Я ненавижу магические академии

Бронислава Вонсович, 2015

Я, Лисандра Берлисенсис, потомок древнего магического рода, из-за жестокой насмешки судьбы оказалась выброшена на обочину жизни. Без связей, без поддержки родных и без денег… Свое будущее я представляла иначе – счастливое замужество и никаких попыток овладеть своей стихией. И уж тем более не мечтала о карьере мага. Но, как говорится, хочешь рассмешить богов – расскажи им о своих планах. Вот так я и оказалась в Фринштадской Магической Академии. И все бы ничего, только декан мне попался тот еще – то ли эльф с хвостом, то ли демон с ушами…

Глава 4

В оранжерею я летела как на крыльях. Такой успех, это надо же! Страх перед тем, что вновь окажусь на улице, где мне будет угрожать расправой Нильте, отошел куда-то далеко. От счастливого замужества меня отделяло только одно слово «да», с которым можно пока не торопиться: сессия еще не скоро, а до нее никто меня не отчислит, если я буду ходить на занятия.

Оранжерея факультета Земли прекрасно просматривалась с любой точки академии — несколько огромных стеклянных куполов, связанных между собой переходами. Под каждым куполом создавались свои условия для определенных групп растений, которые использовались в магической практике. Размер сооружений впечатлял, и я очень надеялась, что там уже достаточное количество подсобных рабочих и без меня, а мне выделят маленькую грядочку, с которой я вполне способна справиться.

Заведующая оранжереей, фьордина Симона Вейль, моему приходу не обрадовалась. Она смерила меня тяжелым взглядом с головы до ног, особенно задержавшись на туфельках. Что было понятно: на такую обувь и годовой зарплаты местных рабочих не хватит. Потом она мрачно перечитала записку от декана.

— Кудзимоси что, издевается? — недовольно спросила она.

— Это вы про зарплату? — обрадованно уточнила я. — Мне тоже кажется она слишком маленькой, не соответствующей тяжести работы.

— Н-да? — скептически посмотрела она. — Это я про аристократочек на шпильках и с маникюром. Фьорда, вы вообще что-нибудь умеете?

— Конечно, фьордина Вейль, — бодро отрапортовала я. — Все, что скажете.

— Фьорда, вы вообще представляете, что нужно делать с растениями?

— Конечно, фьордина Вейль. У меня есть растительный питомец. И я слежу за его регулярным и правильным питанием. Он даже минеральные добавки получает.

Считается ли железо минералом или нет? Неважно, во всяком случае, Фиффи его получил предостаточно. И питание у него разнообразное — я со своим любимцем даже яблоком поделилась. Так что обвинить меня во лжи вряд ли удастся, хотя фьордина заведующая смотрела очень недоверчиво. Я улыбалась ей со всем возможным выражением счастья, но на ее лице это чувство так и не отразилось. Все же женщины такие неотзывчивые…

— Хорошо, приходите завтра, сразу после обеда, — мрачно сказала она. — Халат мы вам выдадим, а вот на ноги вам нужно что-то другое.

— Дело в том, фьордина Вейль, — доверительно сказала я ей, — что у меня нет другой пары обуви и купить не на что.

В самом деле. На ту подачку, что вручил декан, можно купить только тапочки, и то без помпонов, на них уже не хватит. Я перевела взгляд на ноги моей собеседницы — ей на помпоны тоже не хватило, да и сами тапочки были не очень. Похоже, заведующая здесь получала немногим больше простой работницы…

— Хорошо, фьорда Берлисенсис, подберем что-нибудь из брошенных у нас, — с ехидцей в голосе сказала заведующая, проследившая за моим взглядом. — А то ваша единственная пара может не пережить встречи с грифоньим навозом. Он очень едкий, знаете ли…

Из оранжереи я уходила в раздумьях, стоит ли жалкая зарплата, к которой в нагрузку идет грифоний навоз, таких жертв с моей стороны. О едкости данной субстанции я прекрасно знала: все же с Майзи мы вместе целых три года, она ко мне попала еще почти птенцом. Я вздохнула. Как там моя девочка? Кто чешет ее шейку под нежными перышками и кормит лакомством из специальной жестяной банки? А ведь мне с ней даже проститься не дали…

