Красный Треугольник

Антон Чиж, 2018

Цвет этой прозы – красный. И место этой книге – на полке, рядом с шедеврами антиутопии Дж. Оруэлла, Л. Кэрролла, Т. Толстой… Новый роман Антона Чижа – с виду абсурдная сказка – передает картину нашей жизни значительно точнее, нежели самый подробный и правдивый репортаж. Абсурд. Нелепость. Дикость. Искал офис, а попал на какой-то жуткий заброшенный завод. И это – в центре Питера! И бродишь провонявшими резиной трущобами в поисках выхода, наматываешь круг за кругом, привлекая внимание обитателей руин, каких-то злобных уродов, и молишь их о помощи. Но в ответ одно и то же: «Выхода нет!» Но так ведь не бывает! Выход всегда должен быть! Или все-таки они правы? И выхода в самом деле нет? Вообще нет…

38-й до Эры Резины

Темнота жала, душила, лишая сил, как клейкий сироп. Неужто его закатали в асфальт живьем? Лихорадочно глотая омерзительно-теплый воздух, Тимур смог унять этот страх. Но тут же накатил другой: что он спеленут по рукам и ногам, забит в гроб. Тимур судорожно дернулся, ощутил, что совершенно свободен, только лежит на чем-то твердом. Но где он? Может, помер? Вокруг кромешная тьма и ничего более. Ад? Нет, для места мучений грешников слишком тихо.

В полной темноте человек теряет ощущение верха и низа. Тимуру казалось, что если шевельнется, то свалится в пропасть или взлетит надутым шаром. Пребывать в таком состоянии долго невозможно, и так скромные остатки разума рассыпятся окончательно. Сойти с ума в полной темноте, должно быть, довольно скучно.

Уперев локти в твердое, он приподнялся, не зная, что за этим последует. Случилось полное ничего. Тогда Тимур осторожно вскинул ногу и уронил. Раздался глухой «бом», как в железной бочке.

В дальнем углу, если во тьме есть дальний угол, что-то зашебуршало, и тихий голос спросил:

— Здесь кто-то есть?

— Я, — произнес Тимур, прислушиваясь к ватному эху, и добавил: — Есть. Кажется…

— Вы где? — опять спросил кто-то, наверняка не эхо.

— Тут, — ответил Тимур, потому что не знал, где именно.

— Вы считайте, я подползу на звук.

— Что считать? — Голова Тимура работала с перебоями.

— Да хоть натуральный ряд…

— Кого?

— Один, два и так далее…

— Один, два… три… — напрягшись, выдавил Тимур, но дальше пошло легче.

На счет «семь» кто-то тронул его за колено.

— Нашел! — прошептали из темноты. — Здравствуйте.

Тимур промычал что-то.

— Вы не против, если я сяду к вам плотнее? Все равно ничего не видно, а говорить надо тише, могут услышать…

Сейчас Тимур был согласен на все и только спросил:

— Где мы?

— В топке, конечно.

— Все-таки в аду?

— Это настоящая топка для пережигания золы.

— Зачем?

— Чтобы добавлять в резину, от этого она становится черной и крепкой. Между прочим, главный секрет дореволюционного «Треугольника». Если выберемся отсюда, во что я уже не верю, будете чумазым, как из печки. Здесь слой гари в палец толщиной.

Простые слова придали бодрости. Резво взяв себя в руки, Тимур встряхнул мозгами, отчего их затопила еще более сильная, чем зубная, боль, но это было пустяком. Зато снова нашел себя.

— Меня Димой зовут, а вас?

Тимур назвался.

— Познакомились, — сообщил Дима из темноты. — Как вы сюда попали?

— Приехал заключить выгодный контракт.

Послышался тихий вздох:

— И я клюнул на глупейшую приманку. Наша компания отхватила заказ на программное обеспечение для какого-то министерства, и шеф на радости согласился поменять компьютеры…

— Нашли в сети ООО «Надежда» с таким офигительным предложением, что невозможно было не приехать? И еще откат обещали?

— Почти верно, — печально согласился Дима. — Только про откат я не понял, а фирма называлась ООО «Возможность».

