Счастье в мгновении. Часть 3

Анна Д. Фурсова, 2023

В священном сумраке ночи, спускавшейся с небес и покрывающей звездным полотном мир, предавались любовной бездне две души, нашедшие друг друга вновь, – Джексон и Милана. Вынужденные тайком совершать свидания, уберегая друг друга от гибели, они жили любовью и умирали в ней. Путаясь в лабиринтах страсти, поддаваясь искушению запретной любви, их заковывали в цепи тайны прошлого, ограждая путь препятствиями, которые они огибали до тех пор, пока одно из них не унесло двоих в гущу непоправимого несчастия. Спасут ли они свое «счастье в мгновении», прежде охраняемое ангелом, или оно навсегда осталось утраченным?Цитаты«Я всегда буду любить тебя, неважно взаимно это чувство или нет, ты – мой рай и мой ад».«Если бы ты знала, какое преступление я совершаю, находясь с тобой… Нет более влюбленных и более несчастных, чем мы».«Трещат кости от того, чем наполняет её взгляд, всего лишь один взгляд, который может принудить меня забыть все свои обеты».У. Шекспир: "Ничто не вечно под луною".

Глава 13

Милана

Собравшись, стремлюсь на улицу, прямо в пик разгорающихся солнечных лучей в направлении к метро, устремляя взор в глубокую лазурь неба.

Минувшая ночь, с пополняющим запасом неистраченной нежности, протекающая в призрачном полумраке, еще так свежа в моей памяти, как трепет зарождающейся жизни. Она подобна летнему дождю, под который не прочь попасть и промокнуть до нитки, позволив быть зацелованным теплыми каплями радужных грез. В глубине сознания прокручиваются действия чар мужчины, завладевший моим сердцем. Я не могла и догадываться, что он — сторонник строгих правил, мыслящий разумом, воспрепятствуя голосу сердечной струны, — самый настоящий романтик, и как же он был очарованно нежен… Это самое романтическое сближение, показавшее то, насколько мы любим друг друга. Мне были так нужны эти прикосновения, прикосновения, дарящие забытье. Поцелуи сердец пробуждали, будто парафиновые, древние, с перламутровым покрытием лепестки светло-розовой магнолии.

— Милана?! Как неожиданно! — раздаётся мужской рычащий чей-то бас.

Приостановившись, я делаю плавный оборот головой и вскидываю глаза.

— Мейсон? Здравствуй, — приветливо отзываюсь я. Одетый в синей майке, он ещё больше демонстрирует взору свои накаченные мышцы, железные бицепсы. Горделивое выражение его лица смягчается. В дневном свете я замечаю его прелестный рот, алые маленькие тонкие губы, сдержанная улыбка, открытый взгляд.

— Что ты делаешь в этом районе в такую рань? — Устроившись рядом, он идёт со мной шаг за шагом.

«Ему не следует всего знать».

Напряжение, разлитое в воздухе, касается моего тела.

— Была у друга, — придумываю осторожно я, заправляя волосы за уши, разносимые по сторонам свежим ветром, — а сейчас тороплюсь в модельное. А ты?

— Скоро очередной боксёрский турнир, вот я и занимался здесь.

Кажущийся его грубый голос с ловкостью и быстротой движений наводит на мысль, что этот парень бойкий, проворный и наделен способностями быть всегда побежденным.

— Здорово! Марк рассказывал, что ты занимаешься спортом, — поглядывая под ноги, говорю я.

— Чемпион мира как-никак. — Отблески высокомерия нетрудно уследить. — Я долго шел к этому, начинал путь с самого детства. Пробовал себя в тяжелой атлетике, но от профессионального единоборства я получал большее количество энергии, сил, будто выплескивал наружу свои эмоции. Кулачные бои лучший способ, чтобы забыться. — В последней фразе таится смысл его внутренней сидящей боли. У кого ее не бывает? Есть то, что снедает каждого. Сжимает в тиски, не дает воли разуму, ставит в глубь сознания одну единственную мучащую мысль. А там… тихое уныние, не далеко ушедшее от тревожного расстройства. Но только то, что приносит нам забытье, удовольствие, будь то любая деятельность или увлечение, к которому мы безудержно стремимся, выражая таким образом подлинную сущность, способно вырвать нас из рук боли. Вот она изнанка жизни. С первого вида на человека, со взгляда на картинку в любой социальной сети все предстают счастливыми, беззаботными, являя явно нечеловеческую сущность, которым неизвестны никакие тернии. А силы на дальнейшее движение возможны, если пройти через испытания. Всё естественно, но… отвратительно, что меланхоличные времена некоторым воспринимаются, как нечто омерзительное, оттого и слагать о них не нужно. А не они ли в совокупности формируют настоящую жизнь?

Прослеживающаяся зарница пыли в его выражении говорит, что ему есть, что рассказать о себе, вытащить из глубины души, но лишь тогда, когда мы снизойдем на уровень хороших, доверяющих друг к другу, друзей.

На несколько минут он вовлекается в поток мыслей о спорте, (снова заглушает боль?) словно забывает, что рядом с ним иду я. Перейдя перекресток, опомнившись, добавляет:

— А мне отец говорил, что ты модель «Планеты стиля»?

— Да, — улыбаюсь я, заслушавшись его рассказом и своими быстро увлекающими меня думами о жизни.

— Может, — чешет затылок, обдумывая что-то, — после занятий сходим куда-нибудь, получше узнаем друг друга?