На глаза попалась лавка «Студенческие мелочи. От тетрадки до штопора». Штопор мне, пожалуй, не нужен, а вот пару тетрадок и зубную щетку прикупить надо. Других магазинчиков на территории академии нет, а за ее пределы я пока ни ногой: Антеру только пальчик покажи, вытащит и посадит по соседству с родными, если не удастся договориться во внесудебном порядке. Так что я распахнула дверь в эту лавочку и стала с интересом осматривать товары. Н-да, приличной девушке и взгляд остановить не на чем. Но куда деваться-то? Так что купила я десяток тетрадок, парочку простеньких ручек, зубную щетку в наборе с пастой и остановилась перед стеллажом с нижним бельем — вещью совершенно необходимой. Висел там один наборчик синьского шелка, непонятно как затесавшийся между простенькими трусиками и бюстиками, и был он как раз на меня. Мой цвет. Мой размер. Я его в руках повертела, представила на себе, даже о покупке подумала, потом взглянула на ценник. Мама дорогая, я столько грифоньего навоза не перенесу!

— Что, детка, не хватает монеток? — раздался за спиной незнакомый наглый голос.

Я небрежно повесила белье назад, повернулась и смерила хама презрительным взглядом. Таких сразу надо ставить на место. Мальчик явно из тех, кому деньги заменяют длинную родословную. Смазливый, черноволосый, зеленые глаза оценивающе прищурены. Новехонькая мантия сияет белизной, явно на заклинаниях не экономит. А в руке дорогущий переговорный амулет последней модели фирмы «Бирне». Я себе такой же хотела, почти папу уговорила, даже чехольчик к нему купить успела, голубенький. Чехольчик так и остался без телефона, увы.

— Что вы себе позволяете, фьорд? — высокомерно спросила я.

— Я? Могу позволить себе купить это бельишко для прекрасной фьорды, — вызывающе заявил он, — с условием, что мне его покажут на себе.

И ухмыльнулся так плотоядно, что сразу ясно, заинтересован не столько в том, чтобы это белье на мне посмотреть, сколько в том, чтобы его с меня снять. От такой наглости я даже растерялась. До сих пор моя фамилия ограждала от подобных предложений. Никто же не может всерьез рассчитывать, что девушка из семьи Берлисенсис отдастся за комплект белья, пусть даже и синьского шелка. Да там даже кружева не ручной работы, так, фабричная поделка!

— Где-то я твою мордашку видел, — продолжил он, видимо посчитав, что я раздумываю, в каких выражениях показать свое счастье от его предложения, — но не здесь. Даже странно, что я тебя раньше в Академии не встречал. Волосы собственные или, может, иллюзия?

И потянулся, чтобы потрогать. Видно, уже посчитал, что купил. Вот когда я пожалела, что Фиффи не со мной. Теперь все время буду только с ним ходить. Фиффи — вот лучшая защита девичьей репутации. А пока я просто стукнула по наглой руке, смерила этого торгаша презрительным взглядом и пошла к выходу.

— И откуда ты, такая гордая, вылезла? — бросил он мне в спину. — Пару дней мое предложение в силе. А потом другие желающие найдутся.

У выхода терпеливо дожидался хозяина грифон. Крупный, явно мальчик, породы фринштадский короткоклювый, как моя Майзи. Сразу видно, из хорошей грифятни, скорее Грасси, но, может, и Крейг — у них тоже неплохие экземпляры фринштадских бывают. Но моя девочка была из грифятни Грасси, у них, конечно, подороже, зато всегда высшего качества.

— Покатать? — раздалось над ухом вкрадчивое.

Я молча развернулась и пошла к общежитию факультета Земли. Тоже мне кататель нашелся! Да я на грифона села раньше, чем ходить начала, а он даже уздечку на своего правильно надеть не может! Наверняка и кормит неправильно, а уж о лакомствах бедный мальчик и не вспоминает. Нет, таким, как этот хамоватый тип, нужно законодательно запретить продавать грифонов!

Разозлилась я на этого фьорда, как никогда раньше. Была бы чайником — выкипела бы по дороге к общежитию. И только когда я вошла в свою комнату, поняла, что даже не попыталась направить его мысли в необходимую мне сейчас сторону. Деньги у хама явно есть, а что еще нужно для счастливой семейной жизни? Но почему-то он совсем не привлекал меня в этом плане. Не было у него того, что называется воспитанием, в отличие от Хайдеггера и Кьеркегора. На лицах тех двоих порода видна сразу, а этот — как дворняжка в ошейнике с бриллиантами: ни воспитания, ни достоинства, лишь деньги и спесь. Фу, гадость какая!

