Тайна старого дома

Борис Бабкин, 2011

Талантливый геолог Иван Фролов, открывший в тайге богатейшее золотое месторождение, отказался продать информацию о своей находке и мафиози, и внешне законопослушным бизнесменам, и нечистым на руку банкирам и чиновникам – и дорого поплатился за свою неподкупность. Теперь он – в тюрьме за убийство жены и ее любовника, которого не совершал и не мог совершить… Но однажды случайный сосед по камере рассказывает Ивану, как его подставили. Потрясенный этим известием, Фролов совершает дерзкий побег из мест заключения. Отныне остановить его невозможно. Он будет мстить могущественным негодяям, разрушившим его жизнь, – и мстить, не зная ни страха, ни пощады. Потому что когда закон продается и покупается, загнанный в угол человек поневоле вынужден восстанавливать поруганную справедливость собственными руками…

Москва

— Вот она! — Водитель белой «ауди» кивнул на остановившуюся у второго от угла двенадцатиэтажного дома «десятку». Из машины вышла стройная женщина лет сорока. Она открыла заднюю дверь и помогла выйти девочке и мальчику лет пяти. Женщина достала из багажника сумки. Нажала пульт сигнализации, сунув брелок с ключами в сумочку, взяла сумки. Дети тут же ухватились за сумки с двух сторон. Она, смеясь, стала благодарить их за помощь:

— Сразу легче стало. По мороженому вы за помощь заработали.

— А ничего телка, — оценил ее сидевший на заднем сиденье «ауди» крепкий парень.

— Может, и ваша очередь дойдет, — усмехнулся водитель.

— Насилие не всегда полезно для решения таких дел, — строго проговорил молодой мужчина. Он вышел из машины. — Сазонова Маргарита Павловна? — спросил он.

— Да. — Она остановилась.

— Я из банка. — Он показал ей удостоверение.

— Юрисконсульт, — прочитала она. — Щербаков Андрей Викторович. В чем дело? Я не понимаю…

— Мы можем поговорить? — Он взял у нее сумки.

— Хорошо, — удивленно ответила Сазонова. — Но я не понимаю, о чем.

— Мы можем поговорить у вас?

— Если вы считаете, что есть о чем поговорить, то разумеется. Но вам придется отнести в квартиру телевизор и цифровую приставку. Они в машине.

— А вы умеете использовать ситуацию в свою пользу, — засмеялся Щербаков.

* * *

— Во блин! — пробормотал парень. — Она его как грузчика использует. Попал Щербак! — Он засмеялся.

— Работа у него такая, — сказал водитель, — получать бабки желательно без кипиша. Ну а если клиент упертый, в дело вступают быки, то есть такие, как ты, Кулак.

— Ты не хамил бы, Стасик, — усмехнулся парень. — А то ведь я и обидеться могу.

— Я только констатирую факт.

— А у вас уютно. — Щербаков осмотрелся.

— Спасибо, — улыбнулась Маргарита. — О чем вы хотели поговорить?

Дети в своей комнате уселись перед телевизором. Маргарита закрыла дверь.

— Все очень просто, Маргарита Павловна, — вздохнул Щербаков. — Надеюсь, вы поймете меня правильно и осложнений не будет.

— Интересно, о чем мы можем договариваться?

— Вам знаком Иван Михайлович Фролов?

Маргарита посмотрела ему в глаза.

— Что с ним? — тихо спросила она.

— Пока ничего. Да тем, кто меня послал, и невыгодно, чтобы с ним что-то случилось. Хотя, с другой стороны, Фролов уже неинтересен моим хозяевам. Он осужден на восемнадцать лет и остался ни с чем, он все отдал вам.

