Опасная седина монет

Валерий Пушной, 2021

Коллекция древних монет притягивает каждого, кто узнаёт о ней. Ее стоимость баснословна. А потому каждый хочет завладеть ею. Но не всякому она дается в руки. Пожалуй, только один Глеб Корозов безразличен к ней. Между тем невольно он оказывается в обстоятельствах, в которых, ради владения ею, у участников событий все идет в ход. Только конец не всегда становится желаемым для тех, кто ради старинных монет, готов оставить вокруг себя чистое поле.

© Пушной В., 2021

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом «Скифия», 2021

1

Ожесточение висело в воздухе. Отбиваясь от нападающих, Виктор медленно пятился. Приятное лицо в ссадинах, нос с небольшой горбинкой разбит в кровь, глаза, цепко хватавшие любое движение противников, прищурены. Синяя рубашка висит клочьями, светлые брюки в грязи и зелени травы.

Четверо — такие же истерзанные, озлобленные — напористо неистово наседали. Не уговаривали, упорно брали в кольцо.

Крепким парнем был Виктор — завалить такого непросто. С ним бились яростно, сбивали с ног, но подмять не могли. Он снова вскакивал и давал отпор. Выдыхались. А он играл мышцами точно на втором дыхании. Сорвал со столба конец веревки, сложил вдвое — и ну хлобыстать по физиономиям осатаневших противников.

Все происходило на дачном участке, куда Виктор прикатил со своей подружкой. Участок небольшой. Дачка маленькая, в один этаж. Фруктовый сад и трава по пояс. Высокий забор, тишина, солнце, пение птиц — как будто весь суетный мир существовал не только по ту сторону забора, но и по ту сторону планеты. Идиллия, если бы не четверо парней, неожиданно перемахнувших через этот забор. Удивление Виктора прервалось увесистым ударом в живот. И началась драка.

Из дачи выбежала девушка — худенькая стройная белокурая красавица с тонкими чертами лица и изумлением в карих глазах. Черный, облегающий ее тело топ и короткая светлая юбка восхитительно очерчивали ладную фигуру. Девушка бросилась в гущу парней, пытаясь помешать побоищу. Но чей-то кулак осадил так, что она задохнулась и растянулась на траве. Жадно глотая воздух, поднялась, скукожилась. Юбка с топом задрались. Икнула, с захлебом крикнула одному из нападавших:

— Миша, не тронь Виктора!

В грязи, кровоподтёках, тыльной стороной ладони вытирая угловатое, с ярко выраженными скулами лицо, Миша — плечистый, коренастый настырный — бешено мотнул головой, отозвался бессловесным утробным урчанием.

Отплюнув кровавые слюни, Виктор набычился. Отступать без конца было некуда — позади стена. Собрался в ком, выбирая момент для решительного выпада. Но Миша опередил — выдернул из-под полы смятого, запачканного серого пиджака пистолет. Впился злым взглядом в цепкие неуступчивые глаза противнику, бросил своему подельнику:

— Краб, убери ее! — И девушке: — Пошла вон, Александра!

Краб сграбастал девушку длинными крючковатыми руками, как клешнями, прикрыл широкой покатой спиной, точно защищал от ударов, сдавил ей плечи. Она визгнула от боли и услыхала над ухом:

— Не брыкайся, двуногая, я тебе не нянька — придавлю вмиг! Ясно, или как?

Расстегнув пуговицы пиджака, Миша поправил пальцами вымазанный кровью воротничок желтой рубашки, расставил широко ноги, поднял ствол пистолета. Виктор смотрел хмуро, опустив веревку:

— Ты кто такой? — шевельнулись разбитые губы. — Кто тебя звал сюда?

— Я на зов не откликаюсь! — усмехнулся Миша и взвел курок.

Нагнув голову, Виктор замер на мгновение; мускулы налились, как у тигра, готового к прыжку.

— Пуля быстрее, — предупредил Миша. — Не дергайся!

В хватких клешнях Краба Александра забилась:

— Миша, Виктор ни в чем не виноват!

