Муза для темного мага

Анна Сергеевна Платунова (2024)

Меня, студентку бытового факультета, на месяц отправили на практику к темному магу — призывателю душ. Из-за ожогов на руках он пока беспомощнее младенца. Теперь я должна стать его руками и помогать во всем. Вот только Ларс Таэр из кожи вон вылезет, чтобы выгнать меня из дома. Он нелюдимый, суровый, мрачный тип, а еще… он проклят. Мы несовместимы, как тьма и свет. Что же окажется сильнее: темнота в его душе или моя любовь?

Глава 4

На просторной кухне в лучшие ее времена могли трудиться одновременно несколько поваров. Широкие столы, плиты и духовые шкафы еще помнили диковинные блюда: и буженину под луком со сметаной и хреном, и телячью голову с черносливом и изюмом, и рябчиков с гречневой кашей… Едва уловимый аромат специй все еще витал в воздухе, и фантазия немедленно разыгралась вместе с аппетитом.

Высокую кулинарию я сдала на отлично и приготовить приличное блюдо из любых продуктов мне вполне по силам. Наваристый суп с блестящими пятнышками жира, петрушечкой и зеленым луком, а к нему гренки из ржаного хлеба, натертые чесноком, смягчат любое непримиримое, каменное сердце.

Воодушевленная, я распахнула морозный ларь, который без труда определила по шестиконечной снежинке, нарисованной на крышке. В воздух поднялось облачко пара, а когда оно рассеялось, в заиндевевшем ящике обнаружилась примерзшая к стенке склянка, заполненная кроваво-красными слипшимися комочками. «Глаза! Маленькие какие-то! У кого он их наковырял?» — вздрогнула я, и воображение услужливо подбросило мне зловещий образ темного мага, который, жутко хихикая, приподнимал за хвосты пучок крыс. Я проморгалась и со второго взгляда поняла, что сморщенные шарики — это клюква.

— Фух! — не сдержала я вздоха облегчения. — Сделаю морс.

Кроме клюквы в морозном ларе нашлась сморщенная, невесть каким образом попавшая на хранение одинокая морковь и странного вида зеленое пупырчатое яйцо. Ума не приложу, какая птица могла его снести. Я вытащила яйцо, повертела в руках — для омлета маловато, да и яичницей из одного яйца луксура Таэра не накормить. Приберегу на будущее, если соберусь ставить тесто.

Я захлопнула крышку ларя и продолжила поиски припасов. На дальнем столе на разделочной доске отыскались остатки трапезы. Я бы даже сказала — останки. Разломанный хлеб и кое-как покромсанная ветчина. Тут же стояла початая бутыль с молоком. В корзине лежали булочки и завернутый в вощеную бумагу сыр. Видно, это и есть та самая «какая-то еда», о которой говорил темный маг.

Разве можно так питаться? Мое чувство прекрасного вопило и протестовало. Конечно, у луксура Таэра ранены руки, поэтому он так неуклюже сварганил себе бутерброд, но думается мне, что он и прежде не особо заморачивался с сервировкой стола. Однако это никуда не годится, и я здесь, чтобы положить конец небрежности. Еда — это вам не шуточки. Разве благородные луксуры должны завтракать, стоя у стола, как какие-то босяки, запивая куски хлеба молоком прямо из горлышка бутылки! Даже я, девушка незнатного происхождения, понимала, что утро, неспешно начавшееся с чашечки крепкого чая, приводит в порядок мысли.

А луксур Таэр небось перекусывает на бегу, не высунув носа из какого-нибудь мрачного гримуара, в котором описываются жуткие способы призыва неприкаянных душ. После такого точно можно заполучить несварение желудка и кишечные колики! Вот потому он такой неприветливый. Ведь не просто так ходит поговорка: «Не читайте за завтраком свежие газеты, а от магических книг воздержитесь до обеда».

Однако ветчина пахла умопомрачительно вкусно, да и булочки выглядели свежими. Руки предательски потянулись к корзине, и я уже готова была, как настоящая простолюдинка, а вовсе не как почти дипломированная муза, схватить в одну руку кусок ветчины, в другую — хлеб и по очереди откусывать там и там.

«Давай просто пожрем, а? — заискивающе буркнул желудок. — Никто не увидит и не узнает!»