Делать оказалось совсем нечего. Со скуки я даже полистала томик со страшным названием «Минералогия», но поняла, что так можно заснуть, не дождавшись ужина. Пропускать ужин в моем положении — непростительная роскошь, поэтому я решила сходить в гости к Элене, вдруг у нее, кроме набора косметики, есть еще что-нибудь, подаренное братом, но совершенно не подходящее брюнеткам? Хороший у нее, наверное, брат, если заботится о сестре, пусть и невпопад немного.

Комната у дочери ювелира была не чета моей. Да там даже не комната — целые апартаменты: спальня и гостиная с чем-то похожим на барную стойку и набором бытовой техники. Интересно, это входит в стандартный набор для платников или раскошелился папа Элены? Скорее второе — мебель явно новенькая, не будет же администрация все менять для каждого студента. Судя по царившей в помещении чистоте, горничная здесь бывала регулярно. Да, были бы деньги, а уборщицу Грымза всегда найдет. Поди, вылизали здесь все перед вселением, а не отправили в бытовую комнату за тряпкой…

— Миленько тут у тебя, — ласково улыбнулась я Элене, удобно устраиваясь в мягком кресле.

— А, — махнула она рукой, — папа пожадничал, не стал покупать, что я просила. Сказал, на один-два года и этого хватит.

— А потом? — удивилась я.

— А потом он хочет, чтобы я вышла замуж. Вбил себе в голову, что я непременно должна заполучить аристократа, а где их выбирать, как не здесь? Конкуренции-то почти нет.

В этом вопросе она совершенно права. Как-то так выходило, что большинство людей с Даром появлялись в аристократических семействах, а если вдруг выплывал сильный маг из низов, то рано или поздно выяснялось, что в его родословной они тоже потоптались. Отправляли учиться исключительно сыновей, дочерей обычно готовили к другому, ведь карьера мага у обоих супругов ведет к развалу семьи, как неустанно повторяла бабушка. Исключения обычно составляли фьорды типа Ильмы, которые не имели возможности или желания выйти замуж и вынуждены были заниматься своим обеспечением самостоятельно. Но такие вряд ли способны составить серьезную конкуренцию. Да и сколько их? Я вполне допускала, что на весь факультет лиц женского пола приходится человек двадцать, не больше. Но Элена проучилась уже целый месяц и наверняка в курсе всех перспективных местных женихов.

— И как выбор? — живо поинтересовалась я.

— Да так себе, — огорошила она меня. — Кто посимпатичнее — без денег, а папу такой вариант не устроит. Есть еще, конечно, неженатые преподаватели…

Я понимающе покивала: один из них как раз обещал принести плед.

— Но там молодых совсем мало, а старый мне зачем?

Да, грустная картина. Получается, у меня выбор еще меньше: Элена-то может позволить себе выйти замуж за фьорда без денег. Если уж папа так хочет зятя из аристократов, то покряхтит и смирится. А мне такой вариант даже рассматривать нельзя.

— А тебе кто-нибудь нравится? — спросила я.

Для охоты на чужой территории сначала нужно заручиться согласием того, кто там уже места застолбил, ямки вырыл и самострелы наставил. Иначе как-то неблагородно получается.

— Ректор, — заявила она.

— Ректор? — я даже не скрывала своего удивления.

— Ага, — довольно кивнула она. — Наш декан тоже хорош, но ректор — это нечто. Только у него уже невеста есть.

— Невеста — это еще не жена, — бодро заметила я.

На ректора я не претендовала, насколько я помнила, он был из некромантов, некроманты меня всегда пугали. Декана тоже я щедро готова отдать соперницам. Так что получается, я ничего и не теряла.

— Ясперс ни на кого, кроме нее, и не смотрит, — вздохнула Элена. — А она заявила, что замуж только после окончания обучения, а у самой — способности ко всем стихиям. Пока только два факультета прошла. А он вокруг нее увивается, других не замечает.

— Все факультеты? — поразилась я. — Да кому она нужна будет после этого всего? Мало того, что умная, так еще и старая. Да и он за это время будет уже не первой свежести. Все, что необходимо мужчине для счастливой семейной жизни, может отсохнуть. Или они свадьбы не дожидаются?

