Любитель истории

Борис Штейман

Бежит по кругу старая цирковая лошадь… Стремительно разворачивается действие под жалостливые звуки шарманки. Летят медяки в подставленную шапку. Причудливо переплетаются в романе прошлое и настоящее. Врывается с револьвером Шарманщик в здание Тифлисского банка… Делает резкий поворот сюжет, возвращая читателя в наши дни с до боли знакомыми реалиями. Пытаются использовать спецслужбы в своих целях литератора средней руки Желудина. Что же связывает его с таинственным Шарманщиком?

В революцию и обратно

У выхода из метро «Кузнецкий мост» в конце небольшого дворика внимание Гуго привлекли две девицы придурковатого вида. Под аркой в одном из киосков продавали билеты в цирк, и девицы были сильно озабочены, не хватало денег на билеты. Постарше, с белым мясистым лицом достала из кармана огромную монетницу и стала с шумом сбрасывать из нее мелочь в пригоршню второй. С напряженным видом, шевеля губами, они пересчитали деньги.

— Не, все равно не хватает! Даже на один самый дешевый не набирается! — со вздохом заметила старшая.

— Ну, а если попросить, Люб? Может, уступит? Сколько у тебя еще есть?

— Все! Ты же сама видела, Надь! Что, я тебя обманывать буду?

— Чего делать-то?

Они вплотную подошли к киоску и стали внимательно изучать прикрепленные к стеклу билеты.

— По-всякому не выходит, Люб!

— Дядь, купи билет! Очень надо! — обратилась Надька к подошедшему молодому бородатому парню. Тот смущенно закрутил головой.

— Ну, дядь! Купи билет! Чего тебе стоит! Ну, купи, очень тебя прошу! Купи! — стала настаивать она.

Бородач поспешно взял себе четыре билета и быстро ретировался.

— Ну, и жлоб! — с досадой заметила Любка. — Как же я таких ненавижу, Надь! Ты не представляешь! Ладно, не унижайся, Надь! Чего-нибудь придумаем!

«Какие удивительные все же попадаются кадры! А одеты, как колоритно!» — восхищенно подумал Гуго, наблюдая за развитием сюжета.

Подошел, доброжелательно улыбаясь, участливо поинтересовался:

— Что, девчонки, на билеты не хватает?

Те настороженно стали его разглядывать, потом молча отошли в сторону и стали тихо переговариваться.

— Сам предложил, чего ты!

— В том-то и дело, что сам! Подозрительный какой-то! А вдруг маньяк, Люб?!

— А по мне, так ничего! Не хуже того, у которого просили!

— А если потребует чего?!

— Чего?

— Сама знаешь, чего!

— Убежим и все! Делов-то!

Осторожно приблизились.

— Вы так или потребуете чего? — прищурившись, спросила старшая Люба.

— По договоренности, — неопределенно ответил Гуго, наслаждаясь ситуацией.

— Это как? — уточнила Надька. — Вы уж извините, мы тупые, сразу не доходит. Нам надо все разжевать.

— Да это так! — Гуго купил три билета. — А что, самокритичные — это хорошо, — похвалил он и добавил, показывая на монетницу: — Разрешите поинтересоваться, откуда сей раритетик? Эксклюзив или как?

— Если честно, то… — Люба слегка замялась.

— Только честно! Давайте, сразу договоримся, друг другу не врать! — предложил Гуго.

— Ладно, хорошо! — согласилась со вздохом Надька. — Чего стыдиться-то, Люб! Ведь не украли же!

— Если честно, то нашли на помойке! Но вещь, я вам скажу, нужная! А то серебро можно ненароком растерять или стырит кто! — пояснила Люба.

— Полностью одобряю! Сам-то я больше по золоту и бриллиантам. Но тема затронута верная! Да и направление выбрано правильное! Ладно, девчонки, двинулись, чего стоять-то бестолку?

Они, не торопясь, пошли вниз по Кузнецкому мосту.

