Молитва к звездам

Арина Зарудко, 2020

Что кроется за фразой: «И жили они долго и счастливо»? Что происходит после того, как двое людей обмениваются клятвами, обещая любить и уважать друг друга, несмотря ни на что? И самое главное – как быть, если в попытках стать идеальной женой, ты потеряла самое главное – себя? Книга «Молитва к звездам» об ошибках, о потраченном на иллюзии времени, об отношениях, творчестве, предназначении и бесконечном поиске своей истинной сути. Элеонора Блоссом слишком долго была в плену брака, который не принес ей счастья. Она потерялась, оказалась на обочине жизни наедине с вопросом: «Кто я?». Но одна знаковая встреча изменила ход вещей, дав надежду обрести ответы…

X

Кэрри сидела на качелях в своем яблоневом саду. На столике около нее стояла бутылка белого вина, а на коленях лежала книга. По вечерам, когда дети занимались, она любила погружаться в себя — работать или читать на свежем воздухе.

— Нора, вот так сюрприз! Я не ждала тебя сегодня. Присаживайся. — Нора, укутанная в шаль, подошла к Кэрри и села рядом. Теперь ей было неловко.

— Я не помешала тебе? Мне так неудобно, но мне не с кем больше поговорить…

— Брось! Может, выпьешь вина? Или съешь чего-нибудь? Подожди, я принесу бокал.

Нора ощутила на своем лице дуновение весеннего ветра, и ей на мгновение стало легче. На душе у нее было одновременно легко и тяжело, она чувствовала, что жизнь ее в корне меняется, и это ощущение давало ей надежду. Когда вернулась Кэрри, Нора была совершенно спокойна, они выпили и немного помолчали.

— Что стряслось? — наконец спросила Кэрри.

— Мой сын решил жениться. Главная новость.

— О, поздравляю… — Неуверенно сказала Кэрри.

— Они с Диком разругались, и Майкл уехал. Поздравлять, собственно, не с чем. Мы не поддержали его в этом решении. Ему же только восемнадцать, он студент первого курса! Ты знаешь, — продолжила она после некоторого молчания. — Я вспомнила, что ты и моя кузина Сара говорили мне насчет быстрого замужества. Я теперь все поняла, Кэрри. И я сказала ему, чтобы он не спешил, а проверил свои отношения. Может, он избежит моих ошибок…

— Каких ошибок, дорогая?

— Ох, мой брак — это одна большая и липкая ошибка. Теперь мы только мучаем друг друга. Хотя вначале все казалось таким волшебным… Я не хочу, чтобы мой сын так же обманулся!

— Ты молодец, Эли. Ты все сделала правильно.

— А вдруг он начнет ненавидеть меня за то, что я его не поддержала? — Ее голос задрожал.

— Ну что ты! Ты его мать, и он знает, что ты любишь его и всегда будешь на его стороне. Даже не смей думать так! Мы часто совершаем ошибки в воспитании детей, это нормально. Но важно лишь то, как мы учимся их исправлять. По-моему, ты учишься очень неплохо.

— Не знаю… Я всегда была плохой матерью. А Дик… Дик всегда больше внимания уделял Брэду как старшему сыну. Только сейчас я поняла, как была неправа, как разрушала свои отношения с детьми из-за желания поддерживать отношения с мужем.

— Но ты это поняла. И это самое главное! Теперь у тебя есть шанс все исправить. Расскажи мне про Дика.

— О, нет, — улыбнулась Нора. — Я сама еще до конца не сознаю, что происходит в нашей семье. Сплошной сумбур. И я жду продолжения твоего рассказа!

— Давай пройдем в дом, становится прохладно.

Они вошли в дом. Было так тепло и так тихо, что не хотелось покидать это уютное место. Они прошли в гостиную, Кэрри позвала экономку.

— Выпьем кофе! Я особенно люблю черный кофе в это время суток.

— Твои дети наверху?

— Да, у них занятия, но скоро они закончат. Ты присоединишься к нам за ужином?

