Когда отступать некуда, дерутся насмерть

Анна Малышева, 2004

Началось с малого – юная Настя подралась после дискотеки. Но с этой минуты она так и не узнает – убила или нет? Девушка считает, что не имеет больше права вести ту тихую, размеренную жизнь, какой жила прежде, и резко ее меняет, стараясь скрыться от прошлого. Дальше – больше. Коммерческая палатка, любовник-рэкетир, подозрительный магазин, который посещают местные «авторитеты»… А потом – «отдых» на юге Франции. Отдых среди крупных воротил бизнеса, связанного с торговлей оружием, который мог окончиться для нее смертью. Она не знает языка, не понимает, что вокруг творится, и хочет одного – вырваться из этой переделки. Но, кажется, шансов у нее мало.

Глава 3

На площадке между первым и вторым этажом она пересчитала деньги. И медленно закрыла сумку… «Если перевести на доллары, здесь триста пятьдесят, не больше… Квартиру мне не снять — агентства требуют комиссионные в размере месячной оплаты, а нижняя планка — двести пятьдесят — триста долларов в месяц за однокомнатную…» Вечером, в постели, она изучила свежую газету «Из рук в руки», купленную специально с целью поиска жилья. «Я могу снять комнату — месяца на два. В этом случае на еду мне уже не хватит. Если я сниму комнату на месяц — хватит на еду, но что решит месяц? За месяц мафия обо мне не забудет. Это будут выброшенные деньги».

Оставалось одно — попросить о помощи кого-нибудь еще. У родителей она уже просить не могла. Настя вышла из подъезда, быстро оценила обстановку. Во дворе стояло несколько машин, но только в одной был пассажир, и он никак не смахивал на мафиози — это был заморенный, чахлый, типично городской ребенок в возрасте Мартына. Настя махнула ему рукой, проходя мимо, но ребенок даже не взглянул на нее.

Неподалеку от родительского дома было местное отделение связи, а в его помещении находился московский таксофон. Туда она и направилась. Звонить с улицы ей не хотелось. Входя на почту, она уже точно знала, с кем поговорит в первую очередь. Нужен был человек, хорошо ей знакомый, и вместе с тем такой, с кем она давно не встречалась. Настя решила, что «давно» — это значит, до появления Вити. Потому что Вите она уже совсем не доверяла. Она выбрала Леру.

Как ни удивительно, та ее сразу узнала, еще по голосу, Настя даже не успела себя назвать. Лера воскликнула:

— Ну, ничего себе, ты пропадаешь!

— Да, я… — начала было Настя, но та ее перебила:

— Ты хотя бы в Москве?

— И даже неподалеку от тебя.

— Да? Ну тогда, может, зайдешь? Или давай лучше вечером, я скоро ухожу…

Настя вцепилась в нее как клещ:

— Если можно, сейчас! Вечером может быть поздно.

Лерка удивилась такой настойчивости после стольких лет разлуки, но согласилась. Только просила прийти быстрее, если Настя хочет успеть поболтать. Через двадцать минут подруги уже рассматривали друг друга, сидя на кухне Леркиной квартиры. Перед ними стояли чашки с кофе, криво порезанный рулет. Но Насте кусок в горле не шел. Она видела, что Лера совершенно готова к выходу из дома. Как сделать так, чтобы остаться тут?

— Слушай, а ведь с тобой что-то случилось, — вдруг сказала Лера, неожиданно наведя разговор на нужную тему.

— По мне заметно?

— Все бы ничего, только ты как-то зажалась. Или меня стесняешься?

Настя деланно рассмеялась:

— А что? Столько лет прошло… И вот я тебе на голову свалилась.

— Жаль, что времени нет, — Лера взглянула на кухонные часы в виде большого красного яблока. — Ты бы мне рассказала. А у меня все хорошо. Ну, в общих чертах.

— Ты с родителями живешь?

— По-разному, как жизнь поворачивается. Они, во всяком случае, живут здесь, так что… Тебя я сюда взять не могу.

Настя вздохнула. Годы ничто не изменили — Лера по-прежнему все понимала с полуслова.

— А мне как раз нужно где-то пережить пару месяцев, — призналась она. — Все равно, где и как. Но денег у меня маловато. Я думала, что можно у тебя… А, все равно.

— Погоди, — Лера допила свой остывший кофе, открыла пудреницу, проверила, в каком состоянии помада на губах. Помада лежала идеально. — Я вот что думаю! Если ты не слишком гордая, я бы тебя отвезла в одно место.

— Господи, а гордость тут при чем? — слегка встревожилась Настя. — Это не публичный дом?

— Это не публичный дом, это настоящий бардак, — пояснила Лера, защелкнув пудреницу. — И там нужна уборщица, ну горничная. Предоставят комнатку и даже будут немножко платить. Бешеных денег не дадут, потому что они жлобы.

Настя с ходу согласилась, даже не дав подруге договорить.

— Ты не представляешь, что это за дом, — предупредила Лера. — Когда тебя там допечет, ты начнешь меня проклинать. На фига мне это нужно?

— Мне все равно, только бы куда-то исчезнуть, — ляпнула Настя и тут же пожалела, что сказала это. Лера пристально на нее взглянула, поджала губы:

— Очередная история с милицией?

Настя мотнула головой.

