Исповедь колдуна. Повесть

Анна Игоревна Плекун, 2022

На что способен человек, переживший большое горе? На многое. В том числе и на чудеса! Но внезапно открывшиеся способности предвидеть будущее, лечить людей и даже предотвращать преступления могут обернуться тем еще испытанием. Как пройти его достойно, если, казалось бы, уже нечего терять? Попробуем найти ответ вместе с главным героем этой повести.

Глава 6. Гриша

Томка обещание сдержала — участковому о разговоре с Семёном ничего не сказала. Но для нее это вовсе не означало, что внезапно открывшиеся способности Семёна должны оставаться в тайне. Помог же он Нинке и ей, Томке, еще как помог. Поэтому когда Томка увидела, как сосед Гриша, молодой еще мужчина — едва за сорок — ковыляет по улице с палочкой, у нее не было сомнений, кто Грише сможет помочь.

— А я говорю тебе, Сеня, я не костоправ, и не этот аппарат, как его? Рентген! На то врачи есть и больницы, чтобы диагнозы ставить и лечить.

Семён уже по традиции затеял кухонный спор с Арсением, когда тот объявил о скором появлении очередного «пациента».

— Не помогут Грише ни доктора, ни лекарства, ни травки, — категорично заключил Арсений. — Болезнь у него не физическая. Сам-то как думаешь, отчего у молодого мужика нога стала отниматься? Не ударялся, не падал, не дрался, не пьет почти.

— Ну, откуда же мне знать! Сглазили его что ли? Тьфу! Вот пообщаешься с тобой, начнешь верить во что ни попадя.

— У вас это, может, и называется сглазом. А вот то, что человек может болеть и страдать из-за чьего-то дурного отношения, зависти, ненависти — это факт. Веришь ты в это или нет.

— Можно подумать, мне никто плохого не желал никогда. Вон все руководство на комбинате меня ненавидело. И ничего — не ослеп, не оглох, руки-ноги на месте. Хотя… После всего, что со мной случилось, я бы предпочел что-то из этого.

— Что случилось, то случилось, Семён. Да и не больно ты им мешал. Они просто ждали удобного случая, чтобы от тебя избавиться. И, как ты знаешь, им это удалось.

— Да уж. Ну, а что с Григорием-то стряслось? Кому он так насолил?

— Да старухе одной.

— Ну, хорошо хоть тут без любовей несчастных. Я было начал думать, что он девчонку какую-нибудь поматросил и бросил, и она ему теперь мстит.

— На такую девчонку еще нарваться надо, чтобы она так могла мстить.

— Так, ладно, что со старухой-то этой?

— Обиделась очень.

— И что прям так обиделась, что у парня нога отсыхать начала? Она что, ведьма?

— Вот заладил — колдуны, сглазы, ведьмы! Правда, бабуленция-то и впрямь непростая. Есть у нее сила, только она о ней не знает. Главное, сама с Темными сговорилась по молодости, к счастью, ума пользоваться не хватило. Скольким бы уже навредить успела.

— Это как так сговорилась?

— Ребенок у нее заболел сильно, когда маленький был. Ну, и она, как большинство матерей в такой ситуации, убивалась. Доктора ничем помочь не могли, да и не было медицины тогда такой, как сейчас. Вот она от отчаяния возьми да скажи: «Душу свою продать готова, лишь бы сыночек поправился!»

— Да мало ли кто и чего в сердцах сказать может…

— Любой может, только не ко всем Темные цепляются. А вот она им приглянулась.

— Ребенок-то выжил?

— А как же, выжил. Вырос детиной здоровенным, за всю жизнь и простуды не подхватил. Только не своим путем он пошел. Потому что не должен был здесь, на земле, оставаться. Ему уйти тогда полагалось, младенцем. А тут Темные вмешались.

— И что же с ним стало?

— Не с ним стало, а он стал. Насильником и убийцей. Четырех девчонок на тот свет отправил. Сидит сейчас пожизненно.

— Так это тот самый? О котором лет пять назад столько разговоров было?

— Ну, да, в соседнем селе это все произошло.

— А Гриша тут причем? За что на него старуха так осерчала?

— Да, собственно, не при чем. Вернее, плохого он ей ничего не сделал.

— Тогда вообще ничего не понимаю…

— Понимаешь, Семён, так бывает. Когда человек свою беду принять не может, он не может спокойно смотреть, если у других все хорошо.

— Ну, ты же говорил, что обиделась на него старуха. Значит, за что-то…

— Да. Обиделась. Но не за какой-то поступок, а просто. За то, что Гриша ее сыну ровесник, что добрый он и порядочный, отец хороший. Он ведь в том селе часто по делам бывает, мясо на продажу возит. С детками, бывало, приезжал. А старший у него ну очень на ее сына в детстве похож — такой же светловолосый, веснушчатый. Увидела она их как-то возле магазина, ну и стала подкарауливать. Как ни приедет Гриша, один или с детьми, или только со старшим, она — тут как тут.

— Так чего хотела-то?

— Как чего? Навредить. Темные-то ей тоже покоя не давали. В очередной раз, когда приехал Гриша с мальчишками, она им навстречу чуть ли не бегом. И конфетки ребятишкам давай совать. Только Гриша не позволил им взять. И правильно сделал. Ничего в том угощении, кроме злых пожеланий и обиды ее на весь мир, не было.

— И тогда она Григорию и пожелала всего того, что с ним сейчас происходит…

— Верно, Семён. Пожелала, чтобы ноги отсохли, ну и еще чего похуже.

Семён был в замешательстве. Ладно, с подсказки Арсения людей предупреждать об опасности или от поступков глупых уберегать. Но тут-то дело было посерьезнее. Человек, считай, погибал.

— Сеня, ну, и что я должен сделать? Ты мне предлагаешь с этими Темными сражаться?

— Нет. Ты просто снимешь с Гриши эту напасть и вернешь бабуле ее подарочек. Вернее, он сам к хозяйке вернется.

***

Григорий сидел у Семёна на кухне, как на приеме у врача. У очередного врача, который ничем не мог ему помочь, а только выписывал все новые мази и таблетки, они стоили баснословных денег, но совершенно не помогали.

Взгляд у Григория был потухший. Видно было, что ему очень больно. Старухины «пожелания» отчаянно работали над тем, чтобы погубить молодого, полного сил мужчину.

— Гриша, ты понимаешь, что с тобой происходит? — спросил Семён, левой рукой наливая кипяток в кружку.

Григорий равнодушно наблюдал за тем, как вода в кружке, смешиваясь с заваркой, становилась чаем.

— Понимал бы, не пришел к тебе, Семён. — Его голос был таким же тусклым, как и взгляд. — На мне порча, да?

— Я не знаю, как это называется, а в порчу я не верю. — Семён расположился на табурете напротив и пристально смотрел на «пациента». — Только дело не в ноге.

— А в чем?

— В том, что кто-то очень пожелал тебе этого.

— Ты догадываешься, кто?

— Я не догадываюсь, Гриша, я знаю. Я могу тебе помочь, но и ты тоже помоги мне, ладно?

Конец ознакомительного фрагмента.