— Мне Иван Михайлович ничего не оставлял, — поправила его она. — И я не понимаю…

— Сейчас вы все поймете. Фролов осужден за убийство своей жены, ребенка, который был в ней, и Артура Константиновича Берга. Дело в том, что Берг взял у банка крупный кредит, который он, без сомнения, вернул бы, если бы Фролов не убил его…

— Позвольте, молодой человек, я, кажется, начинаю вас понимать. Со мной разговаривал Михаил Сергеевич Прошин. Я ему объяснила, что мне Фролов не оставил ничего, чем бы я могла из сострадания к потерпевшему банку возместить ущерб, — насмешливо проговорила она. — Так что я не понимаю…

— Квартира Фролова, — начал перечислять Щербаков, — загородный дом, миллион рублей сто пятьдесят тысяч евро, а кроме того…

— Катитесь к черту! Все это принадлежит детям, и вы не получите ни копейки. Был суд, рассматривали заявление вашего банка. Суд вынес частное определение: Фролов банку ничего не должен.

— А я был уверен, что мы сумеем прийти к согласию, — вздохнул он.

— Убирайтесь, господин юрист, — насмешливо произнесла она. — Спасибо за помощь, если хотите, дам на бутылку.

— Спасибо, — улыбнулся Щербаков, — и до свидания. Позвоните, если передумаете. Банк вполне устроит либо квартира, либо загородный дом. И за дом вы еще получите хорошие деньги. Мы…

— Пошел вон! — прервала Маргарита.

— Я думал, вы умнее. — Улыбаясь, он вышел.

— Мама! — в один голос закричали дети. — Мы победили!

— Молодцы! — Она вошла в детскую.

— Понятно, — недовольно вздохнул плотный лысый мужчина. — Значит, переговоры провалились.

— С Сазоновой? — спросил невысокий мужчина в очках.

— Да. Пытаемся исправить твою ошибку, Михаил Сергеевич.

— Секундочку, Лев Николаевич, вы сами говорили — Артуру можно было верить. Иметь такого клиента очень выгодно. У его брата клиника, и у обоих обширные связи. А тут неожиданно погибает и Борис Константинович, и убивают Артура. И что самое интересное в этой истории — Артур не начал строить и ничего не купил. Странно, не правда ли? Кроме того, он продал обе квартиры, дачу и обе машины. Но денег нет. Несчастные три тысячи долларов на счету и двенадцать тысяч рубликов. Артур снял деньги со счета, как будто чувствовал, что его убьют. Но вот куда он их дел, мы не знаем. И еще. Ваша затея с попыткой получить квартиру или загородный дом убийцы ничего, кроме вреда, не принесет. Суд ясно дал понять, что взыскивать с преступника денег не будет. А вы пытаетесь заставить бабу, которая усыновила сирот, отдать вам долг, которого нет.

— Но ты тоже согласился, что с нее можно получить, — напомнил Лев Николаевич. — И я попробую. В конце концов, я ничего не потеряю. Даже если она обратится в милицию, то ничего не докажет. Да и не сделает она этого.

— Дай Бог. Но не могу даже предположить, где сбережения Артура. Все-таки он взял у нас большие деньги. Продал квартиры, это еще миллиона два, если не больше, машины, дача и деньги на счету. Счет у него, как мы узнали, был приличный. В рублях около пяти миллионов. И наверняка была заначка. Где деньги?

— Да я и сам не единожды задавал себе этот вопрос. Я было думал, что он расплатился с уголовниками из Астрахани, но не мог он столько задолжать, не тот он человек. Не понимаю. Есть предположение, что он брал кредит для того, чтобы нас бросить. И продал все он как раз в то же время. Но на что он рассчитывал, не пойму. И в конце концов, куда он мог вложить такую сумму и деньги убиенной Марины Сергеевны Фроловой? Была мысль, что убиты не они. Но волосы на топоре, группа крови, коронки на зубах покойного — все говорит о том, что…

— Ну ты тоже сказанул — не они. В том-то и дело, что они. Все говорит о том, что это были Берг и Фролова. Их видели соседи, слышали их голоса. Фролов помнит, кого он рубил. Правда, туманно, но помнит. А вот кто накормил его психотропным…

— Врач, — не дал договорить ему Лев Николаевич, — которая погибла в ДТП. Она забрала его от участкового после скандала в детском доме. Значит, Фролов хотел усыновить мальчика и девочку и даже отказался от поездки в Якутию. Но жена убедила его, что сделает все необходимое, и он уехал. А она сошлась с Артуром и забеременела. Забирать детей она не хотела. На что надеялась?

