Монета скифского царя

Анна Князева, 2019

Поддавшись жалости, Дайнека купила у бездомного старика, подошедшего к ее машине на заправке, старую монетку. Ей казалось, что это просто дешевая безделушка, но она решила проверить возникшие подозрения… Эксперты установили, что монета датируется временем правления скифов и поистине бесценна. Пытаясь разобраться в этой таинственной истории, Дайнека решила найти и расспросить о монетке странного старика. Идя по его следу, она зашла в заброшенный, давно расселенный дом и… пол провалился прямо под ее ногами. Она с ужасом полетела вниз, а очнулась рядом с мертвым телом хозяина удивительного клада…

Глава 2

После всего, что было

Дайнека вошла в квартиру и увидела в прихожей отцовские башмаки. Она сбросила свои туфли и крикнула:

— Папа, ты здесь?

Из комнаты выбежал Тишотка и, радостно взвизгнув, встал на задние лапы. Вячеслав Алексеевич вышел из ванной, вытирая полотенцем лицо:

— Здравствуй, милая. На улице душно. Решил умыться.

— Хорошо, что приехал. — Она подошла ближе и уткнулась носом в отцовское плечо. — Я очень соскучилась.

— Как у тебя дела? — Отец обнял ее, поцеловал в темя и повел в гостиную. Там усадил рядом с собой на диван. — Чем занимаешься?

За ними в комнату прицокал Тишотка и, удовлетворенно вздохнув, рухнул на коврик.

— Да как тебе сказать… — Дайнека потрепала псину по холке. — Валяю дурака. По сути — бездельничаю.

— Ну, что же… Иногда и это полезно.

— А ты? Как себя чувствуешь? Как твое сердце?

— Нормально… — Вячеслав Алексеевич непроизвольно потер грудь ладонью.

— Болит? — Дайнека вскочила с дивана.

Тишотка мгновенно отреагировал и тоже вскочил.

Отец замахал рукой:

— Успокойся, я — в норме. Скажу больше, мы с Еленой Петровной решили отправиться в отпуск. Поедешь с нами?

Дайнека покачала головой:

— У меня Тишотка. Он как ребенок, одного не оставишь.

— А мы и Тишотку с собой возьмем. Сядем в машину, и айда по Европам!

Представив это путешествие, Дайнека прикрыла глаза и впала в состояние дремотного блаженства.

— Едем или нет? — напомнил отец.

Она закивала головой:

— Да! Да! Едем!

— Прививки у зверя есть? — Вячеслав Алексеевич взыскательно посмотрел на Тишотку, тот вскочил и вытянулся в струнку, как будто собрался паковать чемоданы.

— Есть! — ответила за него Дайнека.

— Паспорт собачий имеется?

— Все как положено.

— Нужно взять справку для ветеринарного контроля на таможне, — сказал отец. — Знаешь где?

— В ветлечебнице.

— Вот и хорошо. — Вячеслав Алексеевич хлопнул себя по коленям и встал с дивана: — Недели через полторы двинем в дорогу.

— Так быстро уходишь? — расстроилась Дайнека.

— Есть одно дело…

— Что-нибудь случилось?

— Не хотел тебя расстраивать, но уж если зашла речь…

— Говори.

Вячеслав Алексеевич склонился к Тишотке и, поглаживая пса по спине, размеренно произнес:

— У Насти дом отбирают.

— Нашу дачу? — вскинулась Дайнека.

— Она давно не наша, а Настина.

— Но почему? При разводе ты оформил на нее все документы ¹.

— Я-то оформил. Настя взяла под залог дачи два миллиона рублей в какой-то мутной конторе. Теперь разбираемся.

— Сергей Вешкин знает?

— Начальник службы безопасности, куда без него? Через пятнадцать минут встречаемся.

— Тогда я спокойна.

— Все не так просто… — Вячеслав Алексеевич выпрямился и сунул руки в карманы брюк. — При передаче денег Настя подписала бумаги, по которым земля под домом переходит к кредитору независимо от того, вернет она деньги или нет.