А ведь Федор рассказывал, что полезная контора часто меняет название. Все просто: под разными вывесками заманивают доверчивых лохов, дают денег, а потом… Что «потом» — не понятно. Смысла во всем этом не было ни на грош. Если бы хотели убить, ограбить или заставить переписать квартиру, то он давно бы разлагался под слоем мусора на городской свалке. Все, что происходило вторые сутки, не поддавалось нормальному объяснению.

— Вы сколько в Треугольнике? — спросил Дима, словно извиняясь.

— Со вчерашнего утра… Кажется…

— Так это вы пришлец лютый?

— Откуда эта идиотская кличка?

— Так ведь глас был…

— Какой, на фиг, глас? — Тимур почувствовал, как его захлестывает волна здорового бешенства. — Какой пришлец? Что за бред собачий?! Что за хрень?! Твою мать!

Ругаться в кромешной тьме оказалось муторно: непонятно — кричишь вслух или про себя, эхо мешает.

— Простите, не хотел вас обидеть, — подал голос воспитанный парень. — Но лучше не кричать, могут услышать и прийти раньше срока.

— Кто?

— Месрезы.

— Это банда сумасшедшей лесбиянки, которая называет себя Вито и говорит, словно мужик? Или её напарнички, один, значит, Клайд, а второй, неужто Бонни?

— Извините, мне кажется, вы еще ничего не знаете…

— Не знаю, — решительно согласился Тимур. — И, честно говоря, знать не хочу. Меня интересует только одно…

— Выхода нет, — перебил невидимка. — Извините, его действительно нет.

— Дима, вы кто по профессии?

— Математик, то есть занимаюсь программированием систем…

— Короче, человек рациональный, не придурок обдолбаный. Тогда объясни, Дима, как может быть, что в разрушенный завод, под боком у центра города, можно попасть, а выйти из него нельзя? Пусть стада бомжей и сумасшедших поверили, им все равно, но ты как на это повелся?

Ответа не последовало, Дима помалкивал.

— Эй, напарник. — Тимур вслепую ткнул куда-то в область его бока. — Ты жив?

— Я все время об этом думал, — тихо ответили из тьмы.

— О чем?

— Как такое возможно.

— И много надумал?

— Появление территории, в которую можно попасть, но выйти нельзя, в принципе не противоречит фундаментальным законам физики… Если рассматривать «Красный Треугольник» как черную дыру, но не в астрономическом смысле особой формы материи, которая затягивает свет и не выпускает из себя никакие волны, и даже может менять пространственно-временной континуум…

— Старик, заканчивай лекцию, и так тошно.

— Извините, давно не с кем было поговорить… Так вот, я сделал кое-какие прикидки, и получается довольно простая математическая система, которая…

— Значит, в административной границе города Санкт-Петербурга появилась черная дыра? С чего вдруг?

— На это вопрос ответ в принципе невозможен.

— Мне плевать на твои принципы! — Тимур повернулся к Диме, но темнота уничтожила эффект. — Как отсюда выбраться, умник?

— Я попал в Треугольник, наверное, больше десяти ночей назад, точно не знаю, часы разбились, а телефон потерял. — Теперь Дима говорил жестко и уверенно. — Я пытался найти выход среди цехов и улиц. Я прятался, выживал и все время стремился найти выход. Забирался на крыши и пробирался по ним — бесполезно. Нашел старые подвалы, определил направление, но все равно никуда не вышел. Я искал решение этой задачи, как никакой другой. А у меня, между прочим, красный диплом, и мои работы считаются образцом математических решений! Доступно излагаю?!

Хоть и темно, но Тимур понял, что парень сильно разволновался, не следовало затевать драку, когда результат непредсказуем.

— Не кипятись, — примирительно попросил он. — Может, тут избушка на курьих ножках водится? Ведьмы с лешими? Русалки на ветвях не сидят?

— Почему вы мне не верите?

— Я себе не верю.

— Но факты…

— Какие факты? — Тимуру меньше всего хотелось получить доказательства странного чувства, которое старательно глушил, а оно упрямо просилось наружу.

— Разве вы не заметили, как странно здесь одеты люди…

— Это бомжи, что ли?

–…как необычно ведут себя и говорят? А знаете почему? Потому что они живут нормально для Треугольника, только так, как здесь можно выжить.

— Слизывать кровь с трупа тут считается нормальным?

Димка вежливо хмыкнул:

— Наверное, видели голышей с покрышками на бедрах? Это лужники.