— С удовольствием. А как же твой муж? Он не вернулся? — Норе не терпелось увидеть мистера Стоуна.

— Нет, к сожалению, возникли срочные дела. Но скоро тебе представится возможность с ним познакомиться.

— Была бы я рада, если бы Дик уезжал так надолго.

— Была бы я рада, если бы Эдвард был часто дома, как твой Дик.

Подруги улыбнулись.

— О, Лаура! — вошла тучная экономка с добрым лицом. — Дорогая, принеси нам кофе и твоих волшебных пирожных!

— Да, мадам, сию минуту, — Лаура улыбнулась любящей материнской улыбкой. Прислуга в доме Стоунов любила и уважала хозяйку даже не за то, как она к ним относилась, а потому, что все знали, отведи миссис Стоун на кухню — и она состряпает обед, дай испорченное белье — она починит. Она была «своей».

— Таких фруктовых корзиночек ты никогда не пробовала! Лаура потрясающая. Она очень давно с нами, настоящий член семьи.

Когда экономка принесла кофе и пирожные, Кэрри принялась за рассказ, который Нора ждала с огромным нетерпением.

Я помню, этот день был пасмурным и серым, прямо как в Лондоне, я тряслась как клиновой лист под порывами ветра. Но я нашла в себе силы, чтобы выйти из дома, взять Гарри под руку и направиться в университет. Он даже обещал ходить на занятия первое время, чтобы поддерживать меня. Я до сих пор чувствую запах свежей белой краски, которой красили фасад величественного здания, в котором учились гениальные умы прошлого. Меня принял декан литературного факультета, серьезный мужчина с умными глазами, одетый в клетчатый костюм. Мы сидели в приемной, словно ожидая смертного приговора.

— Может, уйдем отсюда? — вдруг сказала я.

— На тебя это не похоже. Мне казалось, ты смелая.

— Не настолько.

— А чего тебе бояться?

Действительно, чего? Поводов для страха не было, но все равно я переживала. Переживала, что меня не примут всерьез или сочтут за дуру, потому что я женщина. Это был дерзкий поступок, и многие осудили бы его. Но я чувствовала, что поступаю правильно, хоть и боялась быть отвергнутой.

— Мисс Уайт, — сухо позвала меня секретарь.

Я взглянула на Гарри, его улыбка подбодрила меня, и двинулась в сторону кабинета.

— Добрый день, — на удивление мой голос был уверенным и твердым.

— Добрый. Присаживайтесь, мисс.

Стол декана Филипса был завален бумагами вперемежку с книгами, он что-то заполнял, и когда закончил, снял очки и, изучив меня, приступил к допросу.

— Что ж, секретарь дала вам форму для заполнения, мисс?

— Да, вот она, — я протянула бумагу декану.

— Так-так… — Он надел очки и принялся изучать заполненный мной документ. — Вы получили домашнее образование, не так ли?

— Да, верно. У меня была гувернантка до пятнадцати лет, а после моим образованием занимался отец.

— Что ж, и почему вы хотите получить высшее образование? Вы же понимаете, что вы не сможете работать по профессии?

— Я смогу быть учительницей.

— Это верно, — по его морщинистому лицу скользнула улыбка. — Сможете. Если осилите нашу программу, — с вызовом сказал он.

— Смогу, — я приняла вызов без колебаний.

— Тогда вам нужно сдать экзамен. Вы немного опоздали, семестр уже начался, придется нагонять материал.

— Я уверена, что справлюсь.

— В таком случае, дам вам список вопросов и рекомендации по подготовке. Трех дней вам хватит?

— Да, сэр.

— Чудно. Посмотрим на ваш результат и сделаем выводы. Экзамен состоит из двух частей: письменной и устной. Вам нужно будет написать сочинение и рассказать два вопроса устно. Справитесь?

— Я думаю, да, сэр.

— Что ж, тогда удачи в подготовке.

Он пожал мне руку, и я вышла в приемную, где меня ждал Гарри. Казалось, что я пробыла в кабинете декана больше часа, на деле и десяти минут не прошло.

