Верните мне мой… срочно

Анна Волхонская (2024)

Ира из 2014 года и Маша из 2007-го непонятным образом попадают в будущее. Оказавшись в Петербурге 22.02.2022 года, они встречают Милу. Всем троим по тридцать одному году, они работают в одном месте и их жизни разделяет одинаковый отрезок времени. Только проблемы у каждой разные, как и истории жизни. Девушкам предстоит найти их решение, увидев изменившийся мир и вернуться в свой год. Разница во взглядах может им в этом помешать и помочь.

Глава 2

Восемнадцать квадратных метров одиночества. Кажется, оно здесь живёт — отталкивается от стен, расхаживает и тоскливо воет, забирается под потолок и падает на старый с дырами паркет, танцует в самом центре и пытается открыть деревянные окна с потрескавшейся краской. Пахнет старостью, нафталином и сыростью. Два матраца у батареи, ободранные обои грязно — бежевого цвета с незатейливыми ромбиками — такие я видела в магазине пару дней назад, абсолютно новые и чистые, но…на самом деле, очень давно?

Заметив в углу стул, я опускаюсь на него и нарушаю пугающую тишину коммунальной квартиры своим осипшим голосом:

— Что это за место?

— Мой дом, здесь я выросла и отсюда уехала… когда-то…

— Это весь свет?

Девушка кивает, поднимает голову и смотрит на свисающую на проводе голую лампу:

— Я — Ира, можно вертеть, как угодно, только, пожалуйста, не «Ирусик» — она смотрит на меня внимательно и добавляет — всё это очень странно, Маша, очень.

— Что именно из всего этого?

— Ты говоришь, что сейчас лето год, я знаю, что октябрь 2014-го, но мы здесь, обе, в зиме, о которой ничего не знаем. И я не понимаю — она ходит по комнате, рассматривает всё вокруг: мама была здесь недавно, что случилось с комнатой? Что здесь произошло.?

Ира открывает шкаф:

— Хорошо, хотя бы кое-какие вещи остались. Батареи горячие и ключ подошёл, но… она запинается на полуслове:

— Мы должны поверить в то, что прошло семь лет?

— Четырнадцать…если верить дате в чеке…для меня четырнадцать.

— Давай проверим точно — она медленно подходит к подоконнику, на который бросила свою сумочку, вытряхивает всё содержимое прямо на пол, поднимает большой светящийся экран, и подносит его к моим глазам:

— Вот!

Надпись: «17:35 вт, 22 февраля 2022»

— Что это такое? — спрашиваю я — маленький монитор?

— Так, так — новая знакомая удивлённо смотрит на меня: какой для тебя сейчас год?

— Две тысячи седьмой, я же уже говорила, кто из нас сумасшедший? Хотя, июль…погода не летняя.

Я следую её примеру и тоже достаю свой маленький кнопочный мобильный. Она выхватывает у меня телефон:

— Откуда у тебя такой раритет? Нет, ты посмотри — скользит пальцами по экрану:

— Ничуть не сенсорный даже, хотя да, я помню такие, лет десять назад, но судя по тому, что здесь написано, всего лишь семь. Сейчас.

— Ира — я вдруг понимаю, что мне поверить в это легче: похоже, мы обе попали в будущее, только из разных годов.

— Какой-то бред. Такого быть не может.

Я пожимаю плечами:

— Откуда нам знать, в любом случае, твой экран показывает точное время, а мой замер на том моменте, когда я в последний раз была в своём лете. Но мы обе знаем, какая у нас дата. Смотри, если мы сумасшедшие, то нам лучше остаться здесь, ведь тогда получается, мы откуда-то сбежали. Если всё это правда, то нам тоже лучше остаться здесь, и спокойно разведать обстановку завтра. Если это чья-то шутка, и ты часть постановки, то я настаиваю на том, чтобы мы остались здесь и действовали не по сценарию, чтобы побесить режиссеров, так что не склоняй меня ни к чему другому, лучше дай мне одежду — я понимаю, насколько нелепы могут быть все эти слова, и насколько нервно слышится мой голос.

Ира вздыхает, поднимает на меня взгляд:

— Я тоже думаю, что будет лучше, если мы останемся здесь на ночь, я не участвую ни в каком спектакле, и, скорее всего это правда, за окном явно февраль, а не октябрь или тем более, июль. Ещё я думаю, что нам лучше переодеться.

Мы нашли в шкафу лосины, толстовки, а вот зимняя куртка была только одна:

— Старая, мамина — задумчиво произносит Ира, разглядывая находку — ты наденешь поверх свитер, и вон то пальто. Она показала на нечто клетчатое и шерстяное, гордо висящее в углу шкафа. Перчаток нет. Уги тебе, сапоги мне. Возьмём с собой все шарфы.

— Мне чёрный — я тут же забираю из её рук огромную шерстяную шаль, которая хоть как-то сможет прикрыть то, в чём мне предстоит идти по центру Питера.

Всё, распределились. Мы переоделись.

Мы молчим уже полчаса, отогреваясь у батареи: я на стуле, Ира на подоконнике.

— Не думала, что вернусь сюда, а ведь бежала именно в эту комнату. Хорошо, что она осталась и…почти пригодна для обитания.

Я думаю о том, что всё это сон и он непременно оборвется, нужно просто ждать. Молча и смиренно.

— В 14-м была кровать — Ира продолжает удивляться — Маша, всё смотрелось не так печально как сейчас: обои не стояли около стены, был ковер, и вроде, комод ли сервант, не знаю, не важно… я надеялась, что побуду здесь какое то время, хотя и не люблю это место. Интересно, здесь ли соседка… надо что-то делать, точно, куда-то идти… — кажется, она потерялась в мыслях и пытается привести их в порядок.

— Одна соседка? — я удивилась, обычно в коммуналках много комнат и семей.

— В моем году да. Две другие выставили свои метры на продажу… Всё слишком точно.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну мы прибыли сюда каждая из своего прошлого, предположим…мы — это мы, те, что дожили до этого дня или мы — отдельно, а мы в 2022 живем и ничего не знаем?

— Хороший вопрос, но важен ли ответ сейчас? — я слышу, что мой голос дрожит — возможно, если мы заснём…

Внезапно для самой себя я поднимаюсь и чувствую, что начинаю волноваться сильнее:

— Всё не просто так, ты права, мы обязательно выясним, что именно, вернемся домой и все будет хорошо, правда?

Ира старается улыбаться:

— Конечно, жить нам есть где, магазины работают, деньги есть, во всяком случае, у меня, город мы знаем, не так всё и плохо.

Встаёт расправляет своё свадебное платье, поднимает с пола деревянные плечики и вешает его на торчащий из стены гвоздь. Делает два шага назад и тихо говорит:

— Вместо картины… — она разворачивает ко мне — как же я его хотела! Говорят, если невеста нашла своё платье, тут же хочет выйти замуж ещё сильнее, так и было, это правда. Я скакала как дурочка по салону в нём. Только….

Она вздыхает и возвращается на подоконник. Я киваю и улыбаюсь, глядя на платье, даже на фоне этой стены оно смотрится поистине идеально, элегантно, просто и вместе с тем нежно, — лучшая модель, что я когда-либо видела:

— Почему ты все — таки сбежала со свадьбы?