— Фролов — рохля, так все говорят, — улыбнулся Михаил Сергеевич. — Умный, рассудительный человек, очень уравновешенный. На это и рассчитывали Артур и Марина. Но они не учли, что он примет таблетки и у него поедет крыша. Но вот что странно — неужели эта врачиха не могла понять, что лекарство окажет такое действие?

— Вполне может быть, что Фролов сам выпил лекарство, чтобы успокоиться, — заявил Лев Николаевич, — он помнит только отдельные детали, поэтому и не дали ему пожизненное. Спасло то, что присяжные судили. Когда узнали, что хотел двоих детдомовцев усыновить, а жена его обманула и спуталась с другим, присяжные его пожалели. Тем более он сам просил дать ему пожизненное. Но он не знал, что жена беременна. Ну и признали, что убил он под воздействием психотропного средства.

— Да помню я. Он долго там не протянет. А его друг — мужик таежный. Если бы не дочь, того таежника точно бы упрятали, он рвался к решетке другу своему передачу отдать.

— Точно тайга, — пренебрежительно проговорил Лев Николаевич.

— Олеська, едрена корень, — проворчал бородатый немолодой мужчина, — где ты есть-то?..

— Что угодно, Афанасий Петрович? — В комнату вошла горничная.

— Ты мне это брось — что угодно… Мне все эти…

— Почта была, но письма от Фролова нет, — сказала девушка.

— Вот едрена корень, сдох, что ль, там Иван-то? Больше полугода прошло, как ему восемнадцать влупил самый справедливый и гуманный суд в мире, едрена корень. Дурень последний понял бы, что не он это. А ему…

— Но ведь он признал свою вину, — осторожно напомнила Олеся.

— Да как узнал он, что эта шалава беременна, как человек кончился?.. Он бы и в убийстве Кеннеди признался, если б спросили. Но вот почему он не пишет?

— А почему ему вы не напишете?

— Да куда писать-то?

— Но ведь можно узнать адрес.

— И где ж? В справочном бюро? Или в милиции? Так туда я уж…

— В министерстве юстиции или в Управлении исполнения наказаний. Мама так брата искала. Ему пятнадцать лет дали год назад. — Девушка тяжело вздохнула.

— Опачки! За что же столько ему отвесили?

— Банк ограбил и двоих милиционеров ранил, когда его арестовывали.

— Лихой у тебя братец. А то сейчас бандит хилый пошел. Когда кого-то герои грабят, и стрельнуть могут, и ножом пырнуть. А вот как милиция, все, лапы в гору и мордой в грязь, куда их удаль молодецкая девается. А твоего братца в банке забрали или потом?

— Потом, через неделю. Одного, их трое было, арестовали, а Женька и его товарищ убежали. Потом товарища забрали, а через три дня и Женю. Он отстреливался. Три патрона у него было, два он в милиционеров, а последним застрелиться хотел, но не получилось, осечка. Его били сильно, и мама в больницу попала. И дали пятнадцать лет. Он нам не писал, а мама через УИН и нашла.

— Погодь, через ООН?

— УИН — это Управление исправления наказаний или что-то в этом роде.

— Ты, девонька, прознай про это дело, и напишем с тобой. А то, едрена корень, совсем сгинул Ванька. Мужик он хоть куда.

— Хорошо, я узнаю.

— И еще — не распространяйся про братишку-то, а то ведь…

— Зоя Афанасьевна знает.

— Во, и ничего она?

— Нет.

— В батьку девка, порода мишинская. Правда, мужиков теперь почти не осталось, вот чего жаль.

