Рыцарь московской принцессы

Антон Иванов, 2009

Представь: привычный для тебя мир - не единственный! Где-то рядом есть иная реальность, лишь немногим отличающаяся от нашей. Там ждут друзья, которым нужна помощь, но ты не знаешь, как к ним попасть... Егор Орлов, обыкновенный московский школьник, должен решить непростую задачу - ведь его подруге, принцессе Зое, грозит смертельная опасность. Чтобы спасти ее от невидимых и неуловимых врагов, мальчик готов отыскать путь в параллельный мир, вместе с Зоей совершить побег из таинственной Башни, пройти через мистический зеркальный лабиринт, тайно проехать полстраны и спрятаться почти на краю света. Но будет ли этого достаточно? Ведь клубок заговора все теснее опутывает юную наследницу престола Руссии и Киндии...

Глава I

Егору опять приснилось, будто он в Башне. Вернее, в одном из червячных ходов, которыми испещрены стены этого огромного многоэтажного здания. Белка бежала впереди, за ней — Зоя. Егор, напрягая последние силы, пытался нагнать их, но тщетно. Они уже едва виднелись вдали.

— Погодите! Я не могу так быстро! — кричал он им.

Они его словно не слышали. Расстояние между ними и Егором неуклонно увеличивалось. Червячный ход стал сужаться. Кулаки мальчика стукались о клетчатые стены. Резкий и пронзительный звук сбил его с ног. Егор упал и проснулся, обнаружив себя на полу возле собственной кровати. На полочке у изголовья надрывался будильник.

Потирая ушибленное плечо, он встал на ватные со сна ноги и ударил ладонью по кнопке. Будильник заткнулся. В комнате появилась мама.

— Проснулся, сынок? Ну, молодец. А почему руку трешь? — Она с тревогой смотрела на сына. — Во сне отлежал?

Егор ответил невразумительным мычанием. Врать не хотелось, но и признаться, что свалился с кровати, нельзя. Мать сразу решит, будто он стукнулся головой, и начнет волноваться. Головой-то ему ударяться нельзя. Полгода только прошло после операции. Зрение полностью восстановилось. Вернее, стало гораздо лучше, чем когда-либо. Теперь оно у него совершенно нормальное, даже очки не надо носить. Видел Егор очень плохо с рождения, а потом и вообще ослеп. Спасла его лишь уникальная операция, которую сделал ему чудо-врач с Алтая Кирилл Георгиевич.

Теперь Егору следует быть очень осторожным. Категорически нельзя падать, стукаться головой, играть в мяч, кататься на велосипеде и на коньках. Короче, много чего интересного делать ему не рекомендуется. Зато он видит. И если еще немного набраться терпения, потом сможет делать многое из того, что ему сейчас совершенно нельзя. Терпеть он, в общем, готов. Только бы мама перестала так волноваться и не следила бы за каждым его шагом.

Стоит споткнуться, она его мигом подхватывает, будто он маленький и ходить еще как следует не научился! Первое время вообще в школу и из школы водила за руку! Стыдно Егору было ужасно. Не в первом ведь классе учится, а в седьмом. Сколько ему пришлось убеждать: «Сам дойду, да и Коржик рядом». Но нет: мама упорно продолжала свои проводы-встречи. Сдалась только после зимних каникул. И лишь из-за того, что вышла на работу. Ладно, хоть эта пытка теперь позади.

Еще раз потерев плечо, Егор отправился умываться. Белка и Зоя не выходили у него из головы. Они являлись ему не только во сне. Он вспоминал о них и наяву. Например, когда мама принималась колоть для него грецкие орехи. Егор их терпеть не мог и ел лишь в качестве лекарства, чтобы не расстраивать маму. Зато он помнил, как обожала их Белка. Окажись она рядом, с удовольствием скормил бы ей тайком морщинистые ядрышки! Замечательный вариант. Главное, все остались бы по-своему счастливы. Но Белка далеко, в другом мире. И Зоя тоже.

В школе на переменах Егору часто казалось, будто она мелькнула в толпе. Однажды он до такой степени явственно разглядел ее черную челку и насмешливый взгляд, что, расталкивая ничего не понимающих ребят, бросился догонять. Это ему удалось, но не принесло ничего, кроме разочарования. Девчонка оказалась совсем другой. Просто подстрижена под пажа, как Зоя. В остальном же — ничего общего: длинная, тощая и нос картошкой.

При виде оторопело уставившегося на нее Егора девчонка фыркнула, покрутила пальцем у виска и, презрительно бросив ему: «Дурак», — удалилась. Могла бы и не стараться. Дурак — еще мягко сказано. Он ведь прекрасно знал: Зои здесь нет и не может быть. Она — в другом мире. Там, где Егор пережил с ней и Белкой столько приключений…

Он помнил все. Но время шло, и воспоминания словно подернулись дымкой. Теперь он уже сам не понимал, случилось ли это в действительности или он видел длинный чудесный сон. Загадка мучила, не давала покоя. Даже с верным другом Коржиковым не обсудишь. Егор рассказал ему о своих приключениях тотчас же по возвращении с Алтая в Москву, но рассказал именно как о потрясающем сне, который увидел под наркозом во время операции. В то, что Егора действительно перенесло в параллельный мир, Никифор бы не поверил.

