Девочка у моста

Арнальд Индридасон, 2018

Конрауд, полицейский в отставке, невольно оказывается втянутым в старые нераскрытые дела об убийствах, когда с ним связывается пожилая пара по поводу исчезновения внучки Данни. Тем временем Конрауд расследует дело своего отца, убитого при загадочных обстоятельствах. Он вступает в контакт с дочерью близкого друга отца, Эйглоу, которая оказывается медиумом. Ее преследуют видения маленькой девочки Нанны, утонувшей в озере Тьёднин несколько десятилетий назад. Конрауд заинтересовывается судьбами девочек, и именно во время поисков Данни он понимает, что между их смертями есть странная связь. Копаясь в прошлом, он раскрывает все больше секретов, которые и не ожидал обнаружить… Но готов ли он столкнуться c шокирующей тайной, которая много лет не давала ему самому покоя?

10

На обратном пути в Рейкьявик Конрауд пытался дозвониться до Марты, но она не ответила — возможно, у нее как раз была планерка. Он испытывал угрызения совести из-за того, что до сих пор не связался с бабушкой и дедушкой Данни, но заявиться к ним безо всякой информации у него не хватало духа, поэтому он надеялся узнать у Марты последние новости о расследовании. Вообще-то, встречаться с пожилой парой ему совсем не хотелось, но он понимал, что сделать это необходимо хотя бы из чувства долга. В таких ситуациях Конрауд всегда терялся — становился косноязычным и не мог подобрать слова участия и поддержки людям, которых практически не знал. Он даже не представлял, как начнет с ними диалог. Он подумал было заехать по дороге в цветочный магазин, но потом отказался от этой мысли: в конце концов для него это всего лишь визит вежливости, после которого какое бы то ни было общение между ними сойдет на нет, — по крайней мере со стороны Конрауда.

Потом он позвонил своему сыну Хугоу, который поинтересовался, не посидит ли Конрауд на следующей неделе с близнецами, пока они с женой будут в театре. Тот, разумеется, согласился — ему доставляло удовольствие возиться с внуками. Врач по профессии, Хугоу справился о здоровье отца. Конрауд ответил, что ни на что не жалуется. На том они и распрощались.

Марта перезвонила, когда Конрауд уже парковал машину возле дома родственников Данни, и осведомилась о причине его звонка. Он объяснил, что хотел выяснить, как продвигается расследование смерти девушки, но Марта сообщила, что расследование, строго говоря, еще и не начиналось: вскрытие только предстояло, а поиски Лаурюса Хинрикссона пока результатов не принесли. Единственное, что удалось выяснить, это то, что в последнее время ни его родственники, ни друзья с ним не встречались и никаких известий от него не получали. При попытке дозвониться до Лаурюса по зарегистрированному на него номеру, автоответчик сообщал, что в данный момент абонент не доступен.

— Тебе не кажется это странным? — спросил Конрауд. — То, что вы его до сих пор не нашли, я имею в виду.

— А что тут странного? — ответила Марта, которая, судя по раздававшимся из трубки причмокивающим звукам, устроила себе перекус. — Мы его всерьез-то пока и не искали. Куда он денется?

— А по поводу той партии наркотика, что девушка ввезла из-за границы, удалось что-то выяснить?

— Нет, возможно, она предназначалась для личного пользования — как бы банально это ни звучало. Но мы не исключаем и той версии, что у нее был заказчик.

— А о ее связи с Лаурюсом вы что-нибудь узнали? — задал очередной вопрос Конрауд. — Я собираюсь зайти к ее родственникам — может, есть что им передать?

— Я буду держать их в курсе, — устало вздохнула Марта. — Они звонят сюда беспрерывно.

Выключив мотор, Конрауд направился к дому. На пороге появился дедушка Данни, который пригласил его войти. Выглядел мужчина так, будто постарел на несколько лет. Его жена сидела в гостиной у стола, на котором были веером разложены фотографии из находившегося тут же семейного альбома. На снимках были изображены дочь и внучка пожилой пары. Многие из них были сделаны во время домашних праздников — дней рождения или Рождества — а также в зарубежных поездках, в копенгагенском парке Тиволи или на фоне Эйфелевой башни. Стоя на почтительном расстоянии, Конрауд переводил взгляд с одной фотографии на другую. На некоторых из них мать держала на руках маленькую Данни, и они обе счастливо улыбались.