***

Она повернула замок три раза, закрыв помещение, прислонилась спиной к двери и медленно сползла вниз. Перед ногами лежал кленовый лист, который занесло с дороги ветром. В руках Ира перебирала браслет. Она нашла его пару дней назад в помещении подсобки. Под серебро, с большими и маленькими прозрачными камушками. Девушка сочла его очень красивым — как раз подойдет к свадебному наряду, будет переливаться на солнышке. Если оно, конечно, выглянет в конце октября. Нужно собираться, через час встреча с женихом.

Но ноги не слушались, оставались будто ватными, и она продолжала сидеть на полу, рассматривая блестящую находку. Затем надела его на правую руку, щелчок и она уже любуется, будто танцуя руками в такт песни, доносящейся из еще включенного радио в магазине: «кто мы и откуда…» Браслет — это не свадебное платье и не образ невесты в целом, можно не снимать перед встречей с будущим мужем, да он, наверняка и не заметит.

Она просидела на полу еще несколько минут, настенный календарь над стойкой ресепшн застыл на 25 октября 2014 года. Ира вспоминала, как в новогоднюю ночь они с Владом радовались тому, что их впереди ждёт. Под бой курантов он опустился на одно колено в их маленькой квартирке почти на окраине города, и протянул коробочку с кольцом: голубой топаз, в окружении россыпи маленьких бриллиантов в золотой оправе.

— Да — ответила она, прежде, чем он смог задать свой вопрос — да, да, да. В этот момент счастье наполнило её сердце, а избранник казался самым красивым и умным, самым высоким и благородным человеком на всей земле. Позже она начнёт замечать, что выше он её всего ненамного, так, что надеть высокие каблуки невозможно, когда они вместе идут в ресторан в пятницу. Это была традиция, которую придумал сам Влад. Еженедельные свидания стали мукой для Иры уже к весне, она не знала, почему. Откладывая дату свадьбы, девушка придумывала всё новые и новые причины. То ей нужно было съездить к маме, чтобы получить благословение, а сделать это можно было только летом. То слишком дорого, а она хочет в Египет на медовый месяц. То горящие туры: «давай слетаем, пока можно, загорим и поженимся симпатичные» — улыбаясь, она понимала, что платье невесты пойдет ей в любой момент, но сомнения начинали одолевать с большей силой. Пока, наконец, Влад не пришел с купленными путёвками на первое ноября и не сообщил, что завтра же они идут в ЗАГС.

— Да — ответила она и тогда с тем же воодушевлением, как ей казалось, Влад обнял её креп-крепко, прижал к себе, поцеловал в макушку:

— Практически ничего не изменится, ведь мы и так отлично живем?

Она кивнула.

— Ну вот, будем продолжать.

Ира снова кивнула и уткнулась носом в его свитер. В конце концов, он единственный мужчина, с которым она позволила себе жить вместе и вообще подпустила настолько близко, что не мыслила, как они могут быть друг без друга, а свадьба, на самом деле, формальность, и будут красивые фотографии, и вкусный торт, и второе путешествие за этот не лёгкий год.

Она брала отпуск уже дважды. Первый — в начале июля, когда её мама неожиданно приехала в гости, так не дождавшись молодую пару в Воронеже:

— Как же я хочу снова погулять по моему Питеру — заявила она с порога, обняла дочь, пожала руку удивлённому Владу, затем тоже заключила будущего зятя в объятия и насмешливо произнесла:

— Не волнуйся, ночевать я у вас не буду, только поедим всей семьей? Что у вас на ужин?

Ира с Владом переглянулись, так как ждали доставку суши и шавермы, ибо готовить из них не любил никто:

— Скоро приедет, думаю, хватит на всех — ответил он, все ещё смотря на маму с удивлением.

На самом деле мать и дочь были похожи, но только не чертами лица, поэтому по фото сходство было никак нельзя заметить. Дело в том, что рост, фигура, манеры поведения, пластика тела и даже выбор одежды делали их интуитивно схожими, но это люди замечали только после нескольких минут общения. Обе довольно высокие, среднего пропорционального телосложения, мама стригла каре, а Ира же отпустила каштановые вьющиеся волосы ниже лопаток и часто закалывала их заколкой или собирала под резинку. Они предпочитали носить джинсы и простые кофты, или футболки, явное отличие было в выборе обуви — на ногах Ириной мамы всегда красовалась ортопедическая, самая удобная на свете. Будучи врачом-хирургом по профессии, призванию и делу жизни, эта женщина много времени проводила стоя, тем самым и в какой-то момент просто перестала носить обычные туфли. Девушка же предпочитала кроссовки, балетки, грубые сапоги, да любую также удобную обувь.

— Поедешь на Миллионную? — спросила она мать, когда Влад ушёл в комнату.

— Только приготовлю ужин и поболтаем, а потом, конечно, уеду туда, у вас тут и так места мало, — она осмотрела десятиметровую кухню — хотя, по советским меркам, жить тут может две семьи, даже в одном этом помещении.

Ира рассмеялась. Они прожили в той самой комнате много лет вдвоём, хотя квартира и считалась коммунальной, из соседей всегда наблюдалась только Клавдия Павловна, сейчас ей было уже восемьдесят девять лет:

— Не скоро ты вернёшься — такими словами провожала её старушка в марте этого года, когда Ира переезжала к Владу — но свидимся ещё.

Девушку всегда пугало это место с тремя закрытыми комнатами, попасть в которые не разрешалось никому, да и «нечего там делать» — говорили в унисон взрослые маленькой Ире, которой порой не хватало коридора для детских игр. Просторная кухня таила не меньше загадок: из пяти работало всего две газовые плиты, на чужие столы никто никогда не осмеливался ставить свои продукты. Когда Ира подросла, ей начало казаться, что местами квартира остановилась, будто в той части, где находятся они, жизнь продолжалась, а всё остальное замерло в тот момент, в который её оставили былые хозяева. Приглушенный свет одной лампы в коридоре, запах мокрого пола перемешивался с доносящимися с кухни ароматами: Клавдия Павловна всегда питалась правильно, при ней лучше было не поливать салат майонезом:

— Взяла сметану, добавила укропчика вот тебе и соус, а магазинными только желудок портишь.

Сказать, как сильно Ира хотела уехать оттуда — не сказать ничего. После того, как её мать неожиданно встретила Петра Васильевича на конференции врачей пару лет назад, девушка только и мечтала о новом доме. Мама приходила домой счастливой несколько месяцев, затем стала часто уезжать в Воронеж — именно там жил и работал её избранник, он тоже приезжал к ней. Они ходили по театрам, музеям и даже на каблуках. Да, Ирина мама тогда приобрела несколько платьев в магазине, в котором работала её дочь:

— Так, посмотрим, что тут у нас — она зашла одним весенним днем после ночной смены в больнице и начала перебирать многочисленные вешалки.

— Откуда вы это все возите?

— Без понятия — Ира почти безразлично следовала по залу за матерью и старалась понять, что же ей подойдет для вечернего похода в ресторан:

— Единственное, что могу тебе сказать: выбрав чёрный цвет ты не прогадаешь.