— Кстати, ты помнишь Ксеньку? — Лера поднялась из-за стола.

— Да. А что? — Этот простой вопрос дался Насте с большим трудом.

— Она давно на свободе. Амнистировали по состоянию здоровья, она там подцепила туберкулезную палочку. Живет с предками, лечится, я ее недавно встретила, так она меня не пожелала узнавать. Потом немного разговорилась. Спрашивала про тебя, между прочим.

— А почему между прочим? — еле выдавила Настя.

— У меня такое впечатление, что она хотела с тобой связаться. Но ты понимаешь, какая чепуха — я же никогда не записывала твой адрес и телефон. И теперь начисто забыла. То есть, где твой дом, я помню, а который он?! Без номера фиг поймешь, они же все одинаковые. А телефон вообще накрылся, двух цифр вспомнить не смогла.

— А я твои координаты записала, — улыбнулась Настя. — Когда стала их забывать.

— Значит, ты согласна выступить в роли горничной? Чистить ковры, мыть посуду, гулять с собакой?

Настя сказала, что она согласна и на гораздо более худший вариант. Лера щурилась, рассматривая ее, и казалось, не решалась задать главный вопрос — что же случилось? Наконец она пообещала, что вернется через пару часов, и тогда уже точно скажет, удалось ли пристроить Настю. А пока она может остаться тут. Родители еще долго не вернутся.

Настя любила оставаться одна в чужих домах. Боже упаси, не потому, что надеялась что-то стянуть или прочитать чьи-то тайные дневники… Скорее, это было похоже на посещение зоопарка, где ей предлагалось по виду пустой клетки определить, какое животное в ней живет. Увлекательное занятие, позволяющее больше узнать о своих знакомых. Настя прошлась по всем трем комнатам, заметила, что недавно был сделан недорогой ремонт, а вот мебель не менялась. Появился новый телевизор, висели новые шторы. Это — что касалось комнаты родителей и столовой.

А вот комната подруги ее слегка озадачила. Настя помнила, что когда-то здесь было уютней всего. Стояли цветы в больших напольных горшках, и время от времени какое-нибудь растенице зацветало. На подоконнике Лерка когда-то выгоняла в плошках гиацинты. Их яркий, горьковатый запах наполнял весь дом… Над письменным столом, где Лера-школьница готовила уроки, висело в ту пору огромное, кристально-чистое зеркало. Лерка страдала нарциссизмом — она была без ума от своего точеного, немного хищного личика с задранным подбородком профессиональной танцорки. Как ей вообще удавалось готовить уроки — было тайной. И еще множество ярких мелочей, подобранных со вкусом и любовью, составляло общую картину… Теперь же…

От цветов не осталось и следа. В углу все еще стоял горшок с землей, в нем виднелось какое-то засохшее кустарниковое растение. Гиацинты, игрушки, китайские вазочки — все куда-то исчезло. Зеркало было мутным — его не мыли по крайней мере год… Настя откинула плед с постели и увидела, что там не было белья. «Она тут не живет, — поняла Настя. — Возможно, я вообще застала ее случайно. Может, прежде чем просить ее о помощи, стоило расспросить, как она сама существует? Где? С кем? На какие средства? Свалилась ей на голову после пяти лет отсутствия, требую помощи, требую, чтобы старая дружба сразу возродилась… Это настоящее свинство».

В дверном замке заерзал ключ. Настя вышла в прихожую — на пороге стояла возбужденная Лерка:

— Ты готова? Поехали.

— Прямо сейчас?

— Да, машина ждет.

Настя прихватила сумку, обулась, и подруги спустились во двор. Лера, слегка спотыкаясь на непомерно высоких каблуках, провела ее к довольно грязной машине, стоявшей неподалеку от подъезда. Настя машинально отметила, что машина такой марки — «джип-чероки» — была у одного из «покупателей» их магазина. Но это была не та машина, ту бы она сразу узнала.

— Садись, — Лера отперла дверцу и втолкнула подругу на заднее сиденье. Сама залезла следом.

На переднем сиденье Настя увидела двух мужчин. Тот, что был за рулем, даже не повернул головы. А его сосед поздоровался:

— Будем знакомы, Дима.

— Настя, — робко сказала та.

— Димка, не подмазывайся заранее, — весело предупредила его Лера, запахивая на обнажившихся коленях пальто. — Когда она увидит твою халабуду, ничего тебе не поможет. Верно, Настя?

Та дернула Леру за рукав, чтобы заставить ее молчать. Машина тронулась. Водитель по-прежнему не издавал ни звука, а Дима, повернувшись к девушкам, рассказывал Насте:

— Дом за городом, это для тебя минус, конечно. Но когда тебе будет нужно в Москву, я тебя отвезу. Договорились?

Настя только кивала.

— Работы там, конечно, много, — продолжал он, поглядывая на часы. — Но я не требую невозможного. Главное — чтобы было из чего поесть-попить. Ну и чтобы хотя бы на первом этаже был порядок.

— А сколько этажей? — У Насти впервые возникла мысль, что может, она взвалила на себя непосильный груз.

Чистота в доме и мытье посуды никогда не были ее сильным местом.

— Три. — Убил ее Дима. — И конечно, ванны надо чистить. Ну, окна мыть я тебя не заставлю, найму ребят. Еще что?

