Принцесса чародеев

Анна Беглар

У нее украли все: родной дом, семью, даже имя. Теперь она никому не известная послушница, которая не видит иного будущего, кроме как стать монахиней. Но однажды все изменится. Ей придется принять, что она – Избранная, которой предначертано владеть короной Братства, а через нее править людьми. Женщиной, которую на своей стороне пожелают видеть даже короли. Но захочет ли пешка стать королевой? Что она выберет: месть или любовь?

I

Север Уэльса.

— Итак, свершилось. Она появилась там, где ей должно быть.

Старая жрица друидов открыла глаза и устало провела ладонью по лицу.

— Правильно ли мы поступили, Ханна? — молодая женщина в богатом наряде смотрела в пламя танцующее в очаге. — На что мы обрекаем невинное дитя?

— Ты забыла о том, как умер Стефан? — в голосе Ханны звенел лед. — И многие до него? Может, ты не помнишь, как легли руны и что они предвещают нашей земле? Если этот ребенок не пройдет путь до конца, все жертвы будут напрасны.

— А если Стефан ошибся? То, что он сделал…

— Он не ошибался ранее, не ошибается и теперь. Я понимаю твою тревогу, Дара. Но пусть твое сердце будет спокойно, я не оставлю это дитя. Когда придет время, я научу ее всему, что знаю. Она станет воплощением всех знаний, которые мы собирали годами, и которые пытался развеять английский граф.

— Но граф может не позволить ей жить, — помедлив, решилась высказать точившую ее мысль Дара. — Не убьет ли он ее сразу, дабы обезопасить себя в будущем?

— Нет, — Ханна покачала головой. — Стефан позаботился об этом. К тому же Коннор не поверит в то, что его могущество сможет поколебать женщина. Он позволит ей вырасти, хотя бы для того, чтобы еще раз посмеяться в лицо убитому им Стефану.

По лицу Дары промелькнула тень. Руны давно сказали ей, какая судьба уготована любимому. Линии их жизней всегда лежали порознь. Он был странствующим друидом, без гроша за душой, лишенный титула и земель. Она стала женой незаконного сына короля. Но, несмотря на пылкую любовь, которую питал к ней супруг, и двух детей, которых она ему родила, Дара так и не стала истинной госпожой в его доме. Ее душа всегда пребывала рядом с душой ее друида. Теперь, когда его не стало, ничто не удерживало ее в мире живых.

— Тебе пора идти, Дара. — Слова Ханны можно было истолковать по-разному. Дара кивнула и поднялась со скамьи. — Пусть благословение неба пребудет с тобой, дочь моя.

— Будь благословенна, Ханна, — молодая женщина ответила поклоном и бесшумно покинула хижину.

Ханна медленно, словно нехотя, вынула из мешочка на поясе горсть камней, с выбитыми на них рунами и бросила на стол.

Судьбу нельзя умолить, нельзя отменить то, что предрешено. Руны рассыпались, уступая место одной. Она тускло сияла серебром в центре круга камней. Высеченная на ней стрела, указывала вперед. Руна Воина Духа, которая повелевает, позволить Воле Неба протекать сквозь себя и не стоять на своем пути. На какой—то миг перед внутренним взором женщины возникла темная комната, освещенная огнем очага и колыбель, где мирно спала крошечная девочка.

«Будь благословенна, дитя мое» прошептала женщина. «Пусть Великие Силы помогут тебе выдержать все испытания, когда придет время».

*****

Год шел за годом. Снова и снова, старая колдунья бросала руны, и каждый раз получала один и тот же ответ. Каждый год в один и тот же день она приходила к воротам старого монастыря, куда граф сослал девочку, которую теперь называл своей дочерью, и через доверенных людей узнавала, как растет это дитя. Иногда старой колдунье удавалось издалека понаблюдать за молоденькой послушницей, которая всегда держалась особняком и почти не улыбалась. Долгие годы, она не могла принять окончательного решения, ибо видела лишь покинутое всеми дитя. Ханна уже начала сомневаться в правдивости рун, но продолжала год за годом приходить к монастырю. Это был ее долг. Долг перед умершими братьями и сестрами.

Она уже знала, что хоть непокорные вассалы Ладлоу и подчинились власти Коннора, сам граф редко бывает в тех местах, где правил брат. Мятежи вспыхивали по нескольку раз в год. Голод и болезни озлобили вилланов. Люди верили в то, что однажды дух прежнего хозяина вернется и спасет их. Они верили в Избранное дитя.

А граф настаивал на постриге дочери. Он собирался окончательно похоронить ее за монастырскими стенами. Но судьба распорядилась иначе. Вновь поползли слухи о последнем пророчестве Стефана, и Коннор забеспокоился. Он боялся, что Братство, которое набирало силу в Альбе, дознается, кого он прячет в обители, и может выкрасть дочь Стефана из монастыря. Граф принял решение перевезти ее в Остроф. Только там он чувствовал себя спокойно.

Ханна была довольна. Время действовать пришло. Перед тем как покинуть свою хижину, она бросила на деревянный стол три руны. Два камешка постукивая, раскатились в стороны. В центре остался нетронутый камень. Пустая Руна. Руна Веры и руна Судьбы.

*****

Она стояла на коленях и перебирала четки. Ее губы должны были шептать слова молитвы, но вместо этого были упрямо сжаты. Сколько раз ей приходилось бывать здесь за свои шестнадцать, нет семнадцать лет. Девушка в грубом сером наряде послушницы устало вздохнула. На протяжении тринадцати лет, с того самого дня, как ее привезли в это аббатство, монахини делали все возможное, чтобы воспитанница научилась смиренно принимать свою судьбу. Тяжелее всего было в первые годы. Тогдашняя аббатиса считала младшую дочь лорда Острофа воплощением греха, и всеми силами старалась искоренить ростки ереси в ее душе. Тогда Элиза была слишком мала, чтобы понять, в чем заключалась ее вина, и как ей поступать, чтобы избежать наказаний.

Внезапная кончина матушки Леоноры от сердечного удара, и назначение на пост аббатисы матушки Эмбер благотворно сказалась не только на судьбе воспитанницы, но и на жизни аббатства. Новая настоятельница, родом из Дэнло, прекрасно разбиралась не только в духовных делах, но и в административных вопросах и ведении хозяйства. Аббатисе Эмбер, в отличие от покойной Леоноры, казалось совершенно естественным, что одну из ее послушниц изредка приглашают погостить родичи. Однако вместо визитов в Остроф, Элиза с доверенными людьми объезжала старые замки в Дэнлоу, где почему-то никто из сеньоров не жил. Это продолжалось несколько лет подряд и прекратилось так же неожиданно, как и началось. Элизе стало запрещено покидать пределы аббатства. Все ее время теперь занимали уроки письма, латыни и греческого языка. Все разговоры были только о том, что пора готовиться к постригу. Шептались и о том, что аббатиса выделяет ее среди прочих послушниц и, однажды Элиза сможет занять ее место. Разумеется, если проявит достаточно усердия. Еще полгода тому назад, девушка с радостью ухватилась бы за такую возможность. Положение аббатисы позволяло быть хозяйкой земель, быть равной мужчине-лорду. Но Элиза не успела заметить, в какой момент пребывание в монастыре сделалось для нее поистине невыносимым. Стены смыкались над головой и сдавливали, будто тиски. Элиза ела через силу, почти не спала, больше не могла заниматься привычными делами. Более того, она стала замечать, что ее сторонятся работники аббатства.

— Элиза, пора в трапезную.