— Тем хуже для него! — не оборачиваясь, огрызнулся Миша. — Умрет святым! — И Виктору, хмуря лицо: — Ты крепкий боец! Мне тебя жаль! Но твой срок наступил! Я тебя вздерну на твоей веревке. Не возражаешь? Брось-ка ее мне! Хотя есть еще вариант. Если рыпнешься — всажу пулю в лоб! Так что у тебя право выбора. Однако советую не дергаться, потому что пуля не оставляет шансов, а веревка хоть немного, но дает возможность подышать воздухом!

С двух сторон подельники Миши кинулись к Виктору, заломили руки, согнули пополам. Миша ударил рукояткой пистолета по затылку. Парень обмяк, рухнул на землю. Александра опять забилась в клешнях Краба. Тот снова сдавил ее до хруста в грудной клетке. Миша сунул пистолет за пояс брюк, распорядился:

— В дачу его, веревку на шею!

Под мышки подельники поволокли Виктора к дверям. Краб оттолкнул Александру, подхватил ноги парня. Широко раскрыв рот, девушка взахлеб сделала глубокий вдох, выпрямилась и вцепилась в Мишу:

— Останови!

— Не могу, — развел тот руками. — На этом козле крест поставил Папа, Александра! Из-за тебя! Его время вышло, сейчас накинут петлю, и — шабаш! А тебя ждет Папа, я отвезу к нему!

Затравленно скосившись на рукоять пистолета, торчащую из-за пояса Миши, Александра не размышляла. В голове замкнуло. Внезапно кинула руку к оружию, рванула его, отпрянула. В глазах — молнии. Навела на парня. Тот оторопел, покрылся мурашками:

— Не дури, Александра! Это приказ Папы! — больше ничего не успел сказать: палец девушки задрожал и надавил на курок.

Отброшенный назад, Миша упал спиной на землю. Она, не глядя, переступила через него, метнулась в дачу. В прихожей увидала отодвинутый из центра к стене стол со стульями, на полу — сорванную с потока люстру, а на крюке для люстры под потолком — веревку с петлей на конце. Краб с подельниками тужился, поднимая обездвиженного Виктора, чтобы накинуть петлю ему на шею. Крик Александры остановил:

— Краб, не сметь!

Медленно тот повернул голову. Пистолет в руках Александры сказал все. Краб недобро осклабился, и в ответ хлопнул выстрел — пуля вошла ему в рот. Он выдохнул плевок крови и рухнул. Тело Виктора упало сверху.

Вторая пуля пробила грудь подручному Краба. Тот даже не издал звука — тихо присел и мягко лег.

Третий подельник опешил, засуетился на месте. Александра снова нажала на спусковой крючок. Плечо парня обагрилось кровью. Он ошеломленно пригнул колени и вдруг, издавая трехэтажный мат, отчаянно кинулся прямо на черную пасть ствола. Следующая пуля угодила в гортань. Двумя руками он схватился за горло, точно хотел остановить хлынувший поток крови, и повалился на пол.

Наклонившись над Виктором, который все еще был без памяти, Александра прошептала:

— Живой. Теперь выкарабкивайся сам! Очухаешься — прибери после меня! Я задерживаться больше не могу! Они не оставили нам времени! Не обессудь, я воспользуюсь твоим авто! — Сунула руку ему в карман брюк, достала ключ от машины, выпрямилась, минуту постояла, снова нагнулась, вытащила у него телефон. — Лучше, если сейчас он будет у меня. — Затем, подумав, пошарила по карманам убитого Краба и его подручных, собрала все телефоны и быстро шагнула к двери.

Выйдя во двор, носовым платком вытерла пистолет, стирая свои отпечатки, присела возле Миши, вложила ему в руку. Потом из кармана его пиджака забрала телефон. После чего стремительно пустилась к калитке.

В последнее мгновение, захлопывая калитку, оглянулась, еще раз окинула все взглядом, но ничего настораживающего не заметила. Все было тихо. За воротами — две машины. Виктора и Миши. Она прыгнула в машину Виктора, бросила на пассажирское сиденье телефоны, вставила ключ в замок зажигания, завела и быстро набрала скорость.

Приподняв голову, Миша оперся на локоть, застонал, с трудом сел. Не хотелось верить, что Александра стреляла в него, — привык видеть ее возле Папы слабой и беззащитной. Догадался, что произошло внутри дачи. Подумал, что ошибался в Александре, что она оказалась совсем не гладкой и пушистой, что за эту пулю он обязательно поквитается с нею. Папа запретил ее трогать — она сидела в нем, как заноза. Не удивительно: красивая, зараза! Но напрасно на сей раз послушался Папу. Надо было сразу скрутить ее в крепкий узел и — в машину. Лоханулся, идиот, — обошла на повороте. Чуть к праотцам не отправила. А ведь запросто могла.

