Я, они и свет

Анна Зимина, 2023

Тьма исчезла. Но на смену ей идет совсем другая сила, и она куда страшнее. Очень сложно спастись, когда твое сознание разделяется на два мира, а ты всего лишь слабая девушка. Блондинка или брюнетка? Независимый главбух или несчастная рабыня? От перемены мест слагаемых сумма не меняется – жарко будет всем. И в мире магии, рабов и жестоких мужчин, и в мире свободном, современном, где жестокие мужчины тоже водятся в изобилии. Главное теперь – выжить и отстоять право быть свободной и счастливой, чего бы это ни стоило.

Глава 3

…!… и…!

Это были мои первые мысли, когда я открыла глаза и увидела перед собой озабоченную морду Савара. Нет, ну это уже издевательство какое-то! Боженька! Сделай так, чтобы все стало обратно! Пожалуйста!

Я зажмурила глаза, моля изо всех сил, чтобы это оказалось всего лишь сном или галлюцинацией, но уже ощущала, что тело не мое.

Я снова открыла глаза и уставилась на Савара, как на ядовитую гадину. Надеюсь, дура-Йола с ним еще не переспала. А то с бывшим муженьком-то она успела.

— Йола, тебе нужно отдохнуть еще. Ты поспи, а я вернусь позже, — сказал Сав, а меня от звука его голоса едва не вывернуло. Перед глазами тут же встали картины недавнего прошлого — кровь на его лице, мое безумное напряжение, когда я стремилась изо всех сил удержать тьму, мое сердце, которое перестало биться в очередной, хрен знает какой раз, голос Малека… Фу. Они все мной пожертвовали, разменяли как пешку. Разменяли. Убили. Я нервно дернула головой, и мою шею оцарапала чертова цепочка. Неужели я все еще в помолвочном ожерелье?

— Если ты не снимешь с меня эту дрянь, я тебя прямо ею и удавлю. Придушу. Прикончу. Поэтому будь столь добр и любезен, сними это с меня прямо сейчас, иначе клянусь, тебе не поздоровится.

Все это я сказала таким жалким тоненьким голоском, что захотелось плюнуть с досады. Да, голос Йолы этому спичу не очень подходил. И я от него отвыкла.

Савар смотрел на меня совершенно спокойно. Хотелось крепко вмазать в это нахально глядящее на меня лицо. Как будто ничего не случилось. Как будто тот разыгранный безумный спектакль был глупой шуткой.

За своими эмоциями я не заметила, как вдруг исказилось лицо Савара. Зрачок в его глазах занял всю радужку, на щеку легла некрасивая складка. Он протянул руку и погладил меня по лицу.

— Ты теперь просто девчонка, без тьмы и без своих сил, — сказал он мне холодно и спокойно, приблизившись почти вплотную, — у тебя нет ни магии, ни способностей. Я могу взять тебя в жены, когда пожелаю. И делать все, что пожелаю. Ты всего лишь бывшая рабыня, не забывайся. Так что будь хорошей девочкой и держи свои словечки при себе.

М-м-м… Вот он, во всей красе. Мужик! Герой!

Я дернулась назад, почти упала на пол, лишь бы он меня не касался. Но ему было плевать. Он подхватил меня за талию, натянул цепочку помолвочного ожерелья до предела. Кожу резануло болью.

— Это просто так не снимается. Смирись и веди себя как невеста.

— Которую ты чуть не убил?

— Которая почему-то жива и относительно здорова. Мне сейчас некогда, но мы обязательно вернемся к этому разговору потом. А пока отдыхай. Вечером зайду, и мы поговорим, как взрослые люди. Ты все поняла?

Он отпустил меня в кресло и снова погладил по голове, пропустив пряди растрепавшихся волос между пальцев. А потом, не обращая на меня больше никакого внимания, вышел из комнаты. Не забыв ее запереть, конечно.

Я потерла шею, на которой отпечатался узор проклятой цепочки. У-у, сволочь! Я тебе еще покажу небо в алмазах! Женишок на полставки! Как сыпану местного слабительного в утренний кофеек — мигом шелковым станешь!