— Ну что? — донимал меня Гарри, когда мы вышли из приемной.

— Он дал мне вопросы к экзамену.

— Дал? Отлично! Когда экзамен?

— Через три дня.

— Дай взгляну на вопросы, — он выхватил у меня листы. — Хм, когда я поступал, их было меньше. Ты справишься?

— Разумеется, — с оскорбленным видом ответила я. — Ты сомневаешься? — Я забрала свои бумаги обратно и сложила в папку.

— Ни капельки! Уверен, ты уже и так знаешь ответы на многие вопросы. Просто сосредоточься, и все. А как у тебя с сочинениями?

— Я пишу рассказы с детства. Думаю, проблематику «Дон Кихота» изложить смогу.

— Тогда отлично! Я приду поддержать тебя.

— Спасибо, Гарри! — Я пожала его руку. — Спасибо за то, что поверил меня и подтолкнул на этот шаг. Я бы, наверное, струсила.

Он снова улыбнулся своей теплой улыбкой.

— Мне пора на занятия. Я же обещал, — он особенно выделил последнее предложение.

— Это принесет тебе больше пользы, чем ты думаешь. Вот увидишь.

— Ты доберешься до дома сама?

Я посмотрела на него с укоризной.

— Я почти студент университета! Я теперь все могу!

И я выпорхнула из здания, наполненная невероятным чувством легкости и гордости за себя. Конечно, все самое сложное было впереди, скажешь ты, но нет — для меня всегда было труднее всего начать. Когда ты делаешь что-то, что кажется тебе правильным — нет момента более счастливого. Вот тогда я окончательно поняла, что мое предназначение в жизни гораздо интереснее, чем его пророчили. В общем, я была заведена, и мне хотелось довести дело до конца. Родителям я решила ничего не говорить, пока не станет ясно, что меня приняли. Я была уверена, что меня примут. Как только я вернулась домой, меня настигла моя ненаглядная бездельница-сестрица.

— Где это ты была так рано? — Было ощущение, что она только проснулась: распущенные волосы разлетались по плечам, постель не заправлена.

— У меня были дела в городе.

— Какие? — Ее любопытство сложно было приструнить.

— Какая тебе разница? — спокойно спросила я, усевшись за туалетный столик.

— Интересно. Куда бы ты ни ходила, это жестоко — не брать меня с собой. Ты же знаешь, как мне скучно, — ее укор звучал смешнее некуда, поэтому я не смогла сдержать смеха.

— Тебе бы там не понравилось, поверь.

— Не надо решать за меня!

— Ну ладно, чтобы ты отстала, скажу. Только зарекись, что никому не скажешь! Об этом знает только тетушка и Гарри, больше никто. Ну же!

— Хорошо, клянусь, что не скажу никому.

Я знала, что не скажет, эта новость не была какой-то сенсацией, она не стоила того, чтобы хвалиться ей.

— Я буду держать экзамен для поступления в университет. Сегодня я была у декана.

— Ты хочешь учиться? — скучающим тоном пролепетала она.

— Да.

— Хоть как-то убьешь время.

Это все слова поддержки, вылетевшие из ее уст, которые никогда не исторгали ничего более-менее умного. Но мне и не нужна была поддержка: ни ее, ни чья-то еще. После ланча я засела за вопросы к экзамену. Оказалось, что многие произведения я и вправду читала, но большинство вопросов откровенно ввергали меня в ступор. Поэтому я сразу же направилась в библиотеку тетушки Кинг и попросила ее помощи — она была женщиной образованной и умела все доступно объяснить. Она дала мне необходимые книги из списка, снабдила бумагой, перьями и спокойной обстановкой. Мы разобрали с ней вопросы, которые вызывали у меня некоторые сомнения, и она оставила меня наедине с фолиантами, пока не пришло время обеда. День еще никогда не казался мне таким коротким. Наспех пообедав, я вернулась к занятиям и прокорпела над книгами целый день, пропустив ужин.