Девушка поднялась и с трудом сдержала стон, когда сотни игл вонзились в ее занемевшие от долгого стояния колени. Она отряхнула подол своего платья, поправила капюшон, скрывавший ее едва отросшие волосы, и вышла из часовни. Неяркие лучи заходящего солнца, окрасили облака в нежно—розовые цвета. В прозрачном вечернем свете, громада темнеющего на горизонте леса, казалось особенно четкой. Легкий ветер ласково взъерошил темные волосы, нежно коснулся лица.

— До чего же хорошо, — невольно произнесла Элиза.

— Тебе ведь запрещено произносить что-либо кроме слов молитвы, — в прозвучавшей сбоку фразе отчетливо слышался упрек. — Ты забыла, что случилось утром?

Девушка безразлично пожала плечами и приблизилась к поманившей ее рукой старшей монахине.

— Я не хотела, чтобы так случилось с работой сестры Агнесс. Это простое совпадение, сестра Элисон.

— А мальчишка-истопник три дня тому назад? Его едва живого нашли в лесу. Он сам не мог понять, почему не видел аббатства, почему бродил вокруг. А брат Эвларий? Он искупался в бочке с вином, и теперь над ним смеется все аббатство. Всем не повезло после твоих слов. Матушка Эмбер проявила милосердие, всего лишь запретив тебе говорить. Более жестокосердный человек мог бы вовсе лишить тебя языка.

— Я не виновата, — обреченно повторила девушка. — Я этого не хотела. Я всего лишь сказала, что мне жаль, что мальчик не видит дальше собственного носа, а брат Эвларий скоро утонет в вине, если не перестанет столько пить.

Сестра Элисон тяжело вздохнула и покачала головой.

— Элиза, ты должна понять. От таких совпадений недалеко и до костра. Боюсь, ты не останешься с нами. Ты вернешься в семью и выйдешь замуж. Ни один мужчина не потерпит такого от жены.

— Простите, — тихо ответила Элиза, — но я не представляю, как я должна перестать делать то, чего я и так не делала. Не могу же я закрыть глаза и промолчать всю жизнь?

— Матушка Эмбер послала меня за тобой, Элиза. Она ждет тебя для разговора.

Сестра Элисон глядела вслед спешно удалившейся Элизе и сотворила крестное знамение. Много лет назад жалость заставила ее протянуть руку к этому избитому до полусмерти ребенку, который упрямо отказывался подчиниться. Элисон удалось научить ее смиряться, когда не было выбора, но заставить измениться — так и не вышло. Уроженка Дэнлоу и вдова одного из вассалов Ладлоу, Элисон давно поняла, что место Элизы было не в христианской обители, а в языческом капище, но не отвернулась от ребенка. Элисон надеялась, что девочка, кем бы ни были ее родители, однажды примет постриг и спасется от опасности, которая подстерегала ее в миру. Теперь, когда глава семьи Остроф изменил намерения относительно судьбы Элизы, монахине оставалось только молиться, чтобы у матушки Эмбер хватило мужества ему воспротивиться. В противном случае Элисон боялась даже представить, что станется с молоденькой послушницей, и какие волнения начнутся в Дэнлоу.

*****

Сидя в кресле перед аббатисой, Элиза, раздираемая смешанными чувствами — страхом и надеждой, слушала плавную речь матушки Эмбер. Ее заключение окончилось — это вызвало короткую вспышку радости. Отец прислал за ней людей. Она едет домой. Это вызвало страх.

— Я не могу осквернить свой язык ложью и написать, милорду Остроф, что ты стала настоящей леди, Элиза, — продолжала говорить настоятельница, — но ты сможешь удовлетворить требования своего отца и любого мужчины, которого объявят твоим мужем.

— Я могу отказаться?

— У женщины есть два пути. Либо монастырь, либо замужество. Прежде я была тобой довольна и надеялась, что ты будешь использовать свои таланты на благо аббатства. Но в последние полгода тебя точно подменили, Элиза. Ты не проявляешь должного усердия в служении Богу, более того, в твоих поступках видны устремления к ереси. Не оправдывайся! — аббатиса подняла руку, но потом добавила чуть мягче. — Мне неведомы причины, по которым твой отец вызывает тебя в Остроф. Для всех было бы гораздо лучше, если бы ты осталась с нами.

— Вы сами сказали, что я должна уйти, матушка, — Элиза слышала свой голос словно со стороны. — Я не смею идти против воли своего достопочтимого отца.

Аббатиса долго молчала, а потом, сделав над собой усилие, проговорила:

— Твой брат ожидает тебя.

Элиза молча поклонилась и вышла из комнаты. Матушка Эмбер встала и подошла к окну. Она видела, как стройная фигурка в темном плаще пересекает луг и направляется к отряду из двадцати рыцарей, ожидающих ее с ночи.

— Никто не сумеет изменить предначертанного… — еле слышно произнесла аббатиса. — Никто… Храни тебя Господь, Ализон Ладлоу.

*****

Отправляясь на встречу ожидавшему за стенами монастыря эскорту, присланному графом Острофа, Элиза чувствовала лишь напряженное ожидание. Она отчаянно боялась быть отвергнутой, как и тринадцать лет назад. Девушка не хотела признавать, что желает обрести дом, которого, у нее никогда не было, и семью, в которой так нуждалась. Сестры подвели воспитанницу к молодому рыцарю, который почтительно поклонился приблизившимся монахиням.

— Я лорд Роберт Остроф.

— Это твой старший брат, Элиза, — тихо пояснила Элисон.

Элиза подняла глаза, внимательно разглядывая рыцаря. Он был выше ее почти на две головы, но едва ли намного старше. О том, что его жизнь не была спокойной, можно было судить по двум шрамам, пересекавшим правую щеку. Роберт, в свою очередь изучал лицо сестры. От ее холодного взгляда ему стало не по себе.

— Мое имя Элиза, — наконец, заговорила девушка. — Благодарю вас за то, что оказываете мне милость, сопровождая в замок Остроф.

Роберт машинально отметил, что сестра не добавила к своему имени слова «леди» и уловил нотки сарказма в ее голосе. В тот момент ему вдруг показалось, что она, Бог весть откуда, узнала, как противился он приказу отца отправляться в глушь Мерсии, чтобы привезти в дом сестру, которую и в глаза-то никогда не видел. Вслед за этой дикой мыслью, он почувствовал жгучий стыд. Ощущение было настолько странным и неожиданным, что Роберт поспешил поблагодарить монахинь и отдать приказ отправляться в дорогу.

— Позаботьтесь о ней, милорд, — тихо проговорила одна из сестер.

Но Роберт пропустил просьбу мимо ушей, во все глаза глядя, как сестра, молниеносным движением поддернув подол своего монашеского одеяния, без посторонней помощи взлетела на спину его мощного черного коня. Предупреждение застряло в глотках рыцарей. Они хорошо знали скверный нрав жеребца, обуздать которого под силу было только младшему лорду Остроф, и уже были готовы броситься на помощь девушке. Однако злобная скотина, не раз грозившая втоптать замковых конюхов в грязь, только шумно выдохнула и осталась смирно стоять на месте. Элиза провела ладонью по лоснящейся шкуре и тихо произнесла:

— Черный, как смертный грех. Как его имя?

— Джекс — весьма своенравный конь, — Роберт медленно, чтобы не напугать коня взялся за поводья. — Ты поступила опрометчиво, Элиза. Он мог искалечить тебя.

— Нет, — Элиза покачала головой. — Он понимает, что я не желаю ему зла.

Она повернулась к монахиням:

— Прощайте, сестра Элисон. Я не забуду вашей доброты.

Элисон молча перекрестила воспитанницу и покачала головой. Элиза же ни разу не оглянулась и не заметила, как на опушке леса появилась фигура, закутанная в старый плащ. На лице Ханны, провожавшей взглядом отряд, светилось торжество. Колесо Фортуны медленно поворачивалось.