Коржик сном восхитился и обзавидовался:

— Везет тебе, Граф! Целое кино! Или как в компьютерной игре побывал. Другой мир! Башня-небоскреб! Тайные ходы! Маг! Короли и принцесса…

— Вообще-то там королей не было, — уточнил Егор.

— Ну, Верховные Правители, — отмахнулся друг. — Какая разница! Трон у них был — значит, короли или цари. А как они себя называют, без разницы. Белка говорящая! Погони и схватки! А мне сны такие скучные снятся. Короткие и бессвязные. Ну, в школе, например, к доске вызывают, а я ни в зуб ногой. Главное, помню, что ведь учил, а ответить не получается. А потом просыпаюсь. Или на даче с матерью картошку сажаем, а там вдруг крапивы полно вырастает, и я почему-то в этом виноват. Или… — Он безнадежно махнул рукой. — Нет, это точно на тебя общий наркоз подействовал. До этого-то тебе, по-моему, никогда так интересно не спалось.

— Никогда, — подтвердил Егор.

— Говорю же, общий наркоз, — продолжил Никифор. — Хотя вообще-то считается, что от него человек вылетает в полную бессознанку и вообще ничего не видит. Но у тебя, наверное, как говорит моя мать, неспецифическая реакция. Э-эх, — с тоской протянул он. — А мне всего один раз наркоз давали, да и то местный. Когда аппендикс удаляли. Под местным разве заснешь. Он действует ведь не на голову, а ровно на то место, которое оперируют. Да и то я кое-что чувствовал. Вообще-то я тоже хотел под общим, но мать решила, что местный полезней для моего здоровья. Пришлось терпеть. И никаких приключений. Ни тебе параллельной Москвы, вообще ничего, кроме дурацких шуточек хирурга. Они во время моей операции столько болтали! Я боялся, они во мне что-нибудь забудут.

— Ты, Коржик, скажешь, — усмехнулся Егор. — Что они, интересно, могли в тебе забыть? Аппендикс твой?

— Зря смеешься, — надулся Никифор. — Что угодно, между прочим, могли забыть. Зажим, салфетку. Это у них, к твоему сведению, почти норма. Один хирург в полости пациента очки потерял. Они у него с носа свалились, он не заметил, так и зашили. Только на рентгене и обнаружилось.

— Сказки, — не поверил Егор.

— Слушай, Граф, кто из вас врач, моя мать или ты? — еще сильней разобиделся друг. — Наверное, она лучше знает. Сама рассказывала.

— Тебе? — удивился Егор.

— Нет, подругам, — внес ясность Коржиков. — Да какая разница. Главное, что очки сперва потеряли, потом нашли, пациент жив остался, а хирург выговор заработал. Сам удивился, узнав, где очки обнаружились. В общем, с наркозом мне абсолютно не повезло.

Сон Егора совершенно зачаровал Никифора, и он выспрашивал все новые подробности. Егор охотно рассказывал. Хоть так удавалось поговорить о Зое и Белке. Наверное, в конце концов он и сам бы поверил в версию сна, если бы не орех, подаренный Белкой. Грецкий. Тяжеленький и всегда тепловатый на ощупь, даже в мороз на улице, с морщинистой металлической скорлупой. Егор никогда с ним не расставался и часто подолгу держал его в руке. Однажды он попытался его расколоть. Зачем, и сам не знал. Кольнуло что-то, взял молоток и со всей силы ударил. От удара молоток вырвался из рук и отлетел в угол, орех же подпрыгнул, ослепительно сверкнул металлическим боком, укатился под диван, а мальчик потом не сразу его отыскал. На молотке осталась глубокая вмятина с извилистыми бороздками, точь-в-точь повторяющими рисунок скорлупы. Вот вам и орех! А раз существует он, значит, где-то существуют и Белка и Зоя. Может, и очень далеко, но они есть. И никакой наркоз тут ни при чем. Ни общий, ни местный.

Книжка стала новым подтверждением того, что его приключения происходили на самом деле.

Они с Коржиком шли в школу. По привычному маршруту. Мимо ночного магазина. У последней витрины Егор вдруг замер как вкопанный. Сперва он и сам не понял, что именно заставило его остановиться. Витрина была оформлена привычно пестро. Десятка полтора книг — от малышовых до подростковых, а между ними куклы-фигуры, изображающие известных литературных героев — от доктора Айболита до Робинзона Крузо. Так сказать, давно знакомые Егору лица. В самом центре витрины красовалась еще одна, тоже знакомая ему книга. Только как раз ее-то здесь никак быть не могло. «Звездные сестры» — гласили золотые буквы обложки. Несколько томиков с тем же названием ему давала почитать Зоя. Он мог поклясться чем угодно, что это было именно так. Те же две атлетичные блондинки в хитонах, изображенные под заглавием. Может, и не совсем точно те же, но очень похожи.