Ситуация не добавляла мне оптимизма, и настроение было жутко гадким. Неудивительно. Я еще от потрясения из своего мира не отошла и от Игореши в своей кухне, а тут новая напасть…

Надо понять, почему я снова тут. И сделать все, чтобы вернуться обратно и разгрести бардак, оставленный Йолой. Хотя… А если она сейчас переместилась в мое тело? А если она прямо сейчас лепечет моему бывшему муженьку признания в любви? О-о-о. Только не это!

Я приняла душ, оделась, хорошенько поела и тщательно заплела волосы в длинную русую косу. Между делом стянула с лодыжки золотую цепочку-подделку. Надоело с ней шляться. Неудобная. С каждым движением я успокаивалась. А потом взяла бумагу, карандаш и села за стол. Нужно оставить несколько посланий Йоле, если нас опять перемешает. Спрятать их… Ну, хотя бы и в трусы — нашить тайных карманов. «ДЛЯ ЙОЛЫ — НЕ СПИ С САВАРОМ! ОН КОЗЕЛ!» — написала я первым делом. Хмыкнула и продолжила давать другие мудрые советы.

***

Милосердные боги смилостивились! Какое счастье!

Игорь нежно касался ее лица прохладным влажным полотенцем, с тревогой заглядывал в глаза.

— Верунчик… Ты как? Может, нужно в больницу?

Йола ласково улыбнулась, потянувшись за его рукой.

— Нет, дорогой мой. Теперь точно все хорошо.

Она приподнялась, обвила его шею руками и счастливо вздохнула, ощутив его руки на своей талии. Сильные, добрые, заботливые руки. Для Йолы это прикосновение было как исцеляющий бальзам, как истинное счастье, ведь с такой заботой, с такой любовью ее никогда и никто не обнимал.

А о том ударе, который стал причиной развода Веры и Игоря… Она бы вынесла и с десяток таких оплеух просто за возможность хоть иногда ощущать, что ее любят, что о ней заботятся, беспокоятся. Эта мечта всегда была запрятана куда-то глубоко, в самые темные закутки сознания, и извлекалась только по особым случаям. Кто в своем уме будет любить рабыню? Кто станет о ней заботиться не как о вещи, которую нужно держать в порядке только потому, что она дорогая, а как о человеке, о личности?

Никто и никогда не спрашивал у Йолы, что она хочет поесть. Никто и никогда не интересовался, хочется ли ей идти в дождь или мороз по срочным делам хозяина. Никто не говорил ей искренних комплиментов, никто так не гладил ее тело — взахлеб, с любовью. И Йола была совершенно счастлива. Ведь Игорь вел себя с ней как с равной, но при этом еще и учитывал ее желания. Для рабыни это было чем-то совершенно невероятным.

Йола пила кофе, заботливо налитый Игорем в красивую чашечку, улыбалась мужчине напротив и думала. А что, если ее снова забросит туда, в ненавистный мир?

Она сделала бы все, чтобы остаться здесь. Наверное, надо действовать? Вот только как?

***

Дерек Ват Йет думал о том, что скажет Йоле. Он прокручивал диалоги один за другим, и самым лучшим вариантом оставалось не разговаривать вообще. Передать ей императорскую награду, отправить с деньгами и новым титулом куда-нибудь подальше и забыть, как страшный сон. Хотя нет, не страшный. Обольстительный, горячий сон, где в его руках шелком греются ее нежные локоны.

Дерек Ват Йет смог признаться себе, что девчонка его волнует. Новые для него чувства, ощущения, полутона эмоций захлестывали его, расслаивались в душе на совершенно невообразимое нечто. Ват Йет привычно заставлял себя не чувствовать, не думать, силой воли отсекал все лишнее, но оно все заползало и заползало, как будто чувствовало, что ментальной стены больше нет. Оставить девчонку при себе или отправить с глаз долой? Вмешаться в ее отношения с Саваром, потому что она явно не хотела этого брака, или не лезть? Сделать ее своей невестой? Да нет, бред какой-то.