— Да, но мне так идет болотный. Только посмотри: она выпорхнула из примерочной в длинном платье с коротким рукавом и покружилась перед зеркалом.

— Если тебе нравится, бери, конечно — улыбнулась Ира.

Друзья часто говорили ей, что жить с мамой, да ещё и в комнате в коммунальной квартире в её то годы уже стыдно, но она правда не понимала, в чём причина таких выводов. Их графики практически не совпадали, мама любила готовить, а Ира терпеть этого не могла, к тому же, комната была большая, и её никто ни в чем не ограничивал. Год назад мама пришла раньше обычного, когда Петр Васильевич был в Питере, и по идее, она не должна была ночевать дома, но в восемь тридцать, а именно во столько Ира чаще всего возвращалась с работы, мама сидела за столом в комнате с озадаченным видом.

— Вы поссорились? — удивилась Ира.

— Нет, нет, что ты, садись.

Дочь села напротив, а мама протянула ей пирожки:

— Испекла, с яблоком, как в детстве, помнишь?

— Мама, что случилось?

— Я переезжаю в Воронеж. Там освободилось хорошее место в одной из больниц, к тому же, зарплата выше, и мы с Петром хотим жить вместе…

С тех пор, как они с Клавдией Павловной передали её маму в надежные руки нового избранника и захлопнули входную дверь, Ира стала чувствовать себя ещё более неуютно в этой квартире. Соседка не доставляла особых хлопот, не мучилась болями или слабоумием, не вызывала скорую и не требовала, чтобы ей приносили лекарства:

— Пока могу ходить, я лучше дойду до аптеки, посмотрю на Невский, зайду в магазин — говорила она, читая утреннюю газету и сей факт не позволял усомниться в её крепком и ясном уме.

Ира поражалась такой тяге к жизни и наблюдала за тем, как Клавдия Павловна режет бородинский хлеб:

— Ни один батон не сравнится с чёрным хлебом, покрытым сливочным маслом, но увлекаться не стоит, девочка моя, твоя бабка — моя подруга, ты же знаешь, всегда любила батоны и белый кирпичный хлеб, и масло поедала только так и что? Где она и где я?

В такие моменты Ире становилось жутковато, но она понимала, что человеку в возрасте положено говорить то, что он думает, без зазрения совести, к тому же её бабушка, действительно страдала от сахарного диабета, но от любимых блюд, если их можно было так назвать, не отказывалась. Они вместе с Клавдией Павловной работали на ткацкой фабрике, жили в одной комнате в общежитии, а затем заехали в эту квартиру:

— Здесь было шумно в моём детстве — рассказывала ей мама: отец приходил с работы, и все дети в доме окружали его, он любил играть с вами, а родители были счастливы, что их чада в надежных руках.

— Значит, в этих комнатах кто-то жил? — Ира ловила любой момент, чтобы побольше узнать о её доме.

— Да, да, конечно — и мама уходила от подробностей, как и в случае если речь заходила об отце Иры:

— Он замечательный человек, девочка моя, и ты очень на него похожа, я счастлива, что так вышло и у нас родилась ты, смотрю на тебя, вижу его и любуюсь, я очень его люблю.

Именно так, всегда в настоящем времени о чувствах, всегда с лаской и восторгом, нежностью и счастьем, говорила она об отце, отчего Ира чувствовала себя желанным ребёнком.

— Но ведь я ни разу его не видела… — говорила она маме, и в этот момент она вставала и уходила. Тоже всегда.

Пару раз девушка пыталась вывести её на эмоции, даже устроив скандал, но мать всё равно ничего не рассказывала. Не смирившись с таким положением вещей, Ира мучила и Клавдию расспросами и даже пыталась что-то отыскать в городском архиве, обращалась в родильный дом, пока в конце концов не поняла, что найти что-то просто не судьба.

— Настанет время, всё станет явным — говорила соседка и гладила Иру рукой по голове.

Девушка без сожаления расставалась со своим домом, когда за вещами этой весной приехал Влад и они сели в его машину, чтобы уехать в однокомнатную, новую квартиру на южной окраине Питера:

— Зато здесь стены не говорят — вдыхала Ира запах свеже поклеенных обоев, аккуратно касалась новой мебели, выходила на просторную лоджию шестнадцатого этажа, смотрела в сторону города:

— Мне кажется, или здесь виден Исаакий?

Влад подходил к ней, обвивал руками талию, прижимался щекой к её щеке:

— Здесь виден весь мир.

Ира улыбалась и пряталась в объятия жениха и от ледяного Питерского ветра, и от темноты старых зданий, смотря на светлое будущее в прямом смысле слова — ведь у них в квартире всегда было светло, ново и вкусно пахло, и пусть в основном, пиццей, зато они были вместе.

— О чём задумалась? Так улыбаешься — мама развернулась к дочери, открывая за собой плиту, на которой уже потрескивали котлеты на сковороде.

— Мама, ты когда успела? А я думала, чем так вкусно пахнет! Ты готовишь? Из чего?

Женщина усмехнулась:

— Нашла в морозилке фарш, оттаять в микроволновке — раз плюнуть. Она села напротив дочери за стол, вытирая руки о передник.

— Как тебе Влад? — спросила Ира.

— Не мне с ним жить, девочка моя, но вообще — мама Иры перешла на шепот: вообще, хорошо, что в твои годы кто-то на тебе женится, тридцать один, родная, это уже возраст.

Которого Ира не чувствовала. Сейчас она ощущала только лёгкость, освобождение и на самом деле, предвкушение: она представляла, как они живут здесь с Владом, как хорошо устроен их быт, как им вместе весело и как она счастлива.

— Ты его любишь? — помешивала мама макароны в кастрюле

— Конечно, люблю — гордо ответила Ира.

— Это самое главное. Не слушай меня, я только в пятьдесят пять начала жить с мужчиной, главное — это любовь, она всё спасает, всё прощает и всё терпит. С ней можно пройти через многое и не остаться ни с чем. Не слушай меня. Он тебя любит, это видно, и по-моему, очень сильно.

Вот опять. Она опять упомянула ту часть жизни, о которой ничего не расскажет. Душный летний день клонился к вечеру, за окном кухни расползался алый закат:

— Неужели завтра будет ветрено — говорит мама Иры.

— Ты уже отвыкла от Питера, да?

— Есть немного, у нас погода более предсказуема, ладно, зови своего мужа.

— Пока что жениха, мама!

— Слушай, если у вас всё хорошо, и в жизни, и в спальне, то не думай о браке как о последнем шансе.

— Мама, всё хорошо, но твои слова не могут не натолкнуть на эту мысль…

— Не думай, не думай, Ира, я рада, что ты наконец-то выходишь замуж, точнее, что тебе встретился такой человек, с которым ты хочешь прожить всю жизнь, это дорогого стоит — она вновь села рядом с дочерью и взяла её за руку — а завтра мы с тобой погуляем, правда?

— Я надеюсь, мне удастся отпроситься с работы на пару дней — Ира сжала руку матери — устрою себе мини-отпуск.