— Давайте-ка знакомиться! Все зовут меня Гуго Великолепный, — представился Гуго.

— Великолепный — это что, фамилия такая или прозвище? — не поняла Надька.

— Скорее, второе, — ответил он.

— Тогда вопросов нет. Я — Любовь, а она — Надежда, — указала Любка на подружку.

— Для близких и друзей я Шарманщик Гу, а так как мы с вами непременно подружимся, то так и зовите меня. Договорились?

— Нет вопросов! — ответили хором девчонки.

— Я вас, наверное, в революцию буду вовлекать!

— В сексуальную? — с подозрением уточнила Люба. — Тогда нам это не подходит!

— Да, тогда нам это не подходит! — поддержала подругу Надька. — Извините, что отняли у вас время! А билеты сможете сдать обратно. Обязаны принять.

— Да нет, в обыкновенную! — успокоил их Гуго. — В сексуальную и без вас охотников хватает.

— Чего, опять, что ли, намечается? — деловито поинтересовалась Надька.

— Сначала в ту, старую! Семнадцатого года! Поднаберетесь опыта. Лишние знания никогда не помешают.

— Это верно, — согласилась Люба. — Лишние знания не помешают.

Они свернули на Неглинную, и Гуго обратил внимание своих спутниц на здание Центробанка.

— Видите, сколько хороших машин здесь стоит?

— Видим, — откликнулись подружки.

— О чем сие говорит?

— О чем?! О том, что люди умеют жить и получают при этом хорошие бабки! Вот, о чем! — ответила с чувством Надька.

— Правильно! Будете здесь работать, со временем! Обещаю!

— Хорошо бы, конечно! — вздохнула Надька.

— Если, конечно, станете хорошо учиться! А сначала поучаствуете в небольшом ограблении, так сказать, для практики. Да и монетница ваша будет очень кстати.

— Вон вы куда клоните! — понимающе протянула Люба. — Спасибо, конечно, за предложение. Но в ограблении мы не согласные! — Девчонки остановились. — Вы там шарманщик или еще кто! Но вам налево, нам направо. Мы вас не видели и ничего не слышали! И никому ничего не скажем! Можете не сомневаться! Мы молчать умеем.

— Только не надо бздеть, очень вас прошу! Просто очень! — грубовато произнес Гуго. — Там риска никакого! — стал их уговаривать. — Дело-то, когда было?! Никого из налетчиков не возьмут! Как говорится, известный исторический факт!

— А мы и не спорим! Не взяли, значит повезло! А в следующий раз не повезет и что? Небо в крупную клетку?! Спрашивается, зачем нам это все нужно? Можете нам сказать или нет? — стала тараторить Надька, заговаривая зубы и выбирая при этом пути отступления. И вдруг ойкнула: — Люб! Где мы?

Люба, чуть присев от изумления, ошарашено оглядывалась по сторонам.

— Должно быть дореволюционный Тифлис, — спокойно объяснил Гуго.

— Это что такое? Куда мы попали? — судорожно сглотнув, поинтересовалась Люба.

— Раньше так Тбилиси назывался. Посмотрите, какая красотища!

Они стояли на горе. Неподалеку возвышалась церковь Святого Давида. Внизу среди зелени живописно располагались городские кварталы.

— Сейчас спустимся вниз. И не надо паниковать. Проведаем товарищей по борьбе и обратно, делов-то!

Они, не торопясь, стали спускаться вниз.

— Воздух-то, какой! Теперь такого не найдешь! А деревья, небо?! Надо уметь наслаждаться природой! — продолжал восторгаться Гуго. — И ценить каждый миг быстротекущей жизни!

— Ну и влипли мы с тобой, Люб! — прошептала Надька. — Я же говорила тебе, маньяк! А ты, не хуже того! Что теперь делать-то будем?

— Выкрутимся, Надь! И не такое бывало! Хуже, чем в интернате не будет!

— Тоже верно! И он же сказал, проведаем этих, как его, товарищей и обратно! Ему тоже здесь задерживаться не резон! Правда, Люб?