— Чего застыл? — вывел его из оцепенения Коржик. — Новенькое что-то увидел?

— Не совсем, — пробормотал Егор.

— А-а, «Звездные сестры»! — уловил направление его взгляда Никифор. — Забойная, между прочим, вещь. Можно сказать, блокбастер. У меня есть! Даже с автографом.

— Откуда? — уставился на него Егор.

— Долгая история, — уклончиво отозвался Коржик. — Короче, автор лично мне подписал.

— Врешь! — воскликнул Егор.

— Не вру, — с достоинством возразил Никифор. — Хочешь, завтра в школу притащу. Или после уроков ко мне зайдем, и сам увидишь.

— Что же ты раньше молчал! — напустился на него друг.

— А я не знал, что ты фанат, — парировал Коржик. — И вообще… — Он замялся. — Это немножко тайна.

«Коржик тоже ходил в тот мир», — возникла догадка у Егора.

— Рассказывай. — Склонившись к другу, уступавшему ему в росте на добрых полголовы, Егор крепко схватил его за плечо. — Знаешь ведь, я никогда не выдам.

— Да это не совсем мой секрет, — продолжал мяться тот. — Мать мне по шее даст, если узнает, что я растрепался.

— При чем тут твоя мать?

Егор уже окончательно ничего не понимал. Неужто Коржик перемещался в другой мир вместе с матерью?

— Да говорю же: это ее секрет, — продолжал скрытничать друг.

— Она туда ходит? И книжки там пишет? — выпалил Егор.

Никифор расхохотался:

— Моя мать? Книжки? Она, кроме историй болезни, никогда ничего не писала.

— То есть она их только оттуда приносит?

Коржик оторопел:

— Как ты догадался?

— Потому что сам видел.

— Что ты мог видеть? Как ты туда проник? — окончательно оказался сбит с толку Никифор. — В тот корпус просто так ведь не попадешь.

— В какой еще корпус? — Егор уже было решил, что Коржик и его мама таким образом называют другой мир, однако в следующий момент друг произнес:

— В психушный, естественно. Где мать работает.

— Ничего не понимаю, — схватился за голову Егор.

— Тут и понимать нечего, — откликнулся Коржик. — Ты разве не знаешь, что моя мать работает в психиатрическом отделении?

— Это-то я знаю, — кивнул Егор. — Только при чем тут…

— Ладно уж, расскажу, — сдался Никифор. — Только поклянись, что никому…

— Клянусь Колодцем, — вырвалось у Егора.

— Хорош издеваться, — оскорбленно пробормотал Никифор. — Не хочешь, вообще не стану рассказывать.

— Да клянусь я, пожалуйста, чем угодно! — на одном дыхании выпалил Егор.

— Ладно, сам знаю, что ты не трепло, — сменил гнев на милость Никифор.

Взгляд его случайно упал на табло электронных часов, висевших на здании книжного магазина.

— Граф, мы опаздываем! — возопил он. — Две минуты до начала уроков! Великие дела не терпят отлагательств! Бежим!

Они припустились по улице и едва успели беспрепятственно проскочить мимо дежурных, бдительно отмечавших все опоздания. Пришлось с нетерпением дожидаться перемены. Математика прошла как в тумане. Голос учительницы плыл по классу, плавно огибая сознание Егора. К концу урока он с удивлением обнаружил в своей раскрытой тетради не решение задачи, а тщательно вырисованный портрет Белки. Ехидно косясь на него, она с азартом вгрызалась в грецкий орех. Вышло очень похоже. Егор невольно подумал, что самой Белке наверняка понравилось бы. Одна беда: он совершенно не помнил, как ее рисовал. Хорошо еще, никто не заметил!

Захлопнув тетрадь, Егор подал знак Никифору. Пойдем, мол, выйдем. А потом еще пришлось напоминать ему про обещание.

— Ах, ты про это. Ладно. Сейчас расскажу. Так вот. Мать у меня сам знаешь где трудится.

— Ну.

— В общем, с полгода назад доставили им мужика одного. Сам по себе совершенно обычный. Ничем не примечательный, кроме одного: ни фига не помнил.

— Про что не помнил? — не понял Егор.

— Да вообще ни про что. Ни как звать, ни откуда он. Полный аут. Подобрали его на улице. Сперва в милицию отвели личность устанавливать. А как установишь: у мужика ни документов, ни памяти. Сперва думали — притворяется, потому что молчал все время. Потом решили, что он немой или глухой, а может, и то и другое вместе. Только как раз с этим у него все в порядке оказалось. А вот память как переехало. Короче, его к матери в отделение и определили. Для лечения, сам понимаешь.

— И вылечили? — поинтересовался Егор.

