Тайна старого дома

Борис Бабкин, 2011

Талантливый геолог Иван Фролов, открывший в тайге богатейшее золотое месторождение, отказался продать информацию о своей находке и мафиози, и внешне законопослушным бизнесменам, и нечистым на руку банкирам и чиновникам – и дорого поплатился за свою неподкупность. Теперь он – в тюрьме за убийство жены и ее любовника, которого не совершал и не мог совершить… Но однажды случайный сосед по камере рассказывает Ивану, как его подставили. Потрясенный этим известием, Фролов совершает дерзкий побег из мест заключения. Отныне остановить его невозможно. Он будет мстить могущественным негодяям, разрушившим его жизнь, – и мстить, не зная ни страха, ни пощады. Потому что когда закон продается и покупается, загнанный в угол человек поневоле вынужден восстанавливать поруганную справедливость собственными руками…

Омская область

— Фролов! — крикнул вошедший в большое помещение с двухъярусными койками худой мужчина. — К начальнику!

— Чего визжишь, падла! — приподняв голову, недовольно спросил грузный седой мужчина.

— Фролова отрядный вызывает, — негромко ответил тот.

— Подойди и скажи, сучара, — сказал седой. — Сон сбил, падла. Еще раз заблажишь, я тебя из шнырей в бригаду брошу. Завхоз уважит братву и на съедение тебя отдаст.

— К какому начальнику? — К дневальному подошел высокий крепкий мужчина.

— А ты чё, Фрол, — усмехнулся рослый парень, — не к куму ли?..

— Ты язык прикуси, — посоветовал ему седой, — а то отрежут и в задницу сунут.

Фролов подошел к двери с табличкой «Начальник отряда капитан Дунаев Л.С.» и вошел.

— Осужденный Фролов Иван Михайлович, — сказал он. — Осужден по статье УК РСФСР сто пять «а» к восемнадцати годам лишения свободы. Начало срока…

— Садитесь, Фролов, — кивнул сидевший за столом худощавый капитан.

Фролов сел.

— Что же вы никому не пишете? — спросил капитан.

— А мне некому, гражданин начальник, — выдохнул Фролов. — Жену я убил, а других родственников нет.

— Но ведь остались знакомые, друзья.

— Друзья? Какие друзья могут быть у осужденного за двойное убийство? Тем более женщина, жена, беременная была.

— Вас разыскивают. Мишины из Москвы, Бурцева из Якутска. Им сообщат адрес, и они вам наверняка напишут. Не замыкайтесь в себе, Фролов.

— Гражданин начальник, сейчас мне почти сорок шесть. Прибавьте семнадцать, год я отсидел. Выйду я в шестьдесят три. Ни квартиры, ни родственников. Здоровья тоже не будет. И груз на совести — я убил двоих. Если говорить откровенно, сожалею, конечно, но этот грех я себе простил. А вот того, что в утробе матери убил ребенка, не прощу себе никогда. Я хотел убить себя, но это не искупило бы моей вины. Я буду нести этот крест всю жизнь. Спасибо за ваше отношение. А что касается друзей, зачем мне их письма, для чего они мне? С Петровичем, Афанасием Мишиным, мы много работали и в переделках не раз бывали. Золото искали и устанавливали оборудование. А золото всегда манит таких, с кем я сейчас в одном отряде. Может, среди них находится кто-то, кто в нас стрелял. Петрович на суде заявил, что не верит, что я мог так поступить…

— И все-таки поддерживать связь с теми, кто за забором, необходимо. Дело, конечно, ваше, Фролов, но человек, где бы он ни был, не может быть один. А вы сторонитесь всех. Удивительно, что вас…

— Я могу идти? — Фролов поднялся.

— Идите. И мой вам совет…

— Мне советы не нужны. Претензий у вас ко мне, надеюсь, нет, а остальное, гражданин начальник, вас не касается.

— А чего ты за него мазу держишь, Купец? — спросил молодой зэк.

— Зачем на него наезжать? — вздохнул седой. — Мужик сам по себе, один на льдине. Хвостов за ним нет. Кроме того, мой кент по зоне Швед ксиву прислал. Мужик в непонятку попал. В общем, передай своим бойцам, чтоб не пытались хавать Фролова. Понял, Гиря?