*****

Отряд двигался весь день. Против ожиданий Роберта, сестра ни единым словом не выказала недовольства или усталости. Сейчас она сидела на упавшем стволе дерева, наблюдая, как воины готовятся к ночлегу, и ставят небольшую походную палатку для уединения госпожи.

— Ты голодна? — Роберт приблизился и сел рядом.

— Нет, — Элиза пожала плечами. — Мне часто приходилось воздерживаться от пищи во искупление своих грехов.

— Возьми, — брат удивленно посмотрел на девушку и протянул ей кусок поджаренного на костре мяса и ломоть хлеба. — Я не сторонник столь строгих епитимий.

— Спасибо, — она сухо кивнула и взяла еду.

— Я не думал, что ты окажешься такой, — неожиданно для самого себя произнес Роберт.

— Такой? — переспросила Элиза. — Что же во мне не так, милорд?

— Не знаю, — брат пожал плечами. — Ты на удивление спокойна для послушницы, отправившейся в неизвестность. Или монахини рассказывали тебе о нашей семье?

— Редко, — Элиза аккуратно ела. — Я знаю, что наш отец великий человек, но понятия не имею в чем заключено его величие.

— Что? — Роберт снова не сумел скрыть удивления. — Тебе нужно следить за своими словами, Элиза.

Сестра пожала плечами.

— Я ничего не знаю о жизни вне монастыря, милорд брат. Мне также неизвестно о чем позволено говорить, а о чем лучше молчать. Так вы расскажете о нашей семье?

— Расскажу, — Роберт кивнул. — Наш дед был своенравным и неуживчивым человеком. Когда его изгнали из Нормандии, он переправился с континента и предложил свой меч саксонскому тану. Потом убил его и женился на его вдове.

— И эта женщина не возражала?

— Покойный супруг обращался с ней не лучше чем с наложницей. Она была рада избавиться от него и ни разу не пожалела о том, что связала судьбу с его убийцей. Наш дед также не остался внакладе. Благодаря богатству супруги он избежал наказания за убийство сеньора и со временем сумел возвыситься. У него родились четыре дочери и один сын. Наш отец Джон Коннор Остроф. За свои заслуги в подавлении мятежей, он получил графский титул и стал близким к трону человеком. Его супруга и наша мать леди Джиллиан Остроф в юности слыла одной из первых красавиц Мерсии. Старший сын и наследник отца — Логан и старшая дочь Лорейн.

— Почему отец отправил меня в монастырь? — перебила девушка.

— Видимо он хотел, чтобы ты росла в безопасности. Мира в Мерсии нет на протяжении последних двадцати лет.

— Почему же он не отослал Лорейн?

— Лорейн связывал контракт с сыном графа Линкорна. Она воспитывалась под присмотром супруги графа госпожи Смеральды. Свадьба состоялась четыре года назад. Оба семейства надеялись на скорое появление наследника, но уже трижды ей не удавалось доносить ребенка. Сейчас Лорейн снова в положении и попросила разрешения у мужа провести время до появления на свет младенца под родительским кровом.

— Почему?

Роберт передернул плечами.

— Говорят, в нашей округе есть знахарка, которая помогает женщинам в таких делах.

— Разве знахарство не запрещено?

— Разумеется, запрещено. Однако доведенная до отчаяния женщина способна обратиться за помощью к кому угодно. И я буду последним, кто ее за это осудит.

Роберт хмуро взглянул на сестру и отвернулся, про себя дивясь своей невиданной словоохотливости.

— Я поняла, — Элиза кивнула. — А что будет со мной? Для чего меня возвращают в замок?

— Пришло время выдавать тебя замуж, — буркнул Роберт и сделал большой глоток из фляжки.

— Это окончательное решение? Я могу отказаться? — девушка отряхнула платье и поднялась на ноги. Роберт пожал плечами.

— Отец говорил мне, что ты, возможно, захочешь принять постриг, но настаивал, чтобы ты навестила семью перед принятием обетов.

— Вот как? Стало быть, если я пожелаю меня вернут обратно в аббатство?

— Конечно. Ни один мужчина не выше Бога, не так ли, сестра? — брат прикончил вино и спрятал фляжку. — Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Да и мне тоже.

Элиза покладисто кивнула, однако вместо палатки двинулась к лошадям.

«Зачем, зачем же меня на самом деле возвращают домой? Что от меня хочет человек, называющий себя моим отцом? Дочери нужны для заключения выгодного союза. Неужели моя жизнь превратится в бесконечную череду дней и ночей, посвященных служению мужчине, который будет ценить меня не больше, чем ценят собаку у порога? К тому же новый хозяин быстро поймет, что толку от меня гораздо меньше, чем от самой глупой псины» тоскливо думала девушка. В душе все восставало при мысли о таком будущем. Она ласково погладила черного коня между глаз. Тот тихонько фыркнул, обдав ее потоком теплого воздуха, и ткнулся мордой в бок Элизы. Девушке внезапно захотелось прижаться к теплой шкуре и забыть обо всем. Когда она была совсем крошкой, Элизе снились длинные сны, где мать, удивительной красоты женщина, качала ее в объятиях, пела колыбельные и рассказывала удивительные истории, а отец дарил вырезанные из дерева игрушки и смеялся, когда она пыталась пробовать их на зуб. А потом в угасающем свете камина, недалеко от ее колыбели, две тени сплетались на стене. Тени людей, любивших друг друга и ее, ту малышку, плод своей любви. Повзрослев, девушка поняла, насколько далеки от реальности были эти сны. Разве та мать ни разу не поинтересовалась бы судьбой дочери, а тот отец запер бы ее в монастыре? Пробуждение после тех снов было сущей пыткой, и Элиза даже обрадовалась, когда они перестали ей сниться. Никто не нуждался в ее любви, и девушка учила себя не нуждаться в любви других, но иногда, закрывая глаза, она мечтала о семье… настоящей семье. Элиза горько усмехнулась своим мыслям и безнадежно покачала головой.

— Миледи.

Элиза повернула голову и увидела молоденького пажа. Юноша поспешно склонился перед ней.

— Миледи, завтра мы отправимся очень рано. Вы должны отдохнуть. Лорд Роберт поручил мне позаботиться о вас.

— Хорошо, — Элиза кивнула.

Палатку охраняли двое мелитов, которые почтительно склонили головы, когда Элиза проходила мимо.

— Миледи, если вам что-нибудь понадобится, дайте знать. Я буду поблизости, — уже в спину девушке произнес паж.

Элиза удобно устроилась на шкурах, закрыла глаза и постаралась уснуть, однако сердце то и дело покалывало холодной иглой. Когда по всему телу прокатилась волна холода, Элиза не выдержала и резко села. Так уже было, было шесть лет назад, когда к аббатству приближались вооруженные отряды данов, жаждущих стереть святую обитель с лица Мерсии. Тогда ей десятилетней девочке никто не поверил, а матушка Эмбер потратила много слов, времени и средств, чтобы отучить воспитанницу от проявления языческих наклонностей. Однако дар, чувствовать грозящую опасность Элиза не утратила, хотя с тех пор тщательно скрывала.

Девушка на секунду замерла. Как объяснить все Роберту? Поверит ли он или сочтет ее безумной? Откинув полог, Элиза сделала было шаг вперед, но дорогу ей тут же заступил один из рыцарей.

— Я иду к брату, — попыталась было объяснить девушка.

— Вернитесь в палатку, — оборвал ее стражник. — Милорд не велел его беспокоить.

— Но..

— Делайте, что вам говорят, леди Элиза, — холодно велел рыцарь и в ту же минуту упал на колени, давясь хлынувшей изо рта кровью. Из его спины торчали несколько стрел.

— О Боже! — девушка замерла на месте.

