Любовный поединок

Блайт Гиффорд, 2017

Англия, XIV век. Сесилия, графиня Лосфорд, питала ненависть к французам, обвиняя их в гибели отца, поэтому не одобряла роман принцессы Изабеллы, любимой дочери короля, с заложником английской короны. Стараясь предотвратить появление при дворе слухов, она заключает союз с другим французским заложником, Марком де Марселем – благородным шевалье, который давно понял, что для многих рыцарей честь не более чем громкое слово. Сесилия и Марк пытаются отдалить принцессу от французского герцога, но по иронии судьбы сами становятся близки. В конце концов настает момент, когда каждому из главных героев этой истории приходится выбирать, действовать ли из соображений чести или по велению сердца.

* * *

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Rumors at Court Copyright

© 2017 by Wendy B. Gifford

«Любовный поединок»

© «Центрполиграф», 2018

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2018

© Художественное оформление, «Центрполиграф», 2018

Глава 1

Смитфилд, Лондон, 11 ноября 1363 года

«Как же холодно на этом острове!»

Ледяной английский ветер отбросил со лба Марка де Марселя прядь волос и проник за воротник. Оглядывая арену, он размышлял, кто станет его противником, а кто встретится в поединке с его приятелем. Впрочем, это не важно.

— При первом же сближении, — пробормотал он, — я выбью его из седла.

— Кодекс рыцаря предполагает три сшибки с копьем, — заметил герцог де Куси. — Затем три с мечом, и только тогда можно объявить победителя.

Марк вздохнул. Как обидно, что жюст превратился в скучное и слишком регламентированное действие. Он был бы не прочь вышибить душу еще из одного проклятого англичанина.

— Пустая трата сил лошади. И моих.

— Лучше не обижать того, от чьей милости зависишь. Хорошие отношения с тюремщиками могут сделать наше пребывание здесь вполне сносным.

— Мы заложники. Что может скрасить наше положение?

— Ах, мой друг, конечно, дамы. — Де Куси кивком указал на трибуны. — Они прекрасны.

Рыцарь имел в виду женщин, сидящих справа от короля Эдуарда, столь похожих внешне, что их сложно было отличить. Королева, видимо, та, что в пурпурном платье, отделанном горностаем, наряды остальных сливались в большое пятно песочного с фиалковым. На этом фоне выделялась лишь одна дама. Ее уложенные в прическу темные косы были украшены золотым кружевом. Она неотрывно смотрела на арену, скрестив на груди руки, и хмурилась. Даже на таком расстоянии молодой рыцарь ощущал презрение, что вполне соответствовало его собственному настроению. И чувства их были взаимны.

Мужчина пожал плечами. Англичанки его не интересовали. Внимание его привлекали два короля, прибывшие на эти земли и занимавшие теперь места рядом с королем Эдуардом.

— Два короля впечатлили меня гораздо больше, чем дамы.

— Рыцари всегда стремились покорить сердце дам, — заметил с улыбкой его темноволосый собеседник. — А им удавалось производить впечатление на мужчин.

Марка всегда поражала способность Ангеррана, герцога де Куси, быть одинаково искусным и на поле брани, и в воспевании красоты прекрасной дамы. Он привил Ангеррану много качеств, полезных в первом случае, и ничего, что тот мог бы использовать во втором.

— Как ты можешь, — удивленно воскликнул он, — кивать и улыбаться врагам?!

— Но согласитесь, нельзя забывать о чести.

Это означало дать понять, что французы строят свою жизнь в соответствии с принципами благородного рыцарства. Марку было хорошо известно, насколько это лживо. Мужчины твердили о своей верности кодексу чести, однако поступали по собственному усмотрению.

— Французская честь похоронена в Пуатье. — Именно там, в Пуатье, трусливые французские командиры и даже старший сын короля бежали с поля боя, оставив монарха сражаться в одиночестве.

Ангерран покачал головой:

— Та война уже окончена.

Однако для Марка все оставалось по-прежнему. Он продолжал сражаться, хотя бои завершились и перемирие было подписано. Сейчас они оба заложники проклятых англичан, не имеющие возможности покинуть мрачный, холодный остров. Негодование едва не задушило его.

Их разговор прервал герольд, начавший объявление участников турнира. Де Куси предстояло стать первым, противником его оказался рыцарь гораздо крупнее его. Что ж, такого будет приятно одолеть.

Но кто же достался Марку? Совсем мальчик, субтильный юноша, такого легко убить по неосторожности. Марк прислушался к себе: готов ли он быть сегодня великодушным?