Элена предсказуемо хихикнула и пояснила:

— По слухам, она поставила условие, что раньше первой брачной ночи не дастся.

— Не повезло фьорду, — резюмировала я.

— Он, как может, сокращает сроки обучения, — недовольно поморщилась Элена. — Ей оценки ставят даже без экзаменов, а уж с зачетами лекторы бегают за ней сами.

— И долго он за ней бегает?

— Лет семь.

— Значит, уже привык бегать, — задумчиво протянула я. — Переключай на себя, пусть теперь за тобой бегает.

— Легко сказать, — вздохнула Элена.

— А зачем говорить? — удивилась я. — Делать надо. Тот, кто только болтает, остается ни с чем.

— Так он же на меня и не смотрит…

— Сделай так, чтобы посмотрел, — пожала я плечами. — Раз, другой, а потом уже только на тебя смотреть и будет.

Мы еще поболтали некоторое время на такую животрепещущую тему, как завоевание мужского сердца. Я даже предложила Элене несколько вариантов действий — к сожалению, все они не учитывали характер объекта охоты, ведь ректора я не знаю, даже не видела ни разу, а делать выводы по чужим словам нельзя. Собственно, Элене я так и сказала, но она все равно вдохновилась, глаза зажглись нездоровым фанатичным огнем, девушка стала нервно бегать по собственной гостиной, горя желанием предпринять хоть что-то прямо сейчас. Но дело шло к вечеру, да и ректора пока в академии не было, так что ее жажда деятельности вылилась в заваривание какой-то кашки для себя и меня. Кашка была щедро сдобрена ароматизаторами явно искусственного происхождения, есть ее, конечно, можно, но не каждый день. А уж кормить таким объект желаний — ни в коем случае, на что я и намекнула новой подруге, а она опять завела песню про невинно убиенные трупы. На что я заметила, что мужчина, сидящий на растительной диете, очень быстро приобретает оттенок, для этой диеты характерный, и начинает напоминать те самые невинно убиенные трупы. Нет, возможно, конечно, что некроманту удобно мимикрировать под своих клиентов, но крайне маловероятно, что ему это понравится. Элена задумалась, а я поняла, что ужасно хочу спать: день выдался такой бесконечный и насыщенный, что требовал полноценного отдыха, а то я позеленею и без всяких диет.

Поэтому я распрощалась с согруппницей и направилась к себе, где с удивлением обнаружила мающегося перед дверью Хайдеггера с объемистым свертком. К этому времени я уже напрочь забыла о его предложении по улучшению моего быта. Тем приятнее, что сам он оказался не с такой плохой памятью.

— Мартин, — радостно улыбнулась я, — как я рада вас видеть.

Оказалось, он тоже необычайно был рад меня видеть, что и выразил в весьма витиеватых выражениях. Очень, очень витиеватых. И очень, очень длинных. Распрощаться с ним удалось с огромным трудом. Надеюсь, что у кураторов групп не так много свободного времени, чтобы ежедневно простаивать около дверей девушек, на которых захотели жениться. Такие импульсивные фьорды меня всегда несколько пугали, найти общий язык с ними довольно несложно, но отделаться от них потом требовало времени и значительных усилий.

К принесенному тазику Фиффи отнесся недоверчиво и переселяться не захотел, а у меня перетаскивание земли не вызывало ни малейшего энтузиазма: завтра придется этим заниматься после обеда и в масштабах, несоизмеримых с тазиком. Я скормила питомцу печенье с орешками, взятое у Элены. К угощению он отнесся благосклонно, поедание пищи, сделанной из представителей растительного мира, его совсем не угнетало. Впрочем, из животного тоже.

И лишь добравшись до кровати, вспомнила, что так и не купила ни трусиков, ни пижамки. Халатик, опять же, совсем не помешал бы. До душа я все же дошла и даже простирала белье оставленным кем-то кусочком мыла, сделав для себя заметку, что нужно бы завтра и свое купить, а то нельзя все время полагаться на чужую забывчивость. Постиранное я развесила на спинке кровати, вытянулась под грубым постельным бельем и моментально уснула. В голове билась только одна мысль: «Не проспать!» Ведь с Кудзимози станется проверить мое присутствие на первом же занятии и сразу отчислить.