Так было и в следующие дни. Еду мне приносили прямо в библиотеку, которая стала моим постоянным местом нахождения. Несмотря на все мои старания, мне казалось, что я все равно ничего не знаю и не запоминаю. Это ощущение не давало мне покоя. Иногда я устраивала себе перерывы, чтобы прийти в себя, подышать воздухом и убедиться, что я еще не спятила. Вечер перед экзаменом я посвятила отдыху. Мы с Гарри прогулялись по городу, обследовали тихие улочки и посидели у реки, бросая булочные крошки голубям.

— У тебя все получится, Кэрри. Ты изрядно потрудилась, — ободряюще сказал он мне.

— Я тоже так думаю. По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах. — Мы помолчали, затем я решила поразмышлять вслух. — Сейчас сказала, а потом засомневалась. Что значит «сделаю все, что в моих силах»? Как вообще это можно понять? Откуда мне знать порог собственной силы?

— Наверно, мы должны это чувствовать.

— Но я не чувствую! Мне кажется, что я могу все, что я обладаю такой огромной силой, но не пользуюсь ей полностью, и это удручает меня. Я всегда думаю, что делаю мало, недостаточно. Это нормально?

— Просто ты хочешь делать все по максимуму. Я тоже постоянно не доволен собой. Мне кажется, я ни на шажок не приближаюсь к своей цели.

— Мы должны трудиться и выжимать все из себя. А может, если кажется, что ты делаешь мало — означает, что ты делаешь много. Как считаешь?

— Неплохая теория.

Ночь прошла просто ужасно. Я не могла уснуть от переживаний, а когда засыпала, видела страшные вещи во сне и просыпалась. Под утро я наконец крепко уснула, но буквально через час меня разбудила горничная, и я принялась собираться на экзамен. Чувствовала я себя скверно: все тело ломила усталость, голова гудела как паровоз, в ней словно все перемешалось. Удивительно, но билет мне попался довольно простой. Я радовалась своей образованности и с самодовольным видом строчила сочинение и ответы на вопросы. Когда меня вызвали отвечать, я почувствовала, как пересыхает горло, и становится тяжело дышать. Я прошла к кафедре, за которой сидело три профессора, в их числе декан. Помимо меня экзамен сдавали еще трое. Я была единственной девушкой, конечно же.

— Мисс Уайт, прошу, — пригласил меня декан.

Неровной походкой я подошла к кафедре и села напротив преподавательского стола. Мой ответ показался мне блестящим — когда я начала отвечать, мысль потекла сама собой, я говорила уверенно и была счастлива в эту минуту собственного, как мне казалось, триумфа. Они выслушали меня и задали свои вопросы. Я пыталась быть сосредоточенной, но кое-где все равно сбивалась и брала минуту на размышления. С сочинением все было гораздо проще — его должны были прочесть после того, как я покину аудиторию, и сообщить мне результат через два дня.

Когда я вышла, все было как в тумане: я не понимала, сделала ли я все правильно или провалилась — так как никаких комментариев за моим ответом не последовало. Я решила прогуляться до пансиона одна, размышляя о, возможно, упущенном шансе по-настоящему стать кем-то. Мне показалось, что если я не смогла сделать все, что было в моих силах, то я всю жизнь так и останусь просто Кэрри, которая будет влачить самое заурядное существование.

Я не стала говорить на тему экзамена ни с тетушкой, ни с Гарри, хотя они терзали меня расспросами. Я сказала лишь, что мне должны написать в течение двух дней. Если ответ будет положительным, то я на следующий день должна буду явиться к декану. Меня лихорадило от ожидания. Я не хотела и не могла говорить ни с кем, включая мою нерасторопную сестрицу. Она, к слову, не особенно интересовалась тем, как складываются мои дела. Я, в свою очередь, была абсолютно равнодушна к ней. На наших обычных собраниях за чаем я держалась обособленно, будучи полностью погруженной в свои мысли. Два дня тянулись бесконечно долго. Но по истечении второго дня, я решила взять себя в руки — и некоторые люди этому способствовали.

Вечером я получила письмо, чем решила поделиться с Мерил. Мы присели в саду, и мои руки судорожно вскрывали конверт. Но Мерил остановила меня.