Вмешалась Лера:

— А еще, Настенька, там ковры, хрустальные люстры, громадные, как в метро, и два засорившихся унитаза, и этот гребаный паркет, вместо которого надо было класть мраморную плитку, я ему сразу говорила, и еще там две немецкие овчарки, жутко нервные, хотя не злые, а еще там сиамский кот, который этим овчаркам, наверное, уже носы поотгрызал, а кот все метит и рвет мягкую мебель, и за ним надо чистить пылесосом, потому что он линяет, а еще там, оп…

Тут Дима зажал ей рот ладонью. Настя смеялась — только не от радости, а от ужаса.

— Ты ее не слушай, — вздохнул Дима, убирая ладонь и брезгливо разглядывая на ней следы помады. — На животных вообще не обращай внимания. Короче, сама все увидишь. Двадцать километров от Москвы. Ну и триста баксов в месяц.

— Жлоб, — кратко высказалась Лерка.

— Это нормальная цена.

— Дай ей хотя бы пятьсот. Это моя подруга.

— Так может, ты ей будешь помогать? — ядовито спросил Дима.

Настя наконец сообразила, что они любовники. Посторонние люди не могли бы вложить в свои голоса столько яда. Все замолчали. Дима курил, шофер включил музыку. Настя прикрыла глаза. Что-то беспокоило ее, и это был не тот дом, куда они ехали. Это было что-то, что встревожило ее еще во дворе. Только она тогда не успела ничего понять — слишком быстро Лера ее усадила в машину. Настя пыталась припомнить…

«За мной следили? — спрашивала она себя. — Никого там не было. А если следили, то и теперь следят. Надо бы и мне последить…» Она слегка повернула голову, потом повернулась совсем, убедившись, что никто не обращает на нее внимания. Она смотрела на машины, которые ехали за ними, но в конце концов сказала себе, что знакомых машин там нет. Села на прежнее место, вздохнула. «В конце концов, когда это случится, я и так узнаю… Но что же такого было во дворе?» И вдруг она вспомнила. Вспышка высветила перед ней ту самую машину, в которой они сейчас ехали за город. Машину, заляпанную грязью, но сразу видно — новенькую. И без номеров.

«Как же мы едем?! — в панике спросила она себя. — Как нас до сих пор не схватили за задницу, то бишь за бампер?!» Она нагнулась к Леркиному уху и едва слышно сообщила ей о своем открытии.

— Знаю, — легкомысленно отмахнулась Лерка.

— Как же так?

— А никак. Не бери в голову. Если едем, значит, можно.

Дима что-то сказал, не оборачиваясь, но Настя не успела вникнуть в смысл его слов. За ее спиной что-то грохнуло, и ей на голову посыпалось стекло. Она машинально оглянулась, и этот поворот головы совпал с чем-то легким, стремительным, что слегка обожгло ей лицо. Глухой шлепок — и «джип» понесся куда-то вбок. Настя увидела, что водитель, так и не давший ей услышать звук своего голоса, лежит головой на руле и больше ничем не управляет. Дима что-то крикнул, пригнулся, схватился за руль, выворачивая его в свою сторону. Лера завизжала и вцепилась в подругу. Машину подкинуло, и она остановилась, въехав колесом на тротуар. Теперь выстрелы звучали непрерывно — машину расстреливали из автоматов. Настя лежала на сиденье, схватившись за волосы визжащей Леры. Дима внезапно выскочил из машины и побежал по тротуару назад. В руке у него появилось что-то, похожее на камень… «Граната, — поняла Настя. — Это конец».

Но в тот же миг Дима упал. Гранату он, наверное, все же успел кинуть, потому что девушки были оглушены взрывом. Настя судорожно пыталась открыть дверцу, в панике позабыв, как это делается. Лера внезапно пришла в себя и потянула подругу в свою сторону:

— Там заперто… Бежим!

Она буквально выпала на тротуар и кошкой метнулась куда-то в сторону. Настя последовала за ней, каждый миг ожидая пули. Но больше никто не стрелял. Краем глаза она увидела бегущих к ней людей в камуфляжной форме, и с автоматами наизготовку. Она судорожно оглянулась и увидела Леру, исчезающую за углом. Помчалась за ней, совершенно не веря в свое спасение. Промелькнул газетный киоск, какой-то странный двор — почти восточный — с пирамидальными тополями, с засохшим плющом, тесно обвившим стены. Она не оглядывалась — бежала наудачу, стараясь не сбить дыхание, глаза были полны слез, рот открыт.

— Сюда!

Она увидела Лерку, та отчаянно манила ее в какой-то подъезд. Настя юркнула туда и разом опустилась на корточки — ноги подогнулись.

— Нам… Нельзя тут оставаться! — выдохнула она, когда слегка отдышалась.

— Сиди! — Лерка припала к грязному стеклу в двери, пытаясь рассмотреть двор. — Их пока нет. Что же делать, мамочка, что же делать?!

— Бежим отсюда! Поймаем машину, уедем подальше!

— Сиди, говорю. Их там сейчас полно.

— Кто это был?

Лера не ответила. Она вдруг отвернулась к стене, и Настя услышала всхлипывания.

— Прекрати, — Настя с трудом встала на ноги. — Твой Дима, он бандит, да?

