Подарок для шейха. Я не стану твоей

Арина Асовская (2024)

Я мечтала провести отпуск с подругой в жаркой арабской стране, но попала в плен к жестокому властному шейху. Меня подарили ему, как вещь. Теперь я его наложница. Рабыня, запертая в золотом дворце. И сбежать из него почти невозможно…

Глава 4. Имран

— Рожать?! — меняется в лице Мира. Бледнеет. Взгляд мечется.

Мысленно усмехаюсь. Напрягаться не надо, чтобы прочесть мысли в ее голове.

— Что? Не планировала? Придется, милая, — делаю шаг к ней. Нависаю над ней, упираясь рукой в стену. — Я долго ждать не стану. День дам, чтобы ты пришла в себя, смирилась. Но завтра ночью ты ляжешь в мою постель.

— Сама не лягу, — заявляет, упрямо поджимая губы. — Я не такая, господин Имран. У меня другое воспитание. Я была свободной женщиной и не привыкла подчиняться. И я не хочу спать с мужчиной, который мне не нравится.

— Не нравится? — насмешливо изгибаю бровь. По глазам вижу — врет. — Не выдумывай. А если… проверю?

— Проверишь?! — паника на лице. — Как?

Не трачу слов.

Беру Миру рукой за затылок, притягиваю к себе. Сминаю ее губы поцелуем. Она цепляется пальцами за мою кандуру. Мычит возмущенно мне в рот, обжигая горячим дыханием. Упирается локтями мне в грудь.

Фиксирую рукой ее голову, чтобы не сбежала. И настойчиво приоткрывая языком нежные губы, проникаю в ее рот. Целую глубоко, делюсь своим дыханием.

Она приторно пахнет. И на вкус сладкая.

Сладкая карамелька.

Сопротивляется. Не отвечает на поцелуй. Напираю, жадно терзаю ее губы, заставляю откликнуться. Мира прикрывает глаза, отпускает зажатую в пальцах кандуру и обвивает руками мою шею. Целует меня неумело, но страстно, покусывает губы.

Бороться с желанием подмять ее под себя становится все труднее.

— Достаточно, — отстраняюсь резко и ловлю на себе ее растерянный взгляд. — Иначе завтра наступит сегодня.

Ее щеки вспыхивают румянцем, в глазах появляется знакомый блеск. Слезы. И вместо того, чтобы признать, что я ей нравлюсь, она продолжает стоять на своем:

— Это ничего не значит, господин Имран. Я не хотела тебя целовать. Это все эмоции… я не справляюсь. Я хочу домой. Хочу позвонить маме, сказать ей, что я жива. Она ведь места себе не находит, не зная, что со мной! Тебе легко сказать — забудь. Но как я могу забыть всех, кто мне дорог?! Меня насильно вырвали из привычной жизни, разлучили с подругой, заперли здесь и запугивают правилами и традициями! А ты меня не отпускаешь, — ее голос надламывается, губы дрожат. По щекам текут слезы. Она вдруг бросается ко мне, впивается в плечи пальцами и прячет лицо на груди.

Рыдает, сотрясаясь всем телом.

Не вмешиваюсь. Только, когда плач переходит во всхлипы, убираю ее руки со своих плеч и ладонями вытираю ее мокрые щеки.

— Я не отпущу тебя. Но дам лучшую жизнь, и ты забудешь о прежней.

— Почему ты не можешь меня отпустить? Почему, господин Имран? Ты не мог полюбить меня за такое короткое время, так какая же причина?

— Ты принадлежишь мне.

— Ты присвоил меня себе. Я не давала согласия.

— Я бы не стал его спрашивать. За тебя дал согласие шейх Абдулла.

— Он мне никто! Какое он имел право распоряжаться мной?! — вспыхивает она.

Мы говорим на разных языках. И ее снова заносит. Уже начинает утомлять.

— Это неважно. Он привел тебя в мой дом, теперь ты моя наложница. Я не отпущу тебя, даже если на коленях будешь умолять.

— Не дождешься, — Мира гордо вздергивает подбородок. — Я не стану унижаться перед тобой и при первой же возможности сбегу.

— Знаю, — киваю. — Поэтому надену на тебя самый короткий поводок и затяну потуже, чтобы не сняла.

Мира потрясенно качает головой:

— Ты — чудовище.

Напрашивается. Снова. Взбалмошный ум, заносчивая натура. Если бы не ее красота, отправил бы кухаркам прислуживать.

— Я твой господин. Смирись. Не испытывай мое терпение, и бояться меня не придется. Я желаю видеть в твоих глазах любовь, а не страх. Не вынуждай меня своим поведением поступать так, как мне не хочется, — говорю и выхожу из ее комнаты, запираю дверь на ключ.

Выхожу в сад. Здесь можно ходить часами, он занимает практически всю территорию позади дома. Я намеренно сделал его таким большим, чтобы женщины на прогулках не скучали. Ручные павлины, водоемы и оазисы, фонтаны, шатры и беседки…

Все ради женщин.

Ни одна из них еще не заявляла, что ей свободы не хватает.

До сегодняшнего дня.

До того, как появилась Мира.

Своенравная и заносчивая. Женщина-кошка. Против шерсти проведешь, сразу когти выпускает. Но стоит рыкнуть на нее, и она ластиться начнет.

Красивая. В платье и платке она так преобразилась, что я едва ли ее узнал.

У нее нежные черты лица.

Белая кожа. Длинные светлые волосы, большие голубые глаза. Ровный нос, пухлые губы, аккуратный подбородок.

Хрупкая фигура. Стройные ноги, тонкие руки. Изящный изгиб бедер. Высоко поднятая грудь.

Она другая, совсем не похожа на восточных женщин. У нее свои ценности, и богатство не в их числе. Если золотом ее осыплю и даже весь мир положу к ее ногам, она скажет, что я пытаюсь ее купить.

Ее характер не сочетается с покорностью. Про побег она заявляет серьезно, я не снимаю со счетов ее шансы на успех. Придется принять меры и добиться от нее покорности. Иначе она доставит проблем.

Возвращаюсь в дом. Ищу Вахиду.

— Возьми, — отдаю ей ключ от комнаты Миры. — Приставь к ней служанку, которой доверяешь. Пусть докладывает, если Мира задумает что-то, что может мне не понравиться. Она попытается сбежать, предупреди охрану и слуг.

— Сбежать? — удивляется Вахида. — Невозможно! Я с нее глаз не спущу, господин.

— Верно, не спустишь. Второй промах я тебе прощу, — предупреждаю, напомнив ей о Захре. Старая служанка знает свою вину. Склоняет низко голову.

— Закажи ей платья там, где покупает себе Захра. Пусть приедут, снимут с нее мерки, — продолжаю. — У Миры должен быть свой гардероб. Займись этим.

— Как скажете, господин.

— Завтра она позавтракает со мной в саду. Подготовь ближний шатер и приведи ее туда утром.

— Что мне сказать твоей семье? Как объяснить, почему тебя не будет за общим столом? — хмурится Вахида. — Госпожа Джейда обязательно спросит меня, почему ты пропустил завтрак.

— Правду скажи, — отвечаю. — И вот еще что, Вахида. Ты угрожала моей наложнице в первый и в последний раз. Услышу от нее, что ты пренебрегла моим предупреждением — сделаю для тебя исключение и возьму в руки плеть.

— Я поняла, господин Имран, — слышу тихо в ответ.