— Слушай, Ивлев, — плотный плешивый мужчина пыхнул дымом сигары в сторону стоящего у двери парня, — я, конечно, понимаю, что тебя сюда пристроила Мишина, дама солидная, но ты не забывай, что на меня работаешь. И мне чхать, кто тебе эта Мишина. Трахаешь ее, так не в этом дело…

— Закрой рот, сука! — зло воскликнул Ивлев. — Ядом плюешься, как змея. Думай, прежде чем…

— А ты на кого рот раскрываешь?! — поднимаясь, заорал плешивый. — Да я такими…

Ивлев схватил со стола стакан с соком, плеснул плешивому в лицо и вышел.

— Пшел вон! Я вас в гробу всех видел! Ноги лизать будешь, щенок! Стража! Намните бока этому щенку! И выбросьте его отсюда! В окно выбросьте!

— Да хорош тебе, — рослый мужчина остановил поднявшегося было крепкого парня, — правильно он его умыл. А то зажрался козел плешивый.

Ивлев подошел к выходу из офиса.

— Виталик! — шагнул к нему атлет в камуфляже. Отпрянув к стене, Ивлев встал в стойку. — Молодец! — улыбаясь, протянул ему руку атлет. — Лихо, а главное — заслуженно, но все-таки уходи быстрее.

— Уже ушел, — пожав ему руку, кивнул Виталий. — Вот и все, — подходя к «восьмерке», вздохнул он. — Не получилось у меня быть извозчиком нового русского. Сука! — Он сел в машину, сунул ключ в зажигание. — Ну что, таксист, — посмотревшись в зеркальце, подмигнул он себе, — снова лови пассажиров. Хотя перед Зоей Афанасьевной неудобно. Но главное, чтобы Вика…

Прозвучал вызов сотового.

— Привет, таксист, — послышался веселый голос.

— А кто ты такой?

— Плохая же у тебя память, Виталик! — Абонент засмеялся.

— Швед! Ты откуда?..

— Да все оттуда же. Короче, скоро появлюсь. Что там за дела у вас были? Я слышал, кто-то кого-то мочил и менты появились. Мне цынканули, что по делу тебя не взяли. А что…

— Деньги я так и не взял, — перебил его Виталий.

— Знаю. Они думали, я наверняка за колючкой буду. Ну все, потом как-нибудь звякну. — Телефон отключился.

— Фу-у, — облегченно выдохнул Виталий.

«А я боялся, что он наезжать будет. — подумал он. — Когда его арестовали, я много раз звонил по номеру, который он мне оставил. Эдгар говорил, что я должен был положить деньги в машину к женщине, адрес которой он назвал. Но сколько я ни звонил, никто не ответил. Швед сказал, что все знает. Хорошо, а то ведь запросто мог подумать, что деньги я забрал и прикарманил. Но он нормальный мужик. Танька с ним расписалась… что мне делать теперь с работой? Похоже, будут неприятности».

— Ну как ты не поймешь, дедушка, — недовольно сказала стройная красивая девушка, — он говорит, что пока сам не заработает денег, не женится на мне.

— Погодь, — сказал Афанасий Петрович, — а что в этом плохого? Мужик сам себя должен содержать и бабу свою, а не под подолом у тещи сидеть. Так что правильно Виталик говорит. А то вот был у тебя, который желал тебя обрюхатить, чтоб с мамани твоей деньги тянуть. Виталик — парень и с башкой, и работящий. Так что не гони лошадей, дай парню время на ноги встать.

— Но так может продолжаться бесконечно.

— А ты, Вика, вот что скажи, — Афанасий Петрович кашлянул, — ты с ним это, ну…

— Да, — Вика не дала ему договорить, — несколько раз. А он…

— А мать-то знает? — перебил он.

— Конечно. Она тоже с ним раза три…

— Погоди, — дед нахмурился. — Как это и она с ним три раза? С ума вы, что ли, сошли?