Все это крутилось в голове Дерека каждую минуту его существования, и от этого ему было скверно. Он явно испытывал к ней что-то серьезное, что-то такое, что даже тьма вырвалась наружу, не в силах стерпеть ее смерть.

Одновременно с этим холодный рациональный разум диктовал Дереку правильные, в общем-то вещи. Он воспользовался Йолой, да. Это едва не убило ее — тоже да. Он сыграл на ее чувствах, как по нотам, хладнокровно и жестоко разыграл представление. Он в какой-то степени предал ее, и если бы она умерла, ее гибель была бы на его совести. Но вместе с этим она была темной, она была рабыней, и он в самом начале из знакомства сказал, что она должна будет поработать на государство. Можно сказать, она отработала и досрочно вышла с государственной службы. Толку-то от девушки теперь нет. И правда, пусть получает награду от императора — титул и деньги, полную свободу, возможность распоряжаться своей жизнью так, как захочется. Пусть получает и живет, а он как-нибудь с ней сблизится. Может быть, она будет нуждаться в сильном мужчине рядом… Только не с Саваром. Напялил на девушку помолвочное ожерелье и радуется, зная, что просто так его снять не получится.

Действительно, это проклятое помолвочное ожерелье можно будет снять только после брака и только в том случае, если он не будет подтвержден беременностью в течение года. Год… Ват Йет знал, что истинное помолвочное ожерелье снять несложно. Нужно только отречься от жениха вслух. Тогда древняя обережная магия Шестнадцати богов, крупицы которой остались еще в старинных помолвочных артефактах, разорвет обещание, более того, невеста никогда не сможет прикоснуться к жениху, а жених — к невесте. Магия просто не позволит, они будут отталкиваться друг от друга, как полярно направленные магниты. Только проблема была в том, что истинных — изначально созданных — ожерелий не осталось.

Первые такие ожерелья были гарантом добровольности брака. Шестнадцать богов, явившись в этот мир много веков назад, ужаснулись бракам по сговору, бракам нелюбимых с нелюбимыми, и даровали главам больших семей особые ожерелья. Тогда помолвочные ожерелья не были драгоценными булыжниками на цепочках из перелитого, смешанного с медью золота. Это были грубые светлые веревочки, на которых одиноко болтался или гладкий камушек, или простая жемчужинка, или даже пара иголок, застывших в кусочке сосновой смолы. Шестнадцать богов ценили простоту.

Люди с благодарностью приняли такой дар. Благословение Шестнадцати связывало двоих влюбленных нерушимыми узами, и узы эти были настроены так тонко, что пара ощущала друг друга как одно целое. Еще благословение давало женщине, которая носит такое ожерелье, многодетность и крепкое здоровье. Ее супругу — успех и достаток. Их детям — ясный разум. Ценный дар. Даже, скорее, бесценный. Так что браки по любви стали очень распространены в Тирое, и люди стали счастливее. И богам от этого тоже было хорошо.

С такими ожерельями было связано множество историй, которые закончились чаще всего счастливо. Если невеста была против брака, то ей было достаточно нескольких слов, и никакие силы не смогли бы связать ее с нелюбимым.

Шли годы. Шестнадцать богов ушли, оставив людей наедине со своими игрушками, наедине с их технологиями, металлами, машинами. С их уходом истекала и первородная магия, очень медленно, но все же. Стали болеть дети, стали раньше умирать старики, хуже плодоносили деревья, медленнее всходил хлеб. Но жизнь продолжалась. На смену магическим водопадам пришел водопровод, левитация сменилась на машины, добывалась в штольнях руда… Изменились и помолвочные ожерелья, как и многие другие артефакты Шестнадцати, потому что люди принялись улучшать то, что дано было богами. Они взялись опутывать грубые светлые веревочки бесценных ожерелий золотыми цепочками, прятать нежную гальку или кусочек застывшей смолы среди драгоценных камней, менять аккуратный узелок на сложный замочек, и в конце концов тонкие нити магии Шестнадцати не выдержали вмешательства, потеряв свое изначальное предназначение или даже изменив его.

Конец ознакомительного фрагмента.