«Святые угодники, как же холодно!» Леди Сесилия, графиня Лосфорд, поежилась, глядя, как при каждом выдохе в воздухе образуется клубок пара, и перевела взгляд на покрытую инеем арену турнира. Перед ее глазами мелькали красные, голубые, золотые и серебряные ткани одежд, флагов и накинутых на конские спины попон. Блестящее представление для королевских особ. Присутствовал здесь и король Эдуард III, носящий имя Избранник Божий, торжествующий после победы во Франции.

Графиня вздернула подбородок, изо всех сил стараясь сохранить гордое выражение лица, согласующееся с ее положением в обществе.

«Это твой долг».

Слова родителей она слышала теперь лишь в воспоминаниях.

— Разве не так, Сесилия?

Она рассеянно посмотрела на Изабеллу, старшую из дочерей короля, задаваясь вопросом, что упустила. Помимо нее в свите принцессы состояли еще шесть фрейлин, потому она иногда позволяла себе погрузиться в свои мысли.

— Вы, безусловно, правы, миледи, — произнесла она. Подходящий ответ в любой ситуации.

— Вот как? — Принцесса улыбнулась. — А мне казалось, французы вам совсем не симпатичны.

Сесилия вздохнула. Изабелла обожала поддевать ее, когда замечала блуждающий взгляд, говоривший о полной отстраненности.

— Простите, миледи, боюсь, я не все расслышала.

— Я сказала, что французы выглядят пылкими и решительно настроенными.

Леди Сесилия проследила за взглядом принцессы. Вдалеке ей удалось разглядеть двух французских рыцарей, оседлавших коней, но еще не надевших шлемы. Одного она видела впервые. Он был высок, худощав и светловолос. Пластикой он напоминал леопарда — зверя, способного убить одним ударом лапы.

— Он красив, не так ли?

Графиня смутилась. От принцессы не укрылось ее любопытство.

— Мне нет никакого дела до этого блондина.

Изабелла улыбнулась еще шире:

— Признаться, я имела в виду брюнета.

Ах, этот… Она-то на него едва взглянула. Впрочем, слова принцессы не имели значения. Сесилия презирала их обоих. Несмотря на возрождение в Англии культа рыцарства, ей были непонятны причины, по которым король позволил французским заложникам принять участие в турнире. В конце концов, они мало чем отличаются от заключенных, непозволительно удостаивать их таких привилегий. К чему эти правила, строго оговоренные Англией и Францией? Согласно им содержание заложников до получения за них выкупа регулировалось исходя из положения их в обществе на родине. Поэтому многие французские рыцари, проживавшие в Англии, появлялись при дворе и вели весьма комфортный образ жизни.

— Они оба будут выглядеть восхитительно лежащими в грязи.

Колкое замечание вызвало смех Изабеллы и придворных дам, но хмурый взгляд, брошенный королевой Филиппой, остановил веселье.

Сесилия облегченно вздохнула, довольная, что сумела все закончить шуткой. Однако она была совершенно серьезна. Как жаль, что поединок больше напоминает церемониальное действие и здесь не будет пролито много французской крови.

— Интересно, — продолжала Изабелла, — с кем сразится Гилберт?

Сесилия повернулась в другую сторону и увидела Гилберта, точнее, теперь сэра Гилберта, гордо восседавшего на коне, уверенно вскинув голову и расправив плечи. На наконечнике копья развевался темно-лиловый шелковый платок — знак ее расположения.

Выехавший ему навстречу француз-блондин в латах и на коне, покрытом доспехами, выглядел теперь устрашающе. Графиня не была сильна в военных вопросах, однако даже она смогла разглядеть под железом силу и уверенность в себе.

— Не сомневаюсь, — произнесла она все же с легким недоверием, — что Гилберт сможет с ним справиться.

Изабелла покосилась на нее:

— Что за глупые фантазии? Это первый турнир Гилберта. Будет большой удачей, если он сам не выронит копье. И зачем только ты отдала ему этот платок?

Сесилия вздохнула:

— Он выглядел таким несчастным.

Морщинка между бровей Изабеллы стала глубже.

— Ты ведь не рассматриваешь его кандидатом в мужья?

— Гилберта? — Сесилия рассмеялась. — Скорее он похож на брата.

Он был сквайром, оруженосцем ее отца, совсем молодым, всего на пару лет старше ее. Кроме того, мужа ей должен выбрать король, а он даже не посмотрит на человека его положения, найдет того, кто обладает силой и властью. Вот только кого?