Медленно поднялся на ноги. Рана на левой стороне груди кровоточила, левая рука висела плетью. Просто в рубашке родился. Сжал в правой ладони пистолет, собрал себя в кулак, двинулся к воротам. Болью во всем теле отзывались шаги. За калиткой втиснулся в свою машину. Не увидел авто, которое стояло у ворот, когда они подъехали. Рассудил, что Александра укатила на нем. Достал из кармана носовой платок, вытер лицо, глянул в зеркало и нащупал ногой педали.

Сознание туманилось, временами куда-то проваливалось. Он плохо видел дорогу — полоса как будто плавала перед глазами, то била по ним серыми пятнами асфальта, то терялась где-то. В такие моменты машину начинало мотать из стороны в сторону. Иногда кюветы вокруг казались извивающимися змеями.

Но Миша упорно давил на газ. Спешил в город, к врачу, который пользовал людей Папы. Полез в карман за телефоном, чтобы позвонить Папе, но не нашел.

На полпути ему внезапно ударило в голову, что сам не доедет. Напряжение, которым пытался удержать свое сознание, сходило на нет. Вдруг увидал впереди на обочине расплывчатую женскую фигуру. Девушка голосовала дамской сумочкой. Ударил по тормозам. Она мгновенно юркнула в салон, весело пролепетала:

— Мне в город! Довезешь?

— Водить умеешь? — спросил парень, не пытаясь рассмотреть ее лицо. Оно нечетко выступало из туманной дымки перед глазами.

— А то! — усмехнулась девушка. — Права имеются.

— Сейчас у всех права имеются, — сказал с едва уловимой иронией Миша. — А водить-то умеешь?

— Обижаешь! Конечно умею! — подтвердила уверенно. На симпатичной улыбчивой мордашке появилось некоторое неудовольствие от его недоверчивой насмешки.

— Как зовут?

— Вика!

— Вика, Надежда, Любовь, — пробормотал он, смежив веки. — А меня Миша! — Ему казалось, что ее голос плавал в дымке, слова цеплялись за что-то, теряя окончания.

— Вера, надежда, любовь, — поправила она.

— Вот именно, — превозмогая боль, сказал он. — Я верю в тебя. Садись за руль!

Странная просьба удивила девушку. Она расширила глаза, внимательно вгляделась. Только теперь разглядела, каким серым было лицо водителя. Заметила выступивший край кровавого пятна на рубашке под разъехавшимися полами испачканного пиджака. Ойкнула, согнав с лица улыбку:

— У тебя кровь!

Сжимая зубы, он выдохнул, падая затылком на подголовник:

— Есть немного. — Подышал, силясь не потерять сознание. — Если довезешь в третью городскую, к врачу Кагоскину, подарю тебе эту машину.

Недоверие мелькнуло в глазах девушки:

— С чего бы вдруг? Не ворованная случайно?

— Дура! — Миша оторвал затылок от подголовника, подался вперед, и голова упала на руль. Нога соскользнула с педали тормоза, непроизвольно вдавила педаль газа в пол, и парень потерял сознание.

Автомобиль резко дернуло с места и понесло стремительно по дороге. Девушка закричала:

— Что с тобой?! Останови машину! Очнись! — Ее испуганный визг заполнил салон. Она бессильна была что-либо сделать. Неосознанно схватила ремень безопасности, лихорадочно пристегнулась.

На полном ходу машина ударила в боковую дверь идущий слева автомобиль и сорвалась с полосы в кювет, врезалась радиатором в толстое дерево.

Искореженный передок. Капот — в гармошку. Из пробитого радиатора — пар. Мотор чуть ли не в салоне, осколки от стекол.

Машину, какую ударил Миша, занесло, крутануло, но водитель сумел удержать ее на дороге. Ошалело выскочил наружу, негодуя на виновника аварии, и затих в замешательстве, увидав в кювете искореженный кузов.

