Подарок от злого сердца

Анна Данилова

Два убийства, разделенные по времени целым годом, но очень схожие по обстоятельствам и антуражу, происходят в ресторане «Риголетто». У следователя Марка Садовникова появляется слабая надежда – возможно, распутав второе убийство, он найдет и преступника, совершившего первое? Ведь год тому назад это ему так и не удалось… Чем глубже «копает» Марк, тем все более странные обстоятельства выясняются. Пожалуй, его любимая жена Рита с ее интуицией окажет ему неоценимую помощь. А в самом конце расследования Марка ожидает большой «сюрприз»…

8

2006 г.

Если бы не пленка, не пакет с фотографиями, можно было бы представить себе, что этого человека здесь и не было. А все, что он рассказывал, — ночные страхи, кошмары. Но вот же он, этот пакет, эти снимки, эта пленка. И куда от них деться? Спрятаться под одеяло и зажмуриться?

Она снова включила запись. Разговаривали двое:

« — На ней будут только очки.

— Не понял.

— Ты не знаешь, что такое очки?

— Нет, что такое очки, я знаю. Голой, что ли, будет?

— Да! Хотя, может, наденет шляпу, такую большую, широкополую, чтобы лицо не загорело.

— Мне как — войти в дом?

— Нет. Пойми, моя жена будет принимать воздушные ванны. Она всегда, когда приезжает на дачу, принимает воздушные ванны. Она считает, что это очень полезно. Так вот, там, на даче, есть терраса. Марина сначала будет прохаживаться по ней, чтобы ее обдувало. Ха-ха-ха! Ну а потом разляжется в соломенном кресле, может, даже уснет.

— И когда мне…

— Когда-когда! Подойди к процессу творчески. Хорошо бы, конечно, чтобы наверняка. Как я понимаю, техника у тебя аховая. Это тебе не оптический прицел! Поэтому, если тебе повезет и она уснет, смело подходи прямо к ней и… пах! Все. Целься в голову, в висок. Послушай, идиот, тебе не кажется, что я вообще не должен инструктировать тебя в таких деталях? Ты, помнится, сам напросился, это тебе деньги нужны, вот и работай! Мне главное, чтобы наверняка, понимаешь?

— В висок?

— А я вижу, ты нервный парень. Да ты не дрожи, это в первый раз страшно, так люди говорят, а потом ничего, привыкнешь. Ну должен же кто-то уметь делать эту грязную работу?»

Марина выключила магнитофон и подошла к зеркалу. Подумалось, что вот сейчас она — живая и здоровая. Разве что кожа в некоторых местах шелушится и кое-где — псориазные струпья. А уже завтра, быть может, все изменится, и ее тело, сейчас такое теплое, нежное, превратится в кусок холодного мяса.

Она так много думала о своем новом положении брошенной жены, так долго анализировала всю их семейную жизнь с Сашей, что теперь, когда ее жизни грозила реальная угроза, вдруг поняла, что совершенно не знала своего мужа. Даже не предполагала, что он может потерять голову настолько. Подумаешь, появилась какая-то шлюха, точно это в первый раз! Зачем избавляться от жены? Чья это блажь? Ее? Или же он сам решил, что в его новой жизни нет места бывшей жене? Или…

Последняя причина, из-за которой Русалкин мог опуститься до такого глубокого предательства, — деньги. Если развод подразумевает дележ, то в случае смерти жены все останется мужу. Какая гадость!

Она ждала от себя слез, истерики, даже потери сознания, но почему-то, получив неопровержимые доказательства того, что муж собирается убить ее с помощью какого-то доморощенного киллера, ей стало как-то не по себе и даже скучно. Понятное дело, она сделает все, чтобы предотвратить это убийство. Но почему она так спокойна? Почему не звонит в милицию и не показывает все то, что успел наработать за последние два месяца нанятый ею частный детектив? На фотографиях пышным цветом цветет пошловатый, но бурный роман. Они везде вместе. Вероятно, она, эта рыжая тварь, работает где-то рядом с ним или даже в его офисе. И в машине вместе, и квартиру он ей снял на набережной. Ну что мешало ему просто поговорить со своей женой и объяснить все как есть? Что, мол, он любит другую, хочет на ней жениться, надо бы все обдумать, поделить, чтобы никому не было обидно. Хотя он мог разозлиться, когда узнал о существовании Андрея. И о том, что в Турцию она ездила не одна, а с ним. И что машину ему подарила…

Мысли текли лениво, вяло, хотелось проснуться и увидеть себя в чистой и просторной, залитой солнцем комнате, полной цветов, книг, и чтобы непременно звучала музыка… Но вместо этого ей приходилось довольствоваться грубой и опасной для жизни реальностью и перебирать в руках грязные снимки. И комната показалась ей мрачной, и некогда изысканные, палевые шторы Марина восприняла как слишком вульгарные, и цветок на подоконнике засох… Кто бы полил — а у нее нет никакого настроения.