— Они вампиры?

— Они голодны. В Треугольнике главное богатство — вода и пища. Воду собирают, когда идет дождь. А едой может быть все, чем можно питаться, особенно Теплой Водицей, она сытная.

— Что?

— Ну так здесь называют кровь…

Тимуру привиделось, как мерзкие существа расправляются с Мурьеттой, и рвотный комок снова подкатил к горлу. Тимур глубоко задышал, видение отступило.

— А колбаса тут вместо денег? Копченая — валюта, а вареная по какому курсу?

Раздался звук, будто кто-то голодно облизнулся, но Тимура это мало взволновало:

— А что означают все эти лужники, месрезы, лизнецы, мозаки какие-то…

— Извините, я не знаю точно. — Дима выпустил пар и теперь снова стал застенчивым юношей, судя по голосу. — Тут много кого собралось. Есть, например, гласники, глабы есть, да мало ли кто. Но больше всего живцов — у них нет своего цеха, выживают сами по себе, как смогут. Стараются быть незаметными, и глаза у них серые, потому что пыль едят. А вот лужники, кажется, самые презираемые, пьют воду из луж, отчего белки их глаз позеленели, сами понимаете: бывшее производство, в почве много отходов меди. Лизнецы, это что-то вроде цеха прислужников, только они жуют резину, чтобы не чувствовать голода. От этого их белки синеют.

— А месрезы?

— Охотники. Их очень мало.

— Кого ловят?

— Всех, кого найдут. Когда глас объявит Ночь.

— Глас — это крики, которые я слышал?

— Да, его несут гласники, но их мало кто видит, очень скрытные. Зато все слышат.

— И все эти полудурки — обычные люди?

— Самые настоящие, из плоти и крови.

— Слышал про каких-то темнецов, а это кто?

— Не знаю, — слишком резво ответил Дима, будто не хотел касаться неприятной темы.

Молчание повисло в темноте. Тимур старался поверить, но сознание яростно сопротивлялось, этого не могло быть потому, что не могло быть никогда. Он просто приехал за контрактом, его подвез хороший приятель Федор, пусть даже и пропавший, а этот — в темноте рядом с ним — местный сумасшедший, они часто строят такие красивые теории, что начинаешь верить. Ну, конечно, так и есть. Только нельзя ни в коем случае показывать, что разгадал хитрость.

— Зачем же месрезы нас держат? — аккуратно спросил Тимур.

— Вот это странно. Понимаете, они никогда не отпускают свою жертву, ой, простите, я имел в виду, здесь не принято говорить «убивать»…

— Уже понял.

— Так вот, месрезы только оглушают и забирают Теплу Водицу, причем делают это сразу и только Ночью. Они никогда не берут в плен. Меня поймали при свете и засунули сюда. К сожалению, не знаю, как давно. А вас?

— Тоже… Там сейчас утро.

— Вот видите, как странно.

— Может, потому, что они называли меня пришлецом?

— Пришлецом называли потому, что для местных — вы новенький, еще не стали никем.

— А кем же можно?

— Это решать Треугольнику.

— Ты, брат, на кого уже выучился?

— Только пришлец… Извините, случайно не найдется кусочка еды?

— И выхода отсюда нет? — Тимур не собирался отдавать последнюю колбасу первому встречному в темноте.

— Это так. — Дима охнул совсем по-бабьи.

— И что же делать?

— Просто жить. Поверьте, это уже подвиг.

Безумия более чем достаточно, понял Тимур. Он не намерен отдавать свою Теплу Водицу, не будет глотать из луж или жевать резину и тем более охотиться по ночам, он собирается быть самым лучшим из возможных вариантов — самим собой. Так что пора выбираться, тем более что зуб в темноте присмирел, наверное, испугался. И головная боль отступила.

Тимур бесполезно поглядел по сторонам и спросил:

— Не проверял, как отсюда вылезти?

— Вот там… ой, вы же не видите, что-то вроде стыка. Может быть, дверца выпускного отверстия. Но без света не определить.