— Ты не хочешь найти более серьёзную работу, доченька? У тебя ведь неплохое образование….

Ира встала и начала доставать тарелки из шкафа над раковиной:

— Меня всё устраивает, ты же знаешь….

Посуда была чёрной, многие выбирали этот модный цвет кухонной утвари, а университет она действительно давно закончила. Её «вышка» звучала как «сервис и обслуживание въездного туризма», но девушка могла устроиться в любое агентство и продавать популярные туры за границу, куда валом валили туристы из Питера — это было самым кассовым сейчас. Может быть, она могла бы добиться успеха в этой сфере и даже пойти вверх по карьерной лестнице, только ей не хотелось. Ещё во время прохождения практики, в старом здании на Невском 30, она ощутила все плюсы и минусы работы турагента, а точнее постоянную суету, нервы и панику. Её предполагаемые будущие коллеги в красках рассказывали о том, как звонят туристы, прилетевшие в незнакомую страну ночью, с просьбами помочь найти стойку регистрации на необходимый автобус. Люди, кажется, совсем отвыкли действовать самостоятельно, хоть бери за руку и лети с каждым, а подумать, пройти чуть дальше, обратиться к соотечественникам, или просто оглядеться — нет. При малейшей заминке, сразу звони агенту, при том, что мы давно организовали всё, что только можно: в отеле у каждой группы есть свой гид, их встречают с табличками, у каждого туриста на руках памятка, но звонки раздаются.

О том, чтобы принимать туристов в Питере не могло идти и речи уже сейчас, она почти забыла английский язык, выученный в университете только для сдачи экзамена, не «моё» — решила Ира и на этом успокоилась.

Она ест привезенные курьером суши с лососем, Влад довольно жуёт уже третью котлету, приготовленную её мамой, запивает горячим чаем и, кажется, даже довольно урчит.

За ужином они обсуждают жару, Влад предлагает поехать на Финский залив, Ирина мама предпочитает прогулки по пустому Петербургу, желательно, с экскурсией от дочери, ещё желательней — ранним утром, пока не начинается пекло. Влад улыбается, смотрит на них:

— Вы похожи, но такие разные.

— Мы разные, сынок, просто очень долго жили вместе — шутит мама, Ира убирает тарелки в посудомоечную машину, мама довольно замечает опустевшую сковородку, сетует на то, что Ира не любит котлеты. Все улыбаются.

— Не кормишь ты своего мужика, а он тем временем, смотри, как радуется. Домашнее всегда лучше, заладили свои суши пиццы, Ира, замужем надо будет научиться.

Девушка с любовью проводила свою маму до лифта:

— До завтра, девочка моя — та обнимает её, целует в щеку и нажимает кнопку первого этажа

Ира машет ей рукой, возвращается в квартиру, проходит в комнату, раскрывает уже задёрнутые Владом шторы:

— Посмотри, какой сегодня красивый закат.

Он не встает с кровати:

— Замечательная у тебя мама, готовит вкусно, пальчики оближешь, а ещё хорошо, что ей есть где остановится. Знаешь, у моих друзей мамы бывает задерживаются надолго в гостях, спят на кухонных диванах, разгораются конфликты…

— Мы же питерские — Ира задергивает обратно плотные шторы, которые Влад купил в тот же день, когда они выбрали эту самую кровать: большую, с мягким пружинным матрацем и деревянной витиеватой спинкой. На ней всегда спалось хорошо, больше Ира не вертелась половину ночи, пытаясь устроится по удобнее, как это происходило в квартире на Миллионной, и не мерзла, казалось, недосып никогда не вернется к ней. Правда, последние несколько ночей, девушка просыпалась часа в три, и подолгу сидела на кухне, рассматривая небо за окном, ей не хватало воздуха от этих плотных штор, но раньше ей не хватало кого-то рядом, поэтому она была готова пожертвовать былыми привычками.

Вот и сейчас Ира ложится в кровать в длинной майке на тонких лямках, не укрываясь, перекатывается к Владу, с его стороны стоит вентилятор, она кладет голову ему на плечо, он читает книгу через надвинутые на нос очки, наверняка, какую-то фантастику. Под равномерный шум вентилятора и дыхание любимого, Ира умиротворенно засыпает. Чтобы снова проснуться в середине ночи, ощутив неясный при такой жаре холод, проследовать на кухню и долго смотреть в небо: может быть, на самом деле, стоит задуматься о смене места работы? Не обязательно уходить в туризм, можно рассмотреть другие варианты, ведь продавец в магазине одежды — была временная мера, и, если сейчас она нашла его, того самого человека, с которым, как сказала её мать, собирается прожить всю жизнь, можно и поискать своё место в этом мире? В момент, когда она об этом подумала, что-то внутри заклокотало, будто воспротивилось каждому слову из мысли, пришедшей в голову девушки, что-то было не так и Ира начала это понимать. Слова мамы, их жизнь с Владом, всё смешивалось в полусонном сознании, и она скорее отогнала подальше нарастающую тревогу: всё будет хорошо. Такой девиз Ира выбрала для своей жизни. Всё будет хорошо.

Она любила мечтать о будущем и всегда, каждую секунду своего настоящего знала, что впереди только лучшее и светлое. Всегда представляя, какой именно будет её жизнь в дальнейшем, Ира безумно радовалась этому: пусть сейчас она работает продавцом, пусть будет пока так, потом она обязательно что-нибудь придумает. Лучше бы мама не заводила такие разговоры. Она вернулась в спальню и заснула на краю кровати, вентилятор выключился сам и теперь духота бродила по комнате, воздух из открытого окна не доходил до кровати из-за плотно задернутых тёмных штор.

Ровно в девять тридцать утра, как указано на дисплее электронных часов видных с эскалатора вестибюля станции метро «Сенная площадь», Ира выходит на улицу и поворачивает налево. Проходит мимо синего забора, за которым идёт стройка, затем минует главный вход в торгово-развлекательный комплекс «Пик», открывает дверь справа от него и попадает в ароматный мир кофейни. За столиками сидят посетители с открытыми нетбуками — их небольшие экраны пестрят социальными сетями и рабочими таблицами, официанты аккуратно огибают столики, меняют салфетки, принимают заказы, ставят заказанные чашки с дымящимся кофе, приносят и уносят меню. Ира подходит к стойке, не смотря на ассортимент ни на стене позади бариста, где разноцветными мелками перечислены все виды кофе, ни в самом меню:

— Два больших капучино с корицей, по флаеру.

Она опускает руки в маленькую белую сумку — клачт, висящую через плечо и достает слегка помятую листовку, на которой указана акция: «два кофе по цене одного», протягивает кассиру.

— Двести двадцать рублей.

— По карте — отвечает девушка и берет слева несколько порций упакованного сахара.

Через десять минут она уже спускается в переход, держа в руках картонную подставку с двумя стаканчиками кофе. Оказавшись на другой стороне площади, сворачивает налево, переходит небольшой мостик, затем проезжую часть, тянет на себя тяжелую дверь и поднимается по семи ступенькам. Жалюзи уже открыты, значит, она не первая пришла на работу, что бывает крайне редко. Зато ей не нужно пить целых два больших капучино самой.