— Не-а, — мотнул головой лучший друг.

Все это было, конечно, интересно, только…

— А при чем тут книжка? — спросил Егор.

— Так я ведь еще не все рассказал. Мужик и в больнице молчал постоянно. Но все свободное время сидел и писал.

— Книжку? — вновь перебил Егор.

— Погоди! — возмутился Никифор. — Не даешь спокойно рассказывать по порядку. В той же палате еще один старичок лежал. У него память еще не совсем переклинило, но процесс уже потихоньку пошел. А потом у него сердце прихватило.

Егор уже совсем запутался. Мужик, старичок, сердце… Как это связано с тем, что мать Коржика бывала в другом мире? Однако поторапливать Никифора было бесполезно. Уж если начал издалека, не успокоится, пока не изложит все по порядку. И, взяв себя в руки, Егор продолжал терпеливо слушать.

— Короче, у деда конкретный сердечный приступ, а он забыл, как называется то, что у него болит. А если бы даже и не забыл, без разницы. Никого из медперсонала рядом. Они тогда кем-то другим занимались. Дедулька упал и стонет. А другие больные тупо глазеют. Видимо, тоже забыли. И вдруг тот самый мужик без памяти, кинув на деда всего один взгляд, начинает его откачивать. Ну, там искусственное дыхание и все дела. И еще кого-то отправил за медсестрой. Она прибежала, и тут мужик начал командовать, какое лекарство в какую часть деда колоть. Сестра с перепугу послушалась.

— И дед в результате помер? — полюбопытствовал Егор.

— В том-то и дело, что, наоборот, выжил, — внес ясность Коржик. — Мать говорит, что мужик действовал очень грамотно.

— Ну и к чему все это? — разочарованно осведомился Егор.

— Да к тому, что мужик этот доктор. Наверняка. И хороший доктор.

— Ну и что? — не воодушевился Егор.

— Да дело-то, в общем, не в этом, хотя вроде бы появилась зацепка для установления его личности, которую, между прочим, так никто и не установил. Ни по каким базам данных не проходит. И никто его не ищет, — продолжил Никифор. — Только и это сейчас не главное. А важно, что у дедульки, который чуть не откинул тапочки, имеется дочь. И она очень благодарила мужика без памяти за спасение любимого папы. Папа-то сам поблагодарить не мог, потому что забыл, как его спасали. Исчезла у него краткосрочная память. Но и это, Граф, не так важно. Короче, говорила дедулькина дочь всякие красивые слова мужику, кудахтала вокруг него, кудахтала, а потом зацепилась взглядом за его рукописи. А он к тому времени не меньше тонны бумаги уже исписал. Вся тумбочка и подоконник были завалены.

Она несколько страниц прочла и говорит: «Замечательно! Мне очень нравится! Разрешите, возьму домой почитать».

Мужик оказался не против. А тетка в издательстве работает. Проглотила она эту книгу, и завертелось дело. Через неделю с мужиком прямо в больнице договор подписали, псевдонимчик придумали — Я. Немо. А днями первая книжка вышла. Мужик-то сейчас, между прочим, уже десятую заканчивает. Ну вот, а ему как авторские экземпляры привезли, он матери для меня и подписал. Отличная, Граф, книжка! Доктор, так теперь мужика в больнице прозвали, даром что про себя ничего не помнит, а фантазия функционирует на все сто. Полагаю, по той причине, что мозги у него ото всякой ерунды разгрузились.

«Доктор! — застучало в висках у Егора. В памяти всплыли слова, сказанные Зоей в том мире: «Нет, доктор он хороший». — «Факт, хороший, наверное, даже выдающийся, — продолжало крутиться у него в голове. — Личным врачом Верховного Правителя другие не становятся». В следующее мгновение он спохватился: Доктора больше нет и быть не может. Тем более здесь, в этом мире.

Смутное противное чувство, однако, не проходило. К горлу подкатывала тошнота. Совпадение? А книжки тогда откуда взялись? Тоже по совпадению? Ну почему он тогда не посмотрел на них повнимательнее и не запомнил автора? Но он был уверен, что Зоя подсунула ему какое-то девчачье чтиво, которое его абсолютно не интересовало. Беглый взгляд зафиксировал лишь название «Звездные сестры» да лица двух девушек на обложке. Прочти он тогда хоть несколько страниц, смог бы сейчас сравнить — тот же текст или нет. А без этого остаются одни лишь догадки. Зато он прекрасно помнит, как выглядел Доктор. Уж его он везде узнал бы. Никогда не забыть.

— Коржик, на этого мужика посмотреть хоть можно?

— А-а… — Круглое лицо Никифора заалело горделивым румянцем. — Позавидовал? Тоже автограф хочется? Ладно, чего для лучшего друга не сделаешь, — с важностью продолжил он. — Мы с тобой вот как поступим. Ты книгу купи, я передам ее матери, и Немо для тебя ее подпишет.

