студентами еще с начала года, так что стояла она довольно далеко и спросить ее о чем-либо не было никакой возможности. Фьордина средних лет раздала всем бумажки, набор непонятных субстанций и ушла, как я ни пыталась ее задержать, выясняя, что же со всем этим делать.

— Читайте инструкцию, — отмахнулась она. — Там все разжевано, а у меня нет времени объяснять вам элементарное. Через полчаса вернусь, если останется что-то непонятное — спросите.

И убежала. На мои завлекающие улыбки однокурсники предпочитали смотреть на расстоянии: никому из них не хотелось поближе познакомиться с Фиффи. Нужно было его в комнате оставить, а то, даже если у здешних молодых людей целая куча богатых старших братьев, я об этом никогда не узнаю. Первокурсники слишком пугливый народ. Хотя мой брат тоже был рад отделаться от получившегося чудовища. Пришлось читать выданную бумажку. Закипятите, растолките, прочитайте, долейте, досыпьте и мешайте, мешайте, мешайте. На первый взгляд, ничего трудного. Только вот, если все это выполнять в таком порядке, даже на ужин не успеешь, а время как раз к обеду, на который я непременно должна пойти, если не ради себя, то ради Фиффи. Поэтому я внесла необходимые поправки. Воду закипятила, без этого процесс варки, к сожалению, невозможен, а все остальное аккуратно смешала прямо на выданной инструкции и высыпала в булькающий котелок, приговаривая первое заклинание из трех. Наверное, все же стоило сделать две смеси и засыпать по частям, так как завоняло неимоверно, я закашлялась и торопливо начала читать второе заклинание. Вонять, слава богам, перестало, и жидкость окрасилась в веселый оранжевый цвет, стала вязкой и тягучей, пузыри на поверхности вздувались до огромных размеров, а потом лопались, оставляя после себя настоящие кратеры. Кратеры постепенно затягивались, смотреть на это оказалось даже интересно. Надо же, учиться не так уж и страшно! Даже Фиффи понравилось, он наклонился над поверхностью, внимательно изучая то, что там происходит, а потом решил улучшить рецептуру и уронил туда лист. Хотя, скорее, это произошло случайно. Тут я вспомнила, что осталось еще одно неиспользованное заклинание, и тут же его прочитала в надежде увидеть что-то не менее увлекательное. И эффект превзошел все мои ожидания: из котелка вырвался столб пламени, чуть не опаливший челку и заставивший Фиффи испуганно нырнуть за мою спину. Все это сопровождалось ужасающим грохотом и свистом. С опаской я подняла голову к потолку и увидела там симпатичное разноцветное пятно.

— Фьорда, что вы тут устроили? — завопила влетевшая в кабинет фьордина, что отвечала за практику.

Надо же, а сама говорила, что придет только через полчаса.

— Я использовала инструкцию, — твердо сказала я.

Как говорила бабушка, никогда не ври, просто показывай нужную сторону правды. Инструкция я прочитала? Прочитала. Потом ее использовала? Использовала. А как использовала, рассказывать совсем не обязательно. И потом, фьордина должна выбирать: либо решать личные дела в нерабочее время, либо наслаждаться новым дизайном помещения. В следующий раз я и стены могу украсить. Мне не жалко.

— Что у вас тут случилось, фьордина Арноро? — вошедший Кудзимоси безошибочно определил меня в виноватые, хотя и обращался не ко мне.

— Наша новая студентка, — ядовито сказала эта не очень достойная фьордина, пытаясь перевести вину на другого.

— Что ж вы так неаккуратны, фьорда Берлисенсис, — зазвенели льдинки в голосе, а взгляд стал напоминать сосульку, способную пронзить насквозь.

Но мне было что ответить. Подругами-то мы теперь с этой фьординой точно не станем, так что скрывать чужую халатность я не собиралась.

— Фьордина Арноро, — ласково улыбнулась я ей, — не вы ли отказались отвечать на мои вопросы, когда вам срочно надо было уходить, и оставили за себя инструкцию? — Я выразительно потрясла листочком, край которого тоже почему-то обуглился. — Я ее использовала, и вот к чему это привело. Я сама только чудом не пострадала.

— В самом деле, фьордина, вы оставили студентов без присмотра? — теперь холод в деканском голосе был направлен не на меня.

Фьордина замерзала просто на глазах — побелела до синевы и начала оправдываться дрожащим голосом:

— Тема совсем простая. Я даже и подумать не могла, что что-то может взорваться. Сколько лет веду занятия, никогда такого не было.

— Фьорда Берлисенсис — девушка талантливая, — заметил Кудзимоси. — Остается только надеяться, что в оранжерее она не применит все свои способности, а то фьордина Вейль была весьма скептически настроена, когда со мной разговаривала утром.