Следом за водителем из авто показался Глеб Корозов, ступил на обочину, пытаясь понять, что произошло. Два охранника, выпрыгнув вместе с ним, ошарашенные, мотали головами.

Все случилось неожиданно и так быстро, что разобраться, кто прав, кто виноват, не было времени. Глеб в тот момент разговаривал по телефону. Авто вдруг кинуло в сторону, запищали тормоза, Глеба оторвало от спинки сиденья, бросило вперед, ударило лицом о подголовник водителя. Телефон вылетел из рук. Машину закрутило, и она застопорилась поперек дороги. Большая удача, что никого не зацепили.

На дороге быстро образовалась пробка. Люди повыскакивали из салонов авто, кинулись к машине Миши. Водитель Корозова, Никола, оказался возле нее первым. Дверь заклинило, окровавленное тело Миши зажало. Кто-то сквозь разбитое стекло приложил пальцы к его шее, сообщил остальным:

— Ловить нечего! Готов!

С другой стороны машины прощупали пульс у девушки. Осторожно вытащили, положили на землю, привели в чувство. Открыв глаза, она увидала незнакомые лица, в горячке приподнялась. Никола, расстегнув полы пиджака, присел на корточки:

— Тебе посчастливилось, красавица. Уцелела, — покачал головой с редкими волосами, наползающими на заметные уши. — А твоему приятелю — кто он тебе, — не повезло. Кажется, богу душу отдал. Муж, что ли? Случаем, не пьяный был? Куда гнал как бешеный? Дороги ему мало было!

Приходя в себя, растерянно моргая, испуганно смотря на окруживших ее людей, переводя глаза с одного лица на другое, Вика, запинаясь, сказала:

— Трезвый. У него была кровь. Не муж. — Задела пальцами ранку на лице. — Что это? Больно.

— Скорую вызвали? — повернулся к толпе Никола.

— Вызвали, — ответил кто-то.

— Заживет твое лицо. Главное, живая осталась. Еще где-нибудь болит? Кости целы? Сейчас скорая приедет. Так что все будет нормально. А голова пошумит и перестанет. Дружок твой или знакомый? — спрашивал Никола.

Сумбурно Вика рассказала, как очутилась в машине.

Кто-то поднял с пола в салоне дамскую сумочку, протянул девушке.

Выхватив зеркальце, Вика глянула в него. Ссадины, разбитые губы и нос. Похоже, это больше всего расстроило ее. Она чуть не заплакала. Губы задрожали, и только боль в них отвлекла ее от мысли об испорченной красоте.

— Ерунда все это, мелочи, — успокоил Никола, подбадривая улыбкой серых глаз. — Сейчас врачи быстро обработают твои болячки. Не успеешь оглянуться, как ничего не будет.

Подсобив ей подняться с земли, Никола отошел к Глебу. Пересказал услышанное. Корозов по-прежнему стоял на обочине. Высокий, плотного сложения, в темно-синем костюме. Овальное, чуть удлиненное лицо было сосредоточенным. Николу выслушал молча. В общем-то, информации никакой, если не считать, что попутчица заметила у него на рубашке кровь. А по сути, виновник аварии мертв, а со случайной попутчицы какой спрос? Никакого. Разумеется, если она говорит правду. А если врет? Глеб хмыкнул и произнес:

— Странная история. Не мешало бы проверить ее слова. Может, все шито белыми нитками. Поищи у парня документы, пока полиции нет. И у нее проверь заодно.

Никола вернулся к машине. Девушка стояла на том же месте, где он оставил ее, — похоже, до нее только начинало доходить, что с нею все могло закончиться иначе. У нее появился нервный тик, нелепая полуулыбка-гримаса, дрожали большие ресницы, на глаза наворачивались крупные слезы. Она то и дело отряхивала светлую блузку и юбку, сокрушаясь, что замарала и помяла их.

До карманов Миши Никола не добрался — его тело придется вырезать, — а у Вики с собой не оказалось никаких документов. Проверил ее сумочку — ничего. Девушка, всхлипнув, проговорила:

— Еще он просил отвезти его в больницу. Говорил про врача.

— Ну-ка, ну-ка! — Никола взял ее под локоть. — Пойдем отсюда, побеседуем, — повел Вику к Глебу.