С чуть метнувшим сердцем, я продолжаю перебирать ногами и дышать. Не слишком ли быстро распускать по ветру такие предложения? Это приглашение на свидание или?..

«Нет, не хватало Милане ещё и таких проблем», — сознание вмиг взбодрилось.

— Мейсон, я… — пытаюсь включить смекалку, дабы мягко отказать.

— Я осведомлен, что ты несвободная модель, — загадочно улыбается он, ставя меня в неловкое положение, отчего легкий румянец ложится на щеки, — но я просто хотел пообщаться с тобой.

«Милана снабжена привычкой думать о самом наихудшем».

— Ааа… — Сердце издает глухой стук. — Я бы с радостью, люблю новые знакомства, но… мне нужно готовиться к защите проекта, над которым мы работаем с моим коллегой и твоим папой.

Окинув меня блуждающим взглядом, уверенно высказывает:

— Так я бы с удовольствием помог, что скажешь?

Смущение охватывает мое тело.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сомневаюсь я.

— Поверь, помощь никогда не бывает лишней, — по-доброму отзывается он, — так что?

— Ты не совсем понимаешь, какая помощь, — издаю короткий смешок. — Мы работаем над дефиле и нужно работать с детьми, которые...

Он перебивает:

— У меня есть сестренка, ей шесть. И я точно знаю, как сделать так, чтобы она была послушной, поэтому положись на меня.

Есть сестренка?

Но помощь-то понадобится. Моделей-детей двадцать. Пусть он будет в качестве надзирателя, оценивающего всю перспективу со стороны, находит ошибки, которые затем можно будет исправить.

— Уговорил. Я буду тебе признательна! Только тебе придется подождать меня, но я не думаю, что руководитель задержит меня надолго.

— Без проблем.

Я решаюсь узнать про него чуточку больше.

— А ты надолго к Марку, — исправляюсь, — к отцу прилетел?

— На несколько недель, до середины августа точно, а там посмотрю. — Он продолжает без моего вопроса: — Я правильно понимаю, что та женщина, которая закатила скандал, когда я приехал в Севилью, это твоя…

— Мама, — заканчиваю я. — Всё так.

— Они встречаются?

Марк просил не говорить, но какой смысл скрывать, если Мейсон уже обо всем догадался.

— Ты напугана, что я узнаю об этом, и поэтому молчишь?

— Нет… просто… — Смотрю на значок, указывающий на метро. — Нам сюда.

— Я нисколько не против этого, — через минуту говорит он. — Моя мама давно в другом браке, и я не зациклен над тем, чтобы воссоединить ее с моим родным отцом.

— Ты не думай, что моя мама монстр, но тогда она…

— Не знала, что у него есть сын? — Он будто забрался в мою голову и сам находит там ответы.

— Да и весьма разочаровалась в нём.

— Вспыльчивая она у тебя.

— И ранимая. — Это слово, будто вырвалось с языка.

— Ранимая?

— Да, после разлада с супругом.

— Давно?

Не хотелось бы касаться темы своей семьи, но и утаивать её секреты я тоже не собираюсь.

Мы заходим в вагон метро.

— Да… Уже четыре года, — признаюсь я, не зная, как остановить поток правдивых фраз, которые я говорю ему, почти незнакомцу.

— Как ты выразилась? — от изумления он издаёт крик. — Это же не так давно случилось?! Как ты это выносишь?

— Твоя реакция излишне бурная, Мейсон, — посмеиваюсь я, заметив десятки прикованных к нам взглядов.

— И как ты? Как ты после всего этого?

С ним я уж точно не буду это обсуждать.

— Знаешь, я уже привыкла…

— Ты мне можешь довериться, — выдает он. — Мы ведь станем сводными братом и сестрой.

Не подумав, говорю, услышав лишь одно слово, вызывающее бурю внутри «братом»:

— Это как?

— Ну… — вырывается из него неловкий смешок, — если мой папа и твоя мама… Эм..

— Ааа, ты про это. Но… — обдумываю это и оказывается он прав, но только не хотелось бы мне еще одного брата заполучить, — не думаю, что это будет так скоро. Она огорчилась на него и путь к прощению будет небыстрым.

— Поэтому нам нужно лучше узнать друг друга! Я не прочь заиметь сестру ровесницу! У меня есть надежды на то, что мы сможем сблизиться?

Я смущенно смеюсь, не смотря ему в глаза.

— Ты давно работаешь моделью?

— Моя модельная жизнь длится четыре года, — вырывается у меня, на что я хочу впихнуть свой мозг куда-нибудь в ведро, чтобы молчал.

— После того, как разошлись твои родители?

А он умен.

— Да, — киваю я.

Мы оказываемся на улице.

— А папа знает, что ты известная леди? — шуточно спрашивает он, не уяснив, что я не желаю говорить об отце.

Я пожимаю плечами.

— А зачем ему знать?! — задумавшись, невольно выдаю я.

— Ты же его дочь?! Вы совсем не общаетесь?

— Мейсон, давай не будем и…

— Он причинил тебе боль?

Его догадливость и дотошность начинает раздражать меня.

— Мейсон, мы дошли до места, — глубоко выдыхаю я, понимая, что не придется выдумывать причины уйти от разговора.

— Я буду ждать. Запиши мой номер.

— Да.

Мы обмениваемся контактами.

— Мне нужно идти. — Я касаюсь ручки двери.

— Мила-а-а-на… — зовет бегущая Джуана, — подожди меня.

Сердце прокалывает.

Джуана обводит прищуренным взглядом Мейсона.