Игра в любовь

Анна Анна, 2023

Дорогой мой Яак!Сидя сейчас на облаке и посмеиваясь над нашими земными проблемами, загляни в «Хроники Акаши». Просмотри «Лето-80» и ты увидишь снова те розы и гвоздики, которые ждали тебя каждую ночь в ручке твоей двери. И которые ты находил по утрам. Это я, пугаясь собственнaой тени, в слишком светлые июльские ночи, приносила их тебе. Просмотри «Хроники Акаши» и ты увидишь девушку, красивую, стройную, светловолосую… Она спешит к твоему дому, неся пять, три или одну, но шикарную розу, проскальзывает в подъезд, взлетает на второй этаж… И вот уже в ручке светло-зелёной двери сияют алые розы. Или красные гвоздики. Они были каждую ночь разные, мои цветы. Интересно, милый, что ты думал, забирая их? Надеюсь, не досадовал… А наоборот! Ты ведь был сентиментальным.Ты был романтиком. Я знаю…

Глава 4. «…Спаси и сохрани цвета, и запахи, и ощущенья…».

Если быть точной и соблюдать хронологический порядок, то следующее знаменательное событие было осенью 80-го года. Студенты ташкентского института Иностранных языков уехали «на хлопок», а мне очень повезло — с таким «минусом» по зрению как у меня, собирать хлопок нельзя! И я, сначала поработала на факультете, а потом, чудом, улетела в мой сказочный город Таллин. К нему, золотой нитью любви, была уже накрепко привязана моя душа. Я чувствовала себя счастливой. Осень в Таллине — это нечто дождливо-прозрачно-туманное. Прилетев на самолётике ТУ-134А в мой ласковый город, я почему-то стала очень робкой. Со страхом и неуверенностью, пришла я на улицу Асула. Записка, с приглашением на свидание, перекочевала из кармана моего плаща цвета морской волны в тёмно-зелёный почтовый ящик с номером 5. Я была уверена, что эту записку прочтёт именно Яак. Может быть, потому что это была лишь просьба спуститься, в такой-то день и час, на скамеечку, которая находилась возле дома. Это должно было произойти вечером следующего дня. Наутро я пошла прогуляться в осенний парк Кадриорг. Меня одолевало невыразимое волнение. Чтобы успокоиться, я зашла в кафе и купила несколько пирожных. С коробочкой в руках, переходила по пешеходному переходу дорогу, отделявшую парк от моря. Больше ничего, из событий этого дня, я не помню. Пришла в себя через сутки (как мне потом сказали), лёжа на операционном столе, где меня собирались уже оперировать по поводу гематомы в голове… Больница на улице Сютисте была совсем новая, ещё даже не закончился ремонт. Когда я увидела людей в белых халатах, то подумала: «Это врачи! Больница… Что-то случилось!». Первым делом я провела языком по зубам — на месте ли?.. С зубами всё было в порядке. Потом меня везли в лифте… Неделю болела голова — правая сторона, которой я ударилась об асфальт. Два месяца нельзя было вставать с постели — столько времени нужно было, чтобы срослась трещина в тазовой кости. Именно туда пришёлся удар тёмно-жёлтого «Крайслера», ехавшего на большой скорости и даже не притормозившего у пешеходного перехода. Мне ещё сказали, что он только задел меня вскользь, и что мне очень повезло… Нет худа без добра! Ко мне прилетела моя добрая Фея — мама, которая истово ухаживала за любимой дочкой. Она целыми днями сидела у моей кровати, приносила мне таллинские сырочки в шоколаде, калевские вафли и другие вкусные вещи. Однажды, мама принесла маленький приёмник, и я, в десять часов вечера, каждый день, могла слушать концерты, в которых часто пел мой Принц… Пребывание в травматологии стало приятным! Приходил ко мне и водитель, который сбил меня, и девушка-следователь. Но я ни в чём не обвинила водителя «Крайслера». Сама была слишком погружена в свои мысли в тот злосчастный день… Сергей, так звали водителя, был моряком и ходил в дальние рейсы. Он подарил мне кольцо с большим александритом, который менял цвет, становясь, при дневном свете, изумрудным, а при искусственном освещении — рубиновым. Мне очень нравилось смотреть на моё колечко! А накануне своего Дня рождения, 2-го ноября, я попросила моряка Серёжу, сходить с письмом по одному адресу. Он пришёл на следующий день со свёрнутой в трубочку афишей. Как раз той самой, желанной, которую я видела через окошечко кассы, покупая билеты на олимпийские концерты. Яак в белом на фоне Ратуши. На своих стройных ножках, обтянутых белыми брючками, он написал зелёным фломастером: «АNNA! PALJU ONNE SUNNIPAEVAKS!» («Анна! Поздравляю с Днём рождения!») И нарисовал красивый цветок! Это был чудесный подарок на 19-тилетие… Я была счастлива. Всё разворачивала и разворачивала афишу, и любовалась Яаком. И красивым поздравлением. А Сергей так описал свой визит к звезде эстрады. «Я звоню, дверь открывает он, сам Яак, в блестящей маечке. Я чуть не упал! Отдал ему письмо, а он вынес из комнаты афишу…» В письме Яаку, я написала, что слишком много думала о нём и не заметила машину на шоссе. И приложила заметку обо мне из газеты «Советская Эстония». Почему-то они решили написать о ДТП, в которое попала девушка из Ташкента. Прошло два месяца, я уже могла вставать на ноги и ходить, правда, пока, с костылями… Но это не помешало мне написать записку Яаку, с приглашением на свидание у памятника «Русалке», как раз напротив пешеходного перехода, где мы столкнулись с «Крайслером». (Я даже гордилась, что меня сбила иномарка, которых тогда было совсем мало на дорогах. И что вмятина осталась у него, у «Крайслера», а у меня, Слава Богу, всё зажило!)

В тёмные, декабрьские, семь часов вечера, я, с костылями, сложенными и прислонёнными к скамеечке, сидела возле памятника кораблю «Русалка». (Это был ангел с крестом в руках, которым он благословлял залив и оберегал от бурь, в одну из которых и погибло судно «Русалка»). Я сидела и терпеливо ждала моего Принца на холодном ветру, дующем с невидимого моря. Он пришёл, в своей светлой дублёнке, но без пушистой шапки, наверное, оставил её в машине. Длинные локоны ложились на воротник дублёнки. Присел на корточки напротив меня, взял мои замерзшие руки в свои, и я, несколько долгих мгновений, любовалась его прекрасным лицом, лучистым взглядом и лёгкой улыбкой на таких желанных губах. Мы молча смотрели друг на друга. Потом он немного отодвинул костыли, сказав при этом: «Ой-ой-ой!» и присел рядом, на краешек скамейки, не отрывая взгляда от моего лица. Наверное, я глупо-счастливо улыбалась… Сказал тихим нежным голосом: «У меня в десять часов самолёт, улетаю в Москву, записывать песни для фильма». Я даже не спросила, какого же фильма. Мысли были заняты предстоящей долгой разлукой. Я попросила: «Поцелуй меня!» Яак наклонился чуть-чуть, и я увидела, что он закрыл глаза… Холодный ветер превратился в мягкий, тёплый, африканский, а окружающая тьма стала цветной: сине-розово-лиловой, с золотистыми искорками… Поцелуй был долгим. Потом мой Принц ушёл. Потому что я, не желая обременять его девушкой с костылями, сказала, что неподалёку меня ждёт такси. Ещё я не хотела, чтобы он запомнил «хромоножку», которая передвигается с помощью костылей.