Нахмурившись, Сесилия склонилась к принцессе и прошептала:

— Ваш отец ничего не говорил о моем замужестве?

После смерти отца графиня Лосфорд стала богатой наследницей и завидной невестой. Но ей скоро будет двадцать, следует поспешить с выбором кандидата, которому король доверит управление замком Лосфорд.

Изабелла покачала головой:

— Он занят знатными гостями. Король Кипра и Иерусалима и чего-то там еще, по его словам, подбивает отправиться в крестовый поход. — Принцесса сделала круглые глаза и повернулась к фрейлине. — В его возрасте! К тому же отец решил выступить лично в последнем состязании турнира.

«Слава богу, он еще жив и способен на это», — подумала Сесилия, но, разумеется, не высказала свои мысли вслух.

— Кроме того, — принцесса сжала ледяные пальцы графини, — я не хочу, чтобы ты вскоре меня покинула.

Скоро? Прошло три года, как отец погиб от руки француза. Через два года отслужили похоронную мессу по ее матери. Время траура давно прошло. И все же…

Сесилия улыбнулась Изабелле:

— Вам просто нужна компаньонка для любимых забав.

Изабелле исполнился тридцать один год, у нее было много свободного времени и денег для любых развлечений, доступных при дворе.

— Твой траур затянулся. Пора вкусить все прелести жизни перед тем, как дать клятву супругу.

Затрубили трубы, герольд объявил правила турнира. Торжественная атмосфера не могла поднять Сесилии настроение. Эти отвратительные французы не должны жить, когда ее отец лежит в могиле.

На ветру развевался красный с белым и голубым флаг герцога де Куси. Едва сдерживая рвение, он улыбнулся Марку:

— Славный будет денек! Король решил нас удивить, но, полагаю, удивлен будет он сам.

Марк ухмыльнулся. Сколько времени они провели бок о бок в седле! От воспоминаний о лихих победах закипела кровь.

— Повалишь его одним ударом? Или двумя?

Ангерран надел шлем и салютовал другу, подняв руку, уже в перчатке, с тремя вытянутыми пальцами.

Марк рассмеялся в голос. Таков его товарищ де Куси, отважный рыцарь, в отличие от многих соотечественников.

Марк следил за удаляющимся другом, будто мог взглядом помочь ему победить. Он все еще относился к нему как к младшему товарищу, хотя тот давно стал храбрым воином, обладавшим всеми качествами лидера, к тому же получил титул, земли и занял подобающее положение в обществе.

В первой схватке копье де Куси попало в меч противника, во второй атаке он позволил ему слегка уколоть себя. Казалось, англичанин даже не понял, как ему это удалось. Любой опытный воин сразу бы увидел, как скромны его навыки. В третьей сшибке Ангерран провел блестящий маневр, выбил копье у рыцаря на середине арены. К ним подбежали сквайры, чтобы помочь спешиться и вручить мечи для следующего состязания. И опять де Куси сделал так, чтобы действо больше напоминало замысловатый танец. Первый удар был хорошо выверенным и позволил англичанину устоять на ногах. Второй он принял от противника, впрочем, травма была несущественной. В третьей схватке он выбил у противника меч и одержал победу.

На трибунах поднялся шум, отовсюду раздавались крики, более восторженные, чем можно было ожидать от захватчиков.

Де Куси снял шлем и широко улыбнулся. Он выполнил все, как заявлял.

— Отлично, друг мой! — приветствовал его Марк. — Хотя последний удар был слабоват.

Ангерран рассмеялся:

— Иначе я бы его убил.

Марк перевел взгляд на своего противника:

— Они оскорбили меня, выставив столь юного соперника. — Он посмотрел на развевавшийся на копье юноши платок. — Ты хотел, чтобы я произвел впечатление на женщин. Думаешь, его даме будет приятно, когда знак ее благосклонности окажется под копытами лошади?

— Ты ведь не позволишь себе забыться?

Марк вздохнул. Вероятно, все ожидают, что он выступит так же, как де Куси: достойно, чтобы не уронить честь свою и своей страны, но не блестяще, чтобы не оскорбить англичан. Так велит кодекс чести.

Но все пережитое не оставило никакого желания его соблюдать. На мгновение ему стало жаль молодого человека. Разумеется, он мог уколоть его три раза и позволить удалиться с арены, сохранив достоинство. Но ведь мужчина думает об одном, а делает другое.