— Все путем, Купец, — поспешно проговорил тот. — Просто он на этапе одному из моих врезал…

— По делу врезал, — перебил его Купец. — Или желаешь предъявить Фролу? — Он засмеялся. — Тогда к вам много претензий будет. Твои шакалы на пересылках мужиков обирали. Они молчат, но ведь и предъявить могут. И еще, Гиря, может, в натуре Бросок не по делу парня опустил в Ярославле на пересылке. Ты с ним сам разберись.

— Да все путем, тот сучонок сдал…

— Так Бросок базарит. А есть слух, что парнишка что-то о Броске знал, тот с кентами его и поставил у параши. Так что думай, Гиря. Скоро вор приедет, а за беспредел сейчас спрашивают.

— Разберусь. И если Бросок косячину гонит…

— Он парнишке жизнь испортил, опустил ниже некуда, и тот горло себе вскрыл. Не там ты, Гиря, кентов ищешь.

— Хорош, Купец.

— И кончай мужика прижимать. Если достанете, мало не покажется.

— Слушай, Купец, мы с тобой здесь самые…

— Все, иди. И не забудь: мужиков не трогать.

Фролов подошел к двухъярусной койке и сел на нижнюю. Вытащил из кармана цветную фотографию, на которой были изображены он, женщина и между ними мальчик лет пяти.

«Отрезал бы я ее, но не получается. Она не заслужила смерти, хотя и предала и тебя, Алеша, и меня. Прости меня, Алеша, но, надеюсь, ты уже забыл про обманувшего тебя папу и нашел в Маргарите маму. Мне этого очень хотелось бы…»

— Чего тебя начальник дергал? — Худощавый мужчина сел ближе к стоявшим между койками тумбочками.

— Друг меня ищет. — Иван убрал фотографию.

— А кто у тебя там? Ты частенько смотришь. — Фролов указал на фотографию.

— Жена, которую я убил, и Алешка. Я не могу иметь детей, а очень хотелось. Вот и нашел себе мальчонку в детском доме. Он на меня даже похож, правда?

— А я ведь думал, что это твой сын.

— Ты серьезно?

— Чего я фуфло двигать буду? — отдавая ему фотографию, хмыкнул худощавый.

— Значит, похож?.. — Фролов посмотрел на фотографию. — Правда, Георгий?

— Да точно. Слышал я твою историю. Правильно ты заделал ту парочку. А баба твоя, значит, не от тебя забеременела? Тем более валить надо было. Молодец…

— Но она беременна была. Когда я узнал об этом, был потрясен. Да и Маринку, и того мужика жаль. Люди ведь они, не должен я был у них жизнь отнимать.

— Наверное, ты по пьяному делу их замочил.

— Таблетками врач напоила, вот и потерял себя. Я смутно помню, как бил Марину по голове, потом по животу, как мужчину ударил. Как бы со стороны это видел. Никогда не забуду…

— Привет, Кубинец! — К Георгию подошел невысокий полный зэк.

— Долг принес? — спросил Георгий.

— Так последний день завтра, и я с вестью, а ты сразу наезжаешь.

— Что за весть?

— Скорпион пришел.

— По ушам ездишь, Пончик?! — Кубинец резко встал.

— Да в натуре! — Пончик отшатнулся. — Сам видел, и мужики его узнали. К куму дернули после распределения.

— Сколько у него сейчас?

— Не меньше двадцати, наверное.

* * *

— Осужденный Иванов Иван…

— Садись, Скорпион, — усмехнулся сидевший за столом подполковник.

Иванов сел.

— Как погулял? — Подполковник подвинул к Иванову пачку сигарет.

— Да неплохо вроде, — усмехнулся рослый мускулистый мужчина. — Правда, маловато. Не успел…

— Зато двадцатку ухватил.

— Гражданин начальник, зачем вы сразу меня дергаете? Что мужики думать будут? Еще пойдет базар, что Скорпион…

— Да хватит тебе! Я тебя предупредить вызвал — бежать не вздумай. Брать не будем, на месте, где догоним, кончим. Ясно?..