Вокруг царил хаос. Воины Роберта вскакивали, падали, пронзенные стрелами, отстреливались от скрывавшихся между деревьями врагов.

— К бою! — раздавались крики. — За Острофа! За короля!

А из леса, подняв мечи с боевым кличем бежали вооруженные боевыми топорами и молотами мужчины. Головы многих покрывали выпотрошенные шкуры хищных зверей. Мертвые хищники угрожающе скалились в неровном свете луны, из-за чего нападавшие выглядели, как посланцы преисподней.

Острая боль привела Элизу в чувство. Рукав платья стремительно намокал от крови. Легко увернувшись от пытавшегося удержать ее мелита, девушка бросилась в чащу. За спиной слышались крики Роберта:

— Элиза! Немедленно вернись! Элиза!

А Элиза, не оглядываясь, мчалась вперед. Тихий голос в глубине сознания подсказывал, что ей нечего делать среди людей, и в лесу будет легче укрыться от врагов. Словно она уже не раз это делала — растворялась среди деревьев, ускользая, как утренний туман. В кустарнике она, тяжело дыша, затаилась. Инстинкт неожиданно ускользнул, уступая место рассудку. Вместе с ним нахлынули страх и боль. Она вдруг осознала, что оказалась посреди незнакомого леса. Что расцарапанная, в порванном платье и с растрепанными коротко остриженными волосами, больше походит на деревенскую девку, чем на госпожу и может получить соответствующее обращение, если только ее поймают.

Неподалеку всхрапнула лошадь, донеслись негромкие голоса. Говорили на гаэльском наречии, понимать которое Элизу научили в монастыре.

— Я делаю то, что считаю нужным. Не обвиняй меня в небрежности. Я не потерял людей. Ранен только Эрик. А то, что мы ищем так и не найдено, — оправдывался светловолосый, молодой человек верхом на гнедом жеребце.

— Ты хочешь сказать, его носит при себе юноша, который сопровождает домой сестру из святой обители? — в голосе его собеседника отчетливо слышалась насмешка. — Любопытно, как часто ты, назвав мне одно место своего пребывания, находишься в совершенно противоположном конце острова?

— Тебе совсем необязательно было вмешиваться!

— Возможно, но этот сын графа слишком молод, чтобы так глупо умереть.

— А его сестрица? Может, стоит поискать ее? Остроф, несомненно, предназначает ее в жены либо Мортону, либо Оксфорду. Нам такой союз не на руку.

Элиза прерывисто вдохнула и закусила губу. Она боялась пошевелиться и молилась, чтобы всадники не заметили ее сквозь качающиеся ветви кустарника.

— Нет.

Девушка облегченно вздохнула. Она была готова расцеловать так легко решившего ее судьбу человека.

— Но почему?

— Не зная ее подлинной ценности, глупо делать ставки. К тому же, если ты позабыл, мы все еще на монастырской земле. Ты достаточно нашумел здесь, напав на отряд Острофа. Не стоит прибавлять к списку своих грехов посягательство на послушницу.

Элиза сжала кулаки так, что ногти впились в ладонь.

«Посягательство на послушницу? Ах, вас интересует моя подлинная ценность?!»

Лошади вдруг заволновались и тревожно заржали. Под злым взглядом девушки и люди, и кони чувствовали себя неуютно.

— Мерзкое место! Даже лошади это чувствуют, — выругался недовольный юноша. — Пора убираться из Мерсии.

— Пропусти их, — от этого еле слышного шепота девушка чуть не вскрикнула. — Веди себя тихо, Элиз, — женская рука опустилась на ее плечо. — Если они тебя увидят, брат тебя никогда не найдет.

Лишь когда всадники скрылись из виду, Элиза смогла освободиться от охватившего ее странного оцепенения и медленно обернуться. В шаге от нее стояла старая женщина в темном плаще с капюшоном.

— Кто вы?

Та окинула девушку внимательным взглядом и довольно кивнула своим мыслям.

— Кто вы? — повторила вопрос Элиза.

— Мое имя Ханна.

— Откуда вы знаете меня? Как вы здесь оказались?

— Это не имеет значения. Я была нужна тебе и оказалась рядом. Сейчас я здесь больше не нужна и должна уйти.

— Но почему…..

— Возвращайся к своему брату.

Ханна повернулась к ней спиной и скрылась в чаще.

— Вы… — Элиза запнулась и вздохнула.

— Элиза, ради Бога ответь!. — донесся до ее слуха крик Роберта. — Элиза, где ты?!

— Здесь! — она поспешила на голос. — Я здесь! Роберт, что происходит? Кто эти люди?

— Враги нашего дома, — отрезал Роберт. — Как ты могла убежать?! Что тебе взбрело в голову?! Возвращайся в палатку и, ради Бога, приведи себя в порядок. Тим, позаботься о госпоже.

Элиза упрямо мотнула головой и, не обращая внимания на пажа, двинулась к лагерю.

Они двинулись в путь, как только предали земле убитых.

— Ни о чем не спрашивайте брата, миледи, — шепотом посоветовал паж, подсаживая ее в седло. — Он сейчас предпочел бы лежать мертвым.

— Почему?

— Ни о чем не спрашивайте, — повторил юноша. — Нас спасло чудо, оно же нас может и погубить.

*****

Замок Остроф. Северная Мерсия.

Неделю спустя.

Обстановка в комнате Совета замка Остроф тяжелым гнетом давила на плечи. Двое мужчин, один из которых был хозяином замка, а второй его сыном и наследником, сидели за столом и мерили друг друга злыми взглядами.

— Отец, мы должны выступить! — Логан не выдержал и ударил ладонью по столу. — Эти шотландцы совсем обнаглели!

— Пока не вернется Роберт, я не стану принимать никаких решений, — непреклонно произнес Коннор. — Я хочу увидеть свою дочь и тогда…

— Вы предложите ее Оксфорду, — процедил сквозь зубы Логан, — или Линкорну, как Лорейн.

— Лорейн сделала прекрасную партию, — пожал плечами граф. — Мне необходим был союз с северным соседом. Твоя сестра довольна своим положением, благодарна мне за этот выбор и неустанно твердит о моем будущем внуке. Чем же ты недоволен, сын?

— Ценой, которую вы платите за победу над Альбой. Вместо того чтобы браться за оружие и победить их раз и навсегда, мы покупаем своих соседей, отец. Иногда мне кажется, что вы бы и Хозяина Севера подкупили, если бы король позволил нам расстаться с интересующим его товаром.

— Довольно, Логан! — рявкнул граф. — Ты позабыл, что между нами и Альбой лежат Страйклайд и Спорные земли. Я не дам тебе людей, чтобы ты оставил их гнить в торфяных болотах. Я уверен, что браки твоих сестер сделают то, что пока не может сделать оружие.

— Как вы поступите с Элизой?

— Пока не знаю. — Коннор поскреб подбородок. — Все зависит от того, хороша она собой или нет, — наконец, произнес он.

Логан презрительно поморщился. Манера отца решать все проблемы путем браков действовала ему на нервы. Иногда ему приходила в голову мысль, что если бы не взаимная ненависть, Коннор мог бы предложить одну из своих дочерей Хозяину Севера и разом прекратить распрю, которая тянулась два десятилетия и грозила вылиться в войну. Будущий глава Дома Остроф вышел из комнаты совета и пошел по коридору, на стенах которого были развешены щиты и оружие.

— Они едут, Логан, — его чуть не сбила с ног стремительно выбежавшая из-за угла сестра. — Роберт едет. Я слышала, возвращаются всего шесть рыцарей.

— Что?!

Логан ускорил шаг и жестом велел Лорейн оставаться в замке. Роберт отправлялся проверенной дорогой. С соседями, по землям которых он ехал, у графа Острофа мирный договор. Каким же образом брат потерял больше половины отряда? Только если….Логан не мог произнести это слово даже про себя. Засада..Засада на монастырских землях.