Без надежды, похлопав по карманам, Тимур обнаружил, что месрезы благородные бандиты: вещи не тронули. Нащупав продолговатую коробочку, покрутил металлические лепестки с ржавым треском и, с надеждой замерев, щелкнул пимпочкой. Хилый лучик, утонув в темноте, уперся в худющую физиономию, которую украшали треснувшие круглые очки. Владелец их крепко зажмурился, отчего стал похож на смешного утенка — трогательного и беззащитного. Рассчитывать на помощь такого ботаника не приходилось, настоящий Дохлик, что тут говорить.

— Ух ты! — все еще жмурясь, воскликнул Дохлик. — У вас свет! Просто чудо. В Треугольнике нет электричества.

— Как нет?

— Совсем нет. Отрубили, как и воду. Зачем ток на мертвом заводе?

— Показывай выход.

Фонарик пробивался из последних сил. Ползли на коленках, стараясь не шуметь, выходило медленно, пришлось делать остановку и снова заряжать ручной аккумулятор. Наконец, желтый кружок света нащупал вертикальную стенку: добрались до предела котла.

Дохлик принялся шарить в черном иле и вправду покрывшем дно, замер и возбужденно прошептал:

— Нашел!

Посветив в черноту, где виднелась ладонь парня, Тимур разглядел только копоть.

— Не перепутал?

— Надо расчистить… Я постараюсь…

Черная грязь от давности стала вязкой и неподатливой. Дохлик распыхтелся, освобождая еле заметный контур заглушки. Тимур освещал, экономя силы, пока в полу обрисовался круглый стык. Не выпуская фонарик, поднялся, сколько дала труба, уперся плечами и со всей силы саданул пяткой. Стальной кожух оказался не хуже колокола, волна пробрала до печенок, но дверца не шелохнулась.

Пленники затаились. Снаружи было тихо. Неужто месрезы беспечно оставили котел без караула?

— Хватит, — испуганно попросил Дохлик. — Они обязательно услышат.

— Боишься, что отпустят?

— Как вам сказать…

— Не дрейфь, брат, скоро будешь заплетать синус в косинус дома. — Тимур бодрился, но не был уверен в успехе: створку могли держать винты или просто заварить снаружи. Передав фонарик Дохлику, он вытащил оружие швейцарских офицеров и открыл самое длинное лезвие.

Щель была очень узкая, нож пропихивался еле-еле. Но все-таки двигался. Вдруг лезвие уперлось намертво. Тимур осторожно потыкал, пока не попал в пустоту — щеколда нашлась, оставалось самое трудное. Фонарик у Дохлика в руках ходил ходуном.

Половчее ухватив рукоятку ножа, Тимур постарался не думать, как швейцарская сталь выдержит, выбрал правильное направление наугад, притиснул лезвие к краю щеколды и надавил что было сил. Рукоятка врезалась в ладонь, металл заскрипел, но щеколда не шелохнулась.

— Может, мне попробовать? — неуверенно предложил математик.

Тимур пристроил нож с противоположной стороны задвижки, теперь уже надеясь на чудо или нарост ржавчины, кое-как изогнулся мостом и саданул ботинком, не жалея пальцы. Щеколда дрогнула и поддалась. Вдохновленный надеждой, он жал и жал под медленный скрежет, так что не заметил, как задвижка съехала. В ту же секунду дверца отвалилась, впуская столб света.

— У нас получилось! — восторженно проговорил Дима.

Вот теперь медлить было нельзя. Бережно укрыв нож-спаситель в куртке и отобрав фонарик, Тимур пихнул бесполезного напарника:

— Шагай первым.

Дохлик послушно засунулся в отверстие и нырнул. Внизу глухо шлепнулось.

— Как дела?

— Нормально, ногу ушиб.

— Месрезов нет?

— Кажется, нет…

Тимур выждал, прислушиваясь, уперся о край дырки, неспеша опустил ноги, стараясь рассмотреть, куда предстоит падать, и выскользнул «солдатиком». Приземлился мягко и даже не кувыркнулся. Успел заметить просторный цех, котел на металлических козлах. Все вышло неожиданно гладко, лишь одно было странно. Дохлик стоял на коленях, словно готовясь к покаянию, от очков остались покореженные дужки. А над ним с плавным шорохом пролетали шестеренки. Клайд (видимо, это был он) вращал цепопик, следя за Тимуром.

Дохлик виновато и беспомощно улыбнулся, неумело подмигнув, выговорил губами «беги!» и схватил колени месреза в охапку.