— Привет — Ира ставит кофе на столик справа при входе и проходит между кронштейнами, на которых размещены плечики с одеждой.

— Доброе утро — Андрей с сонным лицом поворачивается к ней — это самые «ходовые» футболки, как я понимаю?

Он рассматривает пустую полку в дальнем углу магазина, на которой ещё неделю назад пестрело разнообразие размеров одной модели самых обычных хлопковых маек.

— Что ты хочешь, такая жара, а они не отличаются в цене от таких же в магазинах торговых центров, я проверяла.

— Не сомневаюсь — он улыбается

— Хочешь кофе?

— Это было бы просто идеально! У тебя есть кофе! — он так обрадовался — то, что сейчас нужно, я как раз не успел сварить с утра, решил сначала заехать, в одиннадцать у меня важная встреча, а днём будет закупка, возьму ещё таких футболок — он уже направляется ко входу в магазин: какой запах, с корицей, да?

Ира кивает:

— Это майки, Андрей, и да, конечно, нужно ещё, я бы накинула к цене сто рублей за сезонность.

— А есть сахар? — он морщится от горечи неразмешанного крепкого напитка.

Ира улыбается, достает из сумки все три пакетика, которые взяла в кофейне и протягивает начальнику:

— Пожалуйста.

— Спасибо.

Девушка включает вентилятор недалеко от стола продавца, он начинает гонять спёртый после ночи воздух в старом помещении, развивать её распущенные волосы, надувать юбку её белого сарафана, Ира садится за стол:

— Где взять здесь сквозняк?

— Нужно прорубить окно в подсобку — Андрей сидит напротив, пьёт кофе и набирает сообщение в смартфоне. Ира внимательно изучает список остатков товара в магазине. До открытия остаётся пять минут.

— Хм, ни одну пару джинсов не купили за полгода, интересно — она бродит взглядом по выписке, Андрей, не отрываясь, сообщает:

— Видимо, мир моды переворачивается.

— Ты тоже ничего в этом не понимаешь?

— Что значит, тоже? Так, Ирина — он откладывается телефон:

— Я думаю, ты прекрасно разбираешься в этом всём….

— Ага, и скажу тебе как экспертный эксперт: джинсы больше не будем заказывать, нужно сделать упор на платья.

Андрей кивает и поднимает взгляд на девушку:

— Как ты?

Она залилась краской, надеясь, что смотрится это как реакция на жару, встала из-за стола, прошла мимо него, распахнула дверь, прижала её кирпичиком (откуда он здесь только взялся), сняла с ручки надпись «закрыто» перевернула её так, чтобы на гвоздике, вбитом над табличкой с режимом работы виднелась другая:

— Открыто — торжественно произнесла она и вернулась на своё место.

— Сейчас валом повалят покупатели — усмехнулся он, поправил идеально выглаженный костюм, и кто ему только его утюжит по утрам, допил остатки кофе:

–Ты спасла мой день сегодня с самого утра.

— Себе тоже — Ира последовала примеру управляющего сети, допив свой напиток, незаметно, но недовольно поморщившись от вкуса корицы, выбросила бумажный стакан в мусорную корзину под столом и произнесла:

— Может быть, сменим название этой точки? «Натали» — имя красивое, но звучит, как «привет из девяностых»

— И как назовем? «Модная мода»?

— Как вариант — она задумалась — помимо маек, давай ещё закажем разноцветных футболок с рукавами три четверти? Наверное, их можно будет поместить на манекены в окнах.

— Вот видишь, всего три года работы в этой индустрии, и ты уже хорошо разбираешься в модной моде.

— Разве это мода? — спросила она, сама не зная ответ на свой вопрос, потому что делом этим правда никогда не интересовалась. Но Ире было комфортно и хорошо работать здесь, на понятной должности со стабильным окладом и растущими пропорционально проданным товарам, процентам. Андрей всегда заведовал этой сетью, она знала, что где-то в районе Комендантского проспекта есть ещё один магазин, и вроде, на Ленинском, во всяком случае, так ей рассказала владелица всей, кстати, Наталья.

— Подумать только, по времени я его знаю в три раза меньше, чем работаю здесь — Ира посмотрела в окно, за которым по набережной канала Грибоедова спешили по своим делам прохожие, в первые часы работы магазина редко кто-то заходил в него из покупателей. Поэтому, она часто размышляла, сегодня почему-то вспомнила о знакомстве с Владом.

— Мысли вслух?

— Ой, я это произнесла?

— Ты просто привыкла быть здесь одна — он улыбнулся, сложил руки в замок и опёрся локтями о стол:

— Не бывает скучно? — Андрей никогда не затрагивал личные темы в разговоре, ещё огибал те, что связаны с другими магазинами, всегда лучезарно улыбался. Он никогда не опускался до грубого поведения с подчиненными, или указания, что они должны делать — лишь сообщал о своих пожеланиях и объяснял, зачем и к чему необходимо что-то сделать. Во всяком случае, так было с Ирой и поэтому, работали они слаженно и по-доброму, меньше всего ей хотелось переходить в другое место.

Она помнила, как пришла сюда впервые, запах краски смешивался с ароматом растворимого кофе: только чайник на столе, ни одной вешалки, ни одной футболочки, разве что та, в которой был сам Андрей в тот момент, тогда встретил её с измазанными голубой краской руками: улыбающийся и довольный. Как же давно это было. Ира подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза, для чего пришлось немного поменять положение, в котором она сидела до этого, теперь она оказалась близко к нему, но Андрей не пошевелился, продолжая улыбаться.

— Кстати, о скуке, приехала моя мама на несколько дней, ты можешь каким-то образом дать мне пару выходных на неделе?

— Ольга не писала?

— Позвонила, она не сможет, мы же сразу договаривались с ней на работу только в выходные. Более того, она не сможет выйти в эту субботу — какие-то семейные дела, ещё не успела нам сообщить. Так что, есть выход?

— Конечно — он ответил сразу — с завтрашнего дня?

С выдохом он отстранился и облокотился на спинку стула:

— Я попрошу продавца с другой точки, они работают два через два, заменить тебя. Четверг и пятница?

— Сегодня среда, а значит, да, в субботу я смогу поработать, но хотя бы в эти два дня мы погуляем с мамой по её любимому городу.

Андрей встал, отодвинул стул, наконец-то выбросил стаканчик из-под своего кофе:

— Мне пора на встречу, договорились.

— Если что звони, да и я зайду вместе с ней проведать магазин, мы ведь будем в центре.

— Центре вселенной, как ты говоришь — он улыбнулся, взял портфель и вышел за дверь, остановился на крыльце, посмотрел по сторонам и уверенной походкой пошел по набережной.

Ира достала из шкафчика бутылку воды и жадно выпила почти половину, стараясь перебить вкус корицы, оставшийся после выпитого кофе.

Затем прошла три круга по периметру магазина, перебирая рукой одежду на вешалке. Ей стало очень тоскливо. От того, что она сейчас здесь одна, от того, что в ближайшие дни она здесь не появится. От всего вместе и точно не ясно от чего именно.

