Горизонтальные новеллы

Борис Гончаров (2024)

Новелла может стать романом… Горизонт — географически на соединении земли и неба, но достичь его невозможно. «Горизонтальные новеллы» — геометрический продукт возлежания на диване. В них элементы натурализма и саспенса, «образы любви» и «дщери Евы», рассуждизмы, жизнь и смерть, свет и тени, интернет и мнение дилетанта… Иллюстрации автора, надписи и фон обложки — Супа (лицензия CC0).

Рандеву…

Трясясь в прокуренном вагоне,

Он полуплакал, полуспал,

(А.С.Кочетков. «Баллада о прокуренном вагоне»)

В вагоне ночной электрички было трое: два приятеля-философа глубокомысленно покуривали трубки и философствовали и попутчик, полуспал в уголке. Философы философствовали о рандеву.

— М-да-а-а — мечтательно протянул один. — Вот во времена Ленских — Лариных барышне пол дня волосы укладывали вавилоном (и было из чего), а перчатки, вееры, лорнеты, корсеты, чулки, парижские духи. Перед этим всю её мыли — шею и грудь особенно. Жуть. Мужчины во фраках, военные в сапогах со шпорами, только от звона которых уже можно было забеременеть, бриджи с позументами, тужурки с аксельбантами. А теперь — с грустью продолжил он — встреча через монитор. Ну… Ниже пояса можно вообще ничего не надевать — всё равно не видно. Как она там: в бриджах или вообще — не очевидно, т.к. концентрируется на экран передне-верхней частью организма. А что поверх этого — не для среднего ума — то ли платье, то ли ночная сорочка кое-как на тонких бретельках. Далеко шагнул прогресс. В таком свидании и выходить никуда не надо: танцы, кафе, библиотека, театр — не обязательны. Опять же экономия. И революционная ситуация может настать так, что здесь же, сразу, без перерыва на обед можно и расстаться. Без обязательств. Вот барышня мне написала: «Вновь убедилась в практической пользе утверждения: «С проблемой нужно переспать». Перед этим признался ей в своём негативном отношении к «кустодиевским Венерам». Так она прислала ряд из двух дюжин штук именно таких красавиц, чтобы привыкал. Растолковываю ей, сидящей в бронепоезде; мол, они же меня раздавят, любая из них. А другая — профессорка повествует о Туринском папирусе (из своего списка «любимых книг») и моей лени: «Что касается вопроса о лени как присущем Вам свойстве, то это шутка, пренеприличная. Воздержусь». Что уж тут «воздерживаться» — это даже мне понятно, что Туринский папирус — не только настольная книга барышни, но барышня осведомлена о позах.

— Хэрошэя девочка… — пыхнул трубкой, не вынимая из зубов, второй философ.

— При этом — в унисон продолжил первый — призналась: «Вчера вечером захлёстывало желание спорить с Вами, возражать, что-то доказывать, опровергать, т.е. огрызаться и кусаться». Однако, очевидно, она «с проблемой переспала». На её филиппику не сдержался: «Вот «огрызайтесь» и «кусайтесь» сама с собой (Вы же интроверт). «Спите с проблемой», если больше не с кем». Нагрубил, конечно, сам жалею. Но слово — не воробей.

Второй философски вытащил трубку изо рта, коротко вздохнул и с мимическими морщинками полуулыбки Сократа изрёк категорически философски: «Да уж»…

А полупроснувшийся попутчик у себя в уголке молча закруглил: — Людям свойственно ошибаться, упорствует в своей ошибке только дура…

Потом подумал и полуплача добавил Аронова:

Остановиться, оглянуться

На том случайном этаже,

Где вам доводится проснуться.

Ведь уходя, чтоб не вернуться,

Не я ль хотел переиграть,

И никогда не умирать!

Но дай хоть раз ещё успеть

Остановиться, оглянуться…