— Спасибо, конечно, но я предпочел бы личную встречу. Мне еще надо у него кое-что спросить, — нашелся Егор.

— Чудак человек, — хмыкнул Коржиков. — Что ты там спрашивать собираешься, когда даже книжку еще не прочел?

— Да я не по книжке, — ответил Егор. — Понимаешь, ни разу в жизни еще с живым писателем не беседовал.

— Я, между прочим, тоже, — ревниво буркнул Никифор. — Хотя вроде бы и все карты в руки. Но нас с тобой туда не пустят. Отделение-то закрытое.

— То есть сам ты Немо, выходит, не видел? — продолжал допытываться Егор.

— Видел, — с гордостью отозвался друг. — Только очень издалека. Когда его только что привезли. Мать показала.

— Иными словами, ты внутрь войти можешь?

— Нет. Это во дворике происходило. Он у них такой закрытый. Пациенты там гуляют. Верней, те из них, которые не буйные.

— А они и сейчас гуляют? — с надеждой поинтересовался Егор.

— Раз в день обязательно, — покивал Коржик. — Когда погода хорошая.

— А ты меня можешь провести? — не отступал Егор.

— Официально — тухлый номер. Но там есть один лаз. Если еще не заделали, проберемся. У меня, кстати, к Немо тоже несколько вопросов возникло. По книжке. Я в ней кое-чего недопонял. Но только, Граф, могила. Никому о том, что он там находится.

— Я ведь уже поклялся, — напомнил Егор. — Кстати, а как этот Немо выглядит?

— Да, в общем, обыкновенно. — Лицо у Никифора стало задумчивым от попытки припомнить. — Мужик и мужик. Довольно крупный. Сам скоро увидишь.

— Когда пойдем-то? — не терпелось Егору.

— Сперва книгу купи и прочитай, — потребовал Коржик. — Иначе не поведу. Ляпнешь что-нибудь невпопад. Краснеть мне потом за тебя перед писателем.

Следующие два урока Егор просидел как на иголках. Надо скорее купить книгу, потом в темпе прочесть. Тогда, может быть, уже завтра они с Никифором отправятся к Немо, он, Егор, убедится, что тот совсем не Доктор, и успокоится.

На большой перемене, собрав по карманам всю имевшуюся наличность и дозаняв недостающую сумму у Никифора и еще двух других одноклассников, Егор с трудом смылся из школы, сбегал в книжный магазин и уже на следующем уроке читал под партой о потрясающих приключениях звездных сестер.

Если это были те же самые сестры, которых ему предлагала Зоя, то она оказалась права. Сюжет захватывал с первых же страниц и не отпускал. Егор буквально не мог оторваться. Только вот Коржик ужасно мешал. Каждую минуту принимался тыкать в бок и спрашивать:

— Ну, Граф, классно, да? Нравится?

— Нравится, — кивал тот.

— Говорил же, смач! — шептал на ухо Коржик.

— Угу. Отстань, — пытался отделаться от него Егор.

Коржик ненадолго успокаивался, но потом опять принимался за свое.

Вернувшись домой, Егор, не отрываясь от книги, сжевал обед, затем дочитал роман до конца и даже умудрился до прихода мамы с работы сделать часть домашки.

— Сынок, ты какой-то сегодня чересчур тихий, — заметила во время ужина Нина Владимировна. — Ничего не рассказываешь.

— Устал, — коротко бросил сын, у которого по-прежнему не выходил из головы Доктор. Ну, не мог он сочинять столь классные книги!

— Устал? — еще больше заволновалась Нина Владимировна. Перегнувшись через стол, она приложила ладонь к его лбу.

Егор раздраженно мотнул головой:

— Я в полном порядке. Нагрузки в школе большие.

Нина Владимировна нахмурилась.

— Давай-ка поставим градусник. Для профилактики.

Егор вскочил на ноги.

— Мама! Градусник — это не профилактика! Он не лечит!

— Вот видишь, какой ты раздраженный, — стоически произнесла Нина Владимировна. — Значит, что-то болит. Давай-ка признавайся. Лучше один денек дома высидеть, чем потом две недели в кровати валяться.

— Мама! — взвыл Егор. — У меня ровно ничего не болит! Вот! Смотри! Горло у меня совершенно не красное!

И, широко разинув рот, он высунул язык. Нина Владимировна схватила со стола чайную ложку и, ловко орудуя ею, заглянула сыну в глотку.

— Вроде и впрямь чисто, — вынуждена была признать она. — Ни красноты, ни налетов.

— И насморка никакого нет! — Решив закрепить успех, Егор шумно задышал носом.

— Видно, действительно просто устал, — сдалась обеспокоенная родительница. — Тогда, знаешь, доделывай быстро уроки и ложись пораньше.

— Обязательно, — обрадовался Егор. Опасность завтра остаться дома его миновала. — Вот только погоду на завтра посмотрю.

— Это еще зачем? — изумилась мама, зная, что раньше сын прогнозом погоды особо не интересовался.