Были и такие, кто принес присягу, а потом позволил себе бежать с поля боя. Они давали клятву защищать женщин, а потом насиловали их. Никто не заботился о чести и долге, это лишь притворство. Порой казалось, что в жизни все носят маски, играют роли, которые не имеют ничего общего с их внутренней сутью.

Марк устал притворяться.

Сегодня он будет действовать так, как считает нужным. Нет, он не убьет юношу, но унизить может себе позволить. Определенно это будет забавно.

Конь бил копытом твердую холодную землю, такую, как все на этом острове. Когда был дан знак к началу состязания, Марк пришпорил коня и ринулся вперед.

Графиня не соизволила наградить победителя-француза аплодисментами, пока принцесса не толкнула ее в бок:

— Этот брюнет весьма искусный воин, не находишь?

Сесилия неохотно поддалась и пару раз хлопнула в ладоши.

— Как вы можете считать, что во французах есть что-то хорошее?

— Ты говоришь о нем так, будто он мусульманин. Забыла, что и мой отец французской крови?

Да, именно эта кровь и заставила короля Эдуарда претендовать на французский трон. Однако Сесилия придерживалась своего мнения: кто-то из них, возможно, именно один из этих двоих убил ее отца. И приблизил кончину матери…

Она вздохнула.

Герольд дал знак, и графиня мысленно вознесла молитву за Гилберта.

Лошади бросились вперед. Копыта вырывали дерн. Сесилия затаила дыхание, будто в этом был смысл.

Раздался лязг стали, и Гилберт, покачнувшись, начал падать. Его зеленый с белым плащ покрыл землю, как весенняя трава. Сесилия невольно вскочила на ноги. Неужели он ранен?

Гилберт сел без посторонней помощи и снял шлем.

«Слава Всевышнему!»

Изабелла выгнула бровь:

— Боюсь, пропал твой платок.

— Это нечестно. У француза должно было хватить порядочности пощадить юношу.

— Не думаю, что он из тех, кто готов оказывать любезность. Хотя его друг…

Изабелла замолчала, глядя, как рыцарь развернул лошадь и покинул поле боя. На этот раз аплодисментов не было.

Тем же вечером Сесилия была в Вестминстерском дворце и с возвышения оглядывала Вестминстер-холл. К сводам высокого потолка поднимались и эхом разлетались звуки множества голосов. Десятки слуг держали в руках факелы, свет их падал на лица людей, и она вглядывалась в каждое, пытаясь угадать, не с этим ли человеком связано ее будущее. Возможно, с этим графом из юго-западной части Англии? Или с тем толстым бароном из Суссекса, недавно похоронившим жену?

Желая поразить иноземных гостей красотой и блеском дворца, король Эдуард бросил вызов темноте ночи, установив на огромном столе сотни свечей в бронзовых подсвечниках.

Однако все здесь вызывало в Сесилии лишь воспоминания о прошлом, когда были живы отец и мама. Сейчас они бы с удовольствием обсудили наряды местной знати и придворных. Например, алое платье леди Джейн очень бы понравилось маме…

— Сесилия! Ты меня слушаешь?

Она подалась вперед:

— Прошу прощения, что вы сказали, миледи?

— Приди в себя. Отец получил хорошие вести из Шотландии, а потому пребывает в превосходном настроении. Эмоции сделали его немного безрассудным, сегодня он не такой здравомыслящий, как обычно. Есть шанс заполучить в мужья того лорда, который тебе по душе.

Сесилия огляделась:

— Его величество не назвал никаких имен?

Изабелла покачала головой.

Графиня не представляла, каким будет ее муж, но была уверена, что это будет англичанин, верный и мужественный. Король будет доверять ему, как и отцу, получившему в управление замок Лосфорд и право стать хранителем пролива — части побережья, самого стратегически важного места в Англии, именно там враги могли проникнуть на территорию страны. Столь почетную должность мог занимать лишь человек преданный и знающий, что такое честь и долг.

Сесилия росла с мыслью, что выйдет замуж за такого мужчину. Она была единственным ребенком в семье и была готова связать жизнь с тем, кого сочтут подходящим для нее родители и король.

— Ты думаешь о нем? — тихо спросила Изабелла.

— Не прошло и дня, чтобы я не вспоминала об отце.

— Я говорю о будущем муже. Кто им станет?

— Могу лишь с уверенностью сказать, что приму любое решение его величества.

— Отец хотел, чтобы одним из его достоинств было блестящее выступление на турнире, — заявила Изабелла. — И оба заложника произвели на него впечатление, в отличие от наших рыцарей.