— Не факт, Надь! Разве поймешь, что у психа на уме?!

— А ты думаешь, он псих?

— Не знаю, Надь. Чего-то у меня в голове все съехало куда-то!

— И у меня, Люб!

Они понемногу стали приходить в себя.

— Да, забыла тебе рассказать сон! — неожиданно оживилась Люба. — Такой сон, полный улет! Короче, мы с девчонками в метро, поздно уже. Кажется, и ты там была!

— Так была или нет? — обижено поинтересовалась Надька. — Все же таки я твоя лучшая подруга!

— Была, была, Надь! Ты слушай, что дальше было. Короче, бородатый мужик стал за нами гоняться! А мы от него бегать!

— И я бегала? — уточнила свою роль во сне Надька.

— И ты, Надь, тоже бегала. Точно тебе говорю. Короче, потом он меня поймал!

— И что, было что? — глаза Надьки загорелись любопытством.

— Дежурная помешала. Стала орать, как резаная, милицию вызову! И ругаться по-всякому. Ну, знаешь, как это бывает!

— Случаем, не гастарбайтер?

— Нет, что ты! Отличный мужик, только старый!

— А я тебе скажу, это хорошо, что старый, Люб! Если у вас с ним сложится, он потом помрет, и квартира твоя будет!

— Ты, Надь, не поняла! Это же сон был!

— Это неважно. Все равно, что квартиру тебе оставит — шанс есть! Главное, чтобы неженатый и детей поменьше!

— Ну, не знаю, Надь! Может, ты и права. Не знаю…

«Вот, что значит молодость! Как быстро адаптировались к новой обстановке…» — одобрительно подумал Гуго, прислушиваясь к разговору девчонок. И неожиданно для себя продекламировал с выражением:

— Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам! Но знаю одно, что вечно бессмертно — умершего слава!

— Вы это чего? — с опаской поинтересовалась Люба.

— Героическая песня, — со вздохом пояснил он. — Видимо, обстановка так подействовала, сам не знаю. А вообще-то мне одна мысль в голову пришла. Вы эту песню выучите, и будете петь под шарманку, а то «Разлука, ты, разлука» уже всем порядочно надоела. Подавать, думаю, будут нормально. Ну, и шмоток каких-нибудь сможем себе здесь прикупить. А то вид-то наш не совсем соответствует. Вы как?

— Это можно, слова простые, доходчивые, да и народ у нас героическое любит, — рассудительно ответила Надька.

— Да, это нормально, — подтвердила Люба. — А подзаработать — это мы завсегда, если, конечно, не криминал.

— И на мотив хорошо ляжет, — стал развивать идею Гуго. — А то в кризис жалостливое плохо идет.

— Я что-то не поняла, мы где петь-то будем? Здесь или там? — уточнила Люба.

— И здесь, и там, — немного поразмыслив, ответил он. — Принципиальной разницы нет. Россия, как стояла на одном месте, так и стоит. Просто время обтекает ее со всех сторон. Такая уж у нее особенность. Так что без разницы! Я понятно выражаюсь?

— Не совсем, — честно призналась Люба.

— Я тоже не поняла, — подтвердила Надька.

— Неважно, потом поймете, а может, и нет. Короче говоря, любят у нас своих метелить, вот что! — туманно закончил Гуго.

— Это факт, — подтвердила Надька. — Могут запросто подойти и ни за что ни про что дать в ухо или в глаз! Поэтому мы с Любой всегда начеку! Посмотрите, какие менты рожи наели! Девочки, у вас документики имеются? — ласково произнесла она. — У, так бы и дала в рожу!

— Я тебя понимаю, Надь! Совсем, суки, совесть потеряли!

— А у них ее и не было никогда!

Народа на улицах было немного. Ремесленники спешили на работу. Водовоз вел под уздцы лошадь, груженную бурдюками с водой. Да еще в самом начале пути попался крестьянин, чинивший телегу посреди дороги. А два распряженных буйвола лежали рядом в пыли, меланхолично пожевывая пучки сена. Наконец, они вышли на оживленную улицу.

