Своя чужая жизнь

Анна Мареева, 2023

Как странно устроена жизнь – ещё вчера ты любимая и любящая жена, а сегодня убийца, и не кого-нибудь, а своего собственного мужа. Но как так вышло, если ты за всю свою жизнь и мухи не обидела? Вера Самойлова попадает в колонию за убийство. В ходе самостоятельного «расследования» по слухам знакомой, Вера винит во всём родного ей человека, даже не подозревая, что тюрьма для неё в какой-то степени стала спасением. Сможет ли Вера вернуть свою жизнь? И будет ли в ней место новым людям, новой любви, новой себе? И стоит ли вообще возвращать то, что давно потеряно навсегда?

Глава I

По тюремному двору вели молодую женщину. Приговор был вынесен! На её долю выпал совсем не маленький срок. Она была поникшей и совершенно спокойной. На голове белая казенная косынка, на ней самой халат непонятного цвета, то ли серый, то ли синий. Казалось, что она уже не первая его владелица, и что этот халатик уже не одно лето выгорал на солнышке. Зато номерок и фамилия на нем были свеженькими. В эту минуты ей руководили как марионеткой, а женщина несла в сумке свои пожитки и молчала. Она шла словно не живая, реагируя только на голос, казалось, её сознание отключилось, как в сказке «Что воля, что не воля! Всё равно!».

— Направо! Вот твой барак. Открывай дверь, заходи! — приказала «конвойная», словно отдавая команды собаке, да не какой-то служебной дрессированной, а именно бестолковому дворняге.

Осуждённая противиться не стала, она знала, как здесь обращаются с такими как она. А, кому хочется получить дубинкой по бокам!? Никому! И так унижена хуже некуда, так хоть не побитой остаться. Открыла дверь и вошла в свой новый дом. Глаза привыкли к уличному свету, поэтому женщина не сразу смогла разглядеть, сколько тут народу и сколько глаз на неё уставилось в тот момент. Как только «конвойная» объявила, что у них пополнение, указала на свободную койку и ушла. Заключённая обвела взглядом барак и заметила, что в нем находится только одна она и ещё одна женщина с короткой стрижкой «под мальчика», точно в таком же халате и косынке, как и у нее. Но может это и к лучшему, что она сейчас тут одна. Новенькая, наклонив голову, произнесла: «Добрый день в хату!» Она с ужасом ждала, что же будет. Кто бы что не говорил, но всё новое, тем более такое, пугает.

Так её научили говорить в СИЗО, якобы так лучше примут. Вроде бы, «местная жительница» взглянула на неё дружелюбно. Но вопрос, поможет ли ей это как-то в «заселении»?

— Привет с воли принят! — прозвучал ответ. Видимо, пароль такой. Сказал его и ты зачислен в их ряды. — Ты кто такая будешь?

— Вера! Вера Самойлова! Статья 105, часть 1!

— О! «Стопяточка». Убийство! — пояснила та сама для себя. На ответ Вера кивнула. — И кого же грохнула?

— Никого!

— А, ну понятно, подставили, типа?! — усмехнулась заключенная. Вместо ответа Вера кивнула и пожала плечами одновременно. — Так кого всё же? Срок-то за кого потянешь?

— За мужа!

— Ни хрена себе! — выругалась та. — Бил? Или кобелировал?

— Нет, я его очень любила. Говорю же, не убивала!

— Это в суде надо было говорить! А не мне! Ближе к делу давай! — со злостью в голосе скомандовала новая знакомая.

Увидев, что глаза у новенькой на мокром месте, заключенная быстро усадила её на лавку у стола и стала ждать рассказ. Собравшись с силами, Вера выдохнула и начала рассказ.

— Говорят, что я развестись хотела, а муж развод не давал. Но это не так. Мы любили друг друга больше жизни, у нас дочь Маруська. А они такое говорят.

— Не хило так узнать о том, что ты якобы хотела сделать от других людей. Ну, а заявление на развод?

— Так и его написал кто-то. Причём оно почему-то напечатано.

— Ну это, чтоб не подкопались. В век высоких технологий подставить проще простого. Там сейчас и подписи какие-то электронные есть. Я в этом плане не грамотная, так всё равно попалась. Ну базар не обо мне. Ладно, не реви! Чего потом в камере устраивать. Вместе сидеть теперь долго. Меня Композиторшей величают.