Я оскорбленно посмотрела на декана. Да что там в оранжерее взрывать? Едкий грифоний помет? Так даже если это и произойдет, он просто равномерно удобрит все грядки, а со стекол в случае чего и смыть можно.

Остаток занятия фьордина Арноро от меня не отходила, замечания цедила неохотно, но очень быстро, видимо боясь повторения случившегося. С личным тренером и инструкция не понадобилась — справилась я пусть и не самой первой, но где-то в средних рядах, так что занятие мне зачли, и мы с Эленой направились на следующую пару. Она тоже оказалась практикумом, но я даже не успела испугаться, как выяснилось, что практикум по этикету. Строгий элегантный фьорд с седыми висками дал задание разложить двенадцать разномастных вилочек в правильном порядке рядом с тарелкой, а потом рассказать, какая для чего. Задание меня несколько удивило, нас же не в официанты готовят, чтобы учить раскладывать столовые приборы. Где какая должна лежать, я знала и без всякого конспекта, в которые тут же зарылись студенты, и Элена в том числе. Когда я делилась своими знаниями с преподавателем, он поначалу глядел недоверчиво — видно, нечасто его радовали студенты, — но остаток занятия смотрел на меня прямо-таки влюбленными глазами. Что ж, теперь я уверена, что хоть один предмет сдам, и не просто сдам, а на «отлично». Я дождалась Элену, которая тоже отделалась довольно быстро, хотя и путалась постоянно. Еще бы, наверное, о том, что вилки бывают разными, она узнала только здесь. Но надо признать, что выглядела она все же не так глупо, как некоторые мои одногруппники, с которыми я так и не познакомилась: Фиффи надежно ограждал от постороннего интереса.

— Ты обещала помочь с ректором, — внезапно заявила Элена.

Я удивилась. До этого мы вполне мирно беседовали, не упоминая ни о каких ректорах. Я и так ей вчера выдала, можно сказать, инструкцию по завоеванию мужского сердца. Больше я бы и для родной сестры не сделала, тем более что сестры у меня и нет.

— Косметику взяла? — правильно поняла мой взгляд девушка. — Значит, ты мне теперь должна.

— Ну знаешь, — возмутилась я совершенно непроизвольно. — Ты считаешь, что купила мою помощь за эту жалкую подачку, которая тебе самой не была нужна? Да я прямо сейчас тебе все верну!

— Лисандра, что ты, — заныла эта дочь торгаша. — Я просто неудачно пошутила. Но мы же подруги, ты же мне поможешь чисто по-дружески?

Как-то не согласовывались эти ее слова с прежними, но я предпочла сделать вид, что поверила. Компания клонов Ильмы меня не привлекала: если они разговаривают такими же выражениями, что и лектор, друг друга нам не понять.

— Я тебе уже чисто по-дружески дала множество советов, — заметила я. — Остальное зависит от тебя. Как в жизнь воплотишь, так и получится. Я же не могу за тебя влюбить в себя ректора, тем более что он мне совсем не нужен.

— Ну хоть со мной походишь? — умоляюще сказала она. — Для поддержки. Одной же страшно.

— Где походить? — спросила я. — Я из Академии не могу выйти.

— Так здесь же, — воодушевилась моим ответом она. — Он всегда прогуливается после обеда в парке. Перед лекцией.

— После обеда не могу, — ответила я. — У меня работа в оранжерее, и декан Кудзимоси не поймет, если я ее пропущу.

— Ясперс еще по вечерам бегает, — вспомнила Элена. — Но не каждый день. Может, тоже побегаем?

Я скептически посмотрела на свои туфельки, потом на Эленины и пришла к выводу, что наши каблуки такого издевательства не выдержат, да и сколько нам удастся сохранять нужный темп? К тому же после бега внешность претерпевает некоторые изменения, и не в лучшую сторону. А встречать потенциальную жертву нужно во всеоружии. Да и вряд ли ректор окажется настолько глуп, чтобы поверить, что мы столкнулись с ним совершенно случайно. Нет, лучшая случайность — та, что тщательно подготовлена. Все это я и доносила Элене во время обеда, когда Фиффи пытался то у меня, то у нее выудить из тарелки что-нибудь съедобное, но неизменно получал по наглым веткам. Вчерашний трюк у него не получился. Раздатчица была настороже, и только мой любимец нацелился на лоток с мясом, точный шлепок полотенцем отбил у него всякое желание объедаться. Ну и правильно, а то скоро придется его на жесткую диету сажать. Хотя, загрустила я, он же может фотосинтезом заниматься, в отличие от меня.

— Ну давай тогда ты после своей оранжереи зайдешь и мы займемся планированием? — предложила Элена.

— Как я могу заниматься планированием, если я его даже не видела? — возразила я.