— Посмотри, Люб, как здесь народ прикольно одевается! Заправляют шаровары в носки! И картузики у всех клевые!

— Так, девочки, вы здесь в сторонке постойте и, главное, никуда не отходите! А то быть беде! — строго наказал Гуго. — А я быстро смотаюсь в «Тилипучури» и сразу назад.

— Это еще что за хреновина? — спросила Надька.

— Харчевня, вроде небольшого ресторанчика, — он показал рукой на другую сторону улицы. — Видите, рядом со старой семинарией? Надо уточнить, какие планы у начальства.

— Может, и мы с вами?

— Видите ли, в чем дело… Как бы вам подоходчивее объяснить… Короче говоря, обмундирование у вас не совсем соответствует историческому моменту.

— Это как?

— Ну, одеваются люди здесь немного по-другому. Сами же видите!

— У нас прикид несмешной, — обиделась Люба. — Все, как у людей! Спасибо шефам. Не забывают сироток.

— Это понятно. Я ничего и не говорю. Но все же подождите здесь в тенечке и особенно не высовывайтесь!

Гуго быстро перебежал улицу и скрылся в ресторане. Но почти сразу же и вернулся.

— Странно, никого! А по идее должны были там обсуждать детали… Странно. Сегодня у нас какое число?

— Пятница, тринадцатое, — отозвалась Люба. — Май месяц.

— Тьфу, черт! Надо же, на день промахнулись! — чертыхнулся Гуго. — Ладно, не беда! Есть одно местечко. Вообще-то туда, конечно, нельзя. Конспиративная квартира. Но сегодня там вроде никого не должно быть, кроме хозяина.

— Вы точно в тюрьму сядете, потому как зарываетесь! — предупредила его Надька.

— Только, пожалуйста, не каркать! Очень прошу! Ну, все! Пошли!

— Не буду, извините!

Они свернули с Дворцовой. Дома постепенно становились все проще и проще.

— Да, еще вот какое дело! — замялась Люба. — Вы, конечно, скажете, что мы в конец обнаглели! Но нам очень нужна бутылка водки! Можно самой дешевой!

— Душа горит? — понимающе поинтересовался Гуго. — Рановато начинаете!

— Не, мы не для себя! Мы сами не квасим! Только по праздникам или там, в день рождения. И то по чуть-чуть.

— Не понял. Зачем же тогда?

Люба с Надькой переглянулись, немного отошли в сторону и зашептались:

— Не знаю, может, рассказать ему все, как есть?

— А чего тут такого! И расскажи!

Подошли к Гуго.

— Тут, в общем, такое дело! Нас на волю-то вообще не отпускают. Короче, если только всей толпой на экскурсию или типа того. Пришлось договариваться с Савоськой. Иначе не выйдешь.

— Это кто такой? Надзиратель?

— Типа того, охранник. Вообще-то он крупный специалист по задержанию. Это он так объясняет. Его за что-то поперли. Может, не поделился с кем надо. Он жадюга, конечно, страшный!

— Ну и что?

— А вот что! Он и потребовал, сами знаете, что. А мне с ним неохота, он сильно противный, старый пердун! Договорились на бутылку, что принесем. Поэтому она нам нужна вот так, позарез!

— Даже больше, чем билеты! — добавила Надька.

— Ладно, куплю! Вопрос закрыт. А мне сможете дать, если попрошу.

— Ну, вы же сами сказали, что без этого. Или передумали?

— Да нет, это я так, прикалываюсь.

— А я уж решила, что в самом деле. Вы не думайте, мы не проститутки какие-нибудь там!

— Я и не думаю, — успокоил их Гуго. — Что я в людях не разбираюсь, что ли?!

— Так вы про бутылку-то не забудьте! — вставила Надька.