Вера подняла глаза и по лучше рассмотрела собеседницу. Высокая, плечи широкие, хоть сама и не полного телосложения, волосы короткие, но видно, что несколько месяцев назад они было окрашены и их корни давно отросли. Возраст женщины был непонятен, лицо заметно морщинистое, голос хрипловат, что ясно говорило, что женщина курит и очень давно.

— А почему Композиторша? Музыку писали? — не поняла Вера.

— Ну ты, Верка, даёшь! — как конь заржала от смеха Композиторша, — разве я похожа на того, кто музыку пишет?! Я вообще далекая от творчества. Уборщицей и сторожем одновременно работала в консерватории по ночам. В мою смену что-то спёрли там. Я спать завалилась, ничего не видела, а должна была охранять. Ну вот на меня всё повесили, как на соучастницу. Так бы условный могли дать, если бы подельников сдала, а я же не при делах была. Так вот свой первый срок и получила. А я ведь не такая раньше была, даже работала как все. Но вот… — подалась в воспоминания Композиторша. Раньше она никогда ни с кем этим не делилась, Вера была первой, чьи уши услышали эту историю очередной подставы. А, вот сейчас растаяла. — А тебе сколько дали?

— Десять лет! Выйду, когда Маруське моей 16 лет будет.

— А сейчас она с кем?

— С сестрой моей. Она любит её очень. Своих детей нет. Бизнесом занимается, деньги водятся. Вот опекуном её и будет.

— Что же она с деньгами-то тебя не вытащила?

Вера лишь пожала плечами. Сестра приходила к ней всего один раз в сизо с документами по поводу опекунства, на подпись и потом, как в воду канула. Вера со вздохом осмотрела помещение.

— А что же здесь больше никого нет? Кровати вроде не пустые, заправлены. — поинтересовалась она.

— Это на воли кровати, а здесь нары, шконка! Называй, как нравится. А девок выгуливать повели!

— А вы что же не пошли?

— Я не хочу. Настроения нет! — усмехнулась Композиторша.

— А так разве можно?

— Мне можно! Тебе нет!

Вера прошла к своей «шконке», застелила своё место обитания. Оно, к счастью, оказалось нижним, хотя ещё и одно верхнее пустовало. А после Вера вернулась за стол к Композиторше. В этот самый момент открылась дверь и в казарму вошли её «соседки».

— Новенькая? — сразу же подошли к Вере новоиспечённые соседки, хотя и так знали, что новенькая. Но знакомство-то начать как-то надо.

Вера кивнула. Ей даже стало немного страшно. Но потом она поняла, что главная здесь никто иной, как Композиторша, а та приняла её, вроде, не плохо, но эти женщины в одинаковых халатах смотрели на неё не добро и с любопытством.

— Это Вера! Стопяточка! Прошу, любить и жаловать! — представила Веру Композиторша.

Барышни сразу пообмякли. Правда одна из них, явно, расстроилась. Вера решила, что, скорее всего, на правах сторожила камеры та дамочка хотела попресовать новенькую, но весь кайф ей был обломан.

— Я Гуча! — первой и подошла знакомиться эта самая дамочка и хлопнула по плечу. Видимо, не упустила возможности хоть так дотронуться до Веры. Только зачем?

Затем несколько женщин тоже познакомились, а кто-то, делая вид, что им дела нет до Веры пошли кто умываться, кто сел на свою «шконку» и просто наблюдал за происходящим.

— Очень приятно! — только и оставалось сказать Вере. — А почему у вас почти у всех клички?

— Клички это у собак. А у нас погоняла или кликухи, — снова за всех ответила Композиторша, — а погоняла у всех. Гуча-это Гучарова Галя, Томуся — это, конечно, Тамара, но погоняло потому, что она из Томска к нам приперлась, да тут и попалась. Это Бреда… — Композиторша кивнула в сторону рыжей с сальной головой заключенной, затем на несколько секунд замолчала, потом сквозь зубы прошипела, — она Люська, но бред постоянно несет, недалекая. Вот её так и прозвали. Ну а я Татьяна Семеновна. Зови, как хочешь, но с кликухами проще. Хочешь и тебе придумаем!?

Соседки «заржали».

— Пока не знаю! — пожала плечами Вера.

— Ничего привыкнешь! Тебе десять лет здесь чалиться, жизни нашей научим. Так что скучать не будешь. Потом наш опыт кому-нибудь передашь. — На эти слова женщины заржали пуще коней.