«Если я прав, это будет последней каплей» яростно думал Логан.

*****

Элиза разглядывала хорошо укрепленный замок с развевающимися стягами Острофов. На главной башне сверкал на солнце щит с гербом. Снежно-белую поверхность пересекали четыре кроваво-красные линии.

— Белый цвет символизирует снега далекой родины, — принялся объяснять Роберт. — Мы помним, что наши корни ведут в Норвегию.

— А красные полосы? — Элиза откинула капюшон.

— Когда отец нашего деда пал в битве, защищая короля, его милость, дабы отметить великую доблесть рыцаря, обмакнул пальцы в его кровь и провел по его щиту. Ну что с тобой?

— Я боюсь, — Элиза сильнее сжала поводья.

— Что за глупости, Элиза? Ведь это твой дом, — попытался успокоить сестру Роберт. — Никто собирается снова запереть тебя в четырех стенах.

Девушка прикусила губу и промолчала. Она тронула поводья, первой ступив на мост.

*****

— Добро пожаловать домой, миледи, — служанка почтительно склонилась перед новой госпожой, которая молча стояла, разглядывая приготовленную для нее комнату. — Меня зовут Джоселин. Я ваша горничная. Что вам угодно?

— Ничего. Можешь идти, — нерешительно произнесла Элиза.

Она не представляла, что делать. Все мысли, чувства и инстинкты сплелись в тугой клубок.

— Давайте я помогу вам переодеться, миледи, — горничная окинула госпожу внимательным взглядом. — Прикажете подать горячей воды для умывания? Вы должно быть сильно устали.

— Нет, ни капли, — рассеяно ответила Элиза. — Пожалуй, да. Иди, приготовь все, что нужно: воду, смену белья, свежее платье. Можешь не торопиться. Я хочу побыть одна.

— Как вам угодно, — Джоселин поклонилась и вышла.

Элиза оперлась о каменный подоконник и выглянула из окна. Дымно горели факелы, освещая внутренний двор замка. На горизонте темнел лес, через который они проезжали утром. Девушка на секунду прикрыла глаза. Перед мысленным взором вдруг встали никогда прежде не виданные люди. Мужчина в плаще, скрепленном вместо пекторала головой волка, опирался на грубо обточенный посох из темного дерева, а за его плечом стояла молодая женщина в богатом наряде. На ее длинных светлых волосах возлежал серебряный обруч украшенный рубинами. Оба тепло улыбались, глядя на девушку.

«Чего ты хочешь, Элиз?» шевельнулись губы мужчины «Не бойся нас. Скажи, какого будущего ты хочешь, дитя мое?»

— Я хочу свободы! — шепот сорвался с ее губ, прежде чем она успела остановить себя. — Я хочу власти над своей судьбой.

Духи удовлетворенно переглянулись и растаяли. Внезапный порыв ветра ворвался в комнату и разметал короткие волосы девушки. Элиза рассмеялась и протянула руки к небу. Огонь факелов разгорелся ярче. Сильнее затрещали дрова в камине. Небосвод расчертила молния.

….В Страйклайде глава Посвященных Грэхем, рассказывая новообращенным о сути силы Братства, внезапно запнулся и невольно схватился за висевший на шее амулет.

….На Севере Альбы в замке Грэйнт верховный жрец друидов Стэнфорд внезапно прервал лавину доводов, которые обрушивал на голову Дугала МакАльпина, покладисто сел и погрузился в глубокую задумчивость.

….В горах Уэльса некто смотрел в кипящую в котле жидкость и проклинал небо и землю.

*****

— Грегоры не оставят нас в покое, отец! — Роберт ударил кулаком по столу. — Они сильны и хорошо обучены. Очень хорошо обучены. Куда лучше, чем наши воины. Я оказался беспомощен.

— Они подло напали на тебя на землях святой обители, — парировал Коннор. — На этом мы сможем играть, когда обратимся к королю. Не нужно паники, Роберт. Ты же сумел отбить нападение.

— Я не сумел отбить нападение, отец! И я лежал бы мертвым, если бы… — Роберт запнулся и замолчал под взглядом старшего брата. — Я подвел тебя, отец. Будь удача на моей стороне, мы бы праздновали смерть нашего врага уже сегодня.

— Вот как? — брови графа взлетели вверх. — Воистину удивительно, как ему удается путешествовать у нас под самым носом и всякий раз оставаться невредимым.

— Отец, ты прекрасно понимаешь, что они не успокоятся, пока не вернут свой герб, который ты снял с тела Дангала Грегора. А причина, по которой ты его похитил, полностью исчерпала себя.

— Можно подумать они успокоятся после того, как мы вернем его, — усмехнулся Коннор. — Эта золотая вещица пока что доставляет Грегору столько же головной боли, сколько он нам. По крайней мере, трона ему без нее не видать.

— Значит, война? — поинтересовался Логан. — Мы, наконец, сдвинемся с мертвой точки?

— Король не станет нам содействовать, — вмешался Роберт. — Ему нужен мир..

— Значит, мы справимся сами, — отрезал Коннор. — А теперь обед. Грегоры не лишат меня приятного общества Джиллиан. — и граф вышел из комнаты.

— Зачем ты рассказал ему правду? — старший Остроф оперся о стол и посмотрел на младшего. — К чему это самобичевание? Ты не виноват.

Роберт устало пожал плечами.

— Я виноват в том, что не был готов.

— Отец не любит неудач. Хорошо еще, что ты не успел ему рассказать, как наш злейший враг вместо того, чтобы убить тебя, отпустил целым и невредимым. У него вполне хватило бы воображения обвинить тебя в шпионаже в пользу Ричарда. Как ты думаешь, мы могли бы рассчитывать, что он отступится, если мы вернем герб? — вдруг поинтересовался старший брат. Роберт передернул плечами.

— Не знаю. С этим кусочком золота у него есть все шансы не только окончательно утвердиться в Морее, но и отобрать трон у Кеннета.

— И когда он придет сюда, чтобы отомстить нашему отцу за ним будет королевская армия. Так или иначе, война неизбежна. Вопрос только в том, за кем будет первый ход, — подвел черту Логан. — Почему бы не заключить союз с одним из приграничных кланов? Где-нибудь в Страйклайде. Тогда я получу опорный пункт для вторжения в Альбу.

— Ты заговорил, как наш отец, — Роберт усмехнулся. — Может быть нам лучше задуматься о том, как заключить мир?

— Ты идеалист, Роберт, — Логан поморщился. — В первую очередь, семейные интересы, а потом все остальное. Мир невыгоден никому.

— Женись хоть на самом главе клана, против своих они не пойдут. Даже жители приграничья.

— Ты не прав, брат. Если я сделаюсь зятем одного из хозяев приграничных земель, мы получим надежного союзника. Я воспользуюсь тем, что горцы презирают тех, кто имел неосторожность поселиться на равнине. Несколько десятков кланов считают себя шотландцами, а все прочие держат их за англичан. Нужно только выбрать подходящих. Ты ведь воспитывался в Страйкладе, вот и подумай, кому там не выгоден король из Морейской династии.

— Значит, вот какое имя носят наши таинственные враги, — донесся голос от двери.

— Логан, это наша сестра, леди Элиза, — поспешно представил вторгнувшуюся в святую святых замка Остроф сестру Роберт.

Логан с интересом разглядывал вошедшую в комнату Совета стройную, темноволосую девушку в голубом платье.

— Лорд Логан, — он улыбнулся сестре. Та вежливо кивнула и устремила взгляд на Роберта.