— А может, сразу здесь и пристрелите? Хотя вам в зону стволы не дают. Вот что я вам скажу, гражданин начальник оперативной части, — Скорпион встал, — поживем, точнее, посидим, увидим, как и что почем. У меня, как вы изволили напомнить, двадцатка и…

— Трижды ты сам себе срок накручивал. Три побега. Ведь у тебя два года поначалу было, а ты…

— А за что мне двушку-то влепили? За то, что я не дал пьяному капитану милиции девчонку увезти. Она не шлюха была, а соседка моя. Я просил мента оставить ее в покое…

— Отсидел бы и мог добиться справедливости.

— А есть она, справедливость-то? Я, например, когда после Афгана вернулся и увидел, что батя, комбат наш, без ног остался, а его и жена бросила, и дети отвернулись, в дом инвалидов сунули…

— В общем, ты понял, что я хотел тебе сказать, — перебил его подполковник. — Предупреждаю — малейшее подозрение, и ты у меня в крытую уедешь. Свободен.

— До свидания, гражданин начальник. — Иванов вышел за дверь. Через пару минут в кабинет вошел невысокий плешивый полковник.

— И что, Юрий Павлович, — закрыв дверь, спросил он, — как тебе Иванов показался?

— Хищник. И я уверен — через годик он попытается уйти. Куда его определили?

— В третий. Там в основном большесрочники, и стукачи у нас там такие, что о них и не догадаются. И по мелочи не сдают. Кстати, в том же отряде его приятель Бусыгин, Кубинец. Он ведет себя на удивление спокойно. Правда, ни с кем не кентуется. У него тоже двадцатка, и, говорят, следствие продолжается. Он инкассаторскую машину взял в Екатеринбурге. Один труп, другой стал инвалидом. Правда, многие свалили на подельника Кубинца, убитого при задержании. Но двадцатку Бусыгину все равно дали. Знаете, Юрий Павлович, мне поначалу было даже жалко парней, которые Афган прошли. А потом жалеть их перестал, ведь они считают, что им все можно.

— Бусыгин и Иванов детдомовцы, в Афганистане встретились. В последний год там воевали, причем неплохо. Бусыгин награжден орденом и двумя медалями, у Иванова тоже награды имеются. В первый раз Иванова посадили ни за что: капитан, которому он в морду дал, оказался племянником прокурора области, вот и посадили. Бусыгин первый срок получил за незаконное хранение пистолета и сопротивление сотрудникам милиции. Но попал под амнистию как ветеран Афганистана, имеющий награды. А потом через год он на инкассаторов напал. И, говорят, за ним еще пара подобных дел имеется, но доказать не смогли. А насчет Скорпиона пришел документ со значком СП — «Следствие продолжается». И там тоже кровь есть. Взяли его случайно: баба попалась за наркоту и сдала его. Ствол у него при задержании нашли. Правда, чистый, но все-таки оружие.

— А не зря его в один отряд с Бусыгиным сунули?

— Наоборот, — улыбнулся полковник. — Там у нас стукачи из окружения авторитетов.

— Никто, кроме нас! — вскинув сжатый кулак, крикнул Скорпион.

— ВДВ и Спецназ! — отозвался Кубинец, стоя у огораживающего барак забора. Щелкнул замок, и подводивший к отряду троих прибывших осужденных зэк открыл калитку. Первым вошел Скорпион. Он и Кубинец крепко пожали друг другу руки.

— Тебя, значит, к нам? — весело проговорил Бусыгин.

— К вам, — кивнул Скорпион.

— Слышь, — Бусыгин кивнул зэку с нашивкой «завхоз», — ты его рядом положи, я с Туляком добазарился. А Москвича подними.

— Лады, — откликнулся завхоз. — Давайте к отрядному.

Кубинец взял у Скорпиона пакет и похлопал его по плечу.

— Быстро же тебя хапнули.

— Да шкура сдала. Я подпил крепко, а когда глаза открыл — «маски-шоу» лапы крутят. Я для порядка брыкнул, ну и помяли меня прилично. Ствол нашли. Я его у одного барыги купил. Ништяк, что чистый.