Вновь окунувшись в воспоминания о времени, когда она только пришла сюда работать, Ира вспомнила то великое чувство, когда всё впереди, смешанное в мыслях с запахом краски и образом Андрея: простым и свойским.

Тогда она махнула рукой перед свои лицом, отгоняя мысли, как надоедливое насекомое и подумала о том, что всё будет хорошо, и сейчас всё впереди, столько нового и интересного: она бродила по магазину и мечтала о том, какой будет милой и нежной их с Владом свадьба, как они заживут счастливо, как всё будет, а пока пусть будет, как есть. Непонятно откуда появившиеся чувство тоски не оставляло её весь день, она ловила себя на мысли, что постоянно смотрит на входную дверь в магазин.

Ира запыхалась и прислонилась к стене, чтобы немного передохнуть, пропуская других людей, поднимающихся по лестнице.

— Да, годы берут своё — её мама остановилась рядом.

Ей непременно нужно было увидеть Питер с колоннады Исаакиевского собора перед возвращением в Воронеж:

— Знаешь, я никогда так не любила Питер, как сейчас, думаю, потому что, сама люблю по — настоящему, но я скучаю по улицам, проспектам, музеям и нашей комнате.

Ира улыбнулась:

— А я почему-то совсем не тоскую по той квартире, мне кажется, всё только начинается и у меня нет зацепок в прошлом.

Ира развернулась и сделала пару шагов по ступеням. Было жарко, хотя, когда они зашли в вестибюль собора с улицы, он удивил прохладой и запахом ладана, перемешанным с духами посетителей. Девушка искренне не понимала, как можно вылить на себя половину флакона терпких вечерних духов в такую погоду. Теперь же было ещё жарче, чем снаружи, движение дало о себе знать, и Ира хотела быстрее подняться наверх.

— Я его очень любила — бросила мать и вздохнула.

Ира застыла на месте:

— Кого?

— Твоего отца. И сейчас люблю, это как раз то чувство, которое всегда со мной. Было, есть и будет. Я не смогу избавиться от него, даже если захочу сильно. Но….

Она немного замешкалась, переминаясь с ноги на ногу, когда мимо вновь проходили люди, отчего Ире пришлось развернуться к стене.

— Но раньше город болел. Каждая его часть, в которой мы были вместе или я страдала без него, каждый метр асфальта, по которому я проходила с тобой маленькой за руку в надежде, что когда-нибудь мы случайно его встретим. Какая же ты была хорошенькая! Да и сейчас красавица. Родить ребенка от любимого мужчины — это такое счастье. Но сейчас, девочка моя, всё встало на свои места, у меня снова есть любовь, теперь другая, она взаимная, понятная, а то чувство, оно всегда со мной….Оно часть моей жизни, часть меня самой, оно…

— Лёгкое?

Мама поняла взгляд на Иру и широко улыбнулась:

— Да, именно. Почти невесомое, это любовь в чистом виде, в прямом смысле этого слова — очищенная от страхов, от ревности, от надежды, от всего сопутствующего, от обязательств, от антуража, само по себе чувство именно лёгкое… Так, кстати, можно проверить, если убрать всё остальное, что останется в итоге? Какие эмоции?

— А к новому избраннику…

— Это другое, давай в следующий раз, сейчас я хочу насладиться видом моего, нет, нашего с тобой города с этим чувством, и ни слова больше — отрезала мама и быстро пошла вверх по ступеням.

Ветер гулял в волосах обеих женщин, они стояли рядом и смотрели в сторону дома, в котором жили так долго, но с разными чувствами: одна наконец-то нашла гармонию в себе и собственной жизни, а другая, полная надежд на будущее, пыталась выкинуть слова мамы из головы: если убрать всё остальное. Сделав несколько фотографий на память, они попрощались внизу: мама отправилась на встречу с подругами, которую планировала как раз на последний вечер прибывания в любимом городе, а Ира медленно пошла в сторону своего магазина, так медленно, что ей казалось, будто какая-то неведомая сила тянет её назад.

Она пересекла площадь перед Собором, немного замедлив шаг в сквере, где тень от массивных деревьев дарила хоть какую-то прохладу, прошла к набережной канала и пошла прямо возле него, вода всегда успокаивала её и настраивала на нужны лад.

Из магазина доносился смех. Она зашла в распахнутую дверь и увидела девушку, сидящую на краю её стола и весело рассказывающую какую-то историю. Андрей стоял напротив неё и внимательно слушал.

— Как гармонично они смотрятся — подумала Ира — он в бежевом летнем костюме, и она в строгом зеленом платье прямого кроя. Кажется, сама Ира была одета сейчас почти в такое же, только яркое, малиновое, как раз для прогулок в жаркий день. Все эти мысли зачем-то носились в голове девушки, пока она долю секунды стояла на пороге, прежде чем войти. Только для неё самой эта доля секунды была подобна вечности, она почувствовала, как тело начинает дрожать, а ноги становятся ватными, как душно в магазине и не поможет ни один вентилятор:

— Привет, надеюсь, у нас есть вода, я шла пешком — она резко прошла мимо них и через секунду уже открывала шкаф позади девушки в зеленом.

— Таня, это Ира, ты её подменяешь — Андрей отступил на два шага от места, где стоял до этого.

— Очень приятно — громко и звонко произнесла Таня, а Ира в этот момент жадно пила воду, чувствуя, что это не помогает и в горле продолжает стоять ком.

— Мне тоже — наконец говорит она — как дела? Много продаж? — она говорит непринуждённым деловым тоном, будто они общаются об общем деле ежедневно.

— Относительно. Здесь достаточно спокойно, только футболки берут, туристы, студенты…

— Наверное, майки?

— Да, да — Андрей подхватил — именно майки, но я привез ещё сегодня, вчера Таня сказала, что это необходимо и вот я здесь — довольный собой он улыбался.

— Отлично, в принципе, я уже могу отработать вторую половину дня.

— Как это здорово! Я как раз говорила Андрюше, что не знаю эту часть города и голодна, но вместо того, чтобы тащить обед сюда, теперь он сможет показать мне округу!

Ире так не понравился её тон, а точнее, как она произнесла «Андрюша». Откуда она вообще взялась? Неужели работает в другом магазине? И Андрей с ней общается, привозит товар? Они сидят и болтают где-то на окраине города по утрам? А она приносит ему кофе? А она давится корицей, потому что он любит, а напитки должны быть идентичны для того, чтобы была возможность воспользоваться акцией по флаеру? А она берет необходимое количество сахара, хотя сама пьет без него?

Натянуто мило улыбнувшись, Ира села за свой стол, сложила руки и произнесла:

— Видите, как я вовремя, конечно, идите, хорошего вечера!

Таня подпрыгнула, схватила свою сумочку:

— Тогда пошли!

Андрей кивнул и последовал за ней к выходу, по пути посмотрев на Иру и улыбаясь произнес:

— Заеду уже на следующей неделе.

— Конечно, конечно.