— Значит, тогда на нас напали Грегоры. Я слышала о них в монастыре. Могущественный горский клан, ведущий род от короля Кеннета Первого. Неужели в перерывах между войной с норвежцами за Кинтайр и борьбой с лордом Финдлехом за власть в Морее, у нынешнего мормера остается время на войну с домом Остроф?

— Элиза, это не твое дело, — Логан посмотрел в глаза сестры. — Тебе вообще нечего делать в комнате Совета.

— Все, что происходит в моей семье мое дело, — отчеканила девушка. — Когда меня в следующий раз будут убивать, я хочу хотя бы понимать, почему это происходит. Логан онемел. Словно издали он услышал смех младшего брата. Роберт обошел стол и похлопал старшего брата по плечу.

— Наша сестренка не хочет держать свой язычок за зубами. Что думает, то и говорит. Я уж попривык за эти дни.

— Я что-то не так сказала? — Элиза смешалась и опустила глаза. — Простите, брат. У меня еще очень мало опыта в подобного рода беседах.

— Он тебе не понадобится, Элиза. Что касается прочего, твой будущий муж сумеет позаботиться о твоей безопасности. Лучше думай о чести, которую принесешь нашей семье.

Девушка помрачнела и отвернулась.

— Элиза, тебя ждет отец, — Роберт взял сестру под руку. — Он в главной зале. Нам тоже пора идти. Опаздывать к обеду позволительно только главе рода.

— Спасибо за предупреждение. Я сама найду дорогу, — Элиза освободилась и исчезла так же быстро, как и появилась.

— Ну и ну, — протянул Логан. — Вот так штука.

— Она милая, правда? — Роберт улыбнулся.

— Да, милая, — кашлянул лорд Остроф. — Вот только отец будет сильно разочарован. Эта малышка не глупа, разбирается в политике и не похоже, чтобы стремилась к духовной жизни.

— Ты прав. Надеюсь, отец выбрал ей хорошего мужа. Она хоть и непосредственна, но совершенно безвредна.

— Планы отца в отношении этой сестры мне не известны. Пойдем. Ты же знаешь, госпожа матушка терпеть не может, когда мы пренебрегаем ее правилами.

Роберт направился к выходу из комнаты. Логан потер подбородок и направился следом. Чутье ни разу не подводившее его в бою подсказывало, что младшая сестра сильно отличается от той запуганной простушки, которой хочет казаться

*****

Элиза почти не притронулась к еде. Ее внимание было приковано к членам семьи. Высокий, с уже заметным животом, отец громогласно приветствовал прибывшую в родной замок дочь. Из его последующих слов Элиза, как и предполагала, поняла, что вернувшуюся дочь он рассматривает как ценный предмет, в обмен на который можно получить дополнительную военную силу. Хрупкая, изящная мать, ответила на ее приветствие холодным кивком и сразу же перенесла свое внимание на мужа. Лорейн холодно улыбнулась Элизе, и опустила глаза на чинно сложенные на коленях руки. «Красивая» про себя отметила Элиза. Золотистые волосы и голубые глаза делали сестру похожей на ангела, но все темы ее разговоров касались нарядов, драгоценностей, своего брака и пышности королевского двора.

«Красива, но тщеславна и скучна» подвела черту девушка.

Лорейн, в свою очередь, исподтишка разглядывала младшую сестру и думала:

«Миленькая, но какая неотесанная. Волосы совсем короткие, ни в какую прическу не уложишь. Почти ничего не ест, когда на столе такое изобилие. Ни на один мой вопрос толком не ответила. Кажется, ей куда интереснее спор Логана с отцом»

— Мы решили все вопросы, Логан, — раздраженно произнес голос Коннор. — Я устал от разговоров о войне.

— Почему вас ненавидят Грегоры?

Граф недоуменно воззрился на посмевшую вмешаться в мужской разговор дочь. Элиза не отвела взгляда и продолжала выжидательно смотреть на него.

«Эти глаза» Коннор стиснул зубы так, что на скулах выступили желваки «Это лицо».

«Братство — прах, но Избранный живет» зазвучали в ушах слова давно мертвого человека.

Проклятье. Что же теперь с ней делать? Тогда, семнадцать лет назад решение казалось правильным. Младшая дочь родилась раньше срока — хилый и болезненный младенец, не пережил первой зимы. Граф почти с радостью похоронил девочку, которую считал оружием Братства.

Об этом не узнал никто в замке, кроме Готфрида. Тогда же верный рыцарь исполнил свой долг — нашел и заставил навсегда замолчать всех, кто знал о существовании дочери Стефана, кроме короля Мерсии. Этельред после долгих уговоров милостиво согласился признать Коннора законным опекуном девочки. Однако королевская милость стоила дорого — львиная доля доходов с земель Стефана уходила в казну. Но слухи о последнем пророчестве умершего не утихали. Коннор же сохранял завидное спокойствие. Он был совершенно уверен, что Избранный давно мертв. Теперь, глядя на лицо Элизы, граф внезапно почувствовал леденящий ужас.

«Нет. Он говорил не о ней» Коннор заставил себя успокоиться. «Стефан был лжецом, а не провидцем. Он не мог знать, что моя дочь умрет, а его займет ее место».

— В этом доме женщины молчат, пока их не спросят, — наконец, произнес Коннор. — Запомни это.

— Я не только женщина, — парировала Элиза. — Я Остроф, и я имею право знать все о семье, которая считается моей.

Повисло напряженное молчание. Граф медленно покраснел и сжал кулаки. Все, кто хорошо знал своего господина, не могли понять причины внезапно обуявшей его ярости. Но также никто не решался произнести хоть слово, чтобы не стать мишенью его гнева. Наконец, леди Джиллиан перевела взгляд со взбешенного мужа на младшую дочь и приказала:

— Немедленно прекрати свои недостойные расспросы и удались к себе, Элиза.

— Недостойные расспросы? — переспросила девушка. — Что недостойного вы усмотрели в моих словах, госпожа?

Джиллиан сжала губы и осуждающе покачала головой:

— Это невероятно, Элиза. Ты ведешь себя так, будто не получила никакого воспитания. Перестань огорчать отца и покинь зал.

— Не беспокойтесь, госпожа матушка. Я отведу ее, — вмешался Роберт. Он поспешно поднялся и подошел к сестре и тихо произнес: — Пойдем. Не спорь,

Уходя, младший лорд Остроф метнул умоляющий взгляд на брата. Логан еле заметно кивнул и, как ни в чем ни бывало, начал излагать Коннору очередную порцию новостей из Лондона.

— Никогда не заговаривай с ним, пока он сам не заговорит с тобой Элиза, — произнес Роберт, когда они шли по коридору к лестнице, ведущей в левую башню.

Однако младший лорд Остроф был готов поклясться, что отца приводит в бешенство, вовсе не пришедшееся некстати любопытство девушки, а она сама.

— Я не сделала ничего дурного, — упрямо покачала головой Элиза, — кроме как то, что случайно услышала ваш разговор. Ограбить умершего — это подло.

— На поле боя ограбить умершего, означает взять трофей, Лиззи, — Роберт про себя возмутился по поводу того, что она подслушивала их разговор, но вслух не сказал ничего. Слова сестры разбередили старую рану. Он никогда бы не признал этого вслух, но в глубине души стыдился поступка отца и искренне уважал нынешнего мормэра Морея.

— Наш брат Логан бредит войной правда? — тихо спросила Элиза. — Но почему именно Альба? Ваша семья и так богата и влиятельна. Разве вам мало того, чем вы владеете?

— Это политика, Элиза, — Роберт открыл дверь и отступил, пропуская сестру в комнату. — Не я решаю, как поступать. Странно, что тебе вообще приходят в голову такие мысли.

— А если бы решал ты? — она резко повернулась к брату.

