Невинная для киллера

Анна Мишина, 2020

Он: Я никогда не думал, что окажусь пешкой в “чужой игре”. Что, служа закону, в один момент окажусь по другую его сторону. Привыкший смотреть в лицо опасности и жать на курок твердой рукой, не думал, что однажды собьюсь с жизненного пути. Собственно жизнь для меня ничего и не стоила, пока не появилась она. Яна… Она: Моя жизнь была далеко не сказка, когда я услышала его голос впервые. Богдан. Абсолютная моя противоположность. Он не любитель поговорить и совершенно не хочет рассказывать о себе, но готов слушать. Он загадка для меня. Суровый мужчина с бешеной энергетикой, к которому тянет… словно магнитом. Именно он окажется на моем пути, когда мне нужна будет помощь. Но как помочь ему? Ведь именно ради меня – он пошел на риск… Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Богдан

Полгода назад

Кочан разрывается на части. Словно еще немного и рванет к чертям, раскидав содержимым. Даже глаза больно открывать. Солнце слепит так, словно намеревается оставить ожоги, а то и вовсе испепелить, стереть с лица земли. Проклятье. Как я ненавижу себя в эти дни. Когда, кажется, что предел выдержки организма пройден, но каждое утро доказывается обратное.

Переворачиваюсь на живот, пряча голову под подушку надеясь снова отключиться, но не выходит.

Перед глазами снова мелькают кадры с последнего моего задания более чем десятилетней давности, которые въелись в подкорку мозга и не отпускают даже спустя столько времени, не дают расслабиться и забыть.

Все прошло не так, как должно было. Зачистка сорвалась. Нас ждали. Даже не хочу думать, кто и что этому посодействовало. Но то, что мы там будем, знали не только наши, но и противник.

Мозг проецирует все кадры в красках. Стекла, взрывы, пули, свистящие в миллиметрах, кровь, автоматные очереди.

Хоть и был на “высоте”, все равно все это видел в прицел и не мог помочь парням. Все что от меня зависело, я сделал. Выполнил, мать его свою работу. Но ведь что-то пошло не так. Не по плану. Кто мог знать, что нас встретят? Да еще поддержка с воздуха. Такая промашка не допустима у группы.

Сколько можно помнить об этом? Сколько?

— А-а-а, — выдыхаю протяжно. Голову снова пронзили импульсы острой боли. Хреново. Все очень хреново.

Откидываю в сторону покрывало и тихо сползаю с постели. Стягиваю с себя штаны, которые так и не снял, видимо вырубившись.

Добираюсь до ванной, где врубаю на полную мощь ледяную воду. Нужно немного прийти в себя, чтобы сесть за руль.

Петрович давно звал к себе. А сейчас нет повода для отказа. Иначе это может продолжаться бесконечно. Попойка, которая неизвестно чем может закончиться. Хотя нет, известно.

Выпив крепкого кофе, после контрастного душа, быстро собираюсь и выхожу на улицу. Снимаю с сигналки тачку и прыгаю за руль.

Ну что ж, посмотрим, как деревенская жизнь поможет мне прийти в себя, как утверждает Петрович.

Маленькая деревенька находится в двухстах километрах от ближайшего городка. А от столицы так и все пятьсот верст. С населением, наверное, человек десять, не больше. Даже дачники сюда не добираются. Одна улица, маленькая часовенка и небольшое озеро неподалеку. Вокруг лес. Да такой, что и заблудиться не мудрено.

Основные жители — старики. И их с каждым годом становится все меньше. Но как я не уговаривал Петровича вернуться в свою квартиру, он категорически отказывается. Хозяин барин как говорится, но я физически не могу его навещать каждую неделю.

Останавливаю машину у невысокого заборчика. Достаю пару пакетов с провизией, что закупил перед выездом из города.

Отворяю калитку, которая звучно оповещает о вторжении на частную территорию скрипом несмазанных петель.

Иду по вытоптанной дорожке к старенькому бревенчатому дому. И на крыльце застаю Игната Петровича, как всегда дымящего как паровоз, что заставляет улыбнуться. Как не увижу, картина всегда одна. Петрович, смолящий папиросу.

— Какие люди пожаловали из столицы, — усмехается старик и поднимается со ступенек, протягивая все еще крепкую ладонь, не смотря на свой возраст для приветствия.

— Так сколько можно кормить тебя отговорками, — усмехаюсь, приобнимая и хлопая старика по плечу.

— Вот именно, отговорки. За последние полгода ничего стоящего от тебя так и не услышал. Сказал же, ничего с собой не таскай, пол магазина что ли скупил? — принимает один пакет из рук и заходит в дом, как всегда бубнит по-стариковски.

— Не ворчи. Возраст тебе не идет на пользу, — следую за ним.

На маленькой кухоньке основную площадь занимает печь. Газа здесь нет, да и электричество бывает с перебоями.

Разбираем пакеты. Я сажусь на стул и наблюдаю за ним. Суетится, что-то причитает. Года меняют людей, подстраивая под себя.

— Оставайся на недельку. Перекури от работки то своей, — поставил чайник на маленькую электрическую конфорку и садиться напротив. — Сейчас чайку попьем.