Ира смотрела на две удаляющиеся по мосту фигуры. Даже так они смотрелись более, чем гармонично. Они шли быстро, но, видимо, болтали на ходу. Как можно не знать «эту часть города», это Сенная, это же центр вселенной! Ира закрыла лицо руками и опустила голову. Незнакомые чувства бродили внутри, и она пыталась их усмирить, сдерживая дыхание, но все усилия были тщетны, если бы это была не она, то давно бы разрыдалась прямо на рабочем месте, но Ира просто повторяла:

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо.

Но хорошо в ближайшие месяцы не было. Отгоняя свои эмоции, Ира изо всех сил пыталась жить, как было решено: её университетская подруга, поймав в турагентстве, где работала, очень дешевую путевку, тут же предложила им с Владом полететь на отдых. Они собрались за один вечер и на следующее утро уже сидели в самолете. Ирин жених не был сильно счастлив от этого, но девушка крайне нервно настаивала и почти кричала о душном Питере, пыльных улицах и том, как ей хочется окунуться в море.

Только на словах солёная вода смывает всё и будто рождает заново. Во время отдыха Ира терпела безразличие к происходящему Влада: он зачастую сидела в лобби отеля с ноутбуком и что-то решал по работе вместо того, чтобы лежать с ней на пляже. Рано ложился спать, тогда как Ира плясала на отельной дискотеке. В конце концов, она решила, что просто благодарна ему за то, что она здесь хотя бы не одна.

Андрей с легкостью отпустил её и в эту поезду, только пару раз кивнув. Он не спрашивал, с кем она летит, не интересовался её жизнью, только майками и выручкой. Нарастающая обида на всё вокруг давала о себе знать, но выглядело это все как предсвадебный мандраж невесты. Для всех, кроме Андрея, потому что он, на самом деле, и не знал о предстоящем событии. Когда они только с Владом познакомились, один раз на концерте у Эрмитажа, Андрей видел их вместе. Но они об этом не говорили. Ира решила, что расскажет все боссу только когда будет подано заявление в ЗАГС. Но тогда для этого времени тоже не находилось: Андрей приезжал теперь настолько редко, что Ира замечала, как меняется погода за окном, когда он переступает порог их магазина — всегда с улыбкой. Она перестала запасаться кофе и теперь выпивала по две кружки капучино без корицы и сахара с утра, потому что ночи становились всё темнее и длиннее: она продолжала вглядываться в небо из окна кухни и тосковать не понятно почему. Но не показывала это и когда наступал новый день, всё также оптимистично шла вперёд, много говорила и смеялась.

Наступала осень, в которой Влад решил всё за них. Они составляли список гостей, Ира выбирала платье, воодушевленно и счастливо ходила по магазинам. Мама высылала фото вариантов из магазинов в Воронеже, цены там были лояльнее, но свадебный наряд был куплен в Питере. Всё это шло фоном настоящих чувств невесты. Ира уже несколько месяцев отворачивалась от Влада ночью:

— После свадьбы всё будет иначе, сейчас слишком много нервов — оправдывала она сама себя.

И вот, наступило 25 октября 2014 года, до свадьбы оставались считанные дни, Андрей зашёл в магазин, хотя Ира уже не ждала его на этой неделе. За окном взвывал ветер, срывая последние листья с деревьев, было темно от нависающих над городом туч уже в четыре часа, хотя, к вечеру, судя по прогнозам, погода должна была наладиться.

— Привет — он устало плюхнулся на стул, как всегда, напротив неё — как у нас дела?

Ира заметила это «у нас» и его подавленное состояние и сразу мысленно для себя решила, что он просто устал.

— Ну и погодка…

— Да, тем ни менее, многие прячутся здесь от дождя весь день, поэтому свитера пошли на «ура», впрочем, докупают и майки, мы же сделали на них скидку, ты очень много привез летом.

«Пока я была в отпуске, каждый день, наверное, возил Тане» — добавила она про себя.

— Точно — он потирает подбородок: хорошо, понял, что-нибудь ещё?

— Ещё хорошая новость — мне нужно снова отпуск, всего-то пять рабочих дней, в субботу выйду на работу.

— И когда?

— С понедельника

— Куда-то едешь?

— Да, на море.

— Круто, я бы тоже хотел, с кем?

Его бродивший по стене за Ириной спиной взгляд на несколько секунд застыл вопросом на лице девушки и тут же соскользнул в телефон.

Она не знала, что ответить, ведь только что он бесцеремонно нарушил их негласные правила общения друг с другом. Она растерялась: он так просто задал вопрос, очень спокойным тоном, будто это было в порядке вещей. Она снова чувствует, как ком подступает к горлу и тихо произносит:

— С мужем, 31 октября я выхожу замуж.

— Да ладно! — он поднимает голову и улыбается, его реакция молниеносная, радостная, яркая:

— Поздравляю! Надо же, ты не говорила.

— Да, он давно сделал предложение, но только сейчас дойдем до дворца бракосочетания.

Андрей улыбался, но в глазах застыл немой вопрос.

— Нет, я не беременна — сказала Ира на автомате — почему все думают, что для осенней свадьбы нужны только веские поводы?

— Потому что для осенней свадьбы нужны только веские поводы — сказал он всё также нарочито весело — в любом случае, поздравляю с важным событием и желаю счастливой совместной жизни — отчеканил он.

— Спасибо — Ира залилась краской — спасибо, Андрей.

Они ещё долго сидят и молчат, он — уткнувшись в телефон, она — в договоры с поставщиками.

Потом развешивают товар, Андрей достает из подсобки прозрачные упаковки с размерным рядом, Ира аккуратно раскладывает по полкам, роняет пару манекенов, он их подхватывает, вместе они размещают на одном из них коричневое платье, она надевает поверх бусы в тон.

Работа спорится, молчание не прекращается. Он уходит почти в восемь, Ира опускает жалюзи, поворачивает замок три раза и сползает по двери на пол, перебирая в руках найденный браслет.

На этом всё. Она ловит носом оставшийся запах его туалетной воды в воздухе и думает только о том, как ей поднять своё ватное тело и пойти на встречу с будущем мужем.

Через десять минут начинает звонить телефон, Ира открывает глаза и чувствует, как ей вдруг стало легко. Где-то внутри неё что-то оборвалось, перемололось и улетело, она вспомнила слова матери:

— Настоящая любовь почти невесома — и наконец-то поняла, что происходит на самом деле. «Только я ему не нужна, иначе он бы что-то сделал, ведь о свадьбе мы поговорили только сейчас. Потом, эта Таня, его походка, почти танцующая рядом с ней, его редкие приезды сюда, Ира, не нужно искать того, чего нет и обманывать себя».

Она резко встаёт, так, что начинает кружиться голова, хватает трубку, нажимает на «принять вызов» и весело произносит:

— Дорогой, я уже выхожу.

— Давай быстрее — слышит она раздраженный голос Влада и начинает быстро натягивать пальто с шарфом, до Крестовского острова еще нужно доехать, какая там сейчас линия в метро?

Мелкий дождь моросит, заставляя натягивать на голову капюшоны и шарфы, кто-то открывает зонты, но Ира с Владом перебирают мокрую листву ногами, идут по парку, взявшись за руки:

— Давно хотел послушать песни этой группы вживую.