— На этом острове мало места для шести королевств, Элиза. Мы и шотландцы слишком разные, чтобы жить в мире. Они уже подмяли под себя Страйклайд. Нынешний король — марионетка в их руках. Нортумбрия — наследственное владение Кеннета — несколько раз переходила из рук в руки. Их аппетиты растут с каждым годом. Северная чума, которая стремительна, как пожар. Они грабят наших танов, убивают наших вилланов, разоряют нашу землю. Тебя слишком долго берегли от настоящей жизни, сестра. Я не жду, что ты поймешь.

— Меня берегли? — еле слышно переспросила Элиза. — Меня заставляли смотреть, как невинных людей сжигают на кострах, чтобы я запомнила, какой конец ждет тех, кто не желает подчиниться церкви и королю. Мне говорили, что они несут хаос и смуту. Что их смерти идут на благо Мерсии. Но я запомнила только то, что слуги короля с готовностью убивают тех, кто не похож на других и хочет жить по своим законам.

— Сейчас неспокойное время. Наш брат прав. Война, так или иначе, неизбежна. И ты послужишь для нашей победы. Как наша сестра, как я или Логан.

— Я? Не думаю. — Элиза покачала головой. — Я предчувствую, что все будет иначе.

Роберт изменился в лице. Он подошел к сестре и крепко взял ее за плечи.

— Послушай меня внимательно. Ты не можешь ничего предчувствовать. Никогда, Элиза, никогда не произноси еретических мыслей вслух. В Мерсии это карается смертью.

— Но….

— Запомни, никогда. Ты сейчас ничего не говорила, а я ничего не слышал. Разве в аббатстве тебя не предостерегали?

— Прости, брат, — Элиза освободилась и отступила назад. — Обещаю, это больше не повторится.

— Хорошо. — Роберт кивнул и вышел. Он быстро шел вниз по лестнице и изо всех сил старался выбросить из головы мысли о сестре. «Будь она мужчиной, могла бы чего-нибудь добиться» подумал он и тут же почувствовал жалость. « К несчастью, она женщина, обычная женщина».

*****

Элизу разбудил звон стали, доносившийся с внутреннего двора. Выскользнув из постели, она умылась, оделась без помощи горничной и выглянула в окно. Во внутреннем дворе замка прямо под стеной ее башни были устроены тренировочная площадка, где рыцари проводили большую часть времени, оттачивая свое мастерство владения оружием, и стрельбище для лучников и арбалетчиков.

— Доброе утро, миледи, — донеслось от двери. В комнату вошла Джоселин с подносом в руках. — Я принесла вам завтрак. Вы голодны?

— Поставь поднос, — Элиза повернулась к девушке. — Джоселин, верно?

— Да, миледи.

— Скажи, воины тренируются внизу каждый день?

— Да, миледи. Вам стоит попросить леди Джиллиан о новой комнате. Я не знаю, почему вас расположили так неудобно и далеко от остальных господ…

— Это не имеет значения, — перебила Элиза. — Кто эти воины? Они давно служат лорду Острофу?

— Нет, миледи. Они недавно в замке. Оруженосцы. Всего несколько дней назад приступили к стрельбе из лука. Там и мой брат Тимоти. Помните пажа, который был среди тех, кто сопровождал вас из обители? — Джоселин перекрестилась. — Слава Всевышнему, он вернулся домой живым.

— Понятно. — Элиза кивала своим мыслям. — Спасибо, Джоселин. Спустись пожалуйста в конюшню и передай старшему конюху, чтобы приготовили для меня лошадь. Я бы хотела после завтрака прокатиться верхом.

Мрачное настроение, в котором Элиза пребывала со вчерашнего вечера, развеялось, как дым, когда мощный вороной конь понес ее прочь от замка, по полям, прилегающим к Острофу. Коня, на котором она проделала весь путь от монастыря до замка, преподнес сестре в подарок Роберт. Старший конюх уверил, что милорд сделал все распоряжения сразу же после прибытия в замок.

Следующей неожиданностью оказался тот самый мальчик-паж, брат Джоселин. Помогая девушке сесть в седло, он неуверенно сказал, что распоряжение прислуживать сестре, лорд Роберт пока не отменял. Пряча глаза, Тим пообещал, что будет исполнять любые ее приказы, только бы не возвращаться в казармы, где военной науке обучают только юношей благородного рода, которые впоследствии станут рыцарями.

«Возможно, если я стану вашим слугой, и спасу вас от врагов, лорд Роберт или лорд Логан заметят, что я хорош не только в роли чучела, на котором можно отрабатывать приемы. Вот если бы я защитил вас тогда в лесу, — паж мечтательно вздохнул. — Не могу до конца жизни оставаться никем. Я хочу стать рыцарем, леди Элиза. Не прогоняйте меня».

Элиза попыталась было объяснить мальчику, что она не имеет влияния на братьев и вряд ли сможет ему помочь. Но Тим так умоляюще смотрел на нее огромными голубыми глазами, что она сдалась.

….Натянув поводья, Элиза остановилась на холме и огляделась. Сопровождение из трех слуг осталось далеко позади. Элиза довольно улыбнулась. Одиночество ей было просто необходимо.

У маленького озера она спешилась, привязала коня к дереву, потом подобрала юбки и спустилась к воде. В камыше на другом берегу перекликались встревоженные ее появлением птицы. Элиза зачерпнула воду и плеснула себе в лицо. Вода была кристально чистой и очень холодной. На короткое мгновение, девушка ощутила себя так, словно в ладонях держала не несколько капель воды, а целое озеро и несколько питающих его родников. И вместе с этим чувствовала, что может приказать им иссякнуть или забить с новой силой, и вода подчинится. Элиза глубоко вдохнула чистый лесной воздух и закрыла глаза.

— Ты чувствуешь силу Жизни. Это хорошо. Я боялась, что монахини сумеют убить в тебе этот дар.

Элиза вздрогнула и обернулась. В нескольких шагах от нее стояла женщина, спасшая ее в лесу.

— Ханна, верно? — Элиза приблизилась. — Зачем вы пришли?

— Ты очень похожа на того, кто дал тебе жизнь. — Женщина не ответила на вопрос и провела кончиком пальца по щеке девушки. — Он будет рад узнать, что ты живешь.

— Я не понимаю, о чем вы говорите! — девушка отшатнулась. — Кто вы?

— Меня зовут знахаркой и ведьмой. Я знаю травы и магические обряды. Сюда меня привело желание посмотреть на младшую леди Остроф.

— Вы разочарованы? — голос Элизы стал холоден, как лед.

— Нет, — Ханна тепло улыбнулась. — Совсем нет. Тогда в лесу, и раньше у монастыря, я видела в тебе, то чего никто не видит.

— Что именно? — девушка нахмурилась.

— Как будто ты не знаешь, Элиза. Скажи, почему ты бросилась в лес? Почему не осталась под защитой рыцарей?

— Не знаю, — Элиза переступила с ноги на ногу. — Мне показалось, что со мной это уже происходило прежде. Что мое спасение в лесу, а воины Роберта — мои враги. А когда я услышала приближение всадников, все исчезло.

— Я рада слышать от тебя эти слова.

— Почему? — Элиза схватила женщину за край плаща. — Прошу, не уходи. Никто не может объяснить мне, почему я такая, какая я есть. Даже я не всегда могу себя понять. Почему меня так долго не допускали до моей семьи?

— Ты ни в чем не виновата, — Ханна коснулась сначала ее лица, потом волос. — Если не боишься, приходи завтра на это самое место. Я объясню тебе причину твоего изгнания.

— Я ничего не боюсь. Ханна! — Элиза озиралась по сторонам, но женщина уже исчезла.

— Миледи! Леди Элиза!

Донеслись далекие голоса ищущих ее слуг.