— Задание по биологии, — ловко выкрутился Егор. — Сравнение прогноза с действительным результатом.

— Валяй, экспериментатор, — махнула рукой Нина Владимировна. — Только договоримся: не засиживайся потом в компьютере.

— Да я буквально на секунду, — пообещал он.

Погоду метеоцентр предсказывал ясную и теплую. Настоящая весна! Теперь оставалось надеяться, что прогноз сбудется, а не как иногда, с точностью до наоборот. Егор уже собирался выключить ноутбук, но в последний момент скорей наудачу, чем в расчете на результат, набрал в поиске «Звездные сестры». Количество ссылок его потрясло. Просмотреть их все — не хватит и месяца, даже если не спать и не ходить в школу.

Егор кликнул «Я. Немо». Тоже уйма ссылок! Они касались и капитана Немо, и рыбки Немо, и магазина «Немо», предлагавшего широкий ассортимент оборудования для любителей дайвинга. Следующим номером фигурировал какой-то художник-концептуалист Якудзя Немо, который прославился тем, что, обмотав голое тело водорослями, просидел в полном безмолвии на столбе целых шестьдесят суток. Этот Якудзя оказался совсем не японцем, как сперва подумал Егор, а шведом, проживающим в Албании. Действо, предпринятое им, величественно именовалось концептуальным перформансом. Его одновременно запечатлевали двадцать камер, ретранслирующих изображение на Венецианское бьеннале.

Следующий Я. Немо был поскромнее. Звали его Яном, обитал он на хуторе под городом Рига и пятьдесят лет молчал. Никто его не снимал и ни на какие бьеннале не транслировал. Правда, скромное его достижение было документально зафиксировано в местной Книге рекордов Гиннесса.

Егор продолжал щелкать мышью и листать страницы. Ну, наконец-то! Он впился глазами в текст. Статья из крупной еженедельной газеты. «Звездные сестры» в ней назывались хитом месяца и открытием года. Наконец отечественные юные читатели получили то, о чем мечтали, пока на прилавках властвовали переводные издания. И так далее, в том же восторженном духе.

За панегириком последовало обсуждение в рамках круглого стола. Несколько известных литературных критиков высказывали гипотезы, кто, по их мнению, может скрываться за таинственным псевдонимом Я. Немо. Мнения сильно разделились, но один тезис присутствовал во всех высказываниях. Кем бы ни оказался талантливый новый автор, в литературе он явно не новичок. Мастерства никаким псевдонимом не скроешь. Следовательно, развивали мысль литературные корифеи, это кто-то из очень известных писателей, скорее всего раньше работавший во взрослой литературе и в другом жанре.

Далее критики анализировали особенности стиля, и каждый из них приходил к своему выводу. Согласно суждению одного, Я. Немо — это альтер эго одного из самых популярных детективщиков. С ним вступил в яростную и бескомпромиссную полемику почтенный литературовед, с пеной у рта утверждавший, что автор «Звездных сестер» — определенно женщина. Литературовед даже назвал имена: или Дарья Донцова, или Татьяна Устинова, но тем не менее никак не Александра Маринина. Третий участник дискуссии возражал не менее яростно. Мол, никакая не женщина и не детективщик. Язык совершенно другой — яркий, красочный, сочный, не имеющий ничего общего со скорописью, характерной для всяких литературных однодневок. Значит, это не кто иной, как Всеволод Савинов. Дискуссия тормознулась в силу той самой причины, что остальные участники о Всеволоде Савинове слыхом не слыхивали. Выяснилось, что обитает сей автор где-то под Новосибирском, сумел опубликовать всего несколько повестей, последняя из которых вышла двадцать лет назад, и широко известен лишь в узких кругах местных знатоков.

Четвертый из дискутирующих заявил, что все его коллеги далеки от истины, и он-то уж точно знает: «Звездные сестры» — продукт коллективного творчества двух известных писателей. Это мужчина и женщина, но фамилий их он не раскроет, так как это его друзья, а он, несмотря на цинизм современного общества, человек старой закалки и друзей не предает даже за приличные деньги.

— Дурдом! — тихо возмутился Егор. — Какой смысл обсуждать то, чего не знаешь?

«Хотя, — сообразил вдруг он. — Может, именно это от них и требовалось? Рекламная завлекалочка, а правды никому и не нужно».

На всякий случай он все же продолжил читать. Далее следовал комментарий редакции, которая, проанализировав позиции критиков, склонялась к мнению, что прав, наверное, первый из них…

— Между прочим, кто-то кому-то что-то обещал, — услышал Егор у себя за плечом голос мамы.

— Ой, извини. Я тут просто еще немного…

Он быстро выключил компьютер и улегся спать.

В школе его подстерегало новое испытание. Коржик, видимо по-прежнему боясь опозориться перед писателем, устроил ему настоящий экзамен на знание сюжета первой книги про приключения звездных сестер.

Все перемены Никифор изводил друга каверзными вопросами.