— Прежде чем ты узнаешь результат, я хочу кое-что сказать тебе, Кэрри. Я восхищаюсь твоей смелостью. Лично я никогда бы не решилась пойти держать экзамен в университет. Мне кажется, какой бы образованной ни была женщина, отношение к ней всегда будет более предвзятое. Поэтому, если они тебя не примут, причина будет лишь в стереотипах, а не в твоих знаниях. Я знаю, что ты гораздо умнее прочих абитуриентов, просто ты не мужчина! — мы рассмеялись.

Меня не приняли. Но на удивление мир продолжил существовать так же, как и прежде: птицы пели так же, как и два дня назад, люди сновали по улицам с такими же обреченными лицами, однако во мне определенно кое-что изменилось. Я чувствовала, словно могу летать! И все потому, что я преодолела этот барьер между мной и моей целью. Отказ только еще больше возбудил желание во мне бороться. Переживания и самоистязания сменились восторженной страстью к покорению этого мужского мира. Поэтому, когда я сообщила эту новость Гарри, он не мог взять в толк, отчего я сияю.

— Я поняла, что с первой попытки не получается сделать даже красивый стежок. Раньше мне думалось, что это крайне неприятно, когда ты не можешь сделать что-то хорошо с первой попытки. Но сейчас я так рада, что мне представилась возможность доказать всем, что я не отступлюсь. Если бы меня приняли с первого раза, это было бы странно. Это означало бы, что я такая же, как и все. Но я другая и докажу это.

Я узнала расписание экзаменов через Гарри, прежде чем мы с Элизабет должны были вернуться домой, так как родители уже сумели решить все дела, по причине которых нас на время отослали. Мои младшие братья отправлялись учиться в закрытую школу, и мы с сестрой должны были успеть попрощаться с ними. С Кембриджем я не прощалась — моя комната осталась за мной, я планировала вернуться и продолжить попытки поступить в университет. Я решила, что время дома должно благотворно воздействовать на меня: я смогу подготовиться к экзамену, рассказать все семье и со спокойной душой вернуться к реализации своего замысла. Тетушка одобрила этот план и провожала меня с надеждой на скорое мое возвращение.

Встреча с родителями после продолжительной разлуки была подлинной радостью как для меня, так и для Лиззи, которой не терпелось скорее оказаться в своей комнате. За первым же ужином я рассказала о своих планах получить образование. Казалось, родители не были слишком удивлены, но мама не проявила должного интереса, ссылаясь на то, что это очередная моя прихоть. Зато отец полностью поддержал меня и даже помог устроить уютное и удобное место для подготовки к экзамену. Я отдохнула душой в родном краю, но про учебу и не думала забывать, просто на этот раз подошла к ней менее фанатично. В моей подготовке появилась структура, а в буднях больше развлечений, чтобы голова окончательно не распухла от переизбытка информации. Я много гуляла у реки, собирала травы для чая, иногда мы с братьями катались на лодке, и даже раз мы выбрались в театр всей семьей. Жизнь родителей постепенно возрождалась, становилась столь же привычной, как и раньше. Лиззи бегала на чай к своим пустоголовым подружкам, я много читала на лужайке, а мама напевала что-то, сидя рядом с рукоделием.

Сначала мы проводили Чарлза и Уинстона на учебу. Мне было грустно прощаться с близнецами, но я испытывала невероятную гордость за них обоих — им предстояло стать настоящими джентльменами, причем без сторонней помощи. Они были умны и любознательны, а значит, новая жизнь возблагодарит их за труд новыми впечатлениями и успехами в той стезе, что каждый из них изберет. Следом, через два дня, отбыла и я. Перед тем, как проститься со мной, отец предложил мне прогуляться по любимым местам — чаще леса, окутанной туманной пеленой утра, пригорку и лужайке, усыпанной розовыми каплями клевера.

— Будь сильной, дочка, — начал он, когда мы приблизились к лужайке. — Этот мир не особенно приветлив к тем, кто дает слабину. Но ты не из тех. Не растеряй свою силу.