— Какая глупость!

— Вероятно, так она решила обезопасить себя. Не подумала о том, что теперь дом стоит на чужой земле.

— Получается, ее обманули?

— Ты же знаешь — ее обмануть не сложно.

— Умом и сообразительностью Настя не отличалась, — не без сарказма подтвердила Дайнека. — Но куда же смотрела Серафима Петровна?!

— Так или иначе придется им помогать.

— После всего, что было?² — сдавленно проговорила Дайнека.

Отец обнял ее за плечи и назидательно произнес:

— Теперь не время сводить счеты. Если землю и дом отберут — им негде будет жить. Я в ответе за Настю.

— Вот и нет! — воскликнула Дайнека.

— Прости, дочь, но это мое дело! — сказал Вячеслав Алексеевич и, словно повинуясь какому-то импульсу, вышел из комнаты.

Дайнека догнала его в коридоре и обхватила руками:

— Прости, папа! Прости! Ты благородный человек! Я это знаю… Но мне обидно, что Настя тобой пользуется.

— В свое время я использовал Настю, — тихо сказал отец.

— Неправда! Она сама на тебе повисла.

Дайнека была права, но только отчасти. Настя с первой встречи подкупила Вячеслава Алексеевича выражением беспомощности на детском лице. Наблюдая за ее ужимками и беспробудной умственной ленью, он снисходительно улыбался, скрывая боль и сожаление, как будто дело касалось близкого родственника, пораженного смертельной болезнью. Чувство ответственности за судьбу Насти не оставляло его, как и чувство вины — за то, что он использовал ее молодость, не имея на то бесспорного права.

Вячеслав Алексеевич покачал головой:

— Она отдала мне часть своей жизни и в результате осталась одна.

— С нашей дачей…

— Что?

— Она осталась с нашей дачей… — проговорила Дайнека, подняла голову и залюбовалась отцом.

Густые с проседью волосы, четкий профиль, умные проницательные глаза. Несмотря на возраст и солидную внешность, в нем по-прежнему бурлила молодая энергия. При большом росте и крепком телосложении Вячеслав Алексеевич был легок на подъем. Ему часто говорили, что он напоминает военного в штатском. И это было похоже на правду, с той только разницей, что Вячеслав Алексеевич умел носить деловой костюм и выглядел в нем достаточно импозантно.

Дайнека смахнула пыль с его пиджака:

— Красивый костюм.

— Елена Петровна купила.

— Знаю. По магазинам ты не ходок.

— Вот видишь… Что тебе ни скажи, ты все уже знаешь. — Вячеслав Алексеевич посмотрел на часы: — Через пятнадцать минут встречаюсь с Вешкиным. Когда возвращается Джамиль?

— Не скоро.

— А если точнее?

— Он не сказал.

— Не нравится мне это, — проворчал Вячеслав Алексеевич. — Деньги у тебя есть?

Дайнека расстегнула кошелек и высыпала на столик всю мелочь:

— Вот!

— Это все? — удивился Вячеслав Алексеевич и вытащил из кармана портмоне. — Не я ли на прошлой неделе переводил на твою карточку приличную сумму?

— Пришлось немного потратиться. Платье купила. — Она вздохнула и поддела носком голубую туфлю. — Потом это…

— Собралась куда-нибудь?

— Уже сходила. На следующей неделе увидишь меня по телевизору.

— Да ну?..

— Честно-честно… — Проследив за его взглядом, Дайнека удивленно спросила: — Что случилось?

Вячеслав Алексеевич поворошил кучу монет и вытащил из нее одну:

— Откуда это у тебя?

— А… Ерунда! — Она беспечно махнула рукой. — Приобрела у одного старичка. Подделка.

— Зачем?

— Просто пожалела.

— И где ты его встретила?

— На заправке. Классическая схема — там часто что-нибудь предлагают.

— Всегда покупаешь?

Дайнека помотала головой:

— Нет, никогда.