Убитые горем супруги попросили Конрауда поподробнее рассказать о том, как он обнаружил девушку. Все еще глядя на снимки, он заговорил, подбирая слова так, чтобы хоть немного утешить пожилых людей: насколько он мог судить, смерть Данни не была мучительной — их внучка выглядела так, будто уснула и больше не проснулась. А на ее лице застыло умиротворенное выражение.

— Марта — та, что ведет расследование, — вам, конечно, говорила, что этот Лаурюс уже попадал в поле зрения полиции. Хулиган он известный… — продолжил Конрауд, не углубляясь в подробности о похождениях молодого человека.

— Это не он с Данни такое сотворил?

— Полиция считает, что она превысила дозу наркотика, — покачал головой Конрауд. — По крайней мере предварительная версия такая.

— Не понимаю, — произнесла женщина. — Она же вечно боялась всяких иголок — даже прививки не хотела делать.

— Видимо, когда человек пристрастился к наркотикам, ему уже никакие иголки не страшны, — заметил ее муж.

Они продолжили задавать Конрауду вопросы, на которые он, как мог, отвечал, но в конце концов все же отослал их к Марте, порекомендовав не опускать рук и периодически звонить в полицию, требуя более тщательного расследования.

В определенный момент у Конрауда иссякли слова, и он лихорадочно думал, как бы поделикатнее распрощаться с пожилыми людьми, которые находились в плену воспоминаний о своих дочери и внучке. Когда подходящая фраза уже готова была сорваться с его губ, в дверь позвонили. Мужчина вышел в прихожую, откуда послышались приглушенные приветствия, а потом в его сопровождении в гостиной появилась пара, которая выглядела несколько моложе хозяев дома. Оказалось, что это брат мужчины со своей подругой. Поздоровавшись с ним, Конрауд поспешил сообщить, что ему пора.

— Спасибо вам за помощь, — поблагодарил его дедушка погибшей. — Это тот самый Конрауд, что обнаружил нашу Данни, — добавил он, обращаясь к своему брату.

— Так вы полицейский? — спросил тот.

— Он муж Эртны, хотя ты ее, наверно, не помнишь. Она работала врачом, как и ты. В Национальной клинике в Фоссвогюре, верно? — перевел он взгляд на Конрауда, который кивнул.

— Как же не помнить — помню. Мы ведь были коллеги, — отреагировал мужчина. — Ваша жена умерла несколько лет назад, не правда ли?

— Да, у нее был рак, — подтвердил Конрауд, не испытывая никакого желания продолжать этот разговор.

— Эта ужасная болезнь, как лотерея, — вмешалась подруга врача, всем видом пытаясь донести мысль о том, что пути господни неисповедимы. — Не угадаешь, кто станет ее жертвой.

Вернувшись домой, Конрауд позвонил Эйглоу, но та не ответила. Тогда он решил допить оставшееся с предыдущего вечера вино и за этим занятием размышлял о своем разговоре с бывшим полицейским. На дне бокала оставалось всего несколько капель, когда зазвонил телефон, на экране которого высветилось имя Эйглоу.

— Ты звонил? — сказала она, едва Конрауд ответил.

— Да, — подтвердил он. — По поводу той девочки, о которой ты вчера рассказывала.

— А что такое?

— Тебе о ней что-нибудь известно? Кто она? То есть кем она была?.. Ну, она, должно быть, умерла… раз уж… если уж она тебе явилась?

— Но ты же в этом совершенно не разбираешься. Ты что же, звонил, чтобы посмеяться надо мной?

— Да нет, — Конрауд уже жалел, что заинтересовался этой историей. — Ну что ты! У меня просто появились кое-какие сомнения, но…

— Чего же ты хочешь?

— Ты говорила, что видела девочку, которая была расстроена из-за того, что не могла отыскать свою куклу.

— Верно.

— А ты слышала о происшествии на Тьёднине?

— О каком происшествии?

— В озере утонула девочка, — объяснил Конрауд, припоминая детали, рассказанные ему Паульми. — Это случилось в шестьдесят первом году. Девочке было двенадцать лет. Предположительно она уронила в воду свою куклу и попыталась ее достать, но утонула. Однако воочию этого никто не видел. Там проходил какой-то человек… Алло?.. Эйглоу?..

Из трубки донесся треск, и Конрауд предположил, что телефон выпал у нее из рук.