— Я буду очень стараться, папа. Ты не разочаруешься во мне.

— Я не могу в тебе разочароваться, милая. Ты талантлива. И упряма, — он улыбнулся мне. — Ты уже совсем взрослая, и тебя ждет невероятный путь, в этом нет сомнений. Главное помни, что ты особенная. В тебе горит огонек, который приведет тебя ко всем желаемым высотам. Не позволяй предубеждениям затушить его.

Я остановилась. В глазах моих стояли слезы благодарности. Бросившись на шею отцу, я крепко обняла его.

— Спасибо, папочка. Спасибо за все. Я буду сильной.

— Я горжусь тобой, мышонок. Покажи этим зазнайкам, что такое настоящий интеллект.

Мне было горько уезжать. Мама плакала, причитала и умоляла вернуться немедля, если что-то пойдет не так. Я не стала ничего обещать. После того, как почтовая карета двинулась в путь, а редеющая зелень в окне замелькала бликами осенних красок, я вздохнула и улыбнулась своим надеждам, своему счастливому будущему, которое было так близко, стоило только приложить немного усилий.

На этот раз я не думала о том, получится ли у меня поступить или нет. Меня вела моя целеустремленность. Что ж, всегда можно попробовать еще, и пробовать до бесконечности, пока не получится.

Декан удивился, снова увидев меня. Я спокойно села за парту и принялась писать ответы, отринув мысли о последнем фиаско. И как ни странно, новая попытка увенчалась успехом. Конечно, я не сразу поверила и приняла свою победу. То ли мое упрямство, то ли действительно окрепшие знания сыграли роль — но результат был превосходным. Меня внесли в список абитуриентов, и после всей бумажной волокиты я оповестила всех близких о своем триумфе. Не было времени обсуждать все подробности в красочных деталях, и все это понимали, потому что мне нужно было немедленно приступить к учебе. Я и двое юношей, которые решили поступить сразу на второй семестр, очень отставали по программе, но со временем это перестало быть проблемой. По крайней мере, для меня. Мне думалось, что я обрела что-то важное в жизни, и так оно и было — я делала то, что хотела, я росла, я достигла определенной точки в своей жизни, когда человек может считаться личностью, ибо сам принимает решения.

Без преувеличения скажу, что период учебы был одним из наиболее счастливых в моей жизни. Да, было нелегко, были слезы и недосып, но я старалась изо всех сил. И учеба научила меня признавать свои ошибки, она смыла с меня всю спесь — спасибо ей за это. Плюс, со временем я научилась расслабляться, не принимать все слишком близко к сердцу и наслаждаться спокойствием. Сейчас я твердо знаю, что залог счастья — в спокойствии. Тогда я только стремилась к этому, я была своенравной искательницей приключений, которая пыталась найти и постичь себя. Но уже после года обучения я стала гораздо ближе к себе нынешней. Казалось, что до университета я вообще ничего не знала и не понимала! К слову, я все активнее писала и чувствовала, как крепчает во мне это умение. Но в малом жанре мне становилось все теснее, поэтому я решила взяться за что-то более крупное. Роман. О, да. Мой первый роман. Я начала писать его на третьем курсе обучения. Странно: что двадцатилетняя девочка может знать о жизни? Но тогда я не думала ни о весомости моей работы, ни о карьере писателя, я просто делала то, что мне нравится — даровала своим умозаключениям словесную оболочку.

В общем, то время было плодотворным. За два года учебы я трижды была дома, но там я не чувствовала того прилива сил, что в Кембридже, поэтому я ждала момента, когда смогу вернуться к своей привычной жизни. Каждый день после занятий я писала в библиотеке или у себя в комнате. Не буду рассказывать, о чем моя первая книга, лучше прочти и скажи свое мнение. Я не думала, что написание романа — это такой сложный и многослойный процесс. Конечно, поначалу я нарисовала схему и план работы, обозначила основные проблемы, но потом все пошло просто само собой, хоть я и часто останавливалась в поиске нужной сюжетной линии. Когда у меня наступил первый затор, я не могла спокойно есть и спать. Мне казалось, что сил у меня не осталось даже на это. В голове было пусто, а нужно было готовиться к сдаче годовых экзаменов.

