Горизонтальные новеллы

Борис Гончаров (2024)

Новелла может стать романом… Горизонт — географически на соединении земли и неба, но достичь его невозможно. «Горизонтальные новеллы» — геометрический продукт возлежания на диване. В них элементы натурализма и саспенса, «образы любви» и «дщери Евы», рассуждизмы, жизнь и смерть, свет и тени, интернет и мнение дилетанта… Иллюстрации автора, надписи и фон обложки — Супа (лицензия CC0).

5th Avenue, поцелуи и шартрёз

Сценарий короткометражного мультипликационного фильма.

Поговорим о странностях любви…

(А.С.Пушкин. «Гаврилиада»).

Звучит мелодия Дж.Ласта «Воспоминание».

На экране 5th Avenue и Chartreuse

Голос за кадром:

США. 5th Avenue («Пятая Авеню») от Elizabeth Arden — парфюм 1996 года, ставший современной американской классикой, полностью отражающей весь шик, дорогие бутики, богато полуодетых женщин, элегантность и бурлящую энергию Пятой Авеню Манхеттена. Цветочный аромат женщины, создающей свой собственный, неповторимый стиль.

На фоне 5th Avenue и Chartreuse Чиа Дао ду старческой рукой мудреца корябает гусиным пером на пергаменте:

«Мужчины врут. Женщины обманывают».

Камера несётся над проспектом — прямым, как взлётная полоса аэродрома, прямее, чем улицы Петербурга, и упирается в здание железнодорожного вокзала.

Тула. Московский вокзал. Вагон поезда. Купе. В купе двое. Стоят, обнявшись: она — спиной к окну, он — спиной к двери. Вид слева в три четверти. Обнимая, он чувствует прохладу её тела сквозь летнее платье. Его левая ладонь легла на округлость бедра, правая — споткнулась на крючках лифчика (он так и не научился их расстёгивать). Она скосила на него глаза (такие же карие, как у его Джеммы, уже умершей азиатской овчарки) с немым вопросом… Он ткнулся губами к её уху. Странный запах духов качнул, как проглоченная натощак рюмка сухого мартини, подаренного ею. Он провожал её домой, в Москву, к мужу. Слегка отстранившись, повернул её к вагонному окну. На стене здания закреплена мраморная доска с надписью полустёртыми «золотыми» буквами: — На этом вокзале неоднократно бывал Л.Н. Толстой. В 1879 году он встречал здесь И.С. Тургенева.

— А вот когда я умру — сказал задумчиво он — под этой доской не будет другой с надписью: такого-то числа, месяца, года, я провожал тебя в Москву. — Она хмыкнула невразумительно. Прошла проводница, вещая на ходу металлическим голосом:

— Граждане провожающие, просьба освободить вагон, поезд отправляется. Отъезжающие, проверьте — не остались ли ваши билеты у провожающих? — Он вернулся левой рукой к её груди и погладил сверху вниз, задержавшись внизу живота.

— Не там «проверяешь» — сказала она — и проверять надо мне, а не тебе. Я же — «отъезжающие».

— Да… и правда…

Потом он шёл и бежал за удаляющимся вагоном, наивно пытаясь увидеть её лицо у окна.

* * *

Элитный дом, бель — этаж, четырёхкомнатная квартира японского атташе. Позднее утро. Героиня сидит в гостиной на диване в ярко-красном с Фудзиямой и цветущей сакурой шёлковом халате, лениво откинулась на подушки и позёвывает, вспоминая позапрошлую бессонную ночь. Касается губами края фигурного бокала прозрачного стекла с ликёром и прихлёбывает кофе из фарфоровой чашечки, также лениво вспоминает: поцеловала она его на прощанье или нет? И вообще: целовались ли они?

Голос за кадром:

У неё ещё был «друг» (в Одноклассниках), в юности целовались, но он говорил «лисапед», а она читала книгу «Формальная логика» и играла в шахматы, посредством которых выиграла своё замужество, но с другим. Когда «друг» внезапно умер (сердце с кардиостимулятором), она тут же удалила его со своей страницы.

Раздаётся мелодичный звонок в дверь прихожей. Гувернантка идёт открывать. Входит японец европейского вида. Гувернантка принимает у вошедшего портфель. Японец поцеловал гувернантку в щёку, доверительно шлёпнул и прошёл в ванную комнату.

Всплывает надпись и голос за кадром:

«Поцелуи быстро забываются»…

(Чиа Дао ду)