— Подожди, дедушка, ты о чем говоришь?

— Ну как о чем. Ты с ним спала, значит? А еще и Зойка…

— Ты с ума сошел? — Вика рассмеялась. — Я думала, ты спросил о том, разговаривала ли мама с ним о свадьбе. А ты…

— Но ты-то с ним трахалась? — сердито перебил ее он.

— С ума сошел! Как ты обо мне думаешь?

— Извиняй, едрена корень, — смутился дед.

— Дома есть кто? — раздался сердитый женский голос.

— Что-то Зойка злая пришла, — пробормотал Афанасий Петрович.

— Что такое, мама? — Вика вышла из комнаты.

— А то, — строго заговорила миловидная женщина, — что твой Виталий нахамил Валентину Яковлевичу, оскорбил его.

— Погоди, дочь, — остановил ее Мишин, — ты откуда про это прознала?

— Антуш позвонил. Я, говорит, больше не могу терпеть такого хамства. Этот Ивлев неуправляем. Он что, — Зоя недовольно посмотрела на дочь, — думает, если его туда взяли по моей просьбе, то ему можно так себя вести?

— Послушай, дочь, — покачал головой отец. — А ты с Виталькой-то говорила?

— Конечно. Он молчит.

— Где он? — спросил ее отец.

— Уехал куда-то.

— Куда? — в один голос спросили дед и внучка.

— Не знаю, — вздохнула Зоя.

— А если с ним случилось что? — Петрович взглянул на внучку. — Да не верю я, что Виталька ни с хрена бучу устроил. Не верю. — Внучка благодарно посмотрела на него. — Надо искать парня, пока он не натворил чего, едрена корень.

— Значит, договорились? — спросил по телефону крепкий мужчина средних лет.

— Конечно, — послышалось в ответ. — Надеюсь, это серьезно. Потому что Екатерина Сергеевна Бурцева мой компаньон. А ее отец, насколько я знаю, что-то вам подпортил. Так вот, больше никаких подлянок не будет, точно.

— Надеюсь, — усмехнулся крепкий. — Тем более если вы, Владлен Федотович, гарантируете, что впредь никаких подлянок не произойдет. Язык, конечно, не для протокола, но именно это и заставляет нас…

— Я не обучен вашим разговорам, — сухо перебил его Владлен Федотович. — Говорю как умею. Конечно, вы можете нас на хрен послать, но тогда и рабочих сами искать будете, и все остальное тоже.

— Поэтому я и хотел бы встретиться с вами и обсудить все условия нашего договора. Пожалуйста, прикиньте, что вам удобнее — приехать сюда или нам прислать к вам представителя? Ни я, ни Михаил Петрович приехать не сможем.

— Понял. Бурцева сама в Москву приедет. У нее еще кое-какие дела в столице не решены. Она ведь раньше работала в Москве. Вот заодно и выяснит все вопросы. Когда надо приехать?

— Когда вам удобно.

— Вот что, Александр Викторович, что-то уж больно покладистый ты стал. Дела надо делать, а не угождать друг дружке. Когда надо, тогда она и прилетит. Если, конечно, погода летная будет.

— Тогда просто сообщите время и рейс.

— Лады. Значит, работаем вместе, Александр Викторович?

— Думаю, да.

В кабинет вошел невысокий мужчина. Александр Викторович отключил телефон.

— Леший звонил, — сообщил он, — предлагает партнерство. Для уточнений приедет Бурцева. Странно, как она могла с ним сойтись?