— Дура… — Лера хватила ее за руку. — Забудь ты о нем, бога ради! Как думаешь, нас успели рассмотреть? Они нас видели?

Настя мрачно покрутила пальцем у виска:

— А ты как думаешь? Я удивляюсь, как нас не прикончили. И вообще все странно. По-моему, это был РУОП. Твой Дима, конечно, бандит. Но почему они сразу стали стрелять? Почему не предупредили?

Лера как-то вдруг перестала всхлипывать. Высунулась из подъезда, покрутила головой и потянула за собой Настю:

— Пошли, нельзя тут оставаться.

Девушки перебежками пересекли двор, и Лера вывела подругу на другую улицу. Здесь не было заметно ни милиции, ни РУОПа, и все же они не решились выйти. Так же, дворами, они прошли целый квартил, каждую минуту ожидая, что столкнутся с людьми в камуфляже. Настя высказывала мнение, что квартал могли оцепить. Лера возражала, что у них для этого людей не хватит. И вообще, пусть Настя оставит свои умные домыслы при себе. Наконец Лера решила, что настал момент ловить машину. Девушкам это удалось без труда — они ни минуты лишней не остались у всех на виду на краю тротуара. Настя услышала, как подруга называет какую-то подмосковную местность. Водитель поторговался, и они поехали.

— Не лучше ли домой? — шепнула Настя.

— Домой, домой. А дома что?

— Ты там совсем не живешь?

Лера не ответила. Открыла сумочку, напудрила заплаканное лицо и стала смотреть вперед — с каким-то неистребимым упорством. С Настей она даже взглядом не встречалась, пока машина не доставила их к цели…

Пока Лера расплачивалась с водителем, Настя в растерянности озирала трехэтажный, ничем не примечательный дом из красного кирпича. Машина уехала, а Лера отперла калитку и вошла:

— Не стой там, заходи скорее.

— Какое уродство, — пробормотала Настя, проходя во двор. — За эти же деньги он мог построить настоящий замок.

— Ты что — архитектором заделалась? Живешь всю жизнь в хрущобах, и еще нос воротишь.

— Но, как я поняла, ты же была при этом строительстве? Неужели не могла подкинуть пару идей, как хозяйка дома?

— Кто тебе сказал, что я тут была хозяйкой? — Лера отперла дверь. — Входи, и так уже все поняли, что мы тут.

Внутри дом оказался таким же неуютным, каким неказистым он был снаружи. Просторный холл, оклеенный такими обоями, что в глазах темнело, цветы по углам, посередине — ковер. Вся мебель тут терялась, как на вокзале.

— Твой Дима — новый русский, — Настя хлопнула в ладоши и послушала эхо под потолком. — Вот здорово! Сколько живу, только и слышу про новых русских. А дома у них никогда не была. Недурная жилплощаль. Можно на коньках кататься.

— Ой, помолчала бы ты, — с досадой отмахнулась Лера. — Дай мне сообразить… Что делать-то?

— А зачем мы сюда приехали? Я думала, ты знаешь зачем?

— Больше некуда ехать, — кратко пояснила та.

— Послушай, но если это был РУОП, нам тут нельзя оставаться, — встревожилась Настя. — Они настроены слишком решительно. Открыли огонь без предупреждения. И причем стреляли не по колесам, а на поражение — ты поняла? Пуля попала в водителя случайно. А вообще — она была моя. Что он натворил, твой Дима?

— Ничего, просто жил, как все люди, — Лера прошла через холл и открыла дверь: — Поможешь мне собрать вещи? Ты права, надо уезжать отсюда. Но не с пустыми руками.

Лера провела ее в столовую и отперла буфет. Настя поняла, что ее подруга владеет всеми ключами от дверей этого дома.

— Вот, — Лера постучала по дверце красного дерева. — Опустошай эту бандуру, складывай в скатерть. Продадим — полжизни на эти бабки проживем.

Скатерть она сорвала с длинного стола, расстелила на полу.

— А я пойду, найду свои документы и прочее. Все же осталось тут. Хороша бы я была перед ментами…

И она исчезла. Настя с опаской заглянула в буфет. В следующий миг она забыла обо всем на свете. На свет божий была извлечена серебряная супница изумительной работы — вместо ручек — виноградные листья, внутри — позолота… «Ой, как бы это не старинная, — Настя подняла тяжелую супницу на уровень глаз и посмотрелась в нее. — Старинная, конечно. И серебряная, судя по весу…» Следом за супницей она с трудом выволокла из буфета серебряные блюда с тем же виноградным орнаментом, серебряные кубки, вилки, ложки, ножи, даже серебряная поварешка там нашлась. Все это Настя укладывала в скатерть, поражаясь тому, что из такой красоты можно есть. Покончив с опустошением буфета и завязав скатерть узлом, она попробовала его поднять и поняла, что весит он добрых килограммов двадцать. Ей ни за что не утащить.

— Лера! — крикнула она. — Ты где?!

Но вместо Леры она вдруг увидела кота. Настоящего, чистокровного сиамца — крупного, черноногого, с кровавыми глазами навыкате. Кот мягко вошел в столовую, сгорбившись, приблизился к Насте и принялся обнюхивать ее руку, слегка тыкаясь в нее влажным прохладным носом. Она замерла от страха — про сиамцев ничего хорошего в жизни не слышала. Но кот ее не тронул. Он так же задумчиво обнюхал ее руки, а потом сел перед ней, зевнул и уставился ей в глаза. А в его собственных странных глазах, казалось, циркулировала яркая кровь.