— Слушай, Коржик, ты хуже нашей физички! — взорвался после сотого вопроса Егор. — Въедливый, как кислота! Теперь я знаю: тебе точно ни под каким видом учителем нельзя становиться. Детей уморишь.

Кругленький Никифор надулся:

— Надо мне очень учителем! Я автогонщиком собираюсь быть, как Шумахер.

— Тоже не выйдет, — покачал головой Егор. — Говорю же, ты как кислота. Болид моментально ржавчиной от тебя разъест. А потом, ты ведь вроде еще недавно хотел в путешественники податься, как Конюхов. Кто мне твердил: мол, здорово мужик устроился, плавает целый год вокруг света, и ничего больше делать не надо. А ему еще за такое удовольствие деньги платят и по телику постоянно показывают.

— Да когда это было, — выпятил нижнюю губу Коржиков. — Ты разве не слышал? Идет глобальное потепление, климат портится. Охота мне в ураганы и под дождем плавать. И вообще, при чем тут моя будущая профессия? До нее еще дожить надо, а к писателю мы сегодня идем. Вот и ответь мне, пожалуйста, какого цвета глаза у старшей звездной сестры?

Егор вздохнул.

После уроков они забежали домой к Никифору, оставили там рюкзаки с учебниками, наскоро перекусили и направились в больницу. По счастью, она находилась недалеко. Даже ехать ни на чем не пришлось. Пешком дошли. За решетчатыми воротами проходной виднелось несколько многоэтажных корпусов.

— Сюда? — поинтересовался Егор.

— Нет, — мотнул головой Коржик. — Нормальные герои всегда идут в обход, — напомнил он слова Бармалея из их любимого в раннем детстве фильма «Айболит-66». — Вот так мы с тобой и поступим… По заборчику, по заборчику…

— И нам потом через него лезть? — опасливо покосился Егор на двухметровое сооружение из бетонных плит. — По-моему, там еще наверху битое стекло натыкано.

— Плевать. Хоть колючая проволока, — отмахнулся Никифор. — Нам с тобой на забор не надо. Объяснял ведь: в обход идем.

Они следовали вдоль бетонного ограждения, пока оно внезапно не кончилось, сменившись кривым и щербатым дощатым забором, сквозь дыры в котором торчали густые и еще голые ветви кустов.

Никифор жестом иллюзиониста отодвинул одну из досок.

— Ныряем, Граф.

— Так просто? — Егор ожидал куда более ощутимых препятствий.

— Э-э, нет, дружище, это только начало, — с трудом пролезая в образовавшийся лаз, пропыхтел Никифор. — До нужного корпуса нам еще топать и топать. Мы с тобой сейчас находимся на территории научно-исследовательского института, — тоном экскурсовода сообщил он. — Здесь, естественно, грязновато, но цель, по-моему, оправдывает средства. Тем более сам хотел. А я тебе легкой жизни не обещал.

Под ногами чавкала раскисшая глина. Густой кустарник цеплялся за одежду. Мальчишки, однако, упорно двигались вперед — вдоль свернувшего под прямым углом бетонного забора. Дальше тянулся приземистый одноэтажный ангар.

— Мимо него на цыпочках, — шепотом предупредил Никифор. — Там внутри дядька злой. Орет. И собаку может спустить.

— Собака-то где? — Егор счел за лучшее загодя подготовиться к неприятной встрече.

— Обычно вместе с ним внутри. Но иногда они вместе снаружи гуляют.

— Значит, ты сюда часто ходишь?

— Было время, ходил, — туманно ответил Никифор.

— К матери? Зачем так сложно? — удивился Егор.

— Не к матери, а по бизнесу, — снисходительно бросил друг. — С пацаном из соседнего подъезда скооперировались. У него здесь родительница санитаркой работала. А мы оказывали услуги больным. Мелочовку разную им таскали за небольшой процент. Всякие там сигареты-конфеты. Кому чего не хватало.

— Ты раньше мне никогда не рассказывал! — Егора захлестнула обида.

— Не обижайся, Граф, дело прошлое. Во-первых, не мой секрет, а того парня, и подключить я тебя по-любому не мог. Был бы таким, как сейчас, — пожалуйста. Втроем больше бы заработали. А так чего понапрасну больного человека травмировать и в депрессуху вводить. Куда тебе в бизнес было. Ты же тогда с трудом до сортира доходил на ощупь.

Из ангара донесся скулеж.

— Тихо, — шикнул Никифор. — Быстрее вперед. Вдруг собака там не одна.

Они стремглав пронеслись мимо ангара. Коржик нырнул в узкое пространство между еще каким-то зданием и огороженной помойкой. Егор последовал за ним. Несколько десятков метров, и они опять врезались в густой кустарник.

— Теперь совсем чуть-чуть осталось, — ободрил Никифор.