— Давай ты отпросишься сегодня из оранжереи и мы сходим на его лекцию, — заныла она.

Я была уверена, что фьордина Вейль обрадуется, если я вообще не приду, но я никогда не мечтала осчастливливать всех лиц женского пола, так что заведующей оранжереей придется пострадать. Правда, пострадать придется и Элене.

— В первый же день отпрашиваться нехорошо, — заметила я.

Но она ныла, пока у меня голова не заболела. Возможно, общение с клонами Ильмы не так-то и плохо: они не жаждут, чтобы я была рядом постоянно.

Элене я ничего не стала обещать. Кто знает, что со мной будет после первого рабочего дня. Не думаю, что тапочки, которые выдадут, имеют хоть какие-то каблуки, наверняка там плоская подошва, как у тех, что на ногах у фьордины Вейль. А попробуй проходи на таких несколько часов. Я не уверена, что смогу: мои ноги предназначены для нормальной обуви, а не для подобного недоразумения. Нет, мне срочно нужна запасная пара для работы.

В оранжерею мы с Фиффи отправились сразу после обеда. Он, правда, был несколько недоволен, что ничего стащить из чужой тарелки или с лотка не удалось. Думаю, тот кусок хлеба со столика, мимо которого я неосторожно пронесла питомца, в счет не идет — это же не мясо, которое предпочитал Фиффи. С другой стороны, для правильного развития растению нужны удобрения, а вовсе не непереваренные животные продукты, и так он слишком агрессивен в последнее время. Интересно, не будет ли возражать фьордина Вейль, если он подпитается драгоценным грифоньим навозом? Да и общение с собратьями по фотосинтезу должно пойти ему на пользу — пусть посмотрит, что другие не привередничают, а едят, что дают.

Фьордины Вейль на месте не оказалось. Видимо, обед у нее дольше, нежели у студентов. И то сказать — у сотрудников Академии было отдельное кафе, где можно питаться в свое удовольствие и тем количеством порций, каким позволял кошелек. Если у них работницы оранжереи получают столь мало, то логично предположить, что все остальные деньги идут на оплату непосильного труда заведующей, которая их и проедает, вместо того чтобы сидеть на рабочем месте в рабочее же время. И теперь я маялась перед закрытой дверью в ее кабинет. Фиффи недолго сидел у меня на плече, он осторожно спустился и пополз между аккуратными ухоженными грядками. На ближайших росли разнообразные пряные растения, Фиффи они поначалу заинтересовали, но когда он понял, что никакого мяса к ним не прилагается, то разочарованно пополз дальше. Никаких куч грифоньего помета видно не было, так что я могла не беспокоиться, что он объестся и свалится где-нибудь в изнеможении. Пусть походит, освоится, мы же здесь не на один день.

В теплице оказалось ужасно душно, так что я промаялась еще пару минут перед дверью да и вышла наружу, решила ожидать заведующую там. А то она отдыхает, а я здесь мучаюсь. Нужно, чтобы время ожидания засчитали в рабочее — ведь я пришла, и не моя вина, что некоторые так долго едят. А поела Фьордина Вайль явно с удовольствием. Когда я ее увидела, она неторопливо шла по мощеной дорожке с умиротворенным выражением лица, которое у нее сменилось на недовольное сразу же, когда она меня заметила. Видно, до последнего надеялась, что не приду. Но я улыбнулась ей радостно, как ближайшей родственнице, которая завещала свое немаленькое состояние мне.

— Фьордина Вейль, хорошего вам дня!

— Хорошего дня, фьорда Берлисенсис, — сухо ответила она. — Я вижу, вы горите трудовым энтузиазмом.

— Конечно, фьордина Вейль, — радостно сказала я. — Ведь работать с растениями — это так интересно!

Взгляд ее смягчился — видно, все же удалось найти нужные слова. Теперь бы запомнить, что она — страстная любительница не только хорошо поесть, но и пообщаться на тему «как прекрасен растительный мир». Хорошим отношением того, от кого ты зависишь, пренебрегать не стоит, это еще моя бабушка говорила.

— Ах да, фьорда, вы же упоминали, что у вас есть растительный питомец, — вспомнила она.

— Я его с собой взяла, — обрадовала я ее. — Бедный Фиффи так грустит в одиночестве, что я не смогла его оставить.

— Похвально, — заметила заведующая уже намного мягче. — Но где же ваш Фиффи? Или он столь мелок, что его сложно заметить?

— Он пока осваивается в оранжерее, фьордина Вейль, ведь нам придется там много времени проводить, а он у меня такой застенчивый, ему требуется одиночество, чтобы привыкнуть.

Она понятливо покивала:

— Возможно, вы не столь безнадежны, фьорда, — довольно сказала она, открывая дверь.

Конец ознакомительного фрагмента.