Но я была бы не я — отличница и пример для однокурсниц, — если бы позволила низменным чувствам взять верх над долгом. Я еще потерплю часок, прежде чем накрою стол в столовой и приглашу луксура Таэра к обеду.

«Пожре-ом?» — заныл желудок, но я заглушила его стенания: захлопала дверцами шкафов, разыскивая подходящую кастрюлю для морса.

На полке обнаружилась банка с овсянкой. Я выдрала плотно подогнанную крышку, и в нос ударила вонь прогорклой крупы. Не беда!

— Время-я, верни, что забра-ало! — истошно протянула я мелодию заклинания омолаживания. — Кхе-кхе… Да что же такое! Вернись, вернись в свое нача-ало!

Слежавшаяся овсянка через пару минут сделалась свежей и рассыпчатой, а я уже знала, что подам к столу: морс, овсяную кашу на молоке и канапе с сыром и ветчиной.

Плиты, в которых использовали вместо горелок драконьи камни — дорогие, но капризные, — пошипели на меня и поплевались огнем, не признавая хозяйкой.

— А ну! — угрожающе крикнула я и в ответ на кусачие искры оросила ярко-красные пластины прохладными каплями. — Слушайтесь, кому говорю!

Какие агрессивные плиты, в своего владельца пошли, не иначе. Я ничего плохого им не сделала, а они сразу нападать. Плохо они знают Шайни Луан! Я только на вид нежный и тихий цветочек. Вообще папа до последнего был уверен, что я поступлю не на факультет муз, а на некромантский. Потому что, цитирую дражайшего родителя: «Ты и мертвого из могилы поднимешь своим упрямством и заставишь плясать под свою дудку, малышка».

Не знаю, как насчет мертвых, но драконьи камни выпустили испуганные облачка пара и сменили гнев на милость.

— Так-то лучше! — похвалила я их и водрузила на плиту огромную кастрюлю с водой, где уже плавала промытая клюква.

Много морса наварю! Надолго хватит.

Пока настаивался сладкий морс — при ожогах самое верное дело, чтобы снять воспаление, — а овсяная каша доходила в сотейнике, накрытом чистым полотенцем, я осмотрела столовую и нашла ее вполне приемлемой для приема пищи. Я только освежила и разгладила скатерть да раздвинула шторы, впуская в комнату свет и воздух. На подоконнике обнаружился чахлый, сухой, скончавшийся задолго до моего рождения кустик.

— Бедолага ты какой, — пожалела я погибшее растение. — Не поливали тебя, не заботились.

Я распахнула створки окна и вытрясла из горшка ломкие колючие веточки вместе с тем серым прахом, из которого они торчали, прямо на заросший газон.

— Покойся с миром!

Самое время звать луксура Таэра к столу, а ноги снова налились предательской слабостью. Я ведь не из пугливых, так почему от одного взгляда темного мага трепещу, будто кролик перед удавом?

Я вдохнула, выдохнула и решительной походкой направилась к лестнице. Студенты с некромантского видят своего преподавателя каждый день на лекциях — и ничего, все живы-здоровы. Хотя можно ли считать людей, беседующих с мертвецами, полностью здоровыми? Спорный вопрос…

Я заколотила в дверь логова паука и тут же ее распахнула. Разве я могла предположить, что паучище в этот самый миг соберется выползти из своей паутины размять лапки? В общем, мы с луксуром Таэром столкнулись в дверях. Нос к носу. Грудь к груди. Вовсе не фигурально выражаясь. Я ударилась всем телом о его твердокаменный, как выяснилось на практике, торс и по инерции начала заваливаться назад. Темный маг протянул ко мне руки.

«Поймает!» — с толикой благодарности успела подумать я.

Ничего подобного. Да он вовсе и не ко мне тянулся лапками, как выяснилось. Наоборот, поднял их над головой, лишь бы не дотронуться. Я шлепнулась на пятую точку, а он так и стоял, воздев руки, как какой-то жуткий некромант над результатом своих экспериментов. Впрочем, о чем это я — он и есть жуткий некромант!

— Живая? — холодно поинтересовался луксур Таэр.

— Не благодаря вам! — проворчала я, потирая копчик.

— Вставай, — приказал он, как, должно быть, приказывал умертвиям на практикумах. Или призыватели душ этим не занимаются?

И пока я, путаясь в длинной юбке, пыталась подняться, он обогнул меня и ушел.