Баба Нюра. Мистический фольклор

Группа авторов (2024)

Случалось ли вам слышать пугающие истории о том, что можно увидеть и услышать, оказавшись в какой-нибудь далёкой, богом забытой русской деревеньке? Перед вами сборник мистических деревенских легенд, кропотливо собранных лабораторией, выбравшей себе красноречивое название «Баба Нюра». В течение нескольких лет куратор проекта исследовал один из самых загадочных районов Ленинградской области — Либежгору. Появляющаяся как будто ниоткуда тройка, пугающие другие, о которых мало кому что-то известно, голоса из леса, те, кто живёт в подполье… Это лишь несколько загадочных фактов, о которых информаторы спокойно, как о чём-то обычном рассказывали представителю лаборатории. Леса и болота, потрёпанные старые снимки, по-настоящему страшные истории и, конечно, сам колорит российской глубинки — это то, что собрано в этой книге.

Протокол № 10. Про ключи и дыры

Информатор № 1.4 (2078945202110)

— Вы слышали о бабе Саше, которая заблудилась на Либежгоре?

— Слышала. Как не слышать? Я сама вместе со всеми ходила её искать.

— Вы можете подробнее об этом рассказать?

— Могу, а чего же нет? Значит, ушла она на Либежгору, под вечер. Воробьиха её ключи надоумила отнести.

— Какие ключи? Я уже не первый раз о ключах слышу.

— Да обычные это ключи. Обычные, железные.

— А зачем их понадобилось относить в лес?

— Это Воробьиха наколдовала. Уж не знаю, что она и делала там. Они этими ключами могут дыры отпирать.

— Что?

— Ну, дыры… отпереть могут, а могут и запереть. Вот, видать, бабка Саша там начудила, али так и задумано было у ней.

— У кого?

— У Воробьихи. Бабка Саша ведь повеситься в лесу хотела. Она не первый раз порывалась. Вот Воробьиха-то ей что-то там и надоумила с ключами.

— Повеситься? Почему?

— Ну, уж не знаю. Может, в семье у неё что неладно было. А может, и ещё что, я почём знаю. Она ведь мне никогда толком ничего не говорила. Мы с ней и не шибко дружили, она же старше меня была. Только вот люди-то говорили, что родня Шуру-то уже из петли доставала. Тоже ведь, на умах^[4], в лес ходила с верёвкой. Но только то, голубчик, не все знают. Ты шибко об этом не говори остальным.

— Значит она собиралась повеситься, а Воробьиха ей передала зачем-то ключи?

— Ну, я так поняла. Наколдовала она на ключи что-то. И с ней, видать, отправила.

— Но вместо этого баба Саня просто пропала?

— Забрали её, да.

— Другие?

— Да, другие к себе забрали. У них она была. А потом её Воробьиха-то обратно и отколдовала.

— Зачем?

— А кто их знает? Должок за ней был, говорят, вот на неё и надавили. Заставили её вернуть-то. Она ведь не хотела. Да и Шурушке потом плохо было. Все равно они её забрали. Не к добру это всё.

— А вы ходили с Воробьихой на Либежгору?

— Нет, я с ней не ходила. Я с роднёй её ходила. Они когда Воробьиху-то упросили, та и послала нас на перекрёсток дорог на Либежгору с запиской.

— А можете подробнее об этом рассказать?

— Конечно, могу. Только ты шибко об этом не говори. А то мало ли что. Мы с дочкой её ходили, с записочкой.

— С какой именно записочкой?

— Ну, эту записочку нам Воробьиха дала. Там написаны слова всякие были.

— Заговор?

— Да не заговор, а просто… околесица какая-то. Свои у ней слова там были.

— А что именно за слова были, вы можете вспомнить?

— Да что ты, уж сколько лет-то прошло. Не помню я, да и не надо мне оно. Слова там всякие были, непонятные. И пошли мы с этой записочкой на перекрёсток дорог у Либежгоры.

— Перекрёсток? А где именно там находится перекрёсток? Там же повсюду болота.

— Ну, не так чтобы уж и всё в топях. До Либежгоры-то ведь сначала дорога идёт на горелую избушку, вон она по перекрёстку-то и проходит.

— Дорога на горелую избушку?

— Да это здесь. Вон она за клубом начинается.

— Значит раньше в той стороне какая-то изба стояла?

— Да нет там никакой избы. И раньше не было. Просто так зовётся, и всё. Вот в том месте перекрёсток и был. Сейчас-то всё выпилили да в буреломах теперь, и не знаю, есть ли та дорога. Ну, значит, пришли мы туда. И как наказано было Воробьихой, встали на перекрёстке да начали читать. И тут же ветер поднялся. А Воробьиха ещё сказала, что пугаться нельзя. Читайте и ждите, мол, пока они не придут. А когда явятся, вы и скажите, что от меня пришли и пусть бабку Сашу обратно воротят.

— Простите, кто явится?

— Ну как кто? Известно ж кто. Эти.

— Кто эти?

— Ну, другие, с лесу-то. Только, говорит, не пугайтесь. Значит начала я читать. А дочка-то её… она помладше меня была, так всё: сразу побелела. А я читаю, остановиться не могу. А ветер всё сильнее. Хруст по лесу пошёл, словно медведь какой сухостой валит. Ну и всё. Не выдержала она, побежала. И я бросила всё да за ней. «Стой!» — кричу. А она уже и не слышит. Ну, от этого и мне страшно сделалось. Так и побежали. А ведь всю ту дорогу назад за нами такой вой шёл, такой стук копыт. Словно лоси мчались или табун лошадей. У меня и самой тогда так дух перехватило, что я и обернуться не посмела. Так и бежали до самого дому.

— Это были другие?

— Ну а кто ещё?

— Кто они такие? Кто эти самые другие?

— Ну, кто их знает? Я знаю, что у них всё как у людей, только наоборот.

— Как это «наоборот»?

— Ну, как у нечистых. Иной раз ходят задом наперёд. Иной раз одежда шиворот-навыворот. Как у нечистых всё.

— Значит они черти?

— Нет, что ты. Это совсем другое. Они как люди, только другие.

— Они могут причинить вред?

— Ну, я думаю, что могут. Они как люди. Могут и доброе что сделать. А могут и худое. Слышала я, что они без нужды не появляются. Вот это вот знаю.

— Без нужды?

— Ну да, когда особенное что-то делается, они часто являются. Когда беда какая-то. Или помощь кому-то нужна.

— Значит они могут и помочь в беде?

— Могут, конечно. Только кто его знает, что это за помощь. Да и надо ли оно? Я вот никогда с ними водиться не хотела. Хотя, помню, меня окликали. Только мне этого не надо.

— Что значит окликали?

— Ну, виделась я с ними. Чего-то хотели от меня. Но я ушла. Мне и так хорошо.

Примечания

4

На умах (устар.) — я так думаю. — Прим. авт.