— Ты должна отдохнуть, — говорил мне Гарри, когда весенним утром мы помогали тетушке в саду. — У каждого гения случается творческий кризис.

— Но я не гений, Гарри! Сказал тоже… — я рассмеялась.

— Это пока! В общем, совет от художника художнику — не думай пока о книге, расслабь голову, посвяти это время подготовке к экзаменам или чтению.

Так я и сделала. И теперь часто практикую данный метод: когда не пишется, я иду дышать свежим воздухом, читаю или занимаюсь с детьми. Наверно, это самый важный совет всем писателям — уметь отстранятся на время от своего творения, чтобы зарядиться энергией и вдохновением. Иначе велик риск испачкать бумагу всяческой белибердой. Поэтому, вернувшись к книге после сдачи экзаменов, я вдохнула в нее столько прекрасного и свежего! Я смогла влить в нее жизнь и эмоции после того, как слегка отдохнула. Позже у меня будут кризисы длиной в полгода, и я буду очень страдать от того, что не пишу, но сейчас я понимаю, что все к лучшему. Именно те перерывы помогали мне разобраться в себе и своих героях и выразить все в произведении. Эта легкость, когда возвращаешься к своей рукописи, ни с чем не сравнится. Ты словно по-настоящему дышишь. Так я себя и ощущала — живой и свободной. А еще так я всегда могла чувствовать себя в окружении друзей — мои герои стали моей семьей и отдушиной. Когда я писала, я не чувствовала себя одинокой, рядом со мной всегда были частички меня.

Я рассчитывала закончить роман к осени, но уже сомневалась в успехе этой затеи, к тому же, летом я отправлялась домой, где меня ждали бесконечные выезды по случаю моего приезда на каникулы. Родителям не терпелось показать меня всем и похвастаться тем, какая я молодец. Мне всегда казалось это плохой идеей, ведь наше общество еще не дозрело до принятия женского образования, но сопротивляться не стала. Еще один удручающий повод, который пророчил мне отсутствие времени на работу — долгожданное замужество моей сестры. Мама прислала мне письмо до моих экзаменов, я долго смеялась, а потом мы с тетушкой выпили вина за счастье Лиззи. В конце концов, она получила то, чего хотела, и теперь могла спокойно доживать свои исполненные скукой дни.

Вот, что писала матушка:

Дорогая моя Кэрри!

Мы с отцом желаем тебе успешной сдачи экзаменов! Чтобы подбодрить тебя, высылаю посылку с твоим любимым абрикосовым вареньем и кексами. Мы ждем тебя в начале июня. Если хочешь, отец сам приедет за тобой, и вы можете по пути заглянуть в Лондон. Отвлекаюсь от главных событий! Лиззи выходит замуж, мы очень рады! Свершилось! Я уже отчаялась на ее счет. Ну, хотя бы к двадцати трем годам станет женой. Ее жених — Оливер Чайлдиш, небогатый малый, но для Солсбери сгодится. Не ведаю, что он нашел в нашей рыжей простушке, только вот предложение сделал на третий визит. Свадьба в июне, поэтому не задерживайся! Крепко обнимаю тебя, моя драгоценная. Привет от домашних.

P. S. Ты, часом, не приглядела кого-нибудь из однокурсников?

Мама

Нет, не приглядела, мама. Вообще, мои однокурсники странно ко мне относились. Но это только по началу, как всегда и бывает, впрочем. Я удивилась, что на нашем курсе целых шесть девушек, однако никто из них не стал мне подругой — они либо задирали носы, либо были беспечными дурочками. На тот момент я уж точно не думала о замужестве и о новых знакомствах. О новых знакомствах я задумаюсь, когда стану предводителем свободного движения в Лондоне, но это будет только после окончания учебы. Думаю, стоит поскорее перейти к этому моменту, потому что он и стал переломным в моей жизни.