— Да мы здесь ее и купим! Хотя вино здесь покупать выгоднее. Но раз заказывали беленькую… Хотя вашему Савоське сойдет и красненькая! «Сороковочку» ему возьмем за двадцать копеек.

— За двадцать копеек? — изумилась Надька. — Так это выгодно, даже очень! Можно несколько взять, а у нас там толкнуть!

— Мысль, конечно, верная! Но есть одно «но»! Деньги здесь, к сожалению, другие. Так что, примерно, так на так и выйдет.

— А у вас здешние деньги-то имеются? — с недоверием осведомилась Люба.

— Не бойтесь, девчонки! Раздобудем! Для этого и идем туда. Как говорится, приятное с полезным!

Они подошли к невысокому одноэтажному домику.

— В подвале сапожная мастерская, — пояснил Гуго, указывая на болтающийся перед входом черный фанерный сапог.

Он открыл скрипучую дверь. И они вошли в прихожую. Из темноты сразу же выдвинулась мощная фигура, загородив проход. Мужик был в засаленном балахоне, поверх которого был повязан фартук. В руке он держал сапожный молоток.

— Вам кого? — спросил он недобро.

— Нам бы обувку надо девушкам справить, — ответил спокойно Гуго. — А то поизносились малость.

— А, Шарманщик, здравствуй, дружище! — расплывшись в улыбке, приветствовал его сапожник. — Думаю, кого в такую рань принесло?

— Привет, Сэм! А то я уж решил, что ты нас сейчас молотком огреешь… Знакомьтесь, девушки! Самуил! Рекомендую, замечательный сапожник!

— И не только! — засмеялся довольно в ответ Сэм.

— А это Любовь и Надежда, — представил Гуго спутниц. — Сочувствуют нашему делу.

— Гимназистки? — поинтересовался Сэм.

— Почти, — уклончиво ответил Гуго. — Послушницы в монастыре.

— Что-то непохожи. Ну да, мне все равно. Послушницы так послушницы. А я твою шарманку храню, как обещал, — отозвался сапожник. — Вон, под лестницей стоит.

— Спасибо, старина! Кто бы сомневался!

Девчонки отошли в сторону.

— Слушай, Надь! — зашептала Люба. — Он один в один, как тот, ну, который во сне приставал. Только покрасивше, и молодой! Представляешь?!

— А ты не путаешь чего, Люб? — засомневалась Надька.

— Точно тебе говорю, он!

— Шептунов на мороз! — весело произнес Гуго. — Верно, Сэм?

— Да, будет тебе! Пусть пошепчутся! У них свои, девичьи секреты!

— Там, кто есть? — спросил Гуго, указывая рукой на дверь, ведущую в жилое помещение.

Сэм замялся.

— Даже не знаю… Впрочем, тебе, я думаю, можно. Проходите!

— У меня к тебе просьба, Сэм! Подбери что-нибудь для девушек. А то мы недавно из Америки, а там, видишь, какая мода!

— Да, чудная. Найдем что-нибудь, не беспокойся, — кивнул в ответ головой Сэм. — Ты скажи мне, как там в Америке? А то у меня дядя с семьей уже два года, как туда уехали. Пишут, зовут к себе. А я не знаю, товарищей вроде бросать не годится. С другой стороны, мир охота посмотреть.

— По-разному, Сэм, — уклончиво ответил Гуго. Хотелось сказать: «Вали немедленно! Тут вскоре такое будет!» Но вмешиваться в чужую судьбу эдаким образом было бы неэтично.

И он лишь толкнул дверь. Они зашли в большую комнату.

— Не смотрите им в глаза! — успел шепнуть Гуго девицам.

«… через Сололакскую улицу и Эриваньскую площадь», — услышал он окончание фразы. Там было четыре человека. Они сидели за столом, и пили чай. Трое дружно, как по команде, повернули головы и молча уставились на вошедших. Четвертый равнодушно скользнул по ним взглядом и отвернулся к окну.