Новая информация несколько оживила Глеба — он смотрел на Вику, ожидая фамилию врача. Девушка обеспокоенно наморщила лоб, вспоминая. Ссадины, разбитые губы, нос и попытка сосредоточиться искривили симпатичную мордашку. В голове у Вики словно заклинило — мысли вымерзли и стояли на месте. В глазах мелькнуло смятение, больше похожее на обреченность. Она пыталась и никак не могла извлечь из памяти, в какую больницу просил отвезти Миша и к какому врачу. Бывает же так: вот еще минуту назад все как будто было ясно, и вдруг словно отсекло! Втянув в себя воздух, девушка натужилась и наконец почувствовала, как мороженый ком мыслей в голове начал постепенно подтаивать. Она неуверенно выдохнула:

— Кажется, Закваскин.

— Кажется или точно? — переспросил Глеб.

Снова с натугой перекосив лицо, Вика вдруг пошатнулась, застонала и стала медленно оседать на землю. Глеб успел подхватить ее. Она негромко шепнула:

— Мне дышать тяжело. Что со мной?

— Все будет хорошо. Ты не волнуйся. — Перехватив девушку из рук Корозова, Никола аккуратно положил ее на землю. — Просто шок отходит. Сейчас приедет скорая. Ты потерпи.

Через десять минут врач скорой осмотрел Вику, сделал укол. Ее положили на носилки и перенесли в автомобиль. Затем врач как смог осмотрел Мишу, развел руки, покачал головой:

— В морг.

Подъехала машина ГИБДД. Вызвали МЧС. Несколько позже, описав аварию и вырезав тело Миши из исковерканного авто, обнаружили у парня пулевое ранение и ствол за поясом, вызвали оперативников и прокуратуру.

Корозов, дождавшись приезда Акламина с операми, коротко рассказал Аристарху, как произошла авария, заключил:

— Это все, что касается нас. Остальное все в той машине. Гаишники и МЧС расскажут лучше меня. Там еще была девушка Вика, попутчица. Ее увезла скорая.

В даче к тому времени очнулся Виктор. Сполз с распластанного тела Краба. Тупо осмотрел прихожую: трупы на полу, кровь, петля под потолком. Чувствуя боль в затылке, встал на ноги, качнулся к двери.

За дверью солнце ослепило. Двор был пуст.

Протопал к калитке, выглянул наружу — никого. Вернулся к даче, не зная, как быть. В голове застряло, что его хотели прикончить, но не мог взять в толк за что, и почему убитыми оказались подельники Миши? Мало-помалу в голове четко отложилось, что Миша и Александра исчезли, а в его даче — трупы. И еще кольнуло: вдруг к трупам причастна Александра? Дрожь пробежала по телу. Как из этого выкрутиться? Как все повернет полиция, одному богу известно. Подставить Александру нельзя. Возможно, она защищала его. Мелькнула мысль, что единственный выход сейчас — избавиться от трупов. Прикрыл глаза; из мутной пелены выступило красивое лицо девушки, ее тонкая фигура. Бешеная страсть к ней испепеляла парня. Знакомы не больше месяца, но разве это имело какое-то значение сейчас? Он обхватил руками голову. Кажется, все ясно: у него выбора не было.

Поздним вечером в темноте запер дачу и вышел за калитку. Добрался до автомагистрали, поднял руку — грузовик подвез до города. На окраине в одном из дворов присмотрел старенькую машину, вскрыл замок, соединил концы проводов, завел. Уже ночью вернулся на дачу, перетащил в машину трупы, после чего мрачно и напряженно ехал по проселочным дорогам, направляясь к заброшенным прудам. Бросил трупы в воду, вымыл лицо и руки.

Через полчаса подъехал к реке, утопил машину, скинул верхнюю одежду, швырнул в воду ниже по течению, окунулся с головой и пошел-побежал прочь от этого места.

Ранним утром в одних трусах подошел к воротам дачи.

Затем долго и старательно отмывал полы.

После этого его лихорадило, зубы стучали. Лег на диван и с открытыми глазами пролежал до обеда. Мучился, мысли съедали, пока не зацепила тревога: вдруг кто-то знает, что он остался жив, и снова придет сюда по его душу? Надо срочно уходить, скрыться!

Быстро натянул на себя дачную одежду и торопливо покинул дачу.

Над головой висело послеобеденное солнце.