Сесилия пожала плечами:

— Брюнет да, пожалуй, он вел себя согласно кодексу чести, но блондин поступил отвратительно.

— Возможно, но отец сказал, что такой человек может быть полезен на поле боя, на нашей стороне, разумеется.

Весьма странное заявление, ведь король Эдуард грезил воплощением в реальность легендарного Камелота и мечтал блистательно восседать за Круглым столом подобно королю Артуру.

— Смотри. Вон он, тот брюнет. У камина.

Рыцарь удобно устроился у одного из каминов в середине зала и беседовал со своим светловолосым товарищем с таким видом, будто находился в собственном замке, а не на королевском приеме.

— Пора нам познакомиться, — заключила принцесса. — Ступай, приведи его ко мне. Надо поздравить его со славной победой в жюсте.

— Я отказываюсь говорить с этими людьми, — твердо произнесла Сесилия. В шумной суматохе турнира они не расслышали имена рыцарей. — После того, что он сделал с Гилбертом.

Изабелла нахмурилась. Графиня надула губы. Затем они вместе рассмеялись.

— Бедняга Гилберт.

— Прошу вас, пошлите любую другую из фрейлин. Или пажа. — Уж это точно будет достойным оскорблением.

Принцесса покачала головой:

— Можешь быть с ними любезной или язвительной, как пожелаешь, но приведи ко мне брюнета.

Вздохнув, Сесилия спустилась с возвышения и прошла по залу. С каждым шагом возмущение ее росло. Она была в Англии, при дворе английского короля, но окружало ее все французское: музыка, танцы, даже фразу в голове, которую собиралась произнести, она сформулировала по-французски. Неудивительно, что заложники чувствуют себя как дома.

Изабелла права. У них много общего в культуре, языке, традициях, порой даже одна кровь. Однако это не может удержать их от убийства друг друга.

Когда она подошла к мужчинам, брюнет подался в сторону, намереваясь сбежать, и успел это сделать, хотя она шла довольно быстро. Блондин повернулся, и взгляды их встретились. Она остановилась, ожидая, что рыцарь приветствует ее поклоном, но он стоял, прислонившись к стене.

— По нашим правилам, — произнесла Сесилия, почти не разжимая губ, — кавалер должен поклониться даме.

Блондин лишь пожал плечами:

— Я кланяюсь лишь особам королевской крови, но не тем, кто им служит.

— Перед вами не прислуга, — пылко заявила графиня, оскорбленная столь унизительным предположением.

Впрочем, он не мог ошибиться, увидев ее бархатное платье. Невозможно представить, чтобы наряд служанки был сшит из этой баснословно дорогой ткани. Хуже всего, что он намеренно желал оскорбить ее.

— Вы вновь доказали, что достоинства французского рыцарства сильно переоценены, — добавила Сесилия.

Мужчина отпрянул, словно от удара, выпрямился и склонил голову:

— Шевалье Марк де Марсель к вашим услугам. — Легкий кивок вместо поклона — еще большая неучтивость. — К тому же, мадам, главное достоинство рыцаря не знание придворного этикета, а доблесть в бою и соблюдение кодекса чести.

Он оглядел ее наряд темно-лилового цвета, и по лицу пробежала тень, причина которой осталась для Сесилии непонятной.

— Его платок… Он был от вас.

Интонации подсказывали, что он уверен между ней и Гилбертом…

— Я бы не стала разубеждать вас, даже если бы это было и не так.

Кавалер улыбнулся. Медленно растянул губы, при этом на лице не появилось и искры веселья.

— Вы прибыли недавно? — Сесилия решила проявить вежливость. Графиня всегда должна вести себя достойно.

— Несколько недель назад, которые кажутся годами. Нашего короля отпустили для сбора выкупа, но взамен потребовали оставить заложников. Я один из них. Вы все узнали? Можете идти.

— Вас желает видеть дочь его величества.

— Она всегда проявляет живой интерес к пленникам отца?

«Только к красивым», — подумала Сесилия, но, разумеется, промолчала.

Развернувшись, она направилась к принцессе, моля Бога, чтобы рыцарь проследовал за ней.

К счастью, он так и сделал.

Изабелла приветствовала их улыбкой.

— Шевалье Марк де Марсель, миледи, — объявила Сесилия с поклоном. — Он прибыл недавно.

Марк склонился, выказав принцессе больше уважения, чем ее фрейлине.