— А я этому не удивляюсь. Лишев, он же Леший, реальная сила в Якутии. Бурцевой все досталось от отца, которого убили в тюрьме. И кстати, именно дочь, Екатерина Сергеевна Бурцева, доказала, что убийство матери спланировал ее отец, муж убиенной. Очень ловко было придумано — ДТП со смертельным исходом. Бурцева не справилась с управлением и врезалась в «КамАЗ». Оказалось, что ее перед столкновением лишил сознания сидевший рядом убийца, который выпрыгнул из машины за мгновение до аварии. Были свидетели, которые подтвердили, что Бурцева просто врезалась на своей машине в «КамАЗ». Так же говорил и водитель. Но бывший воин-десантник, старлей, у которого после контузии с головой непорядок, убил нескольких человек и этим заставил…

— Он двоих убил. А третий раскололся. Ванька по прозвищу Дурак оказался умнее милиции. Сейчас он в психушке, но чувствует себя прекрасно. Бурцева устроила ему райскую жизнь. И главный врач, Любовь Ивановна, относится к Ивану очень хорошо. Кстати, Бурцева не раз спрашивала о Фролове. А что отвечать ей, не знаю. Да и никто не знает. Я сунулся было к Петровичу, так он бросился на меня с топориком для рубки мяса. Хорошо, что его удержали горничная и водитель.

— Да и черт с ними! Алик Судин со своими парнями нас на хрен послал. Жаль, стоящий и нужный человек. И команда у него отличная.

— Слушай, Мишка, — покачал головой Александр. — Я понимаю, что тебе плевать на то, что в случившемся есть большая доля нашей вины. Ведь если бы не уехал Фролов, трагедия не произошла бы. Ну ушла бы, может, от него жена, и…

— А если бы жена ушла, не думаю, что он смог бы детей из детского дома взять. И хватит об этом, надо работать. Через два дня, если ты помнишь, нам нужно посылать группу за золотом. И неплохо было бы сразу договориться с Лешим. В паре Бурцева — Лишин первая скрипка Леший. А он человек непредсказуемый, вполне могут возникнуть трудности.

— Так в чем дело? Лети с группой. Посмотришь, как добывают золото. Ведь ты еще ни разу не был на участках, а стоило бы, хотя бы для того, чтобы понять — добытое золото не так и прекрасно, каким ты его видишь. Я уверен, что ты пройдешь мимо и тебе в голову не придет, что это золото. Когда я его увидел, был даже разочарован, такое оно неприглядное, тускло-желтое. Так что мой тебе совет — прокатись.

— Отвечу честно — боюсь. Ведь и на промприбор нападали, и на…

— Да я это понял сразу, просто интересно было, что ты ответишь. Молодец, сказал правду. Я несколько раз бывал на участках и тоже неуютно себя чувствовал. Кажется, что кто-то за тобой наблюдает. А однажды, в Амурской области, как раз к съемке начали готовиться — и вдруг выстрел. Я бросился на землю и давай палить из пистолета. Хорошо, не попал. Там двое мужиков по уткам стреляли. И смех и грех.

— Ты рассказывал об этом. А я просто боюсь. Очень хотелось бы поехать и увидеть весь процесс, но страх не пускает. Особенно после того, как в прошлом году перебили всех, кто золото вез.

— Трусоват ты, Рокин! — Александр Викторович рассмеялся.

— Я не авантюрист, потому не люблю и никогда не буду рисковать понапрасну.

— А компания, которую мы создали? Ведь это была чистой воды авантюра. Влезли в долг, и не было уверенности, что все получится.

— Но ведь получилось, — улыбнулся Рокин.

Трижды ударили пистолетные выстрелы.

— Стоять! — раздался крик. Снова застучали выстрелы. Плотный мужик, дважды выстрелив, забежал за угол девятиэтажки и снова выстрелил. На него сзади бросился рослый мужчина и ударил рукояткой пистолета по голове.

— Наш он! — крикнул оперативник.

— Второй тоже упакован, — послышалось в ответ.

— Не убил ты его, Зубов? — защелкивая на бандите наручники, усмехнулся подбежавший.

— Неплохо было бы. Он, сука, беременную изнасиловал и убил.

— Ты жениться-то надумал? — поинтересовался напарник.

— Слушай, Корин, ты уже достал. Боишься, что на свадьбу не приглашу? Обязательно приглашу.