— Может и останусь. Достало если честно все.

— А ты не торопись. Все встанет на свои места, и жизнь покажет, куда идти дальше, главное не суетиться, — говорит Петрович. — Оно ведь знаешь как, суета все правильное отгоняет.

С Павловым Игнатом Петровичем судьба свела совершенно случайно, еще лет пятнадцать назад. Помню его лет в пятьдесят пять, уже на пенсии, но все еще бодр был и работал в управлении префектуры. Просто пересеклись. Случайно. Поговорили на крыльце. Так и завязалось наше знакомство. Потом он еще не раз помогал своими связями. Я тогда приличный косяк был, пока не взялся за голову.

— Эх, Петрович, — больше и не требуется слов.

На кухоньку заходит рыжий здоровый кот.

— Вот Геннадий тоже, как и ты гуляет сам по себе, захотел — пришел, захотел — ушел, — усмехается старик, обращаясь ко мне, когда кот вальяжно прошел к нему и уселся, заглядывая в глаза. — Пожрать пришел. Нашлялся с бабами и еды ему теперь подавай. Халявной. Мышей кто гонять будет, а? — обратился к мохнатому клубку, на что тот лишь мяукнул и тиранулся головой о штанину. — Вот тебе и все. У кота все просто: пришел, поел, ушел. Такова природа его.

— Так сам понимаешь, с такой-то работой, — говорю ему на завуалированный вопрос.

— Твоя работа так это отдельный сказ, — бурчит он.

Попив чаю с бутербродами, да свежими свойскими огурцами я переодеваюсь в треники да майку. Выхожу во двор. Нужно помочь по хозяйству, а это повод, причем наипрекраснейший, чтобы на время заглушить совесть и ее терзания.

Дрова, которые требовалось наколоть. Пока махал колуном, Петрович, не смотря на мои протесты, складывал готовые в поленницы. Неугомонный старпер.

Затем руки и до петель дошли. Смазал все что скрипело. Подлатал ветхий заборчик.

— Давай новый поставлю, — предлагаю за перекуром.

— На кой он мне? — усмехается Игнат. — Чужих ни души. Все свои, да и из тех половина бабки старые. Лезть некому.

— Как знаешь.

Вечером начистил свежей картошечки, что копанул за домом на участке. Свежая зелень, свои овощи. Да пара стопочек беленькой.

— У тебя не жизнь, а рай, — опрокидываю в себя горячей воды. — Еще немного и я не захочу уезжать от тебя, — старик закатывается в смехе.

— А ты оставайся, я ж не против. Вдвоем-то оно веселее. Знаешь же, что я только за.

— Знаю-знаю. Спишь и видишь когда меня спишут.

Потом стелю себе на терраске. Старенький диванчик, одно радует, что не скрипучий. Я часто ворочаюсь и поэтому даже через стенку дома могло бы быть слышно, что мне не спится.

У Игната и тут полный порядок. Сразу видна армейская муштровка. Чистое белье, на окнах чистые занавески. На подоконниках цветы в горшочках. Хозяйственник до мозга костей. Только вот всю жизнь один. Не сложилось с семьей. Да что говорить, сам же иду по той же дороге. Причем целенаправленно.

За окном сверчки стрекочут. Свет луны попадает даже через тонкую ткань занавесок. Сна ни в одном глазу.

Встаю с дивана и, выйдя на крыльцо, благо двери теперь не скрипят, усаживаюсь на ступеньку.

Небо звездное. Воздух чистый. Красота. И что главное, нет никаких потусторонних звуков. Даже самолетов не слышно.

Примечаю, что еще нужно сделать на утро, разглядывая территорию, так хорошо освещенную лунным светом. Одним из которых на первой в очереди будет чистка колодца. Сам старик туда не залезет. А нам не привыкать. И не в такие дыры закидывали.

Вернувшись в постель, сам не заметил, как вырубился.

…Беру выше. Цель.

— У тебя бронебойные?

— Вертушка на два часа. Дотянешься?

— Так точно.

Операция в самом разгаре. Нервы уже давно не шалят. Не пацан, не торкает. А вот молодняк что отправили вниз, за них страшно.

До слуха доносится взрыв.

Ударной волной сносит несколько уазиков.

— Леший, как меня слышно? Прием.

— ш-ш-ш, — рация молчит.

И снова вязкая тишина.

— Бо, Бо, — доносится до слуха, и тут же чувствую, как трясут за плечо.

Открываю глаза, встречаясь со взглядом Петровича. Еще не сразу понимаю, где нахожусь. Но картинка складывается, и я выдыхаю, да так и захожусь в кашле. Словно и не дышал вовсе.

— Ты чего? — вытираю ладонью пот со лба. Снова весь мокрый.

— Давно тебя так колотит по ночам? — присаживается на край постели.

— Не знаю. Давно не снились, а тут пару ночей как снова зачастило, — выдыхаю так, словно стометровку пробежал за рекордное время.

— До добра не доведет. Утром будем решать этот вопрос. А сейчас, Большой Бо, попробуй уснуть, — и покидает террасу, намерено не закрывая в дом дверь.

Старик, все так же за меня переживает.