— Нужно ли представлять пленника захватчику, миледи?

Фраза показалась двусмысленной, но Изабелле понравилась. Она всегда была рада посмеяться. Конечно, на публике.

Странно, но француз смотрел не на принцессу, а на графиню.

— Непременно нужно, — ответила Изабелла. — А ваш друг? — Она кивнула в сторону опять появившегося в зале брюнета. — Он еще не представлен. Уверена, он провел в Англии больше времени, чем вы.

Будто услышав ее слова, перед ними возник привлекательный брюнет. Казалось, эти двое все спланировали заранее и разыграли сцену так, как хотели.

— Ангерран, герцог де Куси, — поклонился рыцарь, словно этого было достаточно и его имя говорило само за себя.

Впрочем, так и было. Род де Куси был хорошо известен даже по эту сторону Ла-Манша, поскольку семья владела землями и в Англии.

Изабелла посмотрела благосклонно и кивнула. Ее представлять не было нужды. Всему свету было известно, что она самая любимая дочь короля Эдуарда.

Послышались звуки труб, они известили о начале нового танца — это французская кароль. Изабелла встала и протянула руку де Куси. Нельзя сказать, что тот принял ее неохотно.

Сесилия беспомощно оглядела зал. Ей было бы приятнее танцевать с будущим мужем, чем с заложником. Впрочем, он, похоже, и не думал ее приглашать.

Возмущенная таким поведением, Сесилия протянула руку, копируя Изабеллу:

— Вы должны знать этот танец.

— Одно из наказаний для заложников?

— Я бы сказала, награда.

— Тогда назовите свое имя, чтобы я понял, кто на этот раз стоит напротив меня.

Сесилия сдержанно улыбнулась:

— Леди Сесилия, графиня Лосфорд.

Ей было приятно удивление на его лице. Затем он огляделся, будто ожидая, что рядом появится граф.

— Я унаследовала титул от отца, — развеяла его тревоги Сесилия с гордостью и некоторой грустью.

Кивок был коротким, но де Марсель взял ее за руку с такой решительностью, будто предложение исходило от него. К своему удивлению, когда пальцы их соприкоснулись, Сесилия испытала странное и незнакомое ощущение. К тому же она ожидала, что ладонь его будет мягкой, как у знакомых ей рыцарей, но она оказалась мозолистой и грубой.

Они встали в круг и взялись за руки. Напротив смеялись и перешептывались Изабелла и де Куси. Они выглядели так, будто вечер был организован специально для них.

Де Марсель сурово посмотрел на друга.

Как два этих человека не похожи! Сесилия невольно задалась вопросом: испытывает ли де Марсель удовольствие от чего-либо в жизни? Но от танца и ее общества точно нет.

Когда музыка стихла, он поспешил отпустить ее руку, и она выдохнула, внезапно осознав, как была напряжена все это время.

Де Марсель оглядывал зал, будто прорабатывал план побега. А ведь этот рыцарь может поднять кубок вина из лучших запасов короля, отведать дивных блюд, приготовленных королевскими поварами, слушать музыку, исполняемую лучшими королевскими музыкантами, жить весело, тогда как ее отец лежит в холодной могиле.

— Чем вы заслужили честь стать заложником вместо короля?

— Честь?

— Вы проиграли сражение, убили моего… моих соотечественников, а его величество приглашает вас на праздник, где много вина и еды. Слишком щедрый жест в сторону побежденного.

— Тюрьма даже с гобеленами на стенах все равно тюрьма.

— Но вы не сидите под замком, делаете что пожелаете.

— Я бы желал вернуться домой.

А вот ее отец уже никогда не вернется…

— Вы были повержены! И должны заплатить выкуп.

Глаза де Марселя сверкнули.

— Нет! Мы не повержены. Такому никогда не бывать. Нас предали, но мы с де Куси не из числа этих предателей. Мы готовы были сражаться, пока не убили бы всех врагов до последнего.

Он пробормотал проклятия.

— Вы так ненавидите англичан? — Глупые слова, но и собеседник ее не очень умен.

— Так же, как вы французов, — был ответ.

— Я в этом не сомневаюсь, — сдержанно произнесла Сесилия. Она должна вести себя достойно, согласно своему положению. — Раз вы ненавидите нас и с презрением относитесь к гостеприимству нашего короля, надеюсь, время вашего пребывания в Англии будет коротким.

Он поклонился ей скорее в шутку, нежели учтиво, и произнес:

— Вот в этом, миледи, наши желания совпадают.