И действительно, продравшись сквозь кусты, они уперлись в очередной забор — высокий, дощатый, только, в отличие от прежнего, достаточно добротно сделанный. Никифор принялся дергать одну доску за другой, бормоча:

— Забыл какая. Времени много прошло. А может, ее вообще с тех пор снова прибили. Ну, ничего. У нас тут припрятано.

— Значит, бизнес ваш кончился? — полюбопытствовал Егор.

— Да Леху зацапали, — проворчал Коржик. — Пришлось свернуться. И мать его уволилась. А после они вообще в другой район переехали. А-а, вот она, родименькая! Только, по-моему, уже новая. Ну да какая разница. Лезем, Граф. Главное, в точности следуй моим указаниям. Никому лишнему нам на глаза попадаться не след.

За забором обнаружился довольно просторный сад с раскидистыми яблонями, под которыми стояли свежеокрашенные скамейки. Посреди сада была разбита большая клумба, пока еще абсолютно голая. Между деревьями петляли посыпанные гравием дорожки. Ближе к забору возвышался белый фонтан с купидоном, держащим в руках кувшин. Видимо, летом из кувшина в чашу лилась вода, но сейчас чаша была суха и пуста, а на макушке купидона с чувством собственного достоинства восседала огромная ворона, зорко обозревающая окрестности.

— Короткая перебежка, и прячемся за фонтан, — скомандовал Коржиков.

— Немо-то здесь? — изнывал от нетерпения Егор.

Несколько закутанных фигур бродило по дорожке.

— Пока не видел, — откликнулся Никифор. — Пошевеливайся, а то засекут.

Они беспрепятственно достигли фонтана и устроились на корточках за округлым бортом чаши. Ворона, глянув на них сверху вниз, сварливо каркнула и улетела.

— Стукачка, — буркнул Никифор. — Хорошо еще, говорить не умеет. Иначе бы заложила.

— Слушай, ты, орнитолог, птиц мы, что ли, пришли сюда наблюдать? — обозлился Егор. — Нам, между прочим, писатель нужен.

— Без тебя знаю, — огрызнулся Коржик. — Но я его пока не вижу.

— О-о-о! Знакомые лица, — послышался радостный голос сзади. — Давненько не виделись.

Егор вздрогнул и обернулся. Из-за яблони выглядывал невысокий щупленький старичок, похожий на гнома. Сходство усиливали длинная борода и красная шапочка с помпончиком.

— Коробейники пришли! — с восторгом простер он руки к Никифору. — Раскладывай товар. Так сказать, ленты, кружева, ботинки, все, что надо для души.

— Нет ничего, Александр Сергеевич, — почти шепотом отозвался Коржиков.

Лицо старичка-гнома удрученно вытянулось. Глаза налились слезами.

— Совсем ничего? — Он всхлипнул. — Даже ни одной жвачки?

Егор понял: если гном здесь задержится, это привлечет внимание других пациентов, а следом за ними явится медперсонал. Последствия были вполне предсказуемы: их с Никифором выставят. Мальчик порылся в кармане. Рука нащупала полупустую пачку фруктовой жевательной резинки.

— Одна есть, Александр Сергеевич, — протянул он старику продолговатую пластину.

Слезы у Александра Сергеевича моментально высохли.

— Сейчас за деньгами сбегаю, вы только дождитесь, я вас умоляю.

Этого еще не хватало! Если он будет носиться туда-сюда-обратно, он и впрямь соберет возле них всю психушку. И прежде, чем старичок успел сделать хоть шаг, Егор бешеной скороговоркой выпалил:

— Сегодня бесплатно. В честь этого… — он на мгновение запнулся, но тут же продолжил: — Праздник у нас, понимаете? Юбилей фирмы. Год со дня основания! Только, пожалуйста, никому ни слова. Подарок эксклюзивно для вас.

Старичок выхватил у него жвачку, развернул, запихнул в рот и вприпрыжку унесся в густые кусты.

— Ну, ты, Граф, скоро сам звездных сестер сочинишь, — обалдело взирал на друга Никифор. — Засыпал ты этому кексу мозги пудрой по самую крышу. Только вот жвачку не надо было давать. Он на ней свинтился. Глотает ее, а потом живот болит.

— Из-за этого здесь и лечится? — спросил Егор.

— Нет, из-за того, что он Пушкин.

— В смысле фамилии? — не понял Егор.

— Нет, в смысле, что ему кажется, будто он Пушкин. Вообще-то он тихий. И в остальном совершенно нормальный. У него только зимой обострения начинаются, перед годовщиной дуэли на Черной речке. А ко дню рождения Пушкина, ну, к шестому июня, заканчиваются, и его домой отпускают. Правда, на следующий год все по новой. А вот и Немо.

Егор дернулся, собираясь подняться на ноги.

— Не торопись, — сказал Коржик. — Подойдет поближе, тогда и окликнем. Чего светиться раньше времени. Лучше пока ручку и книжку приготовь.

Но Егор уже ничего не слушал. Он во все глаза смотрел на приближающуюся фигуру.