Надо было что-то делать, предпринимать, каким-то образом избавиться от возможности получить пулю и заодно наказать Русалкина, даже посмеяться над ним. А если получится — испугать его. Или тоже убить?

А может, все не так? Может, они говорили вовсе не о том, чтобы убить ее на террасе собственной дачи, где она будет принимать воздушные и солнечные ванны? Именно — солнечные, идиоты!!!

Она набрала номер мужа.

— Саша? Привет, это я. — Голос даже не дрожал, она говорила с ним так, словно услышанный ею и записанный на пленку разговор не имеет к мужу никакого отношения. — Знаешь, что-то я себя неважно чувствую. Наверное, я не смогу поехать на дачу. Отлежусь дома. Что? Ты уже настроился? (Пистолет, что ли, зарядил, сукин сын?!) Говорю же, нездоровится. Что-то с желудком. Подарок? Интересно! Что-то давно ты мне не делал никаких подарков. Да и вообще, Сашенька, что-то мы в последнее время отдалились друг от друга.

Ей было говорить легко потому, что она не видела его. Она и про убийство бы ему рассказала, если бы сквозь толщу бесполезных дежурных фраз не услышала одно слово, слегка приведшее ее в чувство.

— Что ты сказал? Повтори. Ты сказал — подарок в несколько карат? (Что, мерзавец, нынче в каратах измеряется сама смерть?) Да ты, никак, хочешь подарить мне бриллианты? Хорошо, я приеду.

Она отключила телефон и с грустью посмотрела в окно. Там, за стеклом, была жизнь — полнокровная, шумная, с деревьями, небом, птицами, детьми, женщинами и мужчинами, обедами и семейными завтраками, ссорами и любовью. А ее заманивают на дачу бриллиантами, чтобы убить. Она вдруг с ужасом вспомнила слова мужа о том, чтобы нанятый им бездельник целился ей в висок. Можно себе представить, сколько будет крови на веранде — или на террасе?! Хотя какая теперь разница? Главное, что мраморные плиты пола будут залиты кровью, а стена — забрызгана мозгами, ее мозгами. Действительно, к чему женщине мозги?

И вдруг она закричала. Так громко, отчаянно и страшно, что на какой-то миг даже словно оглохла. Она не понимала, что с ней и почему она кричит. Словно ее зарыли живьем в землю, закопали, не соизволив выяснить — а вдруг она еще жива? И что теперь? Кричи не кричи, тебя все равно никто не услышит. Потому что это — деревенское кладбище, и вокруг одна только мертвенная тишина.

Ладно. Все. С криком она словно выплеснула из себя весь ужас, скопившийся внутри ее вместе со страхом смерти. Все, все, все. Надо бы успокоиться. Выйти из дома. Подышать свежим воздухом.

Марина долго стояла перед зеркалом, смазывая струпья мазью и мысленно отмечая, где произошли улучшения, а где появились новые розовые пятна. В сущности, всегда думала она, если мужчина любит, то он и не заметит этих красных пятен. Конечно, выглядит это ужасно, особенно в самый разгар, когда она особенно нервничает и тело отвечает новыми болезненными образованиями. Но в темноте же все равно не видно. Андрей, к примеру, относится к этому спокойно. Но целовать, понятное дело, эти болячки — не целует. Да и вообще, кто знает, о чем он думает, когда видит ее пятна, может, даже боится заразиться, хотя это не заразное.

Она тщательно оделась, причесалась, подкрасила губы и вышла из дома. В гараже вдруг вспомнила какие-то детали разговора мужа с киллером и почувствовала дурноту.

Надо жить, надо жить! Как хочешь, но выбирайся из этого сволочного положения и живи назло всем. Думай, голова, думай!

Она села в машину и, уронив голову на руль, разрыдалась.