Они спешат на концерт в ресторан, почти бегом пробираются через парковую зону, но Ира успевает заметить кружащиеся в свете фонарей листья.

— Как красиво, ты только посмотри, Влад.

Он на секунду останавливается, поднимает голову наверх, затем обнимает и целует её:

— Может быть, осень — это и есть наше с тобой время? — говорит он шепотом ей на ухо — ведь здесь на каждом шагу романтично.

— Именно так и есть — она целует его в щёку, и они продолжают свой путь.

В ресторане шумно, тепло, сухо. Влад заказывает им напитки, Ира прислоняется к стене и смотрит на сцену. Наконец, появляются музыканты под бурные овации фанатов и по залам разлетается музыка, приправленная всем знакомыми словами:

«Ла ла ла ла лей…. Тебе нравится….» Многие подпевают. Влад завороженно смотрит на артистов, не отрываясь, отвернувшись от Иры: он согнул спину и поставив локти на колени, уперся головой о руки, сложенные в замок. Пахнет подожжёнными гренками и борщом. Ира смотрит на своего жениха и мысленно бродит по своей жизни. А если всё убрать? Действительно? Весь этот антураж и другие причины, по которым она живет с этим человеком. Что останется в чистом виде? Как бы она хотела вернуться на пару лет назад, когда все только начиналось. В свой 2010-й, когда они ещё были не знакомы, а она только что устроилась работать в магазин. Чтобы тогда она сделала?

Вечером того же дня она бродит по квартире, в которой они живут с Владом, рассматривает стены, проводит рукой по гладкой поверхности кухонного стола, долго смотрит на их совместные фото. А если бы не его стремление к ней? Если бы не его ухаживания? Если бы не предложение жить вместе, позволяющее ей наконец-то оставить ненавистную комнату на Миллионной? Что останется от них в чистом виде? И разве не одна причина — любовь должна быть поводом для осенней свадьбы?

Ира поймет ответ очень скоро. Перед началом самого торжества. Когда они уже после традиционного выкупа невесты, подъедут в лимузине к Английской набережной, Влад выйдет из машины, она увидит маму, идущую к ним, а Ира будет всё также перебирать браслет на запястье, тот же, найденный в магазине. Пока наконец не выйдет из машины, поправляя на ходу фату.

Влад здоровается с друзьями, которые к нему подошли. Питер смилостивился и выключил дождь в эти минуты. Ира оборачивается и смотрит на воду, будто она даст ей ответ на все её вопросы. Затем вновь смотрит на жениха, он улыбается, поправляет очки — не смог надеть линзы от волнения, пожимает руки и почувствовав её взгляд, поворачивается к невесте. Их разделяет лимузин, Ира смотрит ему прямо в глаза и будто читает ответ на свой вопрос: ничего. Ничего не останется.

Разворачивается, бросает букет так, как это делают невесты, но только не в тот момент, и не по необходимой причине. За одну секунду срывает фату, собирает подол платья, и бежит вправо, оставляя позади себя крики мамы, гостей, Влада и просто прохожих. Она их не видит, но спиной чувствует всё, что выражают их лица: в большинстве это недоумение.

Ира бежит по набережной, сворачивает на Дворцовую площадь, останавливается передохнуть, поправляет шубку, пока наконец не отставляет за собой Зимний и быстрым шагом выходит на Миллионную улицу и идёт по ней, хочет снова побежать, чтобы быстрее добраться до своего убежища, но неожиданно холодный воздух проникает в лёгкие, девушка сгибается от боли в ногах:

— Наверное, свело мышцу — думает она, поднимает голову, видит девушку в летнем платье, сама не замечая, резкого изменения температуры воздуха, она подходит к ней:

— Ты как здесь оказалась?

***

— Но ведь ты бежала не к Андрею?

— Нет, я бежала сюда — Ира улыбается.

— Почему?

— Потому что в октябре…

— Ира, почему ты бежала не к нему?

Она вздохнула, сползла с подоконника, притащила матрац к окну и села, я тоже переместилась вниз, так, что теперь мы были совсем рядышком: будто закадычные подружки болтают о своей жизни.

— Потому что я бежала от Влада, от обязательства выходить замуж из-за возраста. Бежала сюда, как бежала отсюда когда-то, чтобы устроить передышку, подумать, а потом, как-нибудь уже понять, что делать дальше, ведь всё должно быть хорошо, обязательно.

— Конечно, в этом никто не сомневается. Мне не понятно, почему ты сразу не отправилась туда, где твой любимый, наверняка, ты знаешь, где он может быть…

— Нет, не знаю, но я могла бы позвонить… только… — она болтает обутыми в грубые сапоги ногами — заявиться к нему в свадебном платье? Вот так, с бухты барахты… Мы даже никогда намека друг другу не давали…

Я и Ира замолчали, тишина бродила по комнате, квартире, городу. Забиралась в душу, расхаживала по внутренней пустоте, забирала последние силы.

В моем животе отчаянно заурчало. Мы посмотрели друг на друга, понимая, что необходимо выйти из этой квартиры на поиски ответов и еды.

— А, по-моему, исходя из твоего рассказа, всё крайне очевидно…

— Смешно…

Видимо, предшествующие события дали о себе знать, потому что я задумалась, но через мгновение мы засмеялись. Наш смех продолжался долго, громко и звонко, пока я, наконец, не стала рассказывать о себе. Поведав Ире о магазине, Андрее, Натали, своём деле жизни, о Вадиме, о том, как всё произошло вплоть до той минуты, когда она подбежала ко мне, я посмотрела на экран телефона и увидела, что уже прошло почти два часа.

— Значит, мы работаем в одном и том же месте, только с разницей в семь лет — Ира бродит глазами по потолку, отмечая выпуклые узоры лепнины, мысленно собирая их в образы и показывая мне:

— Смотри, как будто целый человек,

–Да нет, это же цветок… Да, магазин одежды, набережная канала Грибоедова, дом 101.

— Верно. Небольшое помещение, стол продавца при входе, дверь в подсобку в правом дальнем углу.

— Подсобка закрыта, она не наша

— Наша…Маша?

— Что?

Ира вскочила на импровизированной кровати и развернулась ко мне:

— Нам обеим по тридцать одному году, мы в равных условиях, но по разным причинам работаем в одной и той же должности в одном и том же месте, у нас непонятные отношения с Андреями…

— Надеюсь, это не один и тот же человек.

— Хм, сколько лет твоему? — серьёзно спросила она.

–Тридцать пять, вроде, будет, в этом году, точнее… на четырнадцать лет больше

Ира машет рукой:

— Ерунда, моему тридцать в 2014-м, это совпадение. Как же мы похожи с тобой.

— И какие же мы разные. Думаю, Ирина, ответ мы найдем в нашем магазине.

Она кивает и смотрит на часы:

— Уже половина восьмого, надеюсь, он не закрыт, но нужно торопиться. Или мы хотим остаться в будущем навсегда?

— Конечно же, нет — уверенно отвечаю я.

Пустота Дворцовой площади эхом разносит наш разговор, с неба летит мокрый снег, руки мёрзнут от мороза, хотя он не сильный, я кутаюсь в шарф, стараясь согреть лицо.