Девушка выругалась себе под нос и поспешила к лошади. Когда из леса показались трое верховых, она уже сидела в седле и являла собой полную растерянность, будто прогуливалась в одиночестве и вдруг потеряла дорогу.

Трое мужчин обеспокоено разглядывали подскакавшую к ним госпожу:

— Вы в порядке, леди Элиза? С вами ничего не случилось?

— Я заблудилась, — Элиза растерянно улыбалась. — Как же здесь холодно. Давайте вернемся в замок, — и тронула поводья.

*****

Разговор с Робертом занял куда меньше времени, чем она ожидала. Брат молча выслушал ее просьбу отдать ей в услужение одного из своих оруженосцев и согласно кивнул. Очевидно, его мысли были настолько далеки от Острофа, что он даже не стал возражать против того, чтобы Тим поселился вместе со слугами в замке, вместо казарм. Благодарный мальчик поклялся девушке в вечной верности и умчался переносить скудный скарб на новое место жительства. Остаток дня Элиза бродила по замку, разглядывая покои и залы. Изучив расположение комнат, она признала правоту своей служанки. В очередной раз граф Острофа разместил младшую дочь там, где ее могли найти, только если очень хотели.

Утром следующего дня ей удалось покинуть замок без сопровождения. Переодевшись в штаны и камзол Тима, которые Джоселин выстирала и ушила для нее, Элиза закуталась в плащ с капюшоном и без затруднений прошла мимо стражи у ворот. Когда девушка добралась до озера, солнце поднялось к зениту. Элиза села на припорошенный снегом ствол дерева и с наслаждением вдохнула морозный воздух.

— Идем, — Ханна снова появилась ниоткуда. — Хорошо, что сегодня ты сумела прийти одна.

— Куда вы меня ведете? — Элиза шла вслед за женщиной.

— В свой дом.

Ханна внезапно сделала шаг в сторону, пропуская девушку на маленькую поляну в центре которой темнел жертвенный камень.

— Тебе знакомо это место, Элиза?

Девушка недоверчиво качала головой, разглядывая алтарь.

— Да, оно мне знакомо, — наконец, произнесла она. — Не знаю откуда. Что это значит, Ханна? Зачем вы привели меня сюда? — женщина молча ударила камнем о камень, высекая искру. Огонь побежал по загодя приготовленным веткам. — Что вы делаете? — Элиза сделала шаг назад. — Объясните мне, что происходит или я немедленно ухожу!

— Смотри! — не терпящим возражений голосом велела Ханна. — Смотри в огонь!

Хотя внутренний голос умолял бежать прочь, девушка подчинилась. В воздухе, дрожавшем от жара, отражался ад. Закованные в железо рыцари безжалостно теснили женщин к обрыву, под которым шумела река. Огненные стрелы, вонзались в соломенные крыши домов, превращали маленькие поселения в пепел. Всадники, загоняющие детей, как животных. Видения сменяли друг друга.

— Что это, Ханна? — Элиза чувствовала, как глаза защипало от подступивших слез.

— Смотри! — велела женщина.

Над алтарем появилось лицо мужчины.

«Пусть Братство превратилось в прах. Но Избранный живет. Ты вырастишь того, кто принесет тебя погибель…»

— Там кровь! — Элиза схватилась за голову и застонала. — Нет! Пожалуйста хватит!..Он убил его!….Убил…

— Убил его тогда и многих прежде, — в голосе Ханны уже не звенела сталь, в нем звучала безмерная усталость. Она приблизилась к дрожащей девушке и обняла ее за плечи.

— Прости меня, Элиз. Я должна была показать тебе это.

Ханна увлекала девушку за собой. Элиза безучастно переставляла ноги, а перед глазами продолжали метаться беспорядочные видения. Люди, много людей. Мужчины, женщины, даже дети выходили из дымных клубов и останавливались в круге у алтаря. Все они смотрели ей вслед. Смотрели и улыбались. Среди них были и двое уже знакомых Элизе людей. Мужчина и женщина. Духи исчезли, когда Ханна и Элиза вышли из священного круга.

— Они приходили, чтобы увидеть тебя. — Ханна развела огонь в очаге и оглянулась на поникшую девушку. Элиза сидела на деревянной скамье и пустым взглядом смотрела на свои стиснутые до боли руки.

— Кто они? — ее голос звучал пугающе безучастно. — Почему они смотрели так, словно я их последняя надежда?

— Это все те, кого убил граф Острофа, — Ханна села рядом с девушкой. — Он всегда стремился уничтожить всех, кто, так или иначе, имел отношение к магии. За год до твоего рождения король дал ему позволение вершить церковный суд, и граф открыл настоящую охоту на моих братьев и сестер. Находил и убивал целыми семьями. Сжигал на кострах, вешал или топил в реке. Другой на его месте давно тронулся бы умом, а он получал от убийств удовольствие. Быть магом в Мерсии стало равносильно смертному приговору. Мы приняли решение оставить наши святыни и перебраться в Спорные земли, в горную Шотландию, но опоздали. Граф нашел нас раньше, — Ханна не сумела справиться с накатившей болью и на миг прикрыла глаза, — и истребил, как бешеных животных. Спаслись только те, кто на свое счастье, по делам общины, были далеко от нашего дома. Они потом бежали в Альбу, чтобы основать там новый орден. Меня спасло то, что в Мерсию вернулся мой сын. Граф боялся его больше всего на свете, поэтому на время оставил меня в покое. Пока сын был рядом, выхаживая меня, я была в безопасности. Потом он снова уехал. Долг звал его на Север. Не раз я вопрошала Богиню, стоит ли жить дальше после такого чудовищного насилия или стоит присоединиться к ушедшим братьям и сестрам. Но руны вместо ответа на мой вопрос всякий раз ложились, предвещая рождение ребенка, наделенного особой силой. Тогда я поняла, что мой долг перед Братством не выполнен до конца. Мне придется найти это дитя и вырастить его. Я порадовалась, что в моей жизни появится смысл, но и этого я оказалась лишена. Незадолго до смерти моего сына, руны указали дом, в котором должен был воспитываться этот ребенок, — из горла женщины вырвался сухой смешок. — Замок Остроф. Родовое гнездо нашего злейшего врага.

До этого спокойно слушавшая Элиза резко вскинула голову.

— Нет! Не смейте говорить, что это я! — она с трудом смогла произнести эти слова. — Вы ошибаетесь!

— Я не ошибаюсь, Лиззи, — Ханна с болью смотрела на нее. — Ты нашей крови. Неужели ты не испытываешь желания лететь с ветром? Не чувствуешь, как огонь ласкает твои руки, не слышишь, как поет тебе вода? Разве ты не осознаешь силу слов в твоих устах?

— Это не важно! Значит, это из-за вас я никак не могла обрести покой?! Потому, что вы назначили меня, той кем я никогда не являлась? А теперь вы ждете от меня чего-то невероятного?! Но ведь я вас совсем не знаю, а вы не знаете меня?!

— Того, что я знаю, мне достаточно. Но если тебе достаточно быть дочерью графа Остроф, можешь уйти.

— А что вы можете предложить мне взамен, кроме того что я уже от вас получила?!

— Ты получила саму себя, а это не так уж мало. У тебя не смогли этого отнять, ведь так?

Элиза отвернулась:

— И что мне теперь делать? Будущее, уготованное графом Острофа, мне не по душе. Какое будущее уготовили мне вы?

— Хочешь того или нет, ты не дочь Острофу, а орудие возмездия ушедшего Братства. Ты полна сил. Но у тебя нет знаний, ты не умеешь пользоваться своим даром. Мой долг исправить это.

— Что я должна делать?

— Доверься мне, Элиза. Просто доверься, — Ханна взяла ее за руку. — Я научу тебя всему, что нужно знать.