Кот заставил Настю вспомнить о собаках. «Две немецкие овчарки?! — спросила она себя. — Где же они? Первыми сюда должны были прибежать собаки, а не кот! Ведь в доме чужой! В доме чужой…»

Она встала, прислушалсь. В доме стояла мертвая тишина. В незашторенное окно были видны сосны, а за ними — почерневшая после последней оттепели снежная поляна. Где-то неподалеку слышался частый шум электричек, значит, дом стоял рядом с железной дорогой. Но она не услышала ни собачьего лая, ни голоса Лерки. Позвать ее еще раз она почему-то не решилась. Внезапно кот вскочил, выгнул спину крутым горбом и издал странный, сиплый звук. Настя отшатнулась от него, ей показалось, что сейчас кот вцепится ей в ногу. Но он без всяких видимых причин успокоился и медленно покинул комнату.

Она пошла за ним. Кот прошел по коридору и буквально втиснулся в какую-то приоткрытую дверь. Настя заглянула туда и увидела край огромной кровати. Ей показалось, что в комнате кто-то шевельнулся.

— Лера?

Она открыла дверь, и ей пришлось вцепиться в медную ручку, чтобы устоять на ногах. В комнате действительно стояла кровать. Несомненно, это была спальня. Несомненно, прекрасно обставленная. Спальня эта, вне всяких сомнений, принадлежала молодой женщине. А женщина, бесспорно, была красива… Настя могла оценить ее красоту, потому что хозяйка спальни лежала на своей огромной постели, в зеленом купальном халате. Сильно загорелая, миниатюрная брюнетка, красивая даже без единого грамма косметики на лице. В ногах у нее лежали две немецкие овчарки. Возможно, при жизни они и были нервными. Но теперь это были всего лишь две мертвые собаки, совершенно окоченевшие. И их владелица тоже была мертва. Настя не смогла увидеть на ее теле никаких следов насилия. Ни крови, ни следов от удавки, ничего. Можно было подумать, что женщина уснула тут со своими собаками. А кот, который наконец попал в поле зрения Насти, вспрыгнул на край постели и своей мягкой, вкрадчивой походкой приблизился к лицу женщины. Принюхался, опустив голову, несколько раз брезгливо фыркнул, отряхнул передние лапы, соскочил с кровати и прошмыгнул мимо Настиных ног в коридор. Больше она его не видела.

Настя закрыла дверь. Почему молчали собаки, она уже поняла. Но легче ей от этого открытия не стало. Кто была эта женщина?! Лера не сказали ни слова ни о какой женщине, явилась сюда в качестве хозяйки… И где сама Лера? По-прежнему не было слышно ни звука, кроме далекого гула электричек.

В столовой что-то грохнуло, звякнуло, раздался приглушенный голос: «А, черт…»

— Лера?!

— Иди сюда, помоги… — раздался Леркин голос.

Настя ворвалась в столовую, увидела, что Лерка волочет по полу узел с серебром. На плече у нее висела большая сумка, набитая до отказа. Лерка злобно глянула на нее сквозь растрепанную челку:

— Где шляешься?!

— Там, — Настя махнула рукой в коридор. — Ты видела?! Женщина…

— Помоги!

Девушки схватились за узел и вытащили его в коридор. Лера прошипела:

— Давай к выходу, я подгоню машину. Да не туда, балда, к другому входу!

Настя ждала ее возле железной двери, которой кончался длинный коридор. Наконец послышался шум мотора, она выглянула. Лерка сидела за рулем синих «Жигулей»:

— Волоки в багажник!

Вместе они засунули серебро в багажник, туда же Лера грохнула свою сумку.

— Садись рядом! — скомандовала она Насте, усаживаясь за руль.

Через минуту особняк из красного кирпича остался позади, исчез за соснами. Они ехали по ухабистой, скользкой дороге среди какого-то леса, удаляясь от шума электричек.

— В спальне был труп какой-то женщины и две мертвые собаки, — сказала Настя, все еще оглядываясь назад. Погони за ними, во всяком случае, не наблюдалось. Лера вздернула подбородок, глядя только вперед, на дорогу:

— Я видела.

— Что это такое? Кто она?

— Димкина жена.

— А ты… Ты в таком случае зачем туда явилась?! — поразилась Настя.

— За своими вещами.

— Но ты же спала с ним?!

— Ой, замолчи, — пробормотала та, включая радио. — Какая тебе разница… Спала не спала… Аська — моя подруга.

— Аська — та, что умерла? А она знала, что ты спишь с ее мужем?

— Я тебя прошу — помолчи!

Настя решила больше не приставать. Наконец, когда они оказались на Ярославском шоссе, она поняла, что машина направляется в Москву.

— Куда же мы едем? — спросила она. — Разве нам туда можно?

— А почему нельзя? Москва — муравейник, кому мы там нужны? И потом, нас никто искать не будет.

— Не знаю, как тебя, а меня — будут! — возразила Настя и вкратце все ей рассказала. И про магазин, и про Ванессу, и про взрыв, и про Витино предательство. Лера выслушала ее, не перебивая, только в конце спросила:

— Ну, а кто там был, за рулем той машины? Ты видела?

— Нет… Там же тонированные стекла.

— Так они что — придурки? Сами не понимают, что ты никого не видела?

— А машина?

— Чепуха. По-моему, ты зря так перепугалась. Ну, кто ты такая для них? Мошка мелкая. Они милиции не боятся, что им тебя-то опасаться? Плюнь и забудь. Ты все преувеличила.

— Нет, сперва я хочу убедиться, что я им не нужна, — вздохнула Настя. — И потом… В таком случае, я не поняла, почему меня вдруг уволили?

Тут Лера не нашлась, что сказать. Пожала плечами, подумала и наконец призналась, что это очень подозрительно.

— Ну ладно, я тебе все выложила, — заметила Настя. — А ты почему молчишь?

— Да нечего рассказывать. Подружилась с Аськой, она у нас танцевала. Потом Аська круто вышла замуж. Познакомила меня с мужем. Бросила танцевать — так Дима ей велел. Ему не нравилось, что кто-то смотрит на ее ручки-ножки. Ну, понятно, что Аське стало скучно. Я приезжала к ней за город, мы устраивали в этом доме роскошные пьянки. Ну, Дима своего не упустил, как-то раз завалил меня… Ну, и пошло-поехало. А мне что от своего счастья отказываться? Он вообще был добрый парень. Хотя и свинья. Он бы и тебя завалил, если бы ты туда горничной устроилась.

— Спасибо за такое счастье. Ну, а что сегодня утром случилось?

— Ну, уж этого я не знаю. Я с ним созвонилась — у него офис в Москве. Обещал сразу забрать тебя за город. Ты же так к этому рвалась. А что было потом — ты все видела сама.

— Ладно, предположим, что Диму грохнул РУОП. А кто его жену убил?

Лера выразительно на нее взглянула:

— Ты что — дефективная?

— В смысле?

— Да она же сама! Сперва собак своих любимых отравила, потом сама траванулась. Записку хочешь почитать? Возьми мою сумочку, поищи.

Настя достала с заднего сиденья сумку Леры, открыла ее, вытащила скомканный листок бумаги. Развернула, прочла… Женщина, которая это написала, сообщала, что уходит из жизни по собственной воле, что жить так больше не может, и просит в своей смерти никого не винить. Подпись — Ася Полосухина.

— Зачем ты это унесла? — испуганно спросила Настя. — Теперь могут подумать, что ее кто-то убил, а не она сама…

— Пусть думают, что хотят. — И, внезапно понизив голос, Лера сообщила: — Честно говоря, я и сама думаю, что ее кто-то убил.

— Да ты что?!

— А чего ради ей кончать с собой?! Дом-то записан на нее! Даже если бы Димку посадили или прикончили — она бы все равно нищей не осталась. Безумной любовью она его не любила. Молодая, красивая, здоровая. Ты бы покончила с собой при таком раскладе?

Настя признала, что это действительно было бы глупо.

— Но в таком случае, это, наверное, был не РУОП, — завершила свою мысль Лера. — Слишком много совпадений. Почему они стали стрелять, не предупредив? Ведь видели наши бабские затылки, понимали, что в машине не только эти бандиты. А все же стреляли. РУОП попытался бы и нас задержать. А кто за нами гнался? Да ни фига. Нас просто отпустили на все четыре стороны. Пятнистую униформу сейчас кто угодно может надеть. Для понта. Автоматы тем более, не проблема. И если это был РУОП — кто убил Аську?

— Но как же ее заставили выпить яд? Неужели она согласилась?

— Ага, только ее согласия им и не хватило для счастья, — пренебрежительно заметила Лера. — Заставили, не беспокойся. И еще вот что. Аська была жуткая собачница. Своих овчарочек любила, как родных детей. Чуть ли не на руках таскала, забаловала совершенно. Эти твари гадили во всех комнатах, и никто на них даже не замахнулся. Она запрещала. Ну, разве бы она их отравила?!

Настя была вынуждена согласиться, что и эта деталь не вписыватся в картину самоубийства.

— Значит, их всех уничтожили специально… В одно время — всех оптом… — пробормотала она. — Кому это было нужно?

— Кому? Не желаю знать. Скажи спасибо, что нас не тронули. И вообще, ты даже не представляешь себе, чего мы с тобой избежали!

Настя и на этот раз не стала возражать. Внезапно ей стало смешно. «Обратилась к Лерке за помощью, мечтала о спокойной жизни… И вот тебе, успокоилась. Чуть ли не навсегда». Она даже улыбнулась, и Лера это заметила:

— Ага, очень весело!

— А почему бы мне не веселиться? Ты хоть понимаешь, что теперь мы должны прятаться вдвоем? Вот вляпались…

— Но зато у нас есть деньги. Серебро — это большие бабки, и я еще кое-что прихватила. Во всяком случае, Аську перед смертью не ограбили.

— Зато ты ее ограбила после смерти. Что у тебя в сумке?

— Деньги, золотишко, мое барахло. А что тут такого? Если бы я не взяла — другие бы нашлись.

— А машина чья?

— Аськина, личная. И номера на ней имеются, не переживай. Права у меня есть, и я их честно получила, после автошколы.

— Ладно, последний вопрос. — Нахмурилась Настя. — Куда мы едем? Я предлагаю снять квартиру. Не желаю ни у кого жить.

— Представь себе, я тоже решила снять квартиру, — откликнулась Лера. — Во всяком случае, к вечеру мы ее снимем.

Как она сказала, так и вышло. Остаток дня прошел совершенно сумбурно. Настя звонила по телефонам посреднических агентств, ей предлагали варианты, она согласилась осмотреть два из них. В пять часов — один осмотр, в семь — другой. Они с Лерой остановились на втором. Агент познакомил их с хозяйкой, переписал данные Настиного паспорта в договор о сдаче внаем, взял комиссионные, отдал хозяйке предоплату за два месяца…

Не успели девушки оглянуться — они уже сидели на кухне, за маленьким шатким столиком. На столике лежала связка ключей. Из крана капала вода. За окном без штор — россыпь московских огней. Настя заставила себя встать, заглянула в закопченный чайник, стоявший на плите, набрала туда свежей воды, включила газ. Лера даже пальцем не шевельнула. Она положила голову на стол и молча тряслась от рыданий.

— Прекрати, — сказала Настя, открывая форточку, чтобы освежить нежилой воздух квартиры. — Немедленно перестань.

— Настюха… — выдавила сквозь всхлипывания Лерка. — Ты себе не преставляешь, что со мной случилось… Ты себе не представляешь…

— Как же, не представляю! Я при этом была, между прочим.

— Да что ты видела?! Что ты видела… — Лера сгорбилась и закрыла лицо руками. Сквозь сомкнутые пальцы прорывался ее искаженный голос: — Меня теперь тоже, наверное, убьют…

— А ты тут при чем?

— Я… Я тебе все наврала.

И после этого туманного признания Лера снова залилась слезами. Настя тронула ее за плечо:

— Прекрати. По-человечески сказать можешь?

— Ох, боже мой… Да я была его женой, я!

После недолгого молчания Настя присвистнула:

— Вот это номер… Ты?! А кто же тогда эта Ася?!

— Аська, сука…

— Любовница?!

Вместо подтверждения Лера глухо завыла. Настя опустилась на стул рядом с подругой. Голова отказывалась ей служить. Она могла только молча смотреть в черное, наполненное огнями окно, слушать, как начинает ворчать чайник на плите…

— У тебя есть сигарета? — спросила Лера, вытирая глаза истерзанным носовым платком.

— Должна быть.

Настя сходила за сумкой, протянула Лере пачку сигарет:

— Ты мне все-таки что-то объяснишь?

— Но ты… Ты больше никому?! — Лера жадно схватила сигарету, подожгла ее, затянулась. В ее лице впервые за вечер появилось что-то прежнее, умиротворенное. Настя обещала молчать.

С тех пор как девушки расстались, прошло почти шесть лет. А Настя, слушая рассказ Леры, должна была признать, что с ней почти ничего не происходило, по сравнению с подругой. Из того, что рассказала Лера раньше, правдой оказалось только одно — Ася Полосухина действительно была ее партнершей в танцевальной группе. Эта группа по-прежнему выступала на дискотеках, в ночных клубах, где придется — только бы платили. В одном ночном клубе Лера и встретила своего будущего мужа.

Дима ей понравился сразу, впрочем, как нравились ей многие мужчины. Он был хорошо одет, у него была машина, и он умел развлечь девушку. Когда группа прекратила выступать в его клубе, он уговорил Леру бросить танцы, чтобы чаще бывать вместе. Лера согласилась после того, как убедилась — у него действительно водятся деньги. Откуда они — девушка предпочла не вникать. Несколько раз он назначал ей встречу в своем офисе, в Москве. Лера до сих пор ничего не знала о его фирме, кроме того, что в офисе стоит пара компьютеров, типовая офисная мебель и сидит средней привлекательности секретарша… Ну, и конечно, она знала, что эта фирма дает Диме возможность строить дом в ближнем Подмосковье.

Он возил ее на стройку, когда только закладывался фундамент будущего дома. Лера сидела под соснами с пакетом сока, морщилась от грохота, цементной пыли, слушала шум электричек… Дом рос прямо на глазах. Когда дело дошло до интерьера, до внутренней отделки, Дима нанял дизайнера. Лера по-прежнему ни во что не вмешивалась, хотя то, что предлагал дизайнер, ей по вкусу не пришлось. Она придерживалась того мнения, что мужчина может испугаться, если женщина слишком часто вмешивается в его жизнь.

Дом был готов, и вскоре Лера перевезла туда почти все свои вещи от родителей. Новоселье было сыграно, и даже не одно. И на каждом Лера выступала в роли хозяйки. Ее уже принимали за жену, но женой Дмитрия Шебеко она пока не являлась. Лера по его настоянию закончила автошколу, получила права, и он купил ей те самые синие «Жигули»-девятку, на которых она привезла Настю в Москву. В один из дней она села в машину, поехала в город и вернулась оттуда с цветами, рассадой, семенами, удобрениями — она накупила всего почти на пятьсот долларов. Вскоре дом зазеленел изнутри и снаружи, приобрел некоторое подобие домашнего очага. Диме это понравилось.

— Он сделал мне предложение, — сдавленно говорила Лера, затягиваясь сигаретой, догоревшей почти до фильтра. — Ну, я согласилась. Дура я, что ли? От такого не отказываются. Ну и что, что я ему не доверяла? Что — у нас разводиться запрещено? Зато бы я полдома отсудила при разводе. Права я или нет?

Настя пожала плечами:

— Неужели ты получишь полдома?

— Может, я весь дом получу… Если меня не прикончат.

И Лера продолжала рассказ. Поженились они два года назад. И началось то, чего Лера больше всего боялась — скука. Старых подруг, с которыми она общалась еще в танцевальной группе, она потеряла. А новые заводились с трудом. Даже Настиных координат у нее больше не было. Целые дни Лера проводила в загородном доме почти одна, если не считать горничных, уборщиц, которые сменялись каждый месяц. Никто не уживался подолгу, потому что дом получился нелепо огромный, уборки было много, а Дима почему-то скупился на достойную оплату их труда. Бывали времена, когда целыми неделями никто не прикасался в этом доме ни к тряпке, ни к пылесосу. Лера делала только одно — ухаживала за цветами. Завела кота…

— А овчарки были твои? — перебила ее Настя.

— Аськины! Она так и заявилась к нам — со своими собаками! Ее вышибли из дома родители. Именно из-за собак. Она решила бросить танцы и устроить дома питомник немецких овчарок. Ну, а они были против. Эти двое — кобель и сука — весь дом там перегрызли… Вплоть до родителей. Ну, я узнала, что Аське буквально негде приткнуться, и предложила ей жить у нас. Я думала, нам будет веселее. И собакам все же лучше на природе. Аська, конечно, согласилась. И ты можешь себе представить — на второй же день я их с Димой вытащила из постели!

У нее перехватывало дыхание, но она все же заставила себя договорить:

— И до вчерашнего дня мы жили… Втроем. Это было невыносимо. Иногда я устраивала ему сцены, уходила к родителям… Но каждый раз он заезжал за мной и отвозил за город. Я не могла сказать «нет». Сегодня утром я тоже была у родителей, потому что ночью он хотел… Он хотел… — Она сипло вздохнула. — Короче, тебе просто повезло, что ты нарвалась на меня.

— Да уж, повезло так повезло!

Настя наконец сняла с плиты искипевшийся чайник. От квартирной хозяйки осталась заварка, которую та забыла увезти. Больше в доме ничего не оказалось. Настя заварила чай прямо в большом чайнике, налила в чашку, придвинула подруге:

— Пей. Ты все мне рассказала?

Лера кивнула и осторожно поднесла чашку к губам. Рука у нее дрожала.

— А кто убил твоего мужа?

— Я не знаю… Я не знаю! Неужели ты думаешь, что я бы сегодня села в его машину, если бы знала?! Я не самоубийца!

Настя кивнула:

— Верно… А кто убил Асю?

— Не знаю! Не знаю!

Настя встала, взяла свою сумку, отыскала там предсмертную записку Аси, расправила ее на столе. Лера невольно протянула руку, чтобы схватить бумажку, Настя успела ее отодвинуть:

— В самом деле не знаешь?

Лера умоляюще смотрела на нее.

— Ладно, предположим, ты этого не делала, — Настя помахала бумажкой. — Но это! Это написала ты! Неужели я не помню твоего почерка?! Сумасшедшая! Сколько поздравительных открыток ты мне написала! Твой почерк — с наклоном влево! У всех нормальных людей — вправо, а у тебя — влево! Потому что до третьего класса ты была левшой!

— Настя! Я ее не убивала!

— Но ты же знала, что она мертва! Уже когда мы поехали к тебе домой, ты это знала! Иначе почему ты была так спокойна?! Я чуть с ума не сошла, когда увидела ее труп, а ты?!

— Клянусь тебе — я этого не делала!

— Бог тебя надоумил забрать оттуда записку! — Настя чиркнула зажигалкой и подпалила угол бумаги. Когда огонь подобрался к ее пальцам, она опустила пылающий комок в пепельницу. Лера жадно следила за тем, как бумага корчится в огне, превращается в хрупкий пепел. — Не иначе, как бог тебя надоумил… Потому что твой почерк узнает любой дурак.

Лера снова плакала, и было ясно, что ни на один вопрос она ответить не сможет. Настя прошла в комнату, разложила старый скрипучий диван. Бросила в изголовье большую подушку без наволочки, развернула плед. Все это принадлежало квартирной хозяйке, и больше у девушек не было ничего.

— Я ложусь спать! — крикнула она. — Не сходи с ума, завтра поговорим!

Она легла, прикрыла ноги пледом. В комнате было жарко, батарея жарила невыносимо, хотя март близился к концу. Настя погасила ночник, подвинулась к стене. Спустя несколько минут к ней пришла Лерка. Она легла с краю, и Настя ощутила, как она дрожит.

— Ну, перестань, — сказала Настя. — Представь, что мы в пионерлагере. Через месяц вернемся по домам. Хватит плакать.

— Я не плачу, — Лера повернулась к ней и ткнулась головой в Настино плечо. И сказала, что ей не к кому, совершенно не к кому будет идти…

И когда Настя уже засыпала, до нее донесся еле слышный вопрос:

— У тебя есть загранпаспорт?