— Это еще что за клоуны? — наконец поинтересовался молодой усатый мужик с рябым, заросшим двухнедельной щетиной, лицом. Он был в темном мятом костюме и такого же цвета рубашке-косоворотке.

— Все в порядке, Коба! Это Шарманщик, я тебе про него говорил, — успокоил его другой, тоже усатый с небольшой аккуратно подстриженной бородкой. Он был одет в светлый чесучовый костюм и выглядел весьма элегантно. Он встал из-за стола, подошел к Гуго и со словами: — Здравствуй, дорогой! — обнял его.

— Здравствуй, Камо! — откликнулся, улыбаясь, Гуго. — Шикарный костюм, тебя можно принять за какого-нибудь графа, не меньше.

— Вот тут ты промахнулся! Настоящий граф у нас вон, — кивнул Камо в сторону отвернувшегося. Графа Пальчикова всегда страшно раздражали подобные посиделки. Все обговорить можно было минут за десять. А такие обсуждения обычно затягивались на несколько часов. Но приходилось терпеть. — Отчаянный храбрец! Хотя и классово чужой. Ты где пропадал? Я тут рассказывал товарищам, как мы с тобой пятьдесят маузеров протащили через финскую границу, а патроны запихнули в твою шарманку. Разлука, ты, разлука? Так, дорогой? — засмеялся он.

— Да нет, решил поменять репертуар. Потом послушаешь.

— Что у них за вид?! Они же всю охранку за собой приведут, если уже не привели! — неодобрительно покачал головой Коба. — Посмотри на них! Они же привлэкут внимание! — он говорил с сильным грузинским акцентом.

— Не привлекут, а отвлекут внимание! — возразил Камо. — Появился у меня сейчас один план, сейчас расскажу.

— Почему давно не был? — обратился Коба к Гуго.

— Болел, — коротко ответил тот.

— Болел, — усмехнулся Коба. — Если бы я меру не знал, тоже бы болел! А кто деньги для партии добывать будет?

— Ладно, других учить будешь! — не выдержав, вспылил Гуго. — Пойдем, девчонки!

— Подожди! Надо же, какой обидчивый! Уже и слова не скажи! — неожиданно Коба улыбнулся и подмигнул девицам: — Давайте, барышни, к столу! Садитесь, пейте чай! Сухари, бублики! Не стесняйтесь!

— Да, мы уже перекусили, в интернате! — ответила Надька.

— Я вам не есть предлагаю, а чай пить!

— Премного благодарствуем, — неожиданно откликнулась Люба.

— Молодец! Вот это по-нашему! Берите стаканы, чай настоящий! Сам заваривал. Ну, что у тебя за план? — обратился он к Камо.

Тот, перейдя на грузинский, в двух словах обрисовал план действий. Деньги придут на Тифлисский центральный почтамт. Оттуда на двух извозчиках их повезут в Государственное казначейство. Три-пять караульных да казачий эскорт, человек пять-семь, не больше. Маршрут через Эриваньскую площадь, а там штаб Кавказского военного округа. Поэтому охрана будет минимальная. Ну, еще шпиков подгонят трех-четырех, не больше. Мы с тобой бросаем бомбы. Забираем деньги. И уходим. Вторая группа раньше на час нападает на Земельный банк. Заберут, что там будет. Главное, отвлекут внимание.

— Согласен, — коротко бросил Коба.

Разъяснили план остальным.

Волчок притаился в соседней комнате. Хозяева второй половины дома уехали в селение. Перегородка тонкая, все слышно наилучшим образом. В последнее время на юге участились провалы. В Харькове и Ростове сорвались два экса. Четыре явочных квартиры провалились! Вот он и был послан секретным отделом ЦК расследовать случившееся, и при обнаружении провокатора произвести ликвидацию. А тут еще неслыханное нарушение конспирации. Пришли какие-то неизвестные. И он аккуратно вынимает из доски сучок, приникает глазом к отверстию, чтобы рассмотреть вошедших, хотя риск, конечно, колоссальный, могут и заметить.