Глаза хаски

Антонио Санта-Ана, 1998

Когда Эсекьелю поставили диагноз СПИД, он остался один, без семьи и друзей – те отвернулись от него. Его жизнь была полна презрительных взглядов и упреков. Единственное, что помогало ему справляться с болезнью, – это его пес хаски Сача, виолончель и внезапное появление младшего брата, давшего ему поддержку, принятие и любовь, в которых Эсекьель нуждался все эти годы… Эта книга больше, чем история о юноше, который болеет СПИДом и воссоединяется со своим младшим братом. Это история, которая показывает важность доверия в семье и показывает, как все рушится, когда тебя не принимают. Повесть аргентинского писателя Антонио Санта-Ана «Глаза хаски» вышла в 1998 году и стала классикой латиноамериканской молодежной литературы, пополнив списки внеклассного чтения в школьной программе. Книга стала бестселлером в Латинской Америке и продалась тиражом свыше 1 миллиона экземпляров. Впервые издается на русском языке в переводе Дарьи Синицыной. 5 причин купить книгу «Глаза хаски»: • Новинка в серии «Недетские книжки», поднимающей острые и важные темы; • Бестселлер в странах Латинской Америки, продано свыше 1 миллиона экземпляров, входит в списки внеклассного чтения; • Спустя 25 лет после выхода книга не теряет своей актуальности, так как проблема ВИЧ и СПИДа уже приобрела масштабы пандемии; • Темы, которые касаются многих: предрассудки людей в отношении ВИЧ и СПИДа, отношения в семье, где есть заболевший человек; важность доверительных отношений, взаимопонимания, поддержки и принятия от родственников и друзей; тема одиночества и отречённости, когда человек вынужден самостоятельно справляться с заболеванием; тема смерти близкого человека, когда он медленно угасает от неизлечимой болезни; • Блистательный перевод с испанского Дарьи Синицыной.

6

Множество книг посвящено путешествиям — я имею в виду не полеты в космос и не пиратские приключения, а такие путешествия, из которых герой возвращается другим человеком.

Если я когда-нибудь надумаю писать автобиографию (предположим, она кому-то интересна), нужно будет уделить особое внимание этому пути, хотя я даже не помню, в какой день проделал его.

Я тогда впервые соврал родителям. Мариано знал, куда я еду, и вызвался меня прикрыть. Якобы я зайду к нему после тренировки по регби — так у меня на все про все будет чуть больше трех часов.

Должен признаться: у меня ни разу не промелькнула мысль, что Эсекьеля может не оказаться дома. Я еду к нему узнать, почему наша семья несчастна, так что он просто обязан быть на месте. И он был на месте.

Когда Эсекьель открыл, на меня прыгнул огромный пес хаски (потом я понял, что он не такой уж и огромный, просто я никогда не ладил с собаками, а они со мной).

— Я не з-з-знал… что у тебя есть с-с-собака… — заикаясь, выговорил я, пока пес облизывал мне лицо.

— Тут вы квиты, — сказал Эсекьель. — Он тоже не знал, что у меня есть брат. Зайдешь? Или так и будешь стоять в дверях?

Я зашел. Он провел меня в столовую, я сел на стул. Повисло неловкое долгое молчание. Нарушил его Эсекьель:

— Предки знают, что ты здесь?

Я покачал головой.

— Отлично, отлично. Юное поколение быстро учится. В десять лет ушел без спросу — представляю, что ты будешь творить в моем возрасте, — сказал он со смехом.

Я обиделся. Я пришел во всем разобраться, а не чтобы он со мной разбирался. Пришел узнать, что такого сделал этот бессердечный тип, что мама плачет весь день напролет. Я набрался смелости и спросил:

— Давно у тебя эта… ну, собака?

Эсекьель перестал улыбаться. До этого мой приход его забавлял. Он понимал, что я явился не просто так, только не решаюсь перейти к делу. Но про собаку все же рассказал:

— Года полтора назад мы с Николасом ходили в гости к его подруге. Помнишь Николаса? Ну, не суть. В общем, эта подруга разводит хаски. Моего зовут Сача. Он был самый последний в помете и самый маленький. Поэтому его собирались усыпить.

— Серьезно, усыпить? Он же такой красивый!

— Красивый, скажи? — согласился Эсекьель и погладил пса. — Но заводчики всегда убивают последнего щенка в помете. Такие собаки самые слабые и самые непородистые. А заводчики зарабатывают на породе, это бизнес. Им непородистые собаки ни к чему. Если посмотреть на других хаски, то заметно, что у этого уши побольше…

— А еще у него глаза карие, — перебил я.

— Это неважно. Мне как раз и нравятся карие. В глазах хаски есть какая-то особая правда, как будто им известны все наши тайны. Тьфу, это уже мои бредни, не обращай внимания.

— Как же так их убивают?

— Люди никогда не понимали тех, кто отличается от других. В одно время тех, кто отличался, сажали в сумасшедший дом, потом — в концлагеря, — Эсекьель вздохнул. — Люди боятся того, чего не понимают. Если общество отторгает непохожих, какая судьба может ждать собаку, у которой уши больше, чем надо?

Опять повисла тишина, и нарушил ее я:

— Почему предки на тебя злятся? — выпалил я на одном дыхании.

— Потому что у меня СПИД, — ответил Эсекьель.