— Зачем же сейчас купила?

— Я сказала…

— Ах да… Стало жалко. — Вячеслав Алексеевич положил монету на ладонь и включил верхний свет. — Мне кажется, что я такую где-то уже видел.

— Папа, не будь ребенком. Обычная подделка, что же еще.

— Позволишь мне ее взять?

— Бери!

Раскрыв портмоне, он сунул туда монету, достал несколько купюр и положил их на стол:

— Постарайся не тратить на ерунду.

— Зачем так много? — поинтересовалась Дайнека.

— Не могу позволить, чтобы дочь голодала, — отшутился Вячеслав Алексеевич.

Проводив отца, она, не раздеваясь, легла в постель и закрыла глаза. Дайнека вспомнила тот день, когда отец впервые привел Настю в их дом. Ей было семнадцать, и она не планировала заводить себе «мачеху». Тем не менее была готова мириться с ней, лишь бы не увидеть еще раз отцовскую сгорбленную спину, как в день бегства матери³.

Впервые увидев Настю, Дайнека была шокирована ее сходством с мамой, наивно предположив, что за этим кроется какой-то особый промысел Судьбы. Но хватило одного совместного чаепития, чтобы от иллюзии не осталось и следа. Настя была не слишком умна и обременительна в общении, однако внешне была вполне хороша. Подкачали только ноги, явно не дотягивавшие до светского стандарта. Но, как говорится, есть места поважнее.

Дайнека утешала себя мыслью, что союз с такой женщиной обречен и отца надолго не хватит. Но время шло, и Настя оставалась в их жизни, а с ней и Серафима Петровна. Они обе стали появляться в их квартире. Потом мать с дочерью перебрались на их дачу — сначала на лето, а потом на осень, зиму и весну.

Появляясь на даче, Дайнека с утра уезжала на велосипеде к реке, а по вечерам старалась не выходить из своей комнаты. Одиночество в такие моменты казалось ей меньшим из зол.

Она никогда не чувствовала себя хозяйкой на даче. Эту роль самонадеянно присвоила себе Серафима Петровна. Улыбаясь и сладенько вздыхая, она ходила за Дайнекой по пятам и со значением выключала оставленный ею свет. На повестке дня была бережливость.

Дом и участок неузнаваемо преобразились, наполнившись уютом и целесообразностью. Во всем чувствовалась новая хозяйская рука. На мебели в гостиной появились чехлы (никому и в голову не приходило, что они неуместны), на окнах — новые занавески. Часть предметов обстановки переместилась на более подходящие места. В спальне Дайнеки произошли не согласованные с нею перемены. При этом кое-что из мебели перекочевало в комнату Серафимы Петровны. А еще в доме прижилось немало занятных вещиц.

Демонстрируя произведенные усовершенствования, Серафима Петровна подолгу восхищалась сама собой и назойливо вопрошала:

— Правда же, стало лучше? Ведь правда?

С ней молча все соглашались.

Таким образом, дачный, по замыслу, дом получил статус полноценного загородного жилища. Но главным, что делало его семейным очагом, стало обилие мудреной кухонной утвари. С ее помощью Серафима Петровна творила свои кулинарные чудеса, отчего в доме всегда пахло вкусной едой и рукотворным достатком. Располневшая от прожитых лет и часто употребляемой выпечки, Серафима Петровна и сама напоминала только что вынутый из печки пышный хлеб: румяная, большеглазая, с объемным, туго стянутым бюстом. Никто, кроме дочери, не догадывался, какое нежное женское сердце бьется в ее груди. И если бы помимо похвал в адрес ее стряпни и хозяйской сметки ей изредка говорили о том, как хороши ее глаза и ямочки на пухлых руках, она бы наверняка успевала переделать вдвое больше дел.

Неизменным атрибутом внешности Серафимы Петровны была чистая накрахмаленная косынка поверх прически. Ни один волос не смел выбиться из-под нее, дабы не оказаться в чьей-то тарелке. Она была по-немецки аккуратна и точна в действиях.

Появившийся в саду огородик год от года становился все больше. И в период летних заготовок соседи надолго лишались покоя из-за колдовских запахов солений и варений, секреты которых Серафима Петровна не открывала даже дочери. Впрочем, Настя не очень-то ими интересовалась.

Нельзя сказать, что вся энергия этой неугомонной труженицы шла на мирные цели. Значительная ее часть отдавалась тому, что отличает обычного человека от идеала. Осознавая свою значимость в доме, Серафима Петровна жаждала всеобщего признания, не забывая напоминать, как трудно все успевать и сколько сил она положила на алтарь всеобщего благополучия. Никто и не возражал ей. Просто Дайнека перестала бывать на даче. А папа перестал бывать в городской квартире. Часто, возвращаясь из очередной командировки, он приезжал к Дайнеке из аэропорта только за тем, чтобы переночевать. А утром неизменно отправлялся на дачу.

Тогда Настя выиграла или, как сказала бы ее мудрая мама, вытащила счастливый билетик. Но годы шли, и счастье ускользнуло из ее маленьких цепких ручек. Отец ушел к Елене Петровне Кузнецовой.

Тишотка подошел к кровати и тронул ее лапой. Дайнека открыла глаза:

— Хочешь на улицу?

Как только она произнесла эти слова, Тишотка потрусил на кухню к миске с водой, и оттуда донеслись размеренные хлебки. Выйдя в прихожую, Дайнека пристегнула пса поводком, и они вышли во двор.

Нельзя сказать, что дурная новость про дачу была для Дайнеки сюрпризом. Она давно ждала чего-то подобного. Настя слишком долго не давала о себе знать, и вот наконец свершилось. Дайнека знала, что отец решит эту проблему, даже если ему придется выкупать свою собственную дачу, которую так глупо «проворонила» Настя. Ее беспокоило то, что все встречи с Настей заканчивались для отца сердечными приступами. Осталось только молить Бога, чтобы основная нагрузка легла на Сергея Вешкина. На него всегда можно было положиться, и Дайнека знала это как никто другой. Сергей не раз помогал ей в сложных жизненных обстоятельствах.

Тишотка добросовестно описывал кусты возле забора. Взглянув на него, Дайнека проронила:

— Непростой выбор в сложных жизненных обстоятельствах…

Телефон откликнулся на эти слова звонком с незнакомого номера.

— Слушаю…

— Добрый вечер, Людмила. Простите, что поздно. Я был уверен, что вы не спите.

— Кто вы такой?

— Остап Романов, писатель. Мы познакомились сегодня.

— Что вам нужно?

— Хочу продолжить знакомство.

— Зачем?

— Не загоняйте меня в тупик, иначе я начну сочинять.

— Это ваша работа.

— Какая вы язвительная… — Остап замолчал, но спустя мгновение все же продолжил: — Мне хочется узнать вас поближе. Давайте встретимся завтра?

— У меня есть любимый человек, — предупредила Дайнека.

— А я не предлагаю выйти за меня замуж. Завтра у меня встреча с читателями. Буду рад, если придете.

Допустив, что встреча с читателями — вполне приличная тема, Дайнека представила, что сидит рядом с писателем, а на нее завистливо смотрят его почитательницы.

— Где будет встреча? — на всякий случай поинтересовалась она.

— В Доме книги «Москва». — Остап радостно рассмеялся, потом спросил: — Неужели придете?

Во многом из-за его хорошего смеха она согласилась:

— Приду. В котором часу начало?

— Ровно в семь.

— К семи буду там.

Примечания

1

Читайте об этом в романе Анны Князевой «Хозяин шелковой куклы» (Издательство «ЭКСМО»).

2

Читайте об этом в романе Анны Князевой «Жертвы Плещеева озера» (Издательство «ЭКСМО»).

3

Читайте об этом в романе Анны Князевой «Сейф